***
Раны, неосознанно нанесённые смертью родителей давно заросли, и парень принял это как должное, а вот брат… Его нет, а чувства остались. И да, лет в пятнадцать Джун осознал – это была истинная любовь. Он не мог объяснить даже себе, как так произошло. Но это уже не важно, многие проживали жизнь без истинного, и он сможет. Детский дом, в который его отправили после аварии, особо не радовал, но делать было нечего, только если смириться, что он и сделал. Уже как три года его никто не трогает благодаря заслуженному авторитету. Конечно, в первые года он пытался сбежать, нашкодить на зло, но дальше кабинета директора с побоями за проделанное, результат не продвигался, а потому нужно было завоёвывать себе достойное место. В школе, как и везде, принижали детдомовских, но Нам давно научился бороться с этим. Уличные бои в помощь. «Нужно же нормально питаться, а не этой гадостной столовской стряпней.» – объяснялся Намджун когда его принимали на «работу». И вроде бы всё начало налаживаться, и любовь к брату ощущалась все слабее и слабее. Но всегда всё прекрасно тоже не может быть.***
– Здравствуйте, дамы и господа, леди и джентльмены! Готовы ли вы потратить всё до последней копейки на наших славных парней? Нет? Я так не думаю, сегодня мы опустошим ваши кошельки, готовьте портмоне, уважаемые. Ох, вам интересно, кто этим вечером на нашем ринге? Ммм, думаю, да! Иииитак… – хлопок в ладоши от ведущего раздался на импровизированной сцене, заставив всех собравшихся людей закричать и засвистеть. – Переводим же ваш голодный взгляд на арену, друзья мои! Хэй, ну, пошумите в честь наших борцов, дорогие друзья! Мы приглашаем на сцену нашего именитого бойца R…M! Хлопайте, друзья, ведь именно он опустошит ваши карманы! Начинайте готовиться делать свои ставки, де не жалейте ваших грязных денежек! Громкий вой и крики с аплодисментами разлетелись по залу, пропитанным сыростью и крысиным ядом. Но это никого не волновало, лишь бы поглазеть на то, как «собаки» Джихо разрывают друг друга от сбитых костяшек в кровь до сломанных рук и остальных конечностей, а если ещё дальше – то и вообще летальных исходов. – А его противником будет самый лучший боец, тот, кто выходил победителем из всех своих боёв, и это… – парам-барам-бам – мужчина постучал пальцами как барабанными полочками и объявил: – Ли Дон Санри! По залу поплелись восторженные возгласы и убеждения, а-ля «Ли разъебёт RM-ма» и «RM, сдохни на этом бою, я голосую за Ли». Все зрители закопошились и стали скапливаться кучками возле импровизированных касс, где только и успевали принимать кругленькие суммы. – Итак! Ставки сделаны! Ким на тебя всего лишь две, да такие маленькие, что и рамен не купишь! – громкий смех разлетелся по сцене и поднял за собой громкие заливистые смешки от противников и антифанатов. Джун поёжился, а по спине побежали стаи мурашек. Конечно, его испугало то, что его противником будет Санри, да кто вообще их поставил вместе?! Силы вообще не равны, но никак нельзя показывать свой страх, нет. Это будет самым лучшим позором века на уличных боях без правил. «Успокойся, возьми себя в руки. Если ты проиграешь, то вылетишь от сюда, как пробка от шампанского. Господи! Я просто не смогу ему противостоять! Видимо, и вправду сегодня – мой последний бой здесь! Ну же Ким соберись. Господи! Молю, я не хочу уйти с переломом или же в деревянном гробу, прошу, можно я выйду от сюда на своих двоих!» – И поднимаем свои руки, сейчас будет хороший бой, – смешок последовал после этой фразы, неловкое молчание повисло в зале, видимо ведущий обдумывал, что сказать колкое в сторону Намджуна, и все-таки придумал: – не подведи Джунни, на тебя большиииие ставки! – и вот, новые порции дикого смеха. «Да, так лучших ещё не унижали, хорошо, просто прекрасно! Всё против меня, охуенно! Уйди хотя бы с гордо поднятой головой!» – И так! Ли – 1 000 000 вон (54 000 руб.)! Ого-го, Ли, опять берешь вершины, но как-то мелковато, было на твоём счету и больше! Ох, мой милый Джунни на тебя только 50 000 вон (2 500 руб.). Джун вскипал, конкретно так. Он был готов без сигнала начать бой и разъебать лицо этому хвалённому Ли, но не успел, а вернее прослушал сигнал и, получив с хорошего так кулака в нос, раскинулся звездой на арене. Смех лился со всех сторон, но Киму фиолетово, в смысле, серьезно: перед ним фиолетовые звезды, пятна и прочая херня. Осталось разъехаться в разные стороны глазами и безумно улыбнуться во все тридцать два зуба и всё – калитка психушки тебя встречает с теплыми и долгожданными объятиями. Сфокусировав взгляд и поняв, что произошло, Джун подорвался и увидел, как злой Джихо несётся в его сторону, крича при этом трёхэтажные маты, но у Кима один больничный писк в ушах. Мужчина размахивается, и проезжается кулаком по правой скуле Кима, вызывая приглушенный вой. – Вон от сюда, Джун, ты настоящий срам! Зачем я в тебя вообще деньги вкладывал!? – с каждой секундой Джихо становился все злее и злее, а его слова только распаляли альфу. Ещё один удар и парня выталкивают обратно на ринг, где Санри дышал злостью и только он решил повторить коронную подачу, как Нам перехватил его руку и скрутил, перекинув через бедро. В зале было настолько тихо, что если бы кто-то уронил ключи от дома, то звон бы стоял такой, будто колокольню раскачивают. Никто из присутствующих не ожидал такого поворота событий некоторые втихаря стали снимать, хотя это было запрещено, но кого это волнует? Ни один из зрителей и пошевелиться не мог, даже тот утырок-ведущий только выдавил из себя протяжное «Ээээ». – Ты что, Ким, страх потерял? Ли, пизди его! – команда была подана, а верная собака среагировала и без других совсем никчемных слов, тут же принимаясь за наступление на жертву самого странного боя за всю историю уличных состязаний. «Видимо, уйти с гордо поднятой головой не получится». – Беги! – грубый и в тот же момент до безумия хриплый мужской голос зазвучал из толпы, и Ким побежал, а что ему оставалось делать? Так как это помещение было всего-навсего заброшенным прогнившим подвалом – выход был один, а на нём охрана, и пропуска нет, что делать? Въебать? А после пробежать, а смогу? – Не то, чтобы в голове альфы был рой мыслей, но две до безумия огромные догадки не давали покоя, давив своей массой на обладателя этой головы и заставляя задуматься над проходом, а не на сосредоточивании глухих шагов, а вернее резкого бега позади и тяжелого дыхания, которое, ещё чуть-чуть, и будет опалять затылок. И вот заветная лестница спасения Кима, только святые врата выхода из этого Ада охраняют нехилые такие «демоны». А если быть точнее, выбывшие из боев, но до сих пор верные пёсики Джихо и его компании жополизов. Правый кулак летит в ничего не подозревающего секюрити, который от отдачи сваливается, как домино, на второго охранника сбивая его нахрен с лестницы и, вуаля, проход свободен. Вышибленная плечом дверь по инерции распахивается так, что срывается с петель и отлетает, опять же, в настрадавшегося жизнью Намджуна и, о боже, три-четыре сантиметра оставалось до лица альфы, чтобы его приплющило, как в мультиках про Тома и Джери. Грациозно, как бешеная и раненая лама, парень перепрыгнул покореженную им самим железяку, он выбегает через дворы и путает преследователя в таких «известных» районах. Ким, конечно, сам заплутал в кварталах, и ему ничего не оставалось сделать, как приземлиться на холодную землю и опереться спиной о грязную стену. В ушах звенело как сломанный телевизор с помехами, вызывая у альфы только отвращение к этому звуку, мелкая морось смывала с лица только-только начавшую запекаться кровь. Подняв голову к небу, Джун закрыл глаза и подставил своё лицо под своеобразный душ. – Вставай! Простудишься же. Ох, ты в одних шортах, ещё и торс оголенный. Поднимайся, ты не на песках гавайских, а в холодном мерзком Сеуле, – хриплый, но от начала до конца пропитанный нежностью и волнением голос, раздался над правым ухом. Такой заботы Ким не слышал долгие годы и поначалу опешил, недоверчиво приоткрыв один глаз. – Вставай, давай! Мы идем домой, наш именитый RM, – протянув руку парню, мужчина улыбнулся самой обворожительной улыбкой. – Меня зовут Минхо. Пойдем, у меня достаточно места для нас троих. И да, он просто взял и поверил незнакомцу, а что ему? Ни дома, ни работы, ни образования, ни денег. – Ким Намджун, не RM. Тошнит, – скривившись, то ли от осточертевшего имени, то ли от боли во всём теле, он схватился за протянутую руку как за спасительную соломинку.