***
Тьяцци нашли не так уж быстро. Он обернулся среди сражения одним из сынов Муспелля. Лафей, который почувствовал знакомую магию, уверенно указал на ледяную фигуру: «Это он» — и разморозил лишь его. Асы, что стояли рядом наготове, сразу скрутили его, а Тьяцци от неожиданности потерял концентрацию и обернулся самим собой, забившись в истерике и прося отпустить. Не отпустили. Ему пришлось провести в темнице не меньше двух недель, прежде чем Скади сама явилась в Асгард с повинной и тессерактом. Тор не желал угрожать её отцу, но воспользовался ненавистными слухами, пустив молву о том, что «колдун из Утгарда находится в плену Асгарда». Как он и планировал, это подействовало. Скади очень любила отца, но не любовь была здесь главная — все дети так или иначе испытывали тёплую привязанность к родителю. Они вдвоём в какой-то момент остались одни против всего мира, вынужденные опираться лишь на друг друга и не рассчитывая на чужую помощь. Поэтому для Скади потерять отца было страшнее, чем угодить в темницу. С помощью возвращённого тессеракта Тор переправил оставшихся огненных колдунов обратно в Муспельхейм, а несчастного изголодавшегося Нидхёгга — в Нифльхейм. Потом отправил тессеракт в сокровищницу, где ему было самое место. Решение по участи перевёртышей было принять гораздо сложнее. Как-никак, но они — йотуны, и Тор не считал себя вправе держать их в темнице Асгарда. Они принадлежали другому миру, поэтому Тор, изрядно поломав голову, пригласил Лафея в Асгард для переговоров. Он считал, что тот откажется и предложит явиться в Йотунхейм, но ошибся. Через пару дней после отправленного приглашения Лафей уже ступал по радужному мосту вместе с двумя сопровождающими, и Тор удивлялся, насколько странно было видеть чистокровных йотунов здесь с мирными целями. На переговоры пришлось прийти и Локи, который, оставаясь советником, считал данную встречу крайне неправильной. — Он мой родственник, — упрямился Локи, — а ты теперь мой супруг. Сидеть за одним столом и решать судьбу тех, кто влез в наши личные жизни, как-то безнравственно. — Безнравственно? — удивился Тор. — Кто же виноват, что сложилась такая ситуация. Не могу же я передать решение кому-то другому… вот это будет действительно безнравственно. Помимо всего прочего, я царь, ты мой советник, а Лафей — правитель дружественного мира. Нам всем просто нужно поговорить и подумать, что делать с перевёртышами. Я бы отдал их судьбы Лафею… — Так отдай, — мрачно покосился Локи, перебив. — ...но я всё ещё царь не только Асгарда, а всех девяти миров. — Вот ведь заладил, — отмахнулся тот и, облокотившись на стол, недовольно уставился в стену. Разговор происходил накануне визита Лафея поздним вечером, и Тор искренне боялся, что Локи вполне мог улизнуть в свои покои — он до сих пор так делал, когда обстановка накалялась. Подобное решение обычно помогало избежать ссоры, но сейчас не хотелось отпускать Локи, благо тот пока что не порывался уйти. — Это из-за того, что вы с Лафеем так и не поговорили? — мягко уточнил Тор. — Мы говорили, — холодно отозвался Локи. — Я о ваших личных… отношениях. — Снова ты про это, — вот теперь он соскочил со стула и попытался сразу добраться до дверей, но Тор, готовый к побегу, одновременно с ним встал с постели и, ухватив взбрыкнувшего Локи за руку, с усилием усадил рядом с собой. — Локи, — позвал он и чмокнул в щёку. — Что? — Не вредничай. — Я не вредничаю. Просто не представляю, чем могут обернуться переговоры. — Вот и узнаем — я же не отправляю тебя одного. В конце концов, Локи согласился и даже остался в покоях Тора. После случая с огненными колдунами, пока Тьяцци находился в темнице один, Тор наотрез отказывался упускать Локи из виду. Тот лишь закатывал глаза и говорил, что Скади не посмеет явиться с тессерактом и забрать его куда-то ещё, но Тор действительно видел в ней угрозу. Если Скади смогла провернуть подобное однажды, сможет снова — эффект неожиданности никто не отменял, ведь в Нифльхейме Локи, при всём его колдовском даре, оказался совершенно беспомощен. Об этом они не говорили, потому что Тор представлял, насколько сильно история ударила по его гордости, раз пришлось воспользоваться помощью ненавистного Бальдра. Это означало, что положение было безвыходным, потому что раньше Локи до последнего отказывался находиться в его компании. Локи раздражало, что Тор едва ли не ходил за ним хвостиком даже в туалет, но он попросту игнорировал язвительность, твёрдо решив: уж лучше перетерпеть, чем снова упустить Локи, а потом жалеть. Лишь после того, как тессеракт вернулся в сокровищницу, Тор умерил чрезмерное внимание и наконец вернул Локи свободу. И вот теперь он, стоя рука об руку с Локи, встречал Лафея, чтобы обсудить с ним судьбу перевёртышей. От трапезы Лафей отказался, заявив, что сюда он пришёл только для обсуждения и ничего кроме. Тор не стал заикаться о предстоящем пире, который они обещали асам по случаю заключённого брака, но он снова отодвинулся на второй план — прежде было необходимо разобраться с последствиями стычки с огненными колдунами и перевёртышами. Лафей держался подчёркнуто сдержанно, всем своим видом демонстрируя, что гордость у йотунов имеется даже после давнего поражения перед армией Одина. Тор же, приходя в Йотунхейм, уже давно не чувствовал себя так скованно, как сейчас себя, наверное, чувствовал Лафей. Советовались долго, и, на взгляд Тора, львиная часть времени была потрачена впустую. Те два йотуна, пришедшие с Лафеем, выполняли функцию не только охраны, но и советников, и на каждое предложение считали необходимым высказаться в ответ, порой даже опережая своего правителя. Поначалу Тор был терпелив. Очень. Но когда соглашения не удалось достичь даже по истечении двух часов, выдержка начала давать сбой. Он-то наивно предполагал, что договориться удастся очень и очень быстро, но йотуны, похоже, считали себя куда важнее, чем раньше, ведь они пришли на помощь царю Асгарда и спасли его. И неважно, что спасение было в основном благодаря Лафею. — Вообще-то я могу самостоятельно решить судьбу перевёртышей, но в знак уважения устроил эту встречу, — сорвался в конце концов Тор, и сопровождающие йотуны, встрепенувшись, удивлённо переглянулись. Пришлось больно прикусить язык и тяжко вздохнуть: ну вот, доигрался. Сейчас начнётся ссора. Однако именно сейчас Локи, сидевший непривычно тихо, очень удачно встрял в обсуждение. — Полагаю, наш царь хочет сказать, что нам нужно прийти к компромиссу, а не опровергать каждый предложенный вариант, — сказал он, а Тор обнаружил, что успел даже позабыть о его присутствии — настолько незаметным Локи удалось сделаться. — Но Его величество только что сказал… — начал один из йотунов. — Он всё сказал верно, — дерзко оборвал Локи, и тот сразу притих. — Во власти царя Асгарда есть полномочия самостоятельно решать судьбы преступников. Но перевёртыши — йотуны по рождению, а значит, принадлежат Йотунхейму. У нас был вариант отдать их целиком и полностью на ваш суд, но так как перевёртыши нанесли весомый урон по нашей жизни, мы решили принять участие в обсуждении. — Какой же это урон, если вы обзавелись альвхеймскими брачными нитями как раз во время проблем с перевёртышами? — хмыкнул второй слишком юный йотун, и в его голосе прозвучала явная неприязнь именно к решению связать себя по рукам и ногам. Локи, тоже подметивший факт возраста, язвительно улыбнулся, не сводя с него глаз. — Не дорос ещё учить меня жизни. — Но вы ведь наполовину йотун! Как можно!.. — взвился тот. — А вот можно, — Локи повысил голос, перебивая. — Я вырос в Асгарде, юнец, а потому имею полное право придерживаться иных традиций. — Локи… — попытался разрядить обстановку Тор. — Но в Асгарде не приняты браки между мужами, — заметил йотун, полностью проигнорировав Тора. Бросив взгляд на Лафея, он обнаружил, что тот был полностью поглощён завязавшейся перепалкой и даже не думал её прерывать. — Резонно, — согласился Локи. — Значит, мы стали первыми. Всегда любил быть первым в чём-либо. — А… — снова открыл рот йотун, но Лафей, выбрав нужный момент, оборвал его. — Хватит. Тот сразу сник и захлопнул рот, пристыженно опустив глаза. Локи, тем не менее, выглядел донельзя собой довольным — видимо, сказывался недавний диалог с Бальдром, о котором Тор мог судить только с упоминания Хеймдалля. Если уж Локи вошёл во вкус и по старинке принялся ставить собеседников на место, особенно если тема касалась их отношений, его уже не остановить. Никак. Ничем. Оставалось только слушать и наблюдать. — Вернёмся к перевёртышам? — предложил Тор. Лафей охотно кивнул. — С превеликим удовольствием. Дело пошло быстрее. Отпускать на свободу они их не хотели — мало ли какой ещё план мести взбредёт в столь мозговитые головы. Однако темниц в Йотунхейме не было, поэтому Лафей согласился с тем, чтобы оставить их в Асгарде и предоставить соседние камеры — Тор удосужился упомянуть, что Скади и Тьяцци очень дорожат собой, а чересчур издеваться над ними ему совершенно не хотелось. Кроме того, он предложил даже плановые прогулки, как и другим заключённым при хорошем поведении, но здесь Локи метко указал на существенную брешь. — Они же колдуны, Тор, — назвав его по имени, он ничуть не смутился, словно посторонних здесь и не было. — К тому же перевёртыши. При всём моём уважении к страже, она не сможет уследить за ними. Здесь необходим… — Колдун, — закончил за него Лафей. — Если приставить к ним колдуна, всё будет хорошо. — В Асгарде нет колдунов при царском дворе, — сказал Тор. — Так пусть появятся, — закатил глаза Лафей. — Локи как-то рассказывал, что учил детей с магическим даром пользоваться им. Пусть Асгард до сих пор не приемлет магию, супруг царя всё-таки наполовину йотун, а значит, колдун. Пусть привыкают. Почему бы Локи не заняться этим вопросом? Он прекрасно со всем справится, раз лично следит за подрастающим поколением колдунов. — У меня были не только дети, но и взрослые, — добавил Локи. — Тем более. Крепко задумавшись, Тор постучал пальцем по губам и посмотрел на Локи, который уже смотрел на него. Идея была, конечно, хорошая. Кому, если не ему, заниматься вопросами магии? Он прекрасно справлялся с ней в Йотунхейме, прекрасно справляется и здесь. К тому же среди учеников Локи есть вполне способные. — Возьмёшься? — с прищуром поинтересовался Тор. — Если хочешь. — Хочу. — Тогда издай… царский указ, — Локи махнул рукой. — И позволение мне, к примеру, пригласить во дворец колдунов и колдуний, чтобы оценить их умения. Тогда всё сделаю. — Я думал, ты выберешь кого-то из своих учеников. — На то они и ученики, что ещё учатся. Мы в Асгарде, забыл? Здесь магия не в почёте. Только если кто-то тайно учился её контролировать. Как Фригга. Хотя ей таиться ни к чему — она хоть и колдунья, но женщина, поэтому и отношение к ней терпимое. Тор пообещал объявить обо всём, чтобы Локи было комфортно работать. Конечно, легко изменить мнение о магии не получится. Придётся постараться и запастись терпением точно так же, как в истории с их отношениями. Времени пройдёт немало, но зато асы станут гораздо терпимее к тому, что раньше категорически не принимали. К вечеру Тор должен был огласить приговор, вынесенный перевёртышам, а пока что он уже хотел было распрощаться с гостями, как заметил, что Лафей что-то сказал Локи и попытался отвести его в сторону. Препятствовать не стал: если им нужно что-то обсудить между собой, пусть обсуждают, Тор не вправе влезать в каждую деталь жизни Локи, пусть теперь она крепко связана с ним. Разговор занял не более пяти минут, но когда они подошли к радужному мосту, Локи выглядел абсолютно сбитым с толку. — Что с тобой? — Тор даже забеспокоился. — Ничего, — тряхнул головой тот, но на бледных щеках отчётливо проступил румянец, пусть сам Локи продолжал хмуриться. Догадавшись, что Лафей всё-таки решился на личную беседу, Тор широко заулыбался. — Он сказал, что любит тебя, верно? Локи бросил на него гневный взгляд, но в глазах полыхало смущение. — Замолчи. — Да что такого? Это же хорошо! — Прекрати! Не то при следующем поцелуе я откушу тебе язык! Угроза прозвучала весьма забавно, но Тор решил отступить, чтобы слишком не напирать. Однако уже вечером, когда они вместе лежали в постели и Тор засыпал под убаюкивающие движения пальцев Локи на своей груди, его зов заставил вынырнуть из ласковых объятий беспамятства. — Тор, — в который раз позвал Локи, и ему пришлось с трудом приоткрыть один глаз. — Что такое? — язык слушался плохо, но от него требовалось только внимание, а не внятный ответ. — Ты был прав. — В чём? — Когда спрашивал про Лафея, — Локи выглядел неприлично счастливым, вот только наверняка утром устыдится ночного порыва откровенности. — Я и не думал, что он когда-нибудь признает меня. — Вот видишь, — пробормотал Тор и, просунув руку ему под шею, обнял за плечо. — Для тебя это было важно? Можешь не отвечать, знаю, что ты особенно любишь говорить о личном. — Нет, я хочу, — неожиданно возразил он. — Сейчас хочу поговорить. — Ну так что? — Да, — немного помедлив, сказал Локи, — важно. Я никогда не смогу вслух называть его отцом, но в глубине души мне спокойнее от того, что я его встретил. — Рад, что у тебя всё-таки появилась семья. Лафей точно так же, как ты не сможешь вслух называть его отцом, не сможет открыто признавать в тебе любимого сына. Главное, что вы двое переговорили с глазу на глаз. Локи снова помолчал. — Я всё-таки хочу отправить Нарви в Йотунхейм на несколько месяцев. Он согласился. Лафей тоже. Ты разрешишь? — подняв голову, Локи перевернулся на живот и упёрся подбородком ему в плечо. — Конечно, — рассеянно согласился Тор и стал перебирать чёрные волосы. — Мы вроде бы решили, что в вопросах магического обучения ты разбираешься куда лучше меня, поэтому все решения я доверяю тебе. — Но тут другое. Нарви и твой сын тоже, — нахмурился Локи. — Да, разумеется, — поспешно согласился Тор — не хватало того, чтобы Локи обиделся, но тут же рассмеялся. Пришлось пояснить: — Просто представил, как Лафей будет нянчиться с внуком, сдерживая особенно тёплые порывы. Я бы на это посмотрел. Локи, на мгновение возведя глаза к потолку, подхватил его смех. — Я бы тоже, знаешь ли. Тор расхохотался ещё громче, сползая по подушкам вниз, и, как только он оказался лицом к лицу с Локи, стало до того хорошо от его искренней улыбки и радостных глаз, что абсолютно все невзгоды потеряли значения. Даже если бы на улице уже бушевала Фимбульвинтер, принося с собой Рагнарёк, Тор ни минуты не жалел бы о том, что последние мгновения жизни проводит в объятиях Локи. Абсолютно все тяготы жизни, всё непонимание и гнев окружающих, какие ему пришлось перенести за столетия своего существования, стоили того, чтобы осчастливить одного-единственного йотуна-полукровку. Он упустил момент, когда оба перестали смеяться и теперь просто смотрели друг другу в глаза. Не выдержав охватившей нежности (это чувство обычно сбивало с толку, ведь Локи так редко позволял видеть настоящего себя), Тор поднёс к губам его левую руку и стал целовать запястье рядом с тёплой альвхеймской нитью (вернее, целым плетёным браслетом). — Магни должен прибыть в Асгард послезавтра, — сообщил Локи, пока Тора был занят чрезвычайно важным делом. — Решился прийти на пир? — в перерыве между поцелуями спросил Тор. — Да. Он же любит шумные праздники. Весь в тебя. — Ну, теперь я лучше проведу время наедине с тобой, чем за столом с сотней пьяных от мёда асов. — Увы, поприсутствовать всё равно нужно. Пир в честь их брака должен был состояться через три дня. Мама принимала активное участие, особенно её интересовал перечень блюд, что должны были появиться на праздничном столе. Список приглашённых тоже составляла она, заверив, что подобное занятие позволяет ей чувствовать себя нужной. К тому же это было традицией — родители должны сами подготовить свадьбу детей, а уж дело молодых — оставаться счастливыми. Тор не стал упоминать о том, что пир носит чисто символический характер, как и свадьба. Для них с Локи важными являются альвхеймские нити на руках, а всё остальное не так уж и важно. — Важно, — топнув ногой, возразила мама. — Может, тебе и нет, но мне — важно. Упрямство, что читалось в её глазах, было каким-то детским, но Тор уступил, позволив устроить поистине масштабный пир. Локи, конечно, тоже был не слишком доволен размахом, но покивал, когда Тор объяснил позицию матери. — Таковы традиции. В царской семье нельзя иначе. Но мы справимся — можно улизнуть пораньше, потом гостям будет уже не до нас, лишь бы яства, вино и мёд оставались на столе. — Только без проводов в покои, — снова предупредил Локи несмотря на то, что брачная ночь у них уже была — однако разве это волновало асов, пришедших хорошенько погулять на пиру? — Хватит того, что я соглашаюсь на пир исключительно из уважения к тебе и Фригге, а значит, и к традициям Асгарда. — Этого не будет, Локи, — клятвенно пообещал Тор, и Локи наконец-то успокоился.***
Когда их чествовали высоко поднятыми кубками и пламенными речами, Локи, вглядываясь в лица гостей, постоянно ждал, что кто-то вновь выкрикнет своё истинное мнение, а остальные подхватят. Но пир продолжался вот уже второй час, изрядно захмелевшие асы (и не только) плохо держали языки за зубами, но ни от одного из них не было услышано плохого слова. Это было странно и непривычно, но приятно. Локи в красивом праздничном одеянии сидел за столом рядом с Тором и изо всех сил старался делать вид, что его не утомляет царивший вокруг постоянный шум. Болтливые ваны и громогласные асы, коих здесь было большинство, не умолкали ни на минуту, постоянно что-то обсуждали, рассказывали, а потом вновь и вновь поднимали кубки за здоровье и счастье супругов. Чуть дальше сидела довольная Фригга, и Локи постоянно приходилось натянуто улыбаться ей в ответ, чтобы не обидеть. Пир получился действительно шикарным, и, если бы Локи любил подобные застолья, ему непременно понравилось бы. Как Нарви с Магни. Те заняли места друг напротив друга и впервые за несколько месяцев разлуки болтали о чём-то своём, абсолютно не обращая внимания на окружающих. Когда все поднимали кубки, они, конечно, следовали примеру, но потом возвращались в свой братский мир. Локи искоса наблюдал за ними, вспоминая момент их рождения. Мог ли он когда-нибудь подумать, что будет сидеть в асгардском дворце на пиру, как полноправный супруг Тора, рядом с их общими детьми, которые уже стали такими взрослыми? Нет. Никогда. Это и сейчас казалось чем-то нереальным, несбыточным. И пусть когда-то ещё совсем юный Локи втайне желал, чтобы дружба с некогда взбалмошным сыном Одина переросла в романтическое увлечение, помыслить о таком он не смел. Ничего подобного даже не приходило на ум, ведь пошатнуть многовековые устои Асгарда было просто невозможно. — Прошу прощения, — раздался из-за спины знакомый грубый голос, и Локи, вздрогнув, обернулся. Огромный Вольштагг, неловко переминаясь с ноги на ногу, стоял прямо за спиной Локи и внимательно его разглядывал. — Я слушаю? — подперев подбородок рукой, Локи невольно отметил, как стихли почти все прочие разговоры. — Я хотел бы принести извинения за то, что наговаривал на тебя всякое разное… ну… особенно в последнее время. Если бы я знал, что к Утгарду ты не имеешь никакого отношения, то… Нет, не так. Ты всегда был плутом и хитрецом, Локи, поэтому я даже не усомнился в том, что проказы, связанные с твоим именем, могут принадлежать не тебе. И не учёл, что ты уже давно предан Тору, поэтому не стал бы его обманывать. — Рад, что ты это понял, — прищурившись, проскрежетал Локи. Вольштагг до сих вызывал в нём отторжение, и даже, казалось бы, искреннее раскаяние вовсе не говорило о том, что он на самом деле примирился с постоянным его присутствием в жизни Тора. — Хорошо, что мы поговорили! Аж легче стало! Я-то думал, Тор из меня отбивную сделает! — захохотал Вольштагг, на что Тор тоже улыбнулся как-то натянуто. Когда он вернулся на своё место, разговоры возобновились. Есть и пить уже не хотелось, и Локи изредка бросал на Тора взгляды в ожидании, когда же можно будет уйти. — Тебе скучно? — неожиданно спросила Фригга, потянувшись через стол и накрыв его руку своей. — Просто я устал, — вздохнул Локи, и это было почти правдой — обижать её не хотелось ни в коем случае. — До сих пор не могу привыкнуть к пирам и к тому, что на них всё не кончается перепалкой со мной. Фригга тепло улыбнулась. — Пора бы уже. — Когда-нибудь — непременно. — Я за этим прослежу, — пообещал Тор. Отхлебнув из своего кубка, Локи повернулся к нему, теперь не стараясь делать вид, что хоть как-то слушал разговоры за столом. Всё, что его интересовало — покинуть стол, а не продолжать сидеть за ним несколько часов подряд. Сбоку громко рассмеялся Магни, а Нарви, шикнув на него, смущённо спрятал лицо в ладонях. Впрочем, о чём именно они болтали, Локи не уловил. Вчера Тор таки дал разрешение прийти ко дворцу всем колдунам, что так или иначе скрывались, и попросил не бояться, потому что теперь для них найдётся вполне не стыдная работа. Локи сомневался, что хоть кто-то окажется достаточно смелым, но был настроен оптимистично — о том, что он взялся за обучение юных дарований, разговоры ходили уже давно. Но это всё должно случиться завтра. Завтра же Нарви должен отбыть в Йотунхейм, где его будет ждать отказавшийся присутствовать на «шумной попойке асов» Лафей, как он сам выразился, а Магни — вернуться в Ванахейм. Как ни крути, а завтра всё будет гораздо лучше, чем пару дней назад. И сегодня тоже. Особенно сегодня. — Может, пойдём уже? — осторожно предложил Локи, не понимая, хочет ли Тор оставаться дальше. — А я-то всё ждал, когда ты спросишь, — с облегчением вздохнул он и отодвинул от себя тарелку с обглоданными косточками. — Какой ты всё-таки… — покачал головой Локи. Тор пожал плечами и, взяв его руку, поднялся со стула, подмигнув и шепнув: — Какой есть, — а затем обратился ко всем присутствующим: — Уважаемые гости! Мы с моим дорогим супругом вынуждены вас покинуть… Раздались неуверенные хлопки, кто-то выкрикнул что-то ободряющее. — ...но вы остаётесь здесь и наедаетесь до отвала! Уж поверьте, дальше мы справимся сами. Обойдёмся без проводов. Это наше желание. Закончив говорить, Тор сразу потянул Локи за собой, не позволяя никому вступить с ним в диалог и, упаси боги, напомнить об асгардских традициях. Благо никто о них не заикнулся, и в этом тоже чувствовалась тонкая подготовка Фригги. Ступая вслед за Тором к высоким двустворчатым дверям, Локи крепко сжимал его руку, впервые не ощущая никаких осуждающих взглядов. — Повеселитесь там хорошенько! — громко крикнул им вслед Магни. — Тихо ты! Как тебе не стыдно! — снова зашипел на него Нарви. Локи, ошарашенно переглянувшись с оторопевшим Тором, не нашёл ничего лучше, чем выскользнуть поскорее в коридор навстречу ночной прохладе и гулявшему сквозь распахнутые створки окон ветру. Оба посмотрели на скептически настроенных стражников, оба торопливо проскочили мимо них, будто маленькие нашалившие дети, и, с трудом сдерживая рвущиеся из груди смешки, громко расхохотались, скрывшись за первым поворотом. — У Магни никакого стеснения нет! — воскликнул Локи, когда они добрались до покоев Тора. — Весь в меня, — вздёрнул нос тот, плотно закрывая за собой двери. — А ты и доволен! — Конечно! Приятно видеть в наших детях наше наследие. Локи вмиг смягчился, глубоко вздохнул в окутавшей его тишине спальни и махнул рукой, посылая зелёную магическую дымку. — Я наложу на твои покои заклятие, чтобы никто не вздумал подслушивать. — Думаешь, найдутся такие наглецы? — Ты давно бывал на асгардских свадьбах? — скривился Локи, следя, чтобы колдовство работало правильно. — Давно, — хмыкнул Тор и, не дождавшись окончания, притянул его к себе, поглаживая по плечам. Сейчас Локи думал о том, что, если бы не Тор, он так и коротал бы долгую жизнь в одиночестве на краю Йотунхейма. Когда-то это не выглядело такой уж плохой участью, но теперь возвращаться к истокам совершенно не хотелось. Ему наконец-то было хорошо здесь, в Асгарде, и всё благодаря тому, что Тор не побоялся изменить не только себя, но и мир вокруг, чтобы они могли жить вместе и не бояться внезапно нагрянувшего конца. — Надеюсь, никаких перевёртышей и огненных колдунов, желающих устроить Рагнарёк, мы не увидим хотя бы в ближайшую сотню лет, — озвучил мысли Локи. — Пусть только посмеют вылезти, — качнул головой Тор и замер, задумавшись. Они долго стояли друг напротив друга, каждый погружённый в свои мысли. Как только их взгляды пересеклись, Тор улыбнулся и притянул его к себе для объятий. Начались ласки руками по спинам, скрытым под одеждой. Закрыв глаза, Локи послушно наклонил голову, когда Тор отвёл его волосы и стал целовать в шею. Она тут же покрылась гусиной кожей, и Локи испустил блаженный вздох. — Нравится? — шепнул Тор на ухо. — Конечно, — лукаво согласился Локи и, извернувшись, первым поцеловал. Не хотелось ни язвить, ни лгать, ни обманывать. Обманами он был сыт по горло — постоянно находилось что-то, в чём приходилось проявить смекалку. Локи любил пошевелить мозгами, обвести кого-нибудь вокруг пальца. Но только не здесь, не в покоях рядом с Тором. Тот, оттеснив его спиной к письменному столу, неожиданно подхватил под бёдра и усадил на него. Локи хмуро уставился на Тора. — Здесь я вообще-то отвечаю на письма. — Мы аккуратно, — невинно улыбнулся Тор, стоя между его ног. — Уж постарайся, — пригрозил Локи, намекая, что, в случае чего, вина будет лежать только на его плечах. А потом оба, не отрывая весёлых взглядов друг от друга, снова рассмеялись.