останься хотя бы на ночь.

      Утро среды, погода оставляет желать лучшего, окно угрожающе скрипит от нажима ветра. Еле открыв глаза и тут же опустив ладони на лицо, стараюсь не обращать внимания на истошный вой будильника, поддерживаемый кряхтением и стонами окон, о которые хлестали ветви растущей у самой стены дома ели, и бились листья, что метались вихрем по всей улице. Лежу так, пытаясь прийти в себя, голова раскалывается, будильник всё ещё не перестаёт истерично оповещать о том, что он у меня есть. Нажав наконец на кнопку и отключив его, нехотя стянув с себя серые старые простыни, сажусь и обхватываю голову руками. В ней стучит ещё сильнее от резких движений. Нужно встать.       И так слишком тёмную комнату заполнил вязкий серый мрак с улицы, ветер за окном то дико взвывал, то чуть успокаивался.       Никаких сил и желания двигаться, но нужно встать. Не знаю зачем, но почему-то это кажется необходимым. Быть прикованным к постели, не имея возможности встать — далеко не лучшее, что может быть, это я уж точно могу утверждать. Поднялась. Холод обжигает ступни; кое-как донеся себя до умывальника в ванной, взглянула в зеркало. ''Взглянула», «взглянуло»? Не знаю.       Русые, недавно в очередной раз обрезанные волосы, большие, каре-зелёные глаза, впалые щеки и оттого слишком сильно выразительные скулы, сжатые губы. Худощавые до того, что выпирают кости, сутулые плечи, торчащие даже из-под растянутой старой кофты. Расчерченная сильно проступающими ребрами грудная клетка и уродливый длинный белый шрам меж грудью.       Отвращение, мигом выползшее и изменившее до неузнаваемости и без того грубое лицо.       Желание привести себя в порядок пропало, оно и появляется только на пару секунд обычно. Есть абсолютно не хотелось; по дороге взяв с тумбы сигареты и зажигалку, вернулась в комнату, где, закурив, снова села на кровать. В голове проносятся мысли одна за другой: «Я же ненавижу запах и вкус сигарет? Зачем я это делаю? Возможно, курю потому, что никотин убивает? Ну, хотя бы приближу свою смерть».       Никаких планов, никаких целей на сегодня и на ближайшую жизнь. Новый день, никому не нужная работа, дешёвый бар, холодная постель — вот и всё. И так неделя за неделей.       Докурив и мельком глянув на время на экране телефона, понимаю, что пора собираться. Голова всё ещё пульсирует, руки дрожат, но то уже давно привычно. Нашла серый свитер, что был слишком большим и открывал ключицы, но искать другой не было сил, потому влезла в него. Сверху кожанку, на ноги заношенные кроссовки. Наверное, люди называют это странным, но мне нравится мерзнуть.       На часах чуть позже семи утра, до начала рабочего дня почти час. Ураганом сносит, холодный ветер проходит насквозь, а листья на безумной скорости врезаются во всё, что оказывается на пути.       Ни единой эмоции. Нет, это не спокойствие, нечто другое, нечто страшное. Пытаюсь прикурить зажатую в зубах сигарету, укрывая её от дикого ветра синей от холода ладонью. Десятый раз, пятнадцатый, без малейшей доли раздражения или чего-то ещё, не торопясь двигаясь по тошнотному, знакомому пути. Смотря себе под ноги, постоянно не замечаю людей и сталкиваюсь с ними, что делает эту дорогу ещё более отвратительной, чем если бы я смотрела вперёд, прямо на их лица. Очередной раз налетаю на кого-то, нечаянно чуть не сбив человека с ног. Красивый, высокого роста, рыжий, лет двадцати двух на вид молодой человек еле устоял на ногах из-за моей неуклюжести и успел лишь схватиться за фонарный столб, потому не упал.       — Эй, аккуратнее, милая, — что-то в этом духе произнёс он, через секунду отпустив железку.       Сконфузившись, я тут же ушла, ничего не сказав и даже не выразив каких-либо эмоций на лице, чтобы ответить ему хоть этим. Через пару шагов всё же что-то заставило обернуться. Глянув на него, заметила, что парень улыбнулся с некой пристыженностью, хоть и совсем не был ни в чём виноват. Я задумалась, но быстро бросила всякие мысли и снова погрузилась в себя. Дойдя наконец до чёртового офиса, где мне снова весь день придётся по поручениям носиться по городу, ничего не успевая и постоянно делая что-то не так, я вздохнула и поднялась по ступенькам. Придя, как обычно, раньше, я опустилась в кресло перед дверью управляющего — озлобленного на весь белый свет самодура лет сорока пяти. До начала рабочего дня около двадцати минут, глаза закрываются, а голова трещит. Недолго маясь от скуки, я задремала, едва слыша звуки вокруг; не знаю, сколько я проспала вот так, пока меня не пнули по плечу. Открыв глаза, увидела глубоко ненавистную физиономию товарища начальника.       — Рабочий день начался полтора часа назад, почему я должен выходить искать тебя? — раздражённо бросил он, отвернувшись и направляясь обратно в кабинет. Я же молча пошла за ним, он прав, сама виновата.       Войдя в кабинет, пытаюсь прийти в себя и проснуться. Но картинка перед глазами до сих пор какая-то странная, в нескольких метрах от меня стоит чем-то знакомая особа, которой, проходя рядом, многозначительно улыбается мой босс.       — Ещё раз доброе утро, — произносит он, и я, кажется, вспомнила парня, которого чуть не сбила на улице. Я снова молчу в удивлении, не зная, отвечать ли вообще. Но в итоге выдавливаю из себя:       — Доброе.       Красивые вьющиеся рыжие волосы, голубые глаза и широкие плечи. Одновременно серьёзный и гордо держащий себя, но и какой-то непонятно нежный, что ли.       — Кхм. У меня нет времени, потому коротко и о главном: с завтрашнего дня я улетаю в командировку. На время моего отсутствия моим заместителем останется Данила. Это всё, что тебе нужно знать, — бросив на меня небрежный взгляд, он указал глазами на дверь.