Забота иногда приносит боль

      Гриша проснулся довольно рано, поскольку чрезвычайно затекли мышцы его руки, ранее вынужденной принять неподвижное положение. Так произошло из-за того, что на ней покоилась сестра.       Непривычно было видеть её такой — абсолютно тихой и мирной — в тот миг. Почти невинной. Без сквернословия, без неприличных жестов, без напускного безразличия, без самобытного брыкания. Однако именно такой он её и запомнил в детстве, когда родители ещё были живы. Задолго до трагедии.       Случалось, что маленькая Никуся пугалась чего-то ночью: то ли деревьев, колышущихся или податливо гнущихся от сильного ветра за окном; то ли окутывающей непроглядной темноты; то ли собственного бурного воображения; то ли хладного одиночества...       Тогда она хватала своего плюшевого зайчика и прибегала в Гришину комнату, которая расположилась рядом, поэтому путь был недолгим — требовалось лишь пересечь коридор. Недалеко, однако он подсознательно понимал, что для ребёнка это могло стать сложным испытанием, проявлением недюжинной смелости.       Замечал, как тихо открывала дверь, покрепче прижимая к себе спутника-игрушку, чтобы не упал на пол, и шёпотом спрашивала разрешения, точнее, ставила перед фактом: "Гриня, хочу к тебе..." Ведь знала, что он никак не сможет отказать. Согласится пустить к себе, без излишних раздумий, отбросив любые другие варианты. А как иначе? Ведь так дорожит, защищает, заботится.       Ему запомнилась фраза, когда мама спросила Веронику, уточняя психологическое и социальное восприятие ребёнка относительно других членов семьи: "Кто такой брат?" Та ответила: "Брат — это Гриня. Он хороший. Весёлый. Люблю играть с ним. Не хочу, чтобы уходил..."       Тогда она не отстранялась. Наоборот, отчаянно тянулась. Не скрывала ничего. Сама рассказывала то, что не могла поведать даже родителям или друзьям. Была хрупкой, но вовсе не сломанной. И не отрицала, что являлся фундаментом, вточь для постройки; что нуждалась в нём, словно в Солнце. Подчеркивала, что он гораздо важнее всех знакомых мальчишек.       Потом, в начальной школе, сверстникам гордо говорила, что её брат учится в том же месте, что он умный, уже старшеклассник. Так хотела быть на него похожей, старалась успевать по всем предметам. Хотя особенно легко давались труды, физкультура, математика.       Затем семью настигло печальное происшествие, унесшее жизни родителей. Это событие многое изменило в отношениях, в мыслях, в душах. Горе пронзало и незримо разрывало внутренности, однако девочка подсознательно понимала, что не смогла бы спасти от автокатастрофы, как бы сильно не старалась. А Григорий знал некоторые детали, вот только не смог сразу же рассказать сестре полную правду, попытался смягчить, выдумал про аварию, так как принять факт беспощадного расстрела оказалось слишком тяжело для него самого в восемнадцать, не говоря уж о том, как бы это восприняла впечатлительная десятилетняя девочка. Он просто хотел защитить её несформированную психику и горячее сердце от окружающей жестокости и несправедливости мироустройства.       Из-за этого пошли трещины. Замкнутость. Скрытность. Излишняя строгость. Вымученные улыбки, нелепо и быстро перетекающие в подавляемые неврозы.       Затем алкоголь. Сначала его заманил в иллюзорное счастье, которое длилось всего несколько часов, потом происходило опустошение, от которого казалось, что становилось ещё больнее, так как душа практически обнажена и вывернута, словно хлопковая наволочка. За стремительным взлетом следовало резкое падение. Позже и Ника стала утопать в этом мираже посреди пустыни, когда подросла немного. Хотя оба понимали, что горячительные напитки не решат всех проблем, не сотрут навечно, что могут навредить здоровью, но все равно пытались, пусть и на короткое время, отвлечься.       Из трипа по прошлому вырвал протяжный вздох. Дыхание сестры обдало голую кожу его плеча, невольно вызвав желание одёрнуться, отодвинуться подальше. Впрочем, не стал, сдержался. Подумал о том, что пора включить обогреватель, ибо весна нынче переменчива. То ночью холодит, то днем греет.       Осторожно провёл по её непослушному локону, отбросив в сторону, чтобы не закрывал красивое лицо. Она чуть пошевелилась, что-то почувствовала, хотя оказалось, что этого недостаточно для пробуждения. Безусловно, проснувшийся не желал разбудить спящую. Пусть отдыхает и наслаждается. Вдруг ей что-то невероятно приятное и интересное пришло в сновидениях...       Раньше рассказывала некоторые сны, которые наиболее впечатлили. Однако чаще говорила о кошмарах, будто пыталась избавиться от них с его помощью, а нечто позитивное оставляла тайной, известной только одному человеку — ей, словно боялась, что эти сновидения вновь не настигнут её, позабудут адрес, заплутают в неверном направлении, если кому-то поведает. Не хотела потерять особенный доступ. Никто не оспаривал её право распоряжаться своим мозгом так, как сочтёт необходимым.       Гриша аккуратно, чтобы не производить лишних колебаний, отвернулся в другую сторону, стал спиной к сестре. Решил попытаться так же провалиться в какой-нибудь сон. Не удивился бы, если сюжет связан с любимой. Неким образом подсознание вполне могло воссоздать такое изображение, проанализировать впечатление, продолжить мысленный поток.       За окном светало потихоньку, было ещё так рано. ___