Последний полет красного дракона

Глава первая Тьма сгущалась над горизонтом, тучи приобретали темный, пугающий цвет, а дождь становился всё сильнее. Одни только молнии освещали путь человека, укрывшегося от дождя капюшоном прочного матерчатого плаща. Улицы Бравила всегда были темны и неприветливы, но в эту ночь они будто затягивали в свой мрак, чтобы навсегда заключить в нём. Человек добрался до постоялого двора «Одинокий странник», зашел в тускло освещенный зал и попросил у трактирщика комнату. За 30 септимов он получил небольшую каморку на чердаке, спальный мешок, небольшой светильник да миску вчерашнего супа, однако большего ему и не требовалось. Его звали Форлори. Ещё несколько дней назад он бы представился вам вольнонаемным мечником, сыном фермера, однако сегодня он уже не был уверен в своём статусе. Несколько дней назад, ему передали письмо курьером Имперской Курьерской Кампании, к письму прилагался дневник, а в тексте письма некто, назвавшийся Чемпионом Сиродиила, объявил себя пра-пра-пра-прадедом самого Форлори. Письмо должно было быть доставлено к нему ещё несколько лет назад, но после Великой Войны курьерская служба империи была не в лучшем состоянии, чем сама империя, а потому письма доходили долго, если вообще доходили до адресата. Форлори не верил в то, что содержание письма было правдиво, однако дневник его всё же очень заинтересовал. Он был обит дорогой кожей, хорошо отделан, но, несмотря на это, выглядел очень старым. Обычно нашего мечника не интересовали подобные реликвии, в девяти из десяти случаев он бы продал его ближайшему старьевшику, но что-то необъяснимое заставило его прервать свои путешествия и добраться до ближайшего города, где он бы мог исследовать дневник повнимательнее. Так он и оказался в Бравиле. *** «5 год 4 Эры, 28 месяца первого зерна Моё имя - Луций, однако историки запомнят меня как Чемпиона Сиродиила. Здесь, в этом дневнике, я попробую рассказать тебе, Эйджа, и тебе, Мартин, всё, что произошло со мной в то время, что принято называть Кризисом Обливиона. Всё началось в 433 году 3 Эры, вашему отцу тогда было 25 лет и он… Я… Я был тогда не самым хорошим человеком. Я рано ушел из дома, много дрался, был вспыльчив и потому довольно быстро оказался в тюрьме. Да, очень забавно, что моя история началась именно с тюрьмы. Я провалялся там около трёх недель, обдумывая своё поведение, а потом в соседнюю камеру перевели того темного эльфа. Как же его звали… Кажется, Вален Дрет. Ох, и острый же у него был язык. В первый же день он довел до белого каления с десяток стражников, чего уж говорить обо мне. Я мечтал тогда добраться до него и заставить взять свои слова назад, однако, слава Девяти, мне не представилось шанса сделать этого», – Форлори улыбнулся, читая эти строки. «Кем бы ты ни был, но я понимаю твоё желание», - подумал он. И сидеть бы мне там ещё долго, если бы не один день, а если быть точнее, утро. Как сейчас, помню его морозную свежесть и особенный ветер, что задувал ко мне в камеру влажные осенние листья. Так вот, этим утром в казематы спустились четверо: трое клинков и, как бы это ни было странно, сам Император Уриэль Септим VII. Я слышал, что-то про покушение на его детей, но не знал всей серьезности ситуации. Как оказалось, культисты напали на дворец и ему пришлось отступать. Клинки собирались вывести императора из города через тайный ход, который… Проходил через мою камеру. По бумагам меня вообще не должно было быть в ней, однако путаница на распределении заключенных сыграла мне на руку. Клинки бы убили меня на месте, но вмешался сам император. Говорят, драконорожденные видят мир иначе… Может так, а может, нет, но он почувствовал что-то во мне и разрешил следовать за ними. Только мы вышли в катакомбы, как тут же столкнулись с ассассинами: четыре человека в красных капюшонах и мантиях вынырнули из тени и набросились на нас. Они застали нас врасплох: я моргнуть не успел, как одна из клинков лежала мертвой, а культист набросился на меня. Хоть я и не был тогда опытным бойцом, моей ловкости хватило, чтобы ускользнуть от удара и ответить, замахнувшись кулаком. Уже несколько мгновений спустя, ассассины были мертвы. Что сказать, клинки знали свое дело, уж где-где, а в открытом бою им не было равных. После краткой перепалки меж двумя офицерами мне позволили нести меч капитана Рэно (именно так звали павшего клинка), однако предупредили, что, если я хоть на секунду подумаю обратить его против императора или конвоя, они убьют меня без колебаний. Мы пробирались по тускло освещенным туннелям, озираясь по сторонам. Ещё несколько раз на нас нападали, но нам удавалось отбиться, и вот, когда мы дошли до места, где должен был быть выход, мы натолкнулись на… Тупик. «Как тупик?!?» -- недоумевал капитан Гленрой – «этой решетки здесь быть не должно». Однако решетка была. Было решено ждать до прибытия подкреплений здесь, когда сзади нас послышался шум. Императора отвели в отдельную комнату в дальнем конце зала, мне было приказано оставаться с ним и охранять его даже ценой своей собственной жизни. Тогда он и заговорил со мной. Он сказал, что чувствует приближающуюся смерть и успел попросить только передать его амулет в Приорат Вейнон, к Джофри. Я хотел было обнадежить его, как вдруг из темного угла комнаты, буквально из темноты выскользнула фигура, перерезавшая ему горло. Культист набросился и на меня, но мне удалось его одолеть. Когда шум снаружи стих, в комнату вошел последний из клинков, Баурус, который чуть не убил меня, увидев тело императора. Однако я смог объяснить ему ситуацию и, как ни странно, он поверил мне. Через тайный ход, в который проник убийца, я смог выбраться на свет.» *** Форлори закрыл дневник. Он не знал, насколько можно верить написанному в нем. Долго лежал он в ту ночь, смотря в потолок и размышляя надо всем случившимся. Но не суждено ему было прийти к ответу. Сквозь ночную тишину на улице прорезался женский крик - то был зов о помощи; он раздавался совсем недалеко, и Форлори не смог его игнорировать. Выглянув на улицу, он увидел трех мужчин в дешевой грязной рыбацкой одежде, от них за метр несло дешевым вином и сточными водами. Трое уже повалили на землю девушку - альтмера лет 17. Один из них обернулся к Форлори, оценил его своими масляными, мутными глазами. -- Т-те, т-те чё н-надо, урод? Не видишь, талморскую шваль жизни учим. У нас как-никак война с ними была, а она тут… Захватчица стало, быть. Верно, мужики? -- Верно, Одрин, - отозвался второй, самый трезвый из них, рвавший платье на девушке. Форлори рявкнул так, как кричал на него сержант в Гильдии Бойцов. -- А ну разойдись, свинопасы! Или клянусь, я вас так отделаю, вовек не забудете, где тут дрын какой-нибудь? -- Т-ты это нам? А ну, навались, мужики! – С этими словами тот, кого прозвали Одрином, и его товарищ, побежали на Форлори. Одрин был в стельку пьян, даже сам Сангвин сказал бы, что тот перепил, а потому вырубить его было нетрудно. Один чёткий и прямой удар в голову, без замаха, с выдохом, и Одрин обмяк и плюхнулся наземь. Его друг был сильнее, он успел взять разбитую бутыль и ударить Форлори острым осколком в бок. Тот то ли прохрипел, то ли прорычал, но смог ответить и ударил коленом в грудь. Когда пьяница согнулся от удара, Форлори завершил дело: взяв камень с дороги, он со всего маха ударил того по голове. Послышался глухой звук удара, болезненный стон, и пьяница сполз на землю. Форлори схватился за бок, рубаха его была влажной и теплой от крови. Последний из нападавших отвлекся от девушки, которая уже перестала сопротивляться, а продолжала лишь тихо плакать. Он посмотрел на побитых друзей, потом на раненого, достал ржавый кухонный нож. -- Вечно всё приходится делать самому, сейчас я покажу тебе, как честным людям мешать! Он побежал вперёд: высокий, худой, почти иссушенный лысый старик лет 60-ти был проворен. Форлори понял, что вряд ли справится с таким противником и все же решил попытаться. Он замахнулся, насколько это было возможно с проткнутым боком, и бросил камень со всего размаха. Старик уклонился резко, но чётко: видно было, что он имел боевой опыт. -- И это ты меня своим камешком напугать хотел, щенок? – Он приблизился на достаточное расстояние, ударил быстро и ловко; Форлори успел отскочить - боль в боку сковала его, он схватился рукой за живот, согнулся и понял, что спасён. На поясе его висела склянка с экстрактом огненного гриба – ужасно жгучая и едкая штука. Старик подошел к нему, поднял за шиворот, посмотрел хищными глазами и вдруг взвыл: всё лицо его горело, а глаза перестали видеть. Форлори разбил склянку об его голову. Старик побежал куда-то крича, однако пробежать далеко не удалось - смесь лишила его чувств. У Форлори помутнело в глазах - он потерял сознание. Глава Вторая Лучи полуденного солнца заливали всё вокруг, было по-особому по-летнему тепло: стрекотали сверчки, летали редкие, не боявшиеся жары птицы. Лишь две фигуры не прятались от солнцепека. -- Вот так, сын, работай мечом… Пусть он будет продолжением твоей руки. Клинок – часть тебя. Вдох, выдох и.… Пошел! Темноволосый юноша лет шестнадцати едва ли понял, что хотел донести отец, но тренировки ему нравились куда больше, чем работа с растениями. Потому он снова и снова выходил на это самое поле в полдень, когда все приметы и традиции запрещают обрабатывать землю. Выходил, даже пропуская обед. Выходил, даже если сильно уставал. -- Нет, не так. Ты не топором машешь, а орудуешь клинком. Плавнее, двигайся как лисица, а не как медведь. И юноша двигался. Парирования, выпады, пируэты, вольты – он учил всё, чему мог научить отец. Учил, пока в один день их занятий не прервали. *** -- Форлори! Форлори! Форлори из Скинграда! Таково ваше имя, заключенный? Он с трудом открыл глаза, тело его было покрыто потом, он едва мог пошевелиться. Вокруг были каменные стены. Рана его была перевязана. -- Форлори из Скинграда! – повторил солдат в форме имперского легиона – Вы обвиняетесь в том, что покалечили трёх человек. Что Вы можете сказать в своё оправдание? -- Я-я -- прохрипел горе-заключенный в ответ, боль сковывала всё его тело, он пытался справиться с ней и привести мысли в порядок - я защищал человека… Девушку… Эльфийку. Она сможет это подтвердить. -- Как она выглядела? Он не смог сходу сказать ничего, кроме того, что она была очень красивой. Только потом он добавил: светлые волосы, элегантное, статное тело, голубые глаза, средний, а для эльфов и небольшой, рост. Под его описание подошла бы каждая третья альтмерка, к счастью, в Бравиле их было не больше трёх. Когда стражник ушел, Форлори смог оглядеться. Он попал за решётку; в камере вместе с ним сидело ещё несколько человек: кто-то спал, двое играли в кости, а один сидел, опершись на стену, и думал о своём, смотря в потолок. Он-то и обратился к Форлори -- Да-а-а, брат, плохи твои дела. Ты сынка капитана стражи покалечил. Те молодчики, что тебя заносили, говорили об этом. Как же того парня звали… Огрен, Одрин, Ольгерд… В общем как-то так. Ох и здорово же тебя, братец, отделали. – мужчина подошел к Форлори, сел на корточки напротив него, приложил руку к ране. От руки исходило тепло, боль отступила. – Так лучше? -- Да – выдохнул Форлори -- Спасибо. А кто ты? -- Зови меня Аелриком, я из Бравила, местный то бишь. Форлори оглядел мужчину: перед ним сидел высокий, но крепкий темноволосый загорелый человек в простой крестьянской одежде. -- Как выбираться думаешь? – Прервал паузу Аелрик. – А то с твоими делами только того, на плаху, -- Подумав, он добавил, говоря на пол тона пониже: «И это если повезет, а то и похуже бывает, говорят, что из подвалов замка никто ещё не выходил». -- Выбираться… Ты так говоришь, будто у тебя есть предложения. -- Признаться честно, есть одна мысля. Стража за поимку воров награду назначила, сами никак их, видать, схватить не могут. Недавно вон, сам комендант заходил. Грит, кто воров ловить вызовется - тому свобода. Да только местные покумекали и не пошел никто, опасно мол. Бандиты там какие-то, дескать, серьезные. Я сам и испугался лезть, а ты, сразу видно, мужик умелый, раз троих отделал. -- А тебе с этого польза в том, что ты со мной увяжешься и тоже свободу получишь. В бою помочь сможешь? -- Боец из меня так себе, а вот врачевать кое-как научен. Чем смогу, как говорится. Новоиспеченный отряд сообщил страже о своем намерении, и, несмотря на ожидания Форлори, удерживать его никто не стал. Им выдали пайку и дали выспаться, объявив, что в поход они двинутся с утра. *** Прервали их бесцеремонно, так, как подобает делать солдатам, пылающим патриотическим чувством. Пришло два легионера, судя по снаряжению и манерам, низших чинов, не выше копейщиков. Они явились, чтобы объявить, что началась война с Альдмерским Доминионом и что отец юноши призван на службу в имперский легион, ибо императору как никогда нужна поддержка всего боеспособного населения. Вся жара того дня резко будто бы обрубилась для юноши так же, как и для его матери. Краски окружения, свет, пение птиц – ничего не поменялось на первый взгляд. Но в то же время сменилось окончательно, не принося более радости, не неся в себе жизни. Это же чувство помутнения юноша испытал через месяц, когда на их деревню пришло несколько похоронных уведомлений. Их-то курьеры доносили всегда вовремя, возможно, даже только их. Тогда все жители поселения находились в этом особом состоянии. Вроде бы, ничего мгновенно не поменялось в жизни деревни, но все же она стала совершенно иной. Уже не той, что была за пять минут до приезда курьера. Через год умерла и его мать, он остался на попечении деревенского старосты. Тот не был к нему жесток или слишком суров, но и добр не был. Он принимал юношу скорее как неминуемую издержку, толком не воспитывал, да тот в воспитании и не нуждался. А потом война кончилась. Юноша вырос и понял, что его теперь ничего не держит в этой деревне. Более того, никого родного в ней не осталось. Он продал принадлежавший ему небольшой домишко, что в детстве казался ему таким необъятным. Купил себе хороший плащ, ножны и заказал гравировку на отцовский меч «Тот, что несет справедливость», - гласила она. Ему не нравилось его простое, деревенское имя, а потому он решил взять то, что часто слышал в материнских сказках, которые та так любила рассказывать ему на ночь. Сказках о чародеях, рыцарях и принцессах. Юноша назвался Форлори. Глава третья С самого утра небо было ясным, а солнце освещало путь. И все же, несмотря на это, день был морозным. Такой, какие бывают поздней осенью в Сиродииле, когда до выпадения снега ещё далеко, однако и от летних дней не осталось ни следа. Отряд, состоявший из 6-ти человек, шел бодро, будто и не ждал его впереди бой, из которого можно и не выбраться вовсе. «Итак, заключенные» – это слово офицер выделил, будто хотел ещё раз напомнить, что они до сих пор не свободные люди. – «Через полчаса мы подойдем к айледским руинам Вендик… Вендьявик… Тьфу ты, Веньяндавик. У этих эльфов города – язык сломаешь. Так или иначе внутри засели бандиты, с которыми вам предстоит доблестно сражаться и, возможно, умереть на благо родины». – Он говорил пафосные речи буднично, в голосе его читалась саркастическая интонация. -- «Мы с бойцами займем позиции у входа и прикроем ваши тылы, чтобы никто лишний не подобрался, но внутрь лезть не будем: отряд лучников в узком пространстве – плохая примета, хех. Вопросы? Нет? Ну и отлично. Оружие ваше выдам сейчас, но только попробуйте у меня дернуться. Рэман, выдай нашим воителям их орудия насаждения справедливости». После этих слов один из солдат снял со спины длинный сверток, из которого достал стальной полуторный меч и деревянную, укрепленную металлическим ободком, палицу и выдал их Форлори и Аелрику. Все остальное время каждый из отряда молчал, обдумывая что-то свое и готовясь. Форлори весь этот поход почему-то казался странным, необычным и отдаленно знакомым, хотя он не понимал, почему. «Ну, прибыли», – сказал офицер собранно и быстро, – «бойцы, стрелы на тетивы и проверьте вход. А вы, парни, готовьтесь заходить внутрь по моему сигналу. Раз, два и… Пошел!» Форлори вынул меч из ножен и рванулся ко входу к руинам. Навстречу ему выскочил человек в кожаных доспехах, попытался что-то крикнуть, но стрела, попавшая в горло, не дала ему этого сделать. Форлори обернулся на стражу, офицер кивнул ему. «Шуму пока не подняли и то хорошо», -- подумал Форлори. -«Аелрик, за мной.» Двое вошли внутрь, двигались аккуратно, стараясь не производить никакого шума. Пройдя через небольшой коридор, они вышли к залу, посреди которого горел костер. У костра сидело шесть человек: двое мужчин в кожаной броне, трое в стальных доспехах, которые показались Форлори уж очень странными и старыми: на кирасах их было выбито «Черный лес». Меж ними, как бы во главе отряда, сидела девушка - эльфийка, которая выделялась на фоне прочих довольно неплохим снаряжением: золоченые эльфийские доспехи, серебряный меч и прочный кожаный плащ с орнаментом. Девушка что-то объясняла остальным. Форлори приказал Аелрику остаться у входа, а сам решил подкрасться поближе и подслушать. -- Итак, – голос её звучал собрано, холодно и решительно. – Золото вам будет, но грабить всех подряд больше не разрешается. У Талмора в Нибенее чёткие задачи и в них не входит пугать проезжающих торговцев. Я понятно объясняю? -- Да, мадам, нас как всегда выручили ваши советы и мудрые наставления, – буркнул один из слушателей. -- Тебе, Хольдар, жить надоело? – тут же вступил другой мужчина. – Простите его, госпожа. -- Нет, пусть говорит. Тебе что-то не нравится, Хольдар? Быть может, ты забыл, кто спас вашу шайку от трёх облав? А благодаря кому ты получил имперское помилование после того случая с бедной маленькой редгардкой. Сколько ей было, Хольдар? Лет 14? Норд подскачил и бросился вперед, попытавшись ударить девушку бутылкой, которую схватил с полу, эльфийка молниеносно встала, нанесла чёткий и быстрый удар в кадык, так, что здоровенный мужик килограммов 100 весом рухнул наземь, задыхаясь. Девушка отряхнула руки и сказала: «А теперь разберемся с другими проблемами. У нас гости, парни. Или ты думал, что я вас с дружком не замечу?». Форлори понял, что более нет смысла скрываться, вынырнул из-за угла, за которым прятался и рубанул по ближайшему из бандитов, пока тот не успел встать. Удар прошел по спине, прорубил сквозь доспехи. Мужчина вскричал и повалился на пол. На Форлори бросились двое с железными клинками - в пируэте он проскользил меж ними, рубанув одного из нападавших по руке и отрубив её. Доспехи второго так легко пробить бы не вышло, а потому он подрезал слабое место – заднюю сторону колена, оказавшись за спиной противника. Тот закричал, упал на колени и Форлори перерезал ему горло. В этот момент со спины к нему подбежал последний из бандитов: его встретили ударом ноги с разворота в грудь, и, когда тот отшатнулся, Форлори закончил стычку, четко рубанув слева направо в незащищенную шею. «Неплохо-неплохо, а друг твой тут для красоты, я полагаю? Или постой, он нужен вот для чего», – ухмыльнулась девушка и кивнула в сторону Аелрика. Того сзади держал человек, приставив нож к горлу. «Не все крадутся так плохо, как ты. А если тебя и это не убедит, взгляни наверх.» На Форлори со второго этажа руин смотрели двое, нацелив арбалеты куда-то в район его груди. «Это я ещё молчу про тех парней, что вот-вот подойдут с рейда. А хотя чего молчать, всего через пару часов сюда вернутся ещё 15 верных мне бойцов. Не буду лгать, ты находишься даже не на волоске, а на кончике волоска от медленной и мучительной смерти. Единственный твой шанс выбраться – сказала она таким тоном, будто пыталась голосом втоптать оппонента в землю – это сейчас же бросить наземь оружие и объяснить, какого черта вы тут забыли?» Форлори положил медленно меч.: «Видишь ли, или лучше сказать, видите ли? Мы с соседней деревни пришли, нам семью кормить, а после войны почти нечем, вот и забрались в эти руины в поисках артефактов.» -- Все так, милсдарыня – отозвался Аелрик. -- Вы меня за дуру держите? Это вы-то фермеры? Со стальным мечом, да с гравировкой? И чтобы фермер четверых уложил, глазом не моргнув? -- вскричала она и подошла вплотную к Форлори, намереваясь его ударить. -- Ну да, соврал немного, с кем не бывает – усмехнулся он, ударив её камнем, что незаметно подобрал с пола, пока клал меч. Воспользовавшись оглушением, он достал меч из ножен девушки и приставил его ей к горлу. – Предлагаю договориться, мы же с вами цивилизованные люди. Вы сейчас отпускаете меня и моего спутника, а я, так и быть, не убиваю вашу эльфийку. А потом мы миримся и расходимся по разные стороны, как корабли дальнего плавания, которым более никогда не суждено повстречаться. Звучит как неплохая идея, а? -- Энто ты двоих на одну менять собрался? – раздался голос сверху – нечестно выходит. -- Хотите один к одному? Да будет так, всё для Вас. – Форлори развернул эльфийку и прижал ее к себе спиной, держа меч у горла. В таком положении он дошел до лежащего на земле и кряхтящего Хольдара. – Ох и сильно же его отделали. Однако жить будет, если я захочу. А вот если не захочу… -- Форлори наступил на горло норда. – Такой обмен вас устроит? Отпустите моего спутника сейчас, а отойду от норда. Потом мы с этой красоткой выйдем к дверям руин, и там я отпущу и её, идёт? -- Делайте, что он сказал – прорычала эльфийка. Бандиты отпустили Аелрика, тот побежал к выходу. Форлори медленно последовал за ним под прицелом арбалетов. «Жаль расставаться, принцесса. Однако и долгих прощаний я не люблю», -- артистично вздохнул Форлори и отпустил девушку. Та вернулась в руины, оставив у входа арбалетчика и приказав под угрозой смерти следить за входом. Форлори и Аелрик медленно вышли из руин под прицелы стражи. -- У меня для вас две новости, даже три: плохая, очень плохая и ужасная, с какой начать? -- Это ещё что за шуточки? – ответил вопросом на вопрос офицер. -- Значит с худшей. За всей этой бандой стоит Талмор. -- Талмор якшается с бандитами? Тогда я король Хаммерфела. -- Я сам сначала не поверил, однако… Тут Форлори рассказал всё услышанное и предупредил, что вот-вот должны подойти бандитам подкрепления. -- Э-э-э не-е-ет – протянул офицер. Этого я так не оставлю. Не для того я за этими гадами гонялся несколько месяцев, чтобы опять упустить. Талморцы они или нет, но я их здесь достану. На открытом поле мы с их подкреплениями не разберемся… Думай, голова, шляпу куплю… Придется руины штурмом брать – сказал он после некоторой паузы, -- сегодня определенно ваш день, салаги, вместе сволочей бить пойдем. Готовьте луки, парни. Часового мы снимем, дальше ты вперед пойдешь, а друг твой следом. Мы с бойцами прикроем. Давай, ноги в руки и пошел. Форлори зашел внутрь, часовой не успел оглянуться на шум, как в голову ему прилетела стрела. К сожалению для штурмовой группы, упал он громко. Форлори понял, что шансов пройти незаметно у них не осталось, рванулся к арбалету. Как раз вовремя, чтобы выстрелить по второму арбалетчику, который прибежал на шум. Вернувшись в зал, он застал эльфийку, создавшую вокруг себя ряд рун-ловушек и стоявшую с мечом наголо. «Кажется, мы поменялись ролями и теперь под прицелом уже ты», -- поздоровался он. Отряд лучников занял позицию наверху. Офицер приказал сдаться, однако эльфийка, увидев что перед ней имперская стража, переменилась в лице, с ненавистью взглянула на Форлори и ступила в собственные руны, сжигая себя заживо. -- Странные они – эфти ельфы -- сказал Аелрик. -- Меня куда более насторожили её доспехи – отозвался офицер. – Уж больно они действительно на талморские похожи. Так или иначе, сейчас у нас есть пара часов на передышку, пока остальные не подойдут. Вот, это кажется твоё – он протянул Форлори дневник. Если хочешь, возьми пока, считай это своей наградой проделанную работу. А вы что расселись, ищите места для засады, нас ждёт славная драка.