***
— Эй, мы тут собираемся у парней, приходите в четыреста восьмую, — заглянула вечером в комнату одноклассница. — Ник, пойдем? — спросил он у парня, что с очень довольной лыбой разлегся на кровати. Похоже, ему вся прогулка безумно понравилась. Он неопределенно пожал плечами. Ладно, решил Кирилл, они сходят посмотрят, что там происходит, и в любой момент можно будет уйти. В коридоре было тихо. Класс, похоже, в большинстве своем находился в той комнате, а второй разместили на этаж выше. — О, последние! Всё, закрывайте дверь! — выкрикнула радостно Карина, когда они вошли. Комната была большой, с семью кроватями, не меньше. Люди концентрировались в основном справа на трех койках. Были не все, как будто только избранные и не шестерки. Зачем тогда позвали их с Никитой? Насколько Кирилл знал, они однозначно не входили в этот список. Зато «Санечка» неизменно терся около Сони. Макс прошел мимо и повернул ключ в замке, пряча его в карман. Откуда он у них? Блат какой-нибудь? Или украли? Позже выяснилось, что всех собрали, чтобы выпить. На полу у окна стояли поллитровки пива и еще чего-то темного. Организатором оказалась София, Кирилл и не сомневался. Столько денег потратить могла только она. Но безвозмездно ли? «Санечке» уже вроде бы было восемнадцать, так что Кириллу было понятно, почему алкоголь им продали. Употреблял он только единожды и то взятый на «слабо». На выпускном в прошлом году. Но вспоминать в принципе было нечего, потому что взяло его от какого-то невкусного вина очень быстро, а дальше ему только немного рассказывали. Пока Кирилл проворачивал всё у себя в голове, Ник дернул его за руку и кивнул в сторону свободных кроватей. И только сейчас на одной из них он заметил Платона. Он сидел облокотившись на стену в позе лотоса в домашней одежде и лазил в телефоне. Кирилл зачем-то направился к нему. — А ты какого здесь? — спросил он, садясь рядом. Ник последовал примеру. Зорин нахмурился и поднял на Кирилла глаза. — Это и моя комната тоже. — Все согласились на сожительство с тобой? — удивился Анисько. Это же предательству подобно — ночевать в комнате с геем. Это не его стереотипы, но многих — точно. Кириллу-то теперь не особо грозит находиться в натуральной компании, учитывая, кого привел домой отец. — У них выбора не было. Я остался беспризорным, — хмыкнул Платон. — В коридоре диван есть, — пожал плечами Кирилл. Никита заехал ему локтем в ребра. Не сильно, но возмущенно — он это почувствовал. — Отъебись, — буркнул Зорин, явно не заметив их с Никитой переглядывания. — Может, вы меня у себя и приютите, раз уж такое дело? Пожалейте. Загрызут же, — кивнул он в сторону разговаривающих между собой одноклассников и сожителей. Но его тон не вызывал сочувствия. — Не в этот раз, — отмахнулся Кирилл. Зорин капитулировал и смолчал. Тем временем люди в комнате начали решать, чем бы заняться, чтобы было веселее пить. «Бутылочка» пробежалась мимолетно, но ее все поддержали. Хотя для начала, чтобы задать настроение, решили сыграть в «Я никогда не…». Никите находиться рядом с Платоном было уже не страшно. Да и чего ему бояться, если рядом Кирилл? Это слишком самонадеянно, наверное… В памяти остался лишь невнятный силуэт, точно не принадлежавший этому парню. Хотя он помнил свой животный ужас от его слов и от одного присутствия, то ощущение беспомощности и признание факта, что он в ловушке. Однако Зорин не вызывал у Никиты больше приступов дрожи и паники. Естественно, они после того дня не разговаривали, и Никита так и не понял, что это было. Но все в прошлом. Да и к тому же такой домашний Платон на кровати казался ему безопасным. Впрочем, Кирилл сейчас всем своим видом тоже демонстрировал спокойствие и безмятежность, хоть и не упустил возможности подстебнуть Платона. А вот вся эта ситуация с одноклассниками Никите не особо нравилась. Он не дурак и не слепой — заметил почти сразу те залежи пива. Он лично предубеждений не имел. Люди делают, что хотят. Так будет, и так всегда было. Его это не касается. Но алкоголь Никите никогда не приходилось пробовать, потому что он находился почти всегда под присмотром, а разрешать — рано еще. — Лови! — крикнул кто-то из компании, и мимо него пролетела банка пива. Ее ловко поймал Платон и вопросительно взглянул на Соню. — Сделай одолжение, Зорин, смотайся куда-нибудь сегодня ночью, чтобы тебя не было в этой комнате. Ладно? Это аванс, потом еще подкинем. А вы дуйте сюда! — Походу, я всё же к вам, — невесело сказал Платон. Никита подумал, что это нагло с их стороны… Он ведь имел полное право не послушаться и остаться. Хотя к чему это приведет, никому неизвестно. Никита же не знал, на что способна кучка пьяных подростков. Увы, с такими он не встречался, и хорошо. Никита не был против, чтобы Зорин переночевал в их комнате. Вот только где? Там всего две кровати. Кирилл недовольно фыркнул, проигнорировав Платона, и отправился в другой угол комнаты. Никита услышал щелчок и шипение — Зорин безмолвно принял предложение и открыл пиво — и поплелся вслед за Кириллом. Сидеть одному рядом с пригубившим банку Платоном стало до жути неловко. Дальше началась игра. Глупая игра. Каждый по очереди говорил, что он никогда не делал, и, если в кругу находились люди, которые это делали, они пили. Договорились, что три глотка за один раз будет достаточно. Никита подумал, что здесь легко было и соврать. Кто там знает, прыгал ты когда-нибудь с большой высоты в воду, курил или, быть может, уже посчастливилось заниматься с кем-нибудь сексом? Только все, похоже, были честны, потому что все же пили. Никиту не то чтобы заставили тоже сыграть, но он был почему-то уверен, что ничего из того, что будет перечислено, ему делать не приходилось. Поэтому он просто сидел на кровати чуть поодаль с открытой баночкой в руках и слушал одноклассников. А еще смотрел за Кириллом. За восемь этапов тот попался шесть раз! Вернее, три из них ему напомнили, когда заметили, что он не пьет. Кирилл, похоже, просто не хотел этого делать, но приходилось. Зачем заставлять себя, если не нравится? Никита не понимал. Через один круг ещё одна банка Кирилла была опустошена. Свою очередь Ник благоразумно пропускал, ибо придумать ничего не смог бы, да и писать было лень. Вот бы кто знал язык жестов… Самому ему пришлось все же глотнуть пиво, чисто из вежливости и пресловутого «за компанию». Ему не понравилось. Как это пить-то можно? Плеча Никиты кто-то коснулся, и он на автомате обернулся назад. Платон наклонился и тихо сказал ему на ухо: — Если хочешь получить своего Кирилла в целости и сохранности, надо его уводить отсюда. Никита немного оскорбился этим «своим» Кириллом, но виду не подал. Зорин кивнул на компанию не особо адекватных людей с дьявольскими улыбками, которые уже протягивали Кириллу добавку. Никита кивнул в сторону двери, мол, она же закрыта. Платон, как ни странно, понял. — Ключ у Макса в заднем кармане. Я попытаюсь его стащить, а ты, как только я метнусь к двери, хватай за руку Кирилла и дуй за мной. Ясно?***
— И что это было? — спросил недоуменно Кирилл. Хотя язык у него совсем немного заплетался. С непривычки даже не особо крепкий алкоголь ударил в голову. Побег удался. Платона, естественно, обвинили в домогательстве, но на то и был расчет. Поэтому выйти из комнаты уже с ключом труда не составило. А чтобы за ними сразу не отправились, Зорин закрыл на ключ дверь снаружи. Они решили потом втихаря открыть, когда все уже забудут о сбежавших. — Ты топай давай, а не возмущайся, алкашня, — упрекнул Платон, поддержав за локоть Кирилла, и спросил: — Где комната-то ваша? Никита махнул к себе рукой и пошел вперед. Толкнув собственноручно нужную дверь, Кирилл исчез в кромешной темноте комнаты, добрался до кровати и упал на нее животом. Никита щелкнул выключатель и двинулся за забытым на тумбе телефоном. Без него он чувствовал себя беспомощным. — Странно, что Кир совсем не буянит, — задумчиво сказал Зорин, стоя около затихшего Анисько. Он присел на корточки и ткнул ему в плечо пальцем. Кирилл промычал что-то нечленораздельное в подушку и попытался отмахнуться от назойливого парня. «А должен?» — показал Никита ему экран телефона. — На выпускном было ого-го, — с непонятной интонацией произнес Зорин. — Но сейчас он, похоже, просто мало выпил. От этого только в сон клонит. Кирилл заворочался и повернул в сторону говорящих голову. Щека, на которой он лежал, забавно надулась, губы вытянулись почти что в трубочку, и он невнятно промямлил: — А ты бы этого хотел что ли? — его рука опустилась на плечо Платону, все еще сидящему у кровати. Парень вздрогнул, будто резко пришел в себя или испугался, живо скинул чужую ладонь и поднялся. — Я схожу, открою все же дверь. Вдруг кому приспичит, — ответил Зорин и пулей выскочил из комнаты. — Ник, не пускай его сюда. Он меня бесит! — произнес довольно осмысленно Кирилл и повернулся полностью на бок. «Почему?» — показал шустро Никита. Он знал — Кирилл поймет. Хорошо, что с ним не всё нужно писать и пояснять. — А вот у него и спроси! Только не пускай. Ай, блять, похуй. Я спать, — проронил Кирилл и скинул сменные кеды на пол. Платон явился через пять минут. — М-да, в компании алкоголь лучше заходит, — он сел на кровать Никиты и приглашающе похлопал рукой рядом. Тот и не подумал оказаться подальше от этого сомнительного парня. Пришлось сесть. «Значит, у тебя всегда есть приятели, чтобы пить?» — напечатал Никита в блокноте и показал ему. — А как же иначе, — признался Платон. «А они знают, что ты гей?» — парень на это усмехнулся. И его, похоже, понесло. — Конечно. Некоторые из них такие же или просто би. С гомофобами я бы не водился. Это только кажется, что город полон традиционности и целомудренности. На деле же людей много разных. Но таких, как я, тоже существует несколько типов. Некоторые внушают себе более выгодную ориентацию, если это имеет успех, конечно же. Хотя при желании можно многое, поверь мне. Другие попробовали и нашли в этом истинное удовольствие. И только ради этого могут прибегать к связи с сексуальными меньшинствами. Третьи с рождения или определенного возраста осознают своеобразную тягу к своему полу. У меня так было, например, — добавил Платон. Чего это его на откровения потянуло? Никита был не против послушать, конечно, но ему казалось, что это сугубо личное. Его собственные заключения о жизни, встречаемых людях. Но иногда хочется выговориться, затыкать его Никита не стал. — …Четвёртые же меняются посредством контакта с определенным человеком. Это редкий тип. В большинстве своем это просто симпатия с первого взгляда, и ничего серьезного сулить она по логике не может. Наиграется, надоест, и перестанет. Только изредка чувства могут претерпевать время, перерастая в полноценную любовь. Видел я таких. Зрелище загадочное, — Зорин как-то воодушевленно вздохнул, скинул кроссы с ног и прижал колени к груди. Только спустя пару минут Никита обратил внимание, куда он все-таки смотрел — на соседнюю кровать, где сопел и наверняка видел десятый сон Кирилл. — Ты думаешь об этом, да? — прервал молчание Платон. О чем? — Что за фигня происходит, правда? «Он что, читает мои мысли?» — насторожился Никита. — А сейчас ты подумал, что я телепат, — усмехнулся Платон. — Не сложно догадаться, так что не волнуйся. Знаешь, откуда у меня этот шрам? — спросил он и поднял челку. Всматриваться Никита не стал, ведь уже видел его, и помотал головой. Он так и не решился спросить об этом Кирилла. — Это я нарвался. Кир, конечно, виноват, но это вышло случайно. Все равно провокатором являлся я. Мои методы только кулаками и подавлять. «Как так получилось?» — удивился Никита. — Просто я основательно подзаебал Кирилла своими наездами, вот он и не выдержал. Врезал мне по самое не балуй, а я напоролся на угол парты. Струхнули мы тогда конкретно — кровищи было… Скандал я развязывать не стал. Несчастный случай, ничего страшного. Жизни не угрожает, и отлично. Правда в больнице немного полежал, чтобы голову проверить. «Кирилл что, склонен к агрессии?» — уже серьезно ужаснулся Никита. Взглянув на секунду на мирно спящего Кирилла, он только убедился, что не может представить его дерущимся. Никак. — Ну, он может быть вспыльчивым, это правда. Только это все копится, копится. А вот с агрессией всё проще. Я его довел. По-идиотски вел себя, огрызался, еще и назло к Белке приставал. Кир за него что угодно отгрызет, вот я и… поплатился. «Почему ты так поступал?» — какая-то дикая жалость к Платону охватила Никиту. Он чувствовал, что не все так просто. А затем Зорин явно не без сожаления признался, стыдливо опуская глаза: — Я его люблю… Никите показалось, как что-то хрустнуло. То ли какая-то из его надежд по поводу происходящего, то ли Платону эти слова дались очень сложно, а он себе внушил какой-то защитный купол, который оказался слишком хрупким для таких откровений, то ли просто за окном кто-то выбрасывал в баки мусор, и звук оказался приглушен стеклопакетами. Настала гробовая тишина. Платон замолчал, Никита же не предпринимал попыток что-нибудь написать, слов на примете совершенно не осталось. Голова будто опустела совсем. Он не понимал, что вызвало такую реакцию. Ну, любит человек другого, что с того? Даже если и одного пола с собой. И что? Это и не особо-то и важно. Но это оказались его знакомые, одноклассники, один — друг, а второй… пока что просто некто, который делился с ним своим секретом ни за что. Никита что, заслуживал доверие? Может, он и не хотел стать свидетелем этой правды? Но, что волновало не меньше, Кирилл же знал об этом, верно? И ведь продолжал общаться с Платоном, а потом стал игнорировать. А еще Никите вспомнились все их школьные стычки. Кириллу было неприятно, что кто-то питает к нему такие чувства, или его смущало, что это парень? Теперь некоторые вещи были понятны, а вот другие… Совсем наоборот. «Зачем же ты лез ко мне…» — с особой осторожностью показал Никита затихшему парню. Он флегматично прочел, помедлил и сказал: — Вот скажи, а почему ты меня не боишься? Я сижу рядом, ты в открытой доступности, комната, считай, пустая, эта пьянь не в счет. Никита смутился. Вжал шею в плечи, будто его в чем-то обвиняли и он прятался от этого. Но страха не было, даже когда сам виновник напомнил об этом. «Но ты же на самом деле хороший. Да и сейчас, когда ты был настолько откровенен, ты что, собираешься избавиться от ненужного свидетеля?» — ирония проскакивала в написанном, и Платон даже улыбнулся. — Все-то ты понимаешь. Я плохой, очень, — Зорин словно нахохлился. — Но не сердись, просто накопилось. Меня достала эта безответность. А тут ты подвернулся, такой весь идеальный, симпатичный и светлый, как лучик света. Только Кирилла я забыть так и не смог. Не держи зла, пожалуйста. Да и не воспринимай всерьез все эти бредни, я не особо трезвый сейчас. Говорят: что у трезвого на уме, у пьяного на языке. Вот узнаешь что-нибудь такое, до чего в жизни бы не догадался, а потом терпи и не спи ночами, пытаясь всё осмыслить, что получается чаще всего с трудом, если и вообще получается. Но Никита в какой-то степени был благодарен Зорину. Он открылся, доверился, но его мотивы все равно были непонятны. А может, просто страшное отчаяние настолько осточертело с виду сильному парню, что он уже не смог отказаться от разговора? Возможно и скорее всего, Никита чересчур наивен. И пусть. Он все еще неопытный ребенок в плане контакта с людьми, и этого не отрицал, порой это заключение играло важную роль в борьбе с совестью или самобичеванием. Два сапога пара, которые способны настолько достать, что ему хотелось на стену лезть. После всей этой убойной информации жутко захотелось спать. И парни легли: на кровати Никиты, головами в разные стороны. Подушку тот благородно пожертвовал для Платона, потому что она ему была не нужна, к тому же Никита предпочитал перьевые. А в отеле они были еще с синтетикой внутри, которая отлично держала форму, не мялась и была слегка жесткой. А вот Зорину и такая сошла. Неловкость перед ним окончательно сошла на «нет». Мало того, Никита ощущал некий новый уровень их общения, это учитывая то, что еще недавно разорвал все связи с ним. Ну, что ж, пора возвращаться к началу. Только Никите еще очень хотелось поговорить с Кириллом. Узнать его точку зрения по поводу случившегося.