Я люблю тебя, Коннор

Очередная затея Рича, и мы мчимся по шоссе 41, с каждой минутой удаляясь все дальше от океана в глубь штата. Я всего лишь сказал, что не прочь сходить в горы — имея в виду те холмы, что виднелись, когда мы гуляли по берегу — а он улыбнулся этой своей хитро-восторженной улыбкой, явно радуясь новой сумасшедшей идее… и вот через пару часов мы отправились в путь. На любые мои вопросы о том, куда конкретно, Рич предпочитал лишь загадочно улыбаться, утверждая, что это сюрприз. Однако я услышал, когда он договаривался с нашими родителями, что мы не вернемся сегодня. Что ж, интригующе. По крайней мере Рич сам уже в полном восторге и явно предвкушает, как обрадует меня. Мне же было, честно, все равно, чем заниматься и где находиться, главное, чтобы мы были вместе. Весь день стояла ужасная духота, а к вечеру небо начало лениво затягиваться облаками — впервые за месяц. Сама поездка на мотоцикле уже была шикарной идеей: нас обдувало потоками встречного воздуха, в крови кипел адреналин, а возможность обнимать Рича и прижиматься к нему у всех на виду, доставляла какое-то особенное удовольствие… ведь для меня, ровно, как и для него, это значило нечто большее, чем простое соблюдение правил безопасности. Мы почти не останавливались, потому что Ричард очень хотел добраться как можно скорее. Сколько он не пытался скрывать место нашего назначения, вывески на дороге говорили сами за себя, и потому я довольно скоро догадался, что едем мы в национальный парк Йосемити. Удивленный до глубины души, я почувствовал настоящий восторг — вот так просто сорваться, увезти меня на целый день, только потому, что мне всего лишь захотелось посмотреть на горы? В груди защемило, и я сжал талию Рича сильнее, чуть притираясь к нему в приступе нежности. Уверен, он ухмыльнулся, а может даже покраснел, стесняясь моего проявления чувств; пусть сам Рич совершенно не скрывал своего теплейшего отношения ко мне, каждый раз, когда я касался его, брал за руку или обнимал, он смущался словно школьник. Хотя вроде из нас двоих школьником был именно я. Из-за туч стемнело раньше обычного. Когда мы прибыли на место — к небольшому деревянному домику в гуще леса — темнота вокруг даже немного пугала. Ни звезд, ни луны, ни одного фонаря вокруг, да еще и поднявшийся ветер раскачивал кроны столетних деревьев. — Тут так темно… — я поежился, потирая плечи в попытке согреться. — Стало холодно. — Ничего, — сказал Рич, и взял меня за руку. — Иди за мной, сейчас согреемся. И как он только различал, куда идти? Зажегшаяся лампа осветила небольшую комнату, в которой компактно умещалось все необходимое: холодильник, плита, барная стойка с двумя стульями, а также диван, полки с книгами и отделенная стеной гардеробная. Особенно выделялся камин с такими типичными, но все же роскошными рогами над ним — явно настоящие. — Тут уютно. — Еще бы. Нравится? — Угу, — я снова поежился, аккуратно проходя в комнату и оглядываясь. — А что это за место? — Это летний домик моего дяди. Ты, наверное, и не помнишь его совсем, но это и не имеет значения, главное, что у меня получилось договориться на сегодня. — Рич просто светился от гордости. Он нежно взглянул на меня и направился к камину, чтобы его разжечь. — Это же Йосемити, правильно? — Да. — Охренеть… то есть, я правда в шоке. Не думал, что окажусь здесь… ты знал, что я давно мечтал тут побывать? Ты хочешь показать мне горы? С погодой нам не очень повезло, — с восторженного, мой тон сменился на слегка разочарованный, когда ветер на улице взвыл как-то особенно сильно. — Думаешь? А вот мне кажется, что мы приехали в идеальное время… вот возьми. — Рич указал на тяжелый плед. — Зачем? — На улице же холодно, ты сам сказал. — Мы пойдем на улицу? — после моего искреннего удивления, по крыше забарабанил дождь. — Н-но… там же ужасно темно, разве мы увидим горы сейчас? — перспектива оказаться вне начавшего согреваться помещения казалась такой себе. — Лучше, — казалось, Рича совсем не смущал начинающийся шторм. Он подошел и сам укутал меня в этот огромный плед, потому что я так и стоял в нерешительности. — Ну же, доверься мне, кот. И как после такого сомневаться? Я мгновенно покраснел, стало тепло, даже жарковато. — А-а-а, Рич! — протянул я, отводя взгляд в смущении. — Что? — Не называй меня так! — Почему? — улыбаясь, он пошел ставить чайник. — Да, если бы я знал… — Тебе не нравится? Я вздохнул, не понимая, как ответить, и все-таки сказал: — Нравится, просто… когда ты так меня называешь, у меня появляется такое чувство… — пытаясь подобрать слова, я не заметил, как положил руку на грудь сжимая плед. — словно я… ну не знаю, младше тебя что ли? — Так ведь, так и есть? — Рич улыбался словно это он был наглым котом. — Да, да, я понимаю. Но это другое. — Иди ко мне, — он раскрыл объятья, приглашая. Когда я уткнулся в сильное родное плечо, и Рич обнял меня вместе со всем этим пледом, ощущение лишь усилилось. Он продолжил: — Как насчет того, чтобы расслабиться и просто получать удовольствие от того, что тебе нравится? Какая разница, кто из нас младше, а кто старше? Когда ты начинаешь что-то рассказывать, я каждый раз поражаюсь тому, насколько ты умный. Мне так интересно слушать тебя… уверен, ты даже не замечаешь, как светишься, когда говоришь о своих научных проектах. Да я половины слов то не знаю, что ты используешь, но ужасно горжусь тем, насколько ты крут. Я люблю тебя слушать, и пусть в эти моменты чувствую себя полным придурком, но это совсем не мешает мне наслаждаться происходящим, понимаешь? В конце концов, мы разные, даже очень разные… — Рич усмехнулся, чуть прижимая меня к себе. — но одно я знаю точно, рядом с тобой я могу быть собой. Ведь ты меня не осудишь, не станешь критиковать или смеяться, я знаю, что могу довериться тебе. Хотя, скажу честно, я все равно иногда стесняюсь, но… разве это имеет значение? — он помолчал немного и спросил: — Кон, чувствуешь ли ты, что я имею в виду? Я чувствовал, я понимал, знал, о чем он говорит. От каждого следующего слова на душе становилось все спокойней и свободней. Уже не раз я замечал, что, как только Ричард сталкивался с моими сомнениями и даже какими-то блоками — явно привет от моей милой школы, в которой в свое время я успел не хило так огрести за желание быть открытым и честным — то в ответ, Рич пытался ненавязчиво помочь мне, демонстрируя собственное доверие. Все, о чем он сейчас говорил, было правдой. И я был ему чертовски благодарен за это. В ответ, я лишь обнял его. Этого было более чем достаточно. Вскипел чайник. Я промычал нечто нечленораздельное, но явно означающее нежелание выползать на улицу, однако безжалостный Рич лишь усмехнулся и подтолкнул меня к выходу. Все еще бурча себе под нос, я открыл дверь с кухни, которая, как оказалось, вела на широкую террасу, по площади не уступавшей самому домику. Стоило нам уютненько расположиться вдвоем под этим пледом на большом плоском диване, заваленном подушками, как неожиданно темноту разрезала яркая вспышка молнии. Всего на пару мгновений, но я успел заметить то, что она осветила… Затем прогремел гром, и внутри у меня все аж завибрировало в ответ на этот глубокий раскатистый звук. — Рич! — только и смог воскликнуть я. — Увидел? — теперь его гордая улыбка, полностью оправдывала себя — Погоди, это только начало. Мы молчали, потому что здесь не надо было никаких слов. Не знаю, что чувствовал брат, но меня переполняло детское, искрящееся, яркое волнение от предвкушения, ожидания, от желания увидеть еще раз, то, что осветила молния. Вглядываясь в темноту, которая плотной стеной окружала веранду, я ждал, затаив дыхание. Шум дождя был таким мягким и обволакивающим, он наполнял собой все пространство, а запахи мокрой земли, хвои и озона вызывали забытые воспоминания. Я вдруг понял, что уже очень давно у меня не было шанса вот так просто наблюдать за грозой, которую на самом деле я даже любил. То, что происходило сейчас, невозможно было сравнить с унылыми дождями каменного Детройта. Меня переполнил восторг, и я воскликнул от радости, сжимая руку Рича, когда новая вспышка озарила долину, раскинувшуюся перед нами. Белая, четко очерченная молния ударила и расползлась на ответвления, словно ветка дерева или река. Она была такая огромная, что стало видно все вокруг: оказалось, что мы были почти на высоте самих облаков, а домик стоял на краю обрыва. Тут и там насколько хватало глаз, виднелись скалы, разрезавшие тучи и пейзаж, а под нами — бесконечное полотно леса, которое в свете молнии, выглядело игрушечно, искусственно, будто было вырезано из бумаги. В этот раз звук грома прозвучал гораздо громче, и у меня внутри все перевернулось — я никогда, никогда за всю свою жизнь не испытывал ничего подобного. Великолепие природы и стихии заставляло шевелиться древний животный страх на дне души, и в то же время вызывало чуть ли не щенячий восторг, перехватывающий дыхание. Почувствовав движение рядом, я обернулся, вспоминая, где я и с кем. — Рич, я… И снова сияние, и вновь сумасшедший гром, только в этот раз еще и теплые, нежные губы Ричарда на моих. Я растерялся, но то, как он прильнул ко мне, касаясь шеи, как провел пальцами, аккуратно, но требовательно сжимая от явного переизбытка чувств, откликнулось во мне ясным желанием, и я ответил ему, открываясь, отказываясь сомневаться. Это был наш первый поцелуй. Он все длился и длился, никто даже не думал отстраняться. Я тоже обхватил шею Рича, мне хотелось держать его в своих руках. Тяжелый плед теперь только мешал, потому что нам уже точно не было холодно. — Прости, — Ричард все же прервал поцелуй, чуть отстраняясь. — Я не хотел тебя отвлекать… просто ты был такой красивый… твое лицо, когда ты все это увидел… я не смог удержаться. — Ничего, — и все же я опять смутился, стало немного стыдно, за свою раскованность, — я не против. И как так получалось, что стоило опуститься тьме, как мы менялись ролями? После той звездной ночи, днем Рич будто избегал прямого контакта, а вечером… его пытался избежать я. Не потому, что мне не нравилось. Наоборот, именно потому, что слишком уж нравилось, как он мог положить руку мне на затылок, массируя его, демонстрируя силу, или как он гладил меня по руке, вроде невзначай, а я и пошевелиться не мог, словно находился в трансе от его бессовестных прикосновений. — Тогда… Ричард вновь приблизился, смотря мне прямо в глаза. Его образ озарялся все более частыми молниями, а я не мог отвести взгляд. От самого сердца гулко бьющегося в груди, по всему телу бежали волны возбуждения и тепла, которые требовали больше близости. Мысль, что мы здесь совсем одни, так неожиданно обрадовала меня, что я сам подался вперед за новым поцелуем. Судя по тому, как Рич жадно и страстно ответил, моя инициатива ему очень понравилась. Как только я это почувствовал, захотелось еще. Я сжал его волосы на затылке, а другой рукой бедро, выгибаясь навстречу, ближе, стремясь касаться телом, и услышал судорожный вдох. Это било в голову еще круче, чем сами ощущения, которые давали наши губы и руки, и мне казалось, что я имею власть над происходящим… над Ричем. Я думал о том, что это очень, очень плохая затея, но ничего не мог поделать со своим все продолжающим расти желанием дразнить, играть, и добиваться реакции в ответ на свои движения. Уж не знаю, что это был за детский сад, но каждый мой тихий стон, каждый шепот с его именем на губах, то, как я выгибался и терся об него — все это было на грани дозволенного. Я задыхался от страха, что еще чуть-чуть и не получится остановиться… но тормозить сейчас, пока эта возможность еще была, мне категорически не хотелось. Он говорил какие-то нежные слова, а шум дождя, ветра и грома перебивал их. Губы, язык и пальцы Рича, не останавливаясь надолго на одном месте, исследовали мое тело. Он гладил и сжимал меня, целовал, прикусывал и слизывал место укуса — уши, губы, шея, ключицы, и ниже, ниже… все мое внимание было отдано тому, как он это делал — требовательно, но аккуратно, словно сдерживал себя, чтобы не навредить мне. Когда я понял это, то к моему собственному удивлению, мне захотелось, чтобы он показал мне, чего он на самом деле хочет. Когда Рич коснулся одного из сосков, сначала лизнув, а затем поцеловав его, я вздрогнул от неожиданности, и вновь выгнулся на встречу, но уже совершенно непроизвольно. Это и в правду начинало становиться опасным, но сейчас увещевания разума было слышно еще тише, чем наше громкое, горячее дыхание. Мне одновременно не нравилось и ужасно нравилось, что ласки Рича продолжали опускаться дальше. Член просто взывал и требовал внимания к себе, но я все еще не хотел, чтобы мы заходили так далеко. Когда я почувствовал, как Ричард потянул мои штаны вниз, я, чуть менее требовательным тоном, чем хотелось бы (даже скорее каким-то жалобным), протянул: — Ри-и-ч, ну нет. Стой… пожалуйста. — Что такое? — он поцеловал меня прямо рядом с резинкой штанов. — Тебе неприятно? — Приятно, очень приятно… но… — Не бойся, — еще один поцелуй, в этот раз медленнее, с языком, проводя влажную линию. От этого плавного движения у меня закружилась голова. — Если тебе что-то не понравится, я остановлюсь, окей? — Угу, — я согласился. А что еще я мог сделать? — Доверься мне, пожалуйста. Я хочу сделать тебе очень хорошо… — Рич вновь потянул штаны вместе с трусами вниз, а затем взглянул мне прямо в глаза. – Я хочу, чтобы ты стонал от удовольствия из-за меня. «Черт возьми, а я-то как этого хочу, Рич!», — вместо ответа я лишь откинулся на подушки, не понимая, сколько еще уровней стыда сегодня откроются мне. Казалось бы, стесняться дальше некуда, но вот он взял мой член в руку, двинул ею, и я опять задыхаюсь от приступа. Я перед ним, голый, беззащитный, и все же… Он здесь для меня, прислушивается ко мне, я полностью владею всем его вниманием. Рич облизал губы, касаясь ими головки члена и взял его в рот. — Твою же мать! — не помню, чтобы я использовал такие выражения. Вскрик лишь подстегнул Ричарда, и он начал двигать своей головой вверх и вниз, что само по себе уже вызвало во мне неконтролируемые стоны… но вот я услышал тихий щелчок открывающегося тюбика, и затем ощутил, как его прохладные влажные пальцы коснулись моих яичек, и от этого нежного, щекотного и такого чувствительного прикосновения, вспышки света засияли уже даже перед закрытыми глазами. Я ничего не сказал, когда ладонь брата опустилась ниже, когда он, продолжая медленно надрачивать мне и лаская языком мой член, коснулся меня там. Вздрогнув, я почувствовал легкое давление, но в эту же секунду, Рич опустился на член так, что головка сжалась в тесноте горла, и я, разрываясь между ощущениями, не заметил, как он ввел в меня палец. Стоило ему сделать движение внутрь и наружу, как я всхлипнул, не имея никакой возможности контролировать свою реакцию. Я искренне не понимал, почему мне нравится, что Ричард делает такое со мной. Почему мне нравится думать об этом? С другой стороны, это не имело никакого значения. Все, что я испытывал сейчас, было слишком впечатляющим, и от этого ни за что не хотелось отказываться. Я не заметил, как начал стонать громче, и в этот момент Рич перестал ласкать мой член, приподнимаясь. Послышался звук расстегивающейся пряжки. Мы встретились взглядами, и стоило мне открыть рот, как он ввёл ещё один палец, усиливая давление, бессовестно растягивая меня, от чего из меня вырвался новый совершенно развратный стон. «Черт возьми, уверен, он это специально, не даёт мне и слова сказать!» — грозно думал я, а сам позволял ему продолжать, перенося ответственность собственного желания на брата. Особенно сильно на меня повлиял его взгляд — он приковывал, давил сверху, заставлял подчиниться… хотя я и не то чтобы уж сильно сопротивлялся. Ричард избавился от джинсов и нагнулся ко мне, чтобы сказать на самое ухо: — Я так рад, что тебе нравится, Конни. На самом деле из-за того, как ты реагируешь, мне просто рвёт крышу. Так и не скажешь, что ты девственник… — Ох, Рич! Это так пошло, прекрати… И вновь я не смог договорить, потому что его губы накрыли мои. В тот же момент он подался вперёд, обхватывая рукой, на которой была смазка, наши члены, и они соприкоснулись, проскальзывая друг об друга, отзываясь острым ощущением, пробивающим позвоночник током, словно оголенным проводом. Язык Рича вторил движению тела, нагло трахая мой рот. Задумавшись об этом лишь на секунду, я вдруг испытал постыдное желание ощутить ту тягучую наполненность от его пальцев снова, отчего и подался вперёд, не сдерживаясь. Ещё одно движение назад, секундная заминка, и я получил то, что хотел… хотя может и не совсем то. Давление, страх, удовольствие от не останавливающихся ласк и шёпот мне на ухо: «Расслабься, котик», - а на заднем плане тяжёлый далекий гром. Я вцепился в его спину, поскуливая от того, как Рич медленно проталкивался в мою явно узкую для него дырочку, а он все жарче шептал мне на ухо слова, что должны были помочь мне расслабиться… но от каждого нового слова, я лишь больше выгибался, стонал и сжимался, потому как то, как он говорил, было слишком горячо. В какой-то момент Ричард замер, не решаясь продолжить, и начал целовать мою шею, а у меня на глазах выступили слезы, и я не мог понять из-за чего. — Как ты, Конни? — Не знаю… — Мне остановиться? Он чуть двинулся назад, отчего я охнул и… стало понятно, что я хочу ещё. Хочу ещё больше его ласки, хочу, чтобы он двигался во мне, наполнял меня, хочу, чтобы он старался доставить мне удовольствие. Я. Хочу. Его. Сказать такое вслух казалось невозможным. — Нет, Рич… — я понимал, что он хочет услышать. — пожалуйста… продолжай. — О-о-ох, Кон! — вздохнул Ричард, простонав от нетерпения. Новый поцелуй, новое движение, новые стоны, в этот раз и его тоже. Он все-таки смог протолкнуться до конца и, когда это произошло, я потерял весь воздух в легких. По моим щекам текли слезы, но сам я был на грани оргазма. Ещё буквально пара движений и я кончил, даже не касаясь своего члена. Рич укусил меня в шею, а затем прошептал, едва сдерживаясь: — Можно я?.. — Да, — мой голос меня не слушался. Он начал трахать меня, в этот раз чуть быстрее, и я охренел от того, насколько это было чувствительно теперь. Не дав мне сообразить, как я отношусь к этим сверхострым ощущениям, Рич толкнулся резко и грубо и с глухим стоном кончил прямо в меня. Мы дышали глубоко и ровно, я обнимал его и чувствовал приятную тяжесть горячего тела на себе. — Прости. — За что ты извиняешься? — Прости, что я не выдержал, ты же просил… — Ох, да ладно тебе… Шторм все также бушевал, но сейчас казался каким-то приглушённым и далеким. Я смотрел на небо, которое со всех сторон прошивали многорукие молнии, и на глаза опять выступили слезы. Почувствовав, как брат поцеловал меня в шею, я прошептал ему: — Я рад, что ты не выдержал. — Кон… — его голос был полон благодарности и нежности, и Рич принялся вновь меня зацеловывать, в этот раз совсем не страстно и томно, но искренне и так тепло. — К тому же, судя по тому, как ты был удивительно удачно подготовлен… — Это все чудесные совпадения! — взгляд брата отображал полную невинность настолько, насколько это вообще было возможно с его растрепанными волосами и хитрыми светлыми глазами. Я не мог не засмеяться. Чувства — светлые, яркие и совершенно новые — переполняли нас обоих, а впереди была ещё целая ночь. На следующий день, негласно было решено, что на горы можно посмотреть и с веранды, и мы провели все время там, не тратя попусту ни единой минуты этой спонтанной поездки. Уезжать не хотелось от слова совсем.