Обманы Локи

Тор не помнил, когда в последний раз нормально общался с друзьями, с которыми раньше был просто неразлучен. С тех пор утекло много воды и произошло много событий, но главное — сменились ценности. Взрослея, он всё свободное время уделял физическим тренировкам в компании друзей. Именно это увлечение и сплотило их. Даже гордая Сиф, будучи девой, нисколько не гнушалась проводить время на боевом поле и не пряталась в комнатах за прялкой. Если поначалу кого-то и смущало, что среди мужской компании затесалась женщина, это быстро прошло. Вольштагг — самый крупный и могучий из них (даже Тор уступал ему в ширине плеч) — дольше всех не мог привыкнуть к Сиф. Каждый раз, когда она уходила и ему удавалось переброситься парой слов с Огуном, Фандралом и Тором, речь заходила именно о ней. — Разве для Асгарда нормально, что хрупкая дева так ловко держит в руках меч? — поражался он. Сам Вольштагг был родом из Ванахейма, где имелось чёткое распределение обязанностей между женщинами и мужчинами. Всё, что было связано с силовыми нагрузками, ложилось на плечи мужчин, а вот за умственный и мелкий ручной труд отвечали женщины. Поэтому для Вольштагга, выросшего в традициях Ванахейма, Сиф была в диковинку. — Если её тело будут покрывать мускулы, как у мужчин, она никогда не выйдет замуж! — твердил своё Вольштагг. — Вот ты, к примеру, — обратился он к Фандраллу, чья красота позволяла без особых усилий владеть многими женскими сердцами, — обратил бы внимание на Сиф? Фандрал, будучи весьма учтивым, ответил в своём духе: — Сиф мой друг, и я никогда не позволю себе даже грязных помыслов в её сторону. — Да ну тебя, — махнул тогда рукой Вольштагг. — А ты, Тор? Женился бы на деве, предпочитающей мужские занятия? Вопрос тогда поставил Тора в тупик. Сиф была ему весьма симпатична, однако, если оставаться совсем откровенным, именно тренировки плечом к плечу свели некогда зародившуюся симпатию на нет. Вот только он не считал, что из-за этого Сиф никогда не найдёт себе мужа. — Разве Сиф когда-нибудь упоминала, что хочет стать женой? — тоже ушёл он от ответа. — Она ещё слишком юна, чтобы думать о таком. Как и мы все. На этот раз Вольштагг легко поддался. — Да, могучий Тор, сейчас я абсолютно не представляю тебя в роли послушного мужа! — расхохотался он. — А ведь когда-нибудь тебе-то точно придётся обзавестись своей царицей. — Когда-нибудь, Вольштагг, — хлопнул его по плечу Тор. — А пока что мне некогда думать о таких вещах. Минули десятки и даже сотни лет. Тор порой вспоминал тот разговор. Чуть позже он увлёкся игрой в дружбу с Локи, а потом легкомысленно повёлся за Бальдром и вновь вернулся к плотному времяпрепровождению с друзьями. Всплывшая гораздо позже история о насилии и унижении, что пережил Локи, казалось, навсегда отвратила Тора от тех, с кем он общался в юности. Однако злость постепенно усмирилась, и воспоминания о них не тревожили его душу. И вот однажды в коридорах дворца ему посчастливилось столкнуться с Вольштаггом. Рыжие вихры и длинная борода по-прежнему оставались при нём, как и округлившийся живот, хотя Вольштагг часто упражнялся и считался одним из сильнейших воинов. — Тор! — по привычке воскликнул он, но тут же исправился: — Вернее, Ваше величество! — и отвесил поклон, насколько позволяло его телосложение. — Не стоит, мой друг, — Тор был счастлив случайной встрече. — Поблизости нет ни стражи, ни слуг, можешь обращаться ко мне, как раньше. Они переглянулись, крепко обнялись, и Тор, не удержавшись, хлопнул его по животу. — Когда ты успел отрастить такое пузо? — Ох, Тор, это секрет, ничего не скажу, а то тоже захочешь! — расхохотался Вольштагг, легко принимавший шутки касательно своей внешности. — Меня как-то даже спрашивали, кто из нас носит ребёнка — я или моя жена! Вот уморы! Но Тор, только что широко улыбавшийся, вмиг почувствовал себя неловко. Вольштагг был женат? Он ничего не знал об этом. — Не бери в голову, — отмахнулся тот, уловив перемену настроения Тора. — У тебя много своих забот, а свадьбу мы играли в Ванахейме. Где же у царя Асгарда найдётся время на то, чтобы на чужих свадьбах в других мирах отплясывать. Спокойствие старого друга передалось и Тору. Заставив себя снова улыбнуться, он совершенно искренне сказал: — Поздравляю. Поздно немного, конечно, но у меня судьба такая — вечно везде опаздываю. — Ну, быть может, судьба сейчас распорядилась так, чтобы мы встретились в этом коридоре! — развёл руками Вольштагг. — Приходи к нам домой. С женой познакомлю. Даже царям нужно иногда отдыхать. Тор, поначалу хотевший согласиться, прикусил губу. — Я бы с радостью, Вольштагг, но без Локи как-то нехорошо получится. Улыбка Вольштагга вмиг погасла. В вечно весёлых глазах плеснулось прежнее непонимание, которое он постарался скрыть. — Что ж, да… Без Локи как-то нехорошо, — кивнул он нехотя. — Но мы с Огуном, Фандралом и Сиф через неделю будем здесь, в Асгарде. Можем собраться нашей компанией, посидеть, выпить. И Локи позови, раз без него теперь нельзя. Тор заметил, как старательно Вольштагг сдерживался, чтобы не произнести имя покойного Бальдра, который однажды очень плотно с ними общался. Да и на имени Локи, прозвучавшем напоследок, его голос дрогнул. Тор никогда не говорил с друзьями о Локи после того, как они стали парой. А вот Вольштагг, судя по всему, до сих пор с пренебрежением относился к его выбору. — Вряд ли он согласится, — хорошенько представив реакцию Локи, возразил Тор. — Ну надо же, — покачал головой Вольштагг и забубнил: — Я женат, Огун тоже, у Фандрала в кои-то веки постоянная женщина, а тот, кого без разрешения за порог не пускает женовидный муж, оказался царём Асгарда — нашим славным Тором. Ярость оказалась настолько внезапной, что Тор едва успел усмирить заигравшие на кончиках пальцев молнии. Он очень давно не сталкивался с отрицательным мнением касательно своих отношений с Локи. — Вольштагг, — понизив голос, сказал Тор. — Оскорбляя его, ты оскорбляешь меня. — Я никого не оскорблял,— нарочито удивился тот. Тор, набрав в грудь побольше воздуха, постарался спокойно разъяснить: — Ты прекрасно знаешь, что называть кого-то женовидным мужем значит оскорблять его. — Но ведь это правда, — в глазах Вольштагга не было и тени смущения. — В постели ты его берёшь, как деву — весь Асгард в курсе. Стоит ли теперь принимать открытую правду за оскорбление? Чудом ему удалось смолчать. Он сверлил Вольштагга настолько гневным взглядом, что тот в любую секунду мог воспламениться. Однако Тор умудрился только ответить: — Я подумаю над твоим предложением, друг. Вольштагг недоумённо захлопал глазами, будто тоже не ожидал такого спокойствия, а потом расплылся в широкой улыбке. — Вот! Я знал, что старый добрый Тор всё ещё живёт в тебе, Ваше величество! Однако Тор, идя дальше в одиночестве по коридору, всячески отметал эту мысль. Нет, он изменился. Никакого «старого доброго Тора» уже нет, потому что тот Тор был юным и глупым. Потому что именно тогда был слеп и не оказался рядом с Локи, когда поддержка была ему необходима. У покоев, как всегда, безустанно дежурила охрана. Стоило только подойти, как они тут же склонили головы в вежливом поклоне и застыли, как каменные изваяния. Тор, тяжело вздохнув, распахнул двери, оказываясь в привычном полумраке знакомой с детства комнаты. А там в углу, за столом около стены, сидел он — его любовь и смысл жизни. Локи в просторных тёмно-зелёных одеждах, с гордо выпрямленной спиной, что-то писал, не отрывая взгляда от бумаги перед ним. На мгновение залюбовавшись, Тор застыл около порога, хотя знал, что Локи прекрасно осведомлён о его присутствии. У них по-прежнему оставались раздельные покои, вот только теперь Локи был постоянным гостем в его покоях. Тор не был против и даже выделил в шкафу место для одежды Локи, если вдруг он оставался здесь до самого утра. А когда близость к центральной части дворца становилась невыносимой, он сбегал по тёмным коридорам к себе, где предавался одиночеству и тишине. — Долго будешь топтаться у дверей? — поинтересовался Локи, не поднимая головы. Тор с улыбкой выдохнул и ответил: — Так долго, пока ты остаёшься таким красивым. Нервно кашлянув, Локи, наконец, оторвал взгляд от бумаги и покосился на него со смесью снисходительности и удовольствия. — Смею заверить, я собираюсь оставаться таким ещё долго, — нахально ухмыльнулся он. — Что ж, тогда мне придётся просить разрешения сделать хотя бы шаг, — поддержал Тор завязавшуюся игру. — Я позволю сделать тебе даже десять шагов, если окажешься около моих ног. Именно так он и сделал. Пришлось хорошенько потрудиться, выбрав самый короткий путь и делая очень широкие шаги, чтобы уместиться в обозначенное число. Тор считал вслух и не отводил от Локи взгляда, пока носки их сапог не встретились. — Десять, — торжественно произнёс он и, поддавшись искушению, опустился на колени, кладя руки на его скрытые под одеждой бёдра. — А ты молодец, мой царь. Такой послушный, — беззлобно издевался Локи. — Мне полагается награда. Локи, позволив себе последнюю вольность, ласково коснулся волос Тора и задержал ладонь на щеке. — Как всегда, Тор. В постели я в твоём полном распоряжении, но сначала мне нужно закончить дело, — и он вернулся к бумаге, которую сейчас Тор не видел. Кончик пера снова заскрипел, танцуя в тонких длинных пальцах. Тор затих на некоторое время, позволяя Локи дописать то, что было столь срочно. Дождавшись, когда он отложит перо и откинется на спинку стула, Тор спросил: — Что это? — Письмо в Альвхейм. И в Ванахейм, конечно. Со вторым вечные проблемы! — воскликнул он и мелодично рассмеялся. — Магни снова что-то натворил? — догадавшись, улыбнулся Тор. — Магни всегда что-то творит! — взмахнул рукой Локи, и Тор теперь понял, в каком хорошем настроении тот находился. — Он не может сидеть на месте ни минуты, но настолько же неуклюж, как и ты в юности. Представляешь, он попытался ухаживать за одной приглянувшейся ванийкой, пока после нескольких вежливых отказов не узнал, что та уже третий год замужем и ждёт второго ребёнка. Ничего не понимает, пока ему всё не разжуёшь. Весь в тебя. Вместо того, чтобы смеяться вместе с ним, Тор вспомнил встречу с Вольштаггом и оставшееся горькое послевкусие. Локи, заметив в нём перемену, перестал веселиться и склонился, требовательно заглядывая в глаза. Когда он хмурился, между бровей пролегала глубокая морщинка, которую обычно Тор старался как можно быстрее стереть какой-нибудь шуткой или приятным словом. — Тор. Что случилось? Сейчас шутить хотелось меньше всего, поэтому он признался: — Встретил Вольштагга. Вот кто не меняется, так это он… Ну да ладно. А что с Нарви? — Нарви пытается выучиться хрупкой магии альвов, но у него плохо получается. Похоже, придётся всё-таки отправлять его в Йотунхейм, но ему не нравятся снег и холод, — быстро отчитался Локи. — Не переводи тему. Так что такого сказал Вольштагг? На тебе лица нет. Делиться с ним не самыми приятными отзывами Тору всегда было сложнее всего. Он приложил столько усилий, чтобы в Асгарде к ним стали относиться нормально, чтобы Локи чувствовал себя здесь комфортно, что любое мнение (а особенно мнение бывшего близкого друга) ранило очень больно. — Он сказал то же, что и раньше… — Назвал меня женовидным мужем? Другого я не ожидал, — Локи отреагировал куда спокойнее, чем ожидал Тор. Это и радовало, и заставляло печалиться одновременно. Кивнув, Тор продолжил: — А ещё сообщил, что Огун, Фандрал и Сиф вместе с ним хотят устроить встречу через неделю. Я был готов согласиться, но после того, как увидел, что он до сих пор тебя не принимает, думаю всё-таки отказаться. Стремясь извиниться за чужие слова, Тор прижал ладонь Локи к своим губами и долго наслаждался прохладой его пальцев. — Согласись, — после минутного молчания посоветовал Локи. Тор поднял на него удивлённый взгляд. — Я не хочу идти без тебя. — А я не хочу, чтобы царя Асгарда стали называть подкаблучником. Ну, то есть… ты понял, — снова нахмурился Локи. — Что плохого в том, чтобы встретиться с друзьями? Только не устраивай позорных ссор, когда они начнут перемывать мне кости. Не поверив в его искренность, Тор обнял колени Локи и упёрся в них подбородком. — Ты правда готов отпустить меня в змеиное логово? — Змеиное логово для тебя — это я, Тор, — хищно оскалился тот. — Меня называют ядовитой змеёй, а вот твои друзья… так, голодные псы, которым нужно только полаять и затихнуть, когда их голод утолят. Сходи, развейся, а я, так уж и быть, послушаю твои россказни после. Несмотря на уговоры, Тор не спешил принимать однозначное решение. Они все повзрослели (или не все), пережили много всего, кто-то обзавёлся семьёй. Без обсуждений любовных историй, конечно, не обойдётся. Но Тор слабо представлял, как будет говорить о Локи, который раньше был для них лишь предметом насмешек, особенно после того, как Бальдр заботливо подлил масла в огонь. — Ты точно не хочешь пойти со мной? — ещё раз уточнил Тор. — Разве кто-то из них приведёт на встречу друзей жён или любовниц? — Нет, но… — Вот и мне незачем идти. Тор, неужели тебе мало постоянного присутствия меня в каждом уголке твоей жизни? Порой было мало, да. И Тор, в очередной проклятый раз застрявший в водовороте царских дел, ловил себя на мысли, что начинал скучать по Локи, хотя они виделись буквально каждый день. Особенно тяжёлым был период после момента рождения Магни и Нарви. И Тор, и Локи постоянно были заняты делами, но на помощь приходила Фригга, взявшая на себя роль и сиделки, и матери одновременно. Но даже она не могла круглыми сутками следить за детьми, а чужих около детей Тор видеть не желал. Поэтому им с Локи приходилось подменять Фриггу, чтобы дать ей отдых. Те года были наполнены усталостью и практически полным отсутствием даже обычных ласк, что уж говорить о занятии любовью. Если один из них оставался с детьми, на плечи второго полностью ложилась ответственность за то или иное принятие решений, связанных с правлением. Потом, когда Магни и Нарви стали взрослеть и становиться более самостоятельными, Тор и Локи смогли позволить себе редкие свидания и моменты уединения. В основном это были простые разговоры, подкреплённые объятиями — сил ни на что большее совершенно не оставалось. Магни, старший из них и такой же несносный, как Тор в детстве, постоянно попадал в переделки. Служанки то и дело жаловались на него, когда Магни умудрялся сбить кого-то с ног, разбить чашки, перепугать до смерти несчастных птиц в саду или порвать новую одежду. Младший Нарви, родившийся похожим на йотуна, из-за цвета кожи которого Локи пришлось ещё долго переживать, рос тихим и относительно спокойным. Целительницы оказались правы — синева полностью сошла. Кожа приобрела благородный бледный оттенок, как у самого Локи, вот только глаза были цвета рыжих бликов пламени, что выдавало в нём родство с йотунами. А ещё на теле у Нарви с возрастом стали проступать родовые линии. Где-то они были совершенно незаметными, а где-то весьма видимыми и ощутимыми. К счастью, лицо оставалось чистым, а руки, где линии были хорошо заметны от локтей до плеч, Нарви никогда не открывал. Колдовской дар ему тоже передался. Он был слабее, чем у Локи, поэтому было решено отправить его в Альвхейм, где благородные альвы научили бы изысканным приёмам, которые могли бы принести Нарви пользу. Однако альвийская магия всё равно отличалась, поэтому Локи периодически говорил о том, чтобы отправить Нарви в Йотунхейм. Тор не был против, а вот сам Нарви вредничал. В упрямстве ему мог позавидовать кто угодно, а холодное «нет» заставляло искать иные подходы к уговорам. Именно когда Магни и Нарви отправились учиться каждый своему делу в разные миры, Тор и Локи наконец позволили себе вспомнить, что они не просто друзья. Неловкость вновь вернулась, стоило им остаться наедине, будто бы года, проведённые в страсти, не существовали. Первые ночи они просто спали рядом, перед сном обмениваясь коротким лёгким поцелуем. Тор уже было решил, что им никогда не удастся переступить эту черту. Однако именно Локи стал тем, кто первым после долгого перерыва позволил себе запустить руки Тору в штаны. Всё произошло настолько неожиданно, что дремавший Тор, проснувшийся от настойчиво ласкающих его пальцев, не сразу осознал происходящее. Локи был крайне сосредоточен и не смотрел на него, полностью увлёкшись движениями своей руки, а Тор, так и не дождавшийся недостающего тёплого взгляда, в конце концов просто придержал его. Локи выглядел совершенно сбитым с толку. — Тебе не нравится? — спросил он так, будто Тор только что наорал на него. — Нравится, но… — Ты меня больше не хочешь? Ужас, отразившийся на лице Локи, устремился в самое сердце. — Локи, как ты можешь такое спрашивать? Я люблю тебя так же сильно, как и прежде! — Но не хочешь меня, — в голосе звучала смертельная обида. — С чего ты взял? — почти взмолился Тор. Ответить Локи оказалось трудно, и Тор не надеялся получить объяснение. Но его взгляд постепенно перестал светиться возмущением. — Ты ко мне не прикасался, — безумно тихим шёпотом сказал он. — Давно. Если ничего не изменилось, почему ты не прикоснулся ко мне первым? Теперь пришла очередь Тора путаться в мыслях и подбирать нужные слова. — Потому что не видел в тебе ответного желания. Я боялся, что ты не захочешь больше заниматься любовью, раз раньше жил без этого. Боялся, что перерыв уже превратил нас в обычных соседей, — тоже шёпотом произнёс Тор. Они молча таращились друг на друга. Первым не выдержал Локи: — То есть если бы я оказался менее смелым и не решился бы залезть тебе в штаны, ты бы так и продолжал думать? Тор! — вспылил он и, выхватив из-под головы подушку, со всего маху влепил её в лицо Тора. — Это должен был быть ты! Слышишь меня? Ты! Почему, ну почему раньше ты так рьяно добивался меня в Йотунхейме, а теперь боишься даже руку протянуть и сказать лишнее слово? Где тот Тор, что поцеловал меня в пещере, где тот, кто первым приласкал, несмотря на мои сомнения? Тор, поразившись его силе, поначалу впал в ступор и слабо отбивался, однако когда из-за подушки стало трудно дышать, пришлось вырвать её из рук Локи. Локи тем временем оседлал его бёдра и продолжал кричать, яростно сражаясь с руками Тора. Выговорившись, он, раскрасневшийся и тяжело дышавший, гордо выпрямил спину и отбросил с лица спутавшиеся пряди чёрных волос. Именно эта маленькая война напомнила о том, что Локи не хрустальная кукла, которую нужно оберегать. Он пережил многое, возможно, даже больше, чем многие из живущих асов, поэтому осторожничать с ним не обязательно. Вернее, не всегда нужно. Если что-то будет идти не так, Локи непременно об этом скажет. «Он обманом сидел на троне Асгарда», — всплыл в голове давнишний голос Хеймдалля, предупреждавший Тора о хитростях Локи. Именно эти воспоминания подхлестнули его. Рывком поднявшись и подхватив Локи под спину и ягодицы, Тор перевернул их обоих, уложив его на лопатки. На пояснице тут же сомкнулись жилистые ноги, и Тор, нависнув над Локи, что глядел с небывалым вызовом, рыкнул в приоткрытые губы: — Провоцируешь меня? Локи нагло усмехнулся, а в зелёных глазах появилось привычное безумие. Заставив его повернуть голову, он приподнялся и горячо шепнул на ухо: — Провоцирую. В ту ночь Тор впервые от начала и до самого конца не сдерживался в сексе с ним. Обычно его останавливало тяжёлое прошлое Локи, а потом в привычку вошло постоянно быть аккуратным и внимательным, если только Локи сам не просил быть смелее. Он брал его три раза подряд с короткими передышками. Это было похоже на сумасшедшую забаву изголодавшихся диких зверей. Они яростно целовались, оставляли яркие отметины на телах друг друга, доводили себя до полнейшего изнеможения. Желание было настолько сильным, что Тор удивлялся, как вообще они продержались без близости столько времени. Настолько грубо они не вели себя в постели никогда. После у Тора ещё два дня горели плечи от царапин и укусов, а Локи признался в саднящей боли между ягодиц, однако выглядел всё равно чрезвычайно довольным и насытившимся. Отходя от яркого возобновления постельных отношений, в следующие ночи они только нежничали, используя руки. И сейчас Тор, глядя на несколько скомканных листов с испорченными вариантами писем, пожелал сделать ему приятное, чтобы отвлечь от бесконечных ровных строчек в учтивом стиле. Поднявшись с колен, он под внимательным взглядом Локи зашёл за спину, вынул перо из рук и, обняв, стал целовать в шею. Локи завозился, позволяя Тору творить всё, что только заблагорассудится, но, когда пальцы нырнули к паху, настойчиво потянулся в сторону. — Тор, ну не на стуле же… — пробубнил он. На стуле и правда было неудобно. — Тогда в постель, — шепнул Тор и сделал несколько шагов назад, взбивая подушки в изголовье кровати. Он сел первым, подтянув к себе наполовину пустой флакон со смазкой, а Локи, со странной полуулыбкой наблюдавший за приготовлениями, чуть погодя устроился между его ног и откинулся спиной на грудь, предоставляя Тору полный доступ к своему телу. Тор расстегнул несколько пуговиц сверху, чтобы добраться до напряжённых сосков, потом, пропустив руки под мышками Локи, стал бороться с застёжками штанов. Спустив их ровно настолько, чтобы не мешались и позволяли расставить ноги на достаточное расстояние, Тор приступил к излюбленному занятию — к ласкам Локи. Тот уже откинул голову на его плечо и закрыл глаза. Хорошенько смазав руки, Тор принялся нежно массировать мягкий член. Когда плоть начала откликаться, он подключил вторую руку: одна продолжала гладить ствол и головку, а вторая занялась яичками и чувствительной промежностью. С помощью ласк обеими руками Тору удалось доводить Локи до пика наслаждения быстро, а тихие стоны около самого уха приносили не меньшее удовольствие, чем если бы ласкали его самого. После Локи становился податливым, соглашался на долгие поцелуи и крепкие объятия, продолжая сидеть между ног Тора. — Значит, тебя называли змеёй? — спросил Тор, когда целоваться они устали, а пальцы Локи поглаживали его по колену. — Много раз, — усмехнулся тот. — Знал бы раньше, головы бы поотрывал. Локи засмеялся. — Быть змеёй куда приятнее, чем большинство из прочих моих прозвищ, — он замолчал, но быстро продолжил: — Не отказывай своим друзьям. Я правда не хочу, чтобы из-за твоего отказа поползли новые слухи. Представив, какие это могут быть слухи, Тору пришлось согласиться. Всё-таки быть царём и состоять в отношениях, о которых известно каждому живущему поблизости, не так-то просто. Любое действие, любое слово могут стать причиной непредсказуемой реакции. Поэтому Тор, удерживая Локи в объятиях, попытался хотя бы на минуту вспомнить, как в юности они были неразлучной четвёркой.