Обманы Локи

Казалось, лодка стоит на месте — однообразный пейзаж будто вовсе не менялся, а отсутствие течения создавало иллюзию обмана. Когда они отплыли от берега и вышли на середину реки, движение было заметно, но всё, что происходило после, — нет. Локи угрюмо сидел возле носа лодки лицом к стоящему Бальдру, хотя предпочёл бы повернуться спиной. Иногда он бросал короткие взгляды вверх, но равнодушный Бальдр упрямо смотрел только вперёд. Ситуация складывалась до смешного забавная, если бы всё не было столь печально. Когда-то Локи отказывался даже возвращаться в Асгард только потому, что там жил Бальдр, сейчас же ему добровольно приходилось плыть с ним в одной лодке. Странно, но былое отвращение действительно сгладилось, почти стёрлось. Быть может, дело заключалось в том, что в нынешнем Бальдре остались лишь слабые отголоски его прежнего. — Смерть забрала твою злость, — озвучил мысли Локи. — Слышал, в Мидгарде ты развлекался по полной. К его удивлению, Бальдр криво улыбнулся и наконец опустил взгляд — в синих глазах промелькнула прежняя жестокость. — Рад, что ты это понимаешь. — Что именно? — С тобой я обошёлся ещё мягко. Локи передёрнуло. Ярость вспыхнула настолько резко, что он даже не попытался сдержать рвущуюся наружу магию — просто позволил ей выплеснуться ровно за секунду. Сила была достаточно мощной, чтобы послать по воде волны и всколыхнуть мирно плывущую лодку. Зелёная магическая дымка несколько мгновений искрилась в бушующих волнах, но быстро сошла на нет. — О, — Бальдр, осмотревшись, характерно вытянул губы, — до сих пор задевает? Не думал, что ты такой впечатлительный. Впрочем, стоило догадаться, когда ты спустя пару веков вызвал меня на второй поединок. Словесные издевательства Бальдра очень походили на самого Локи, вот только вступать в перепалку с ним было крайне невыгодно. Холодность Бальдра и вспыльчивость Локи даже от любого упоминания о нём вряд ли могли привести к чему-то хорошему. Ему было отвратительно от самого себя — так вестись на какую-то провокацию, когда, казалось бы, всё уже давно пережито и похоронено под приятными воспоминаниями жизни рядом с Тором. Совладав с собой, Локи облокотился о колено и натянул самую елейную улыбку, на которую был способен. И заявил: — Рад, что ты умер. Это сводит наши встречи к минимуму. — Я тоже, — неожиданно согласился Бальдр. Локи недоверчиво приподнял бровь. — В Хельхейме куда лучше, чем среди живых. Здесь нет прежних беспокойств, всё… так тихо. Спокойно. — Но ты должен был занять моё место в пророчестве о Рагнарёке и встать во главе Нагльфара. Не очень похоже на спокойствие. — Я и собирался, — сухо рассмеялся Бальдр. — Но потом явился Тор со своими… — он неопределённо махнул рукой и вновь взялся за весло, — переубеждающими речами. Стоит признаться, я был очень удивлён, услышав про общих наследников. А теперь удивлён не меньше брачной альвхеймской нити на твоём запястье. Мой глупый брат всё-таки подпустил тебя к трону невозможно близко. — Мне не нужен трон. — Но когда-то ты на нём сидел. — Только чтобы воздать Одину и всему Асгарду по заслугам, — осклабился Локи. — Никто из вас не смел относиться ко мне с таким пренебрежением только потому, что я наполовину йотун и унаследовал колдовской дар — это было не в моей власти! Бальдр не особенно впечатлился и резонно заметил: — Но я всё равно оказался прав. Ты — женовидный муж, и не только потому, что стал промышлять колдовством и варить зелья. Брак с Тором подтверждает это куда лучше ненавистного тебе прозвища. Злость неожиданно отхлынула, и Локи, разжав кулаки, смог сказать то, что никогда и не мечтал озвучить прямо ему в лицо: — Ни один, ни один муж до тебя не прикасался ко мне так, как это посмел сделать ты. Воспоминания с липким отвращением проникли в мысли. Склонив голову, Бальдр ответил уже менее уверенно: — Но на моего брата ты засматривался гораздо раньше. — Да, засматривался, — согласился Локи, — но не посмел бы полезть к нему в том самом смысле, потому что прекрасно знал, как к этому относятся в Асгарде. Ты можешь думать обо мне что угодно, но в те времена я не посрамил бы честь наследника трона. — И продолжал бы довольствоваться дружбой, если бы она длилась вечно? На данный вопрос Локи не мог ответить с полной уверенностью, но, вспоминая себя самого многими веками младше, всё же кивнул. — Да, довольствовался бы. — Однако первый шаг сделал именно Тор. Как удачно сложилось. — Тор сделал этот шаг, будучи абсолютно осведомлённым в том, что его ждёт, если парой ему стану я. Поверь, огласке мы это предали тоже далеко не сразу. — Верю, — чуть погодя откликнулся Бальдр. — Но никогда бы не подумал, что ему действительно придётся по душе, как ты раздвигаешь перед ним ноги. — Вот уже не первый век я раздвигаю ноги только перед ним, — нагло изрёк Локи, с удовольствием увидев, как исказилось лицо Бальдра. Вздёрнув подбородок, он с вызовом поинтересовался: — Что, не нравится? Мне тоже не особо нравилось, когда ты трахал меня без моего согласия. Вмиг потемневшие глаза налились такой яростью, что казалось: ещё слово, и произойдёт нечто непоправимое. Однако Локи уже не мог остановиться. Безвыходность подстёгивала, ощущение опасности — тоже. Молчать в такой момент было попросту не в его характере. Но ещё больше Локи подталкивало вперёд то, что ему наконец-то удалось вывести Бальдра на гнев. Обычно Бальдр называл это не иначе чем «вывести на правду», «втоптать в грязь» и «подтвердить прозвище». — Придержи свой змеиный язык! — рявкнул он, особенно сильно оттолкнувшись веслом, и лодку повело в сторону. Локи, вцепившись в борта обеими руками, расхохотался, будто сумасшедший, и с ещё большим азартом продолжил: — Задел твою гордость? Уж прости, но далеко не каждый, кто до отвращения брезгует путаться с такими, как я, рискнёт воспользоваться своим членом только ради того, чтобы опозорить перед другими. Говоря это, Локи испытывал небывалое наслаждение. Было плевать, что, скорее всего, в его словах не было ни слова правды. Бальдр действительно желал лишь поставить на колени, унизить и подтвердить обидное прозвище. Но взыгравшая ярость, которая позволяла Локи чувствовать себя победителем, не позволяла остановиться. Плевать, что они находятся в лодке между двумя мёртвыми мирами. Плевать, что жизнь Локи висела на волоске и лучше бы ему сидеть тихо — гнев Бальдра сейчас приносил куда больше удовольствия, чем второй поединок несколько сотен лет назад. Трясясь от гнева, Бальдр процедил сквозь зубы, глядя прямо в глаза: — Я бы ни за что даже не прикоснулся к тебе, не будь у меня столь соблазнительной возможности растоптать тебя ещё сильнее. Локи приторно улыбнулся, чувствуя себя как змея, сбросившая старую кожу, и нарочито спокойно вздохнул, повернувшись в сторону. — Не беспокойся, я тоже тебе верю. Мы поплывём дальше или как? Бальдр больше ничего не говорил, продолжив грести, а Локи с трудом сдерживался от бурного долгожданного ликования. На душе стало как никогда раньше легко.

***

Нидхёгг значительно уступал в размерах Йормунганду, по крайней мере в длине хвоста. Массивные кожистые крылья, лапы с острыми длинными когтями, которые в полёте он близко прижимал к вытянутому телу, действительно делали его похожим на летающего змея. Подобную тварь Тор видел впервые за свою уже достаточно долгую жизнь, хотя легендами о драконах, которые так любили мидгардцы, даже он заслушивался в детстве. Он кружил высоко в небе, не позволяя добраться до себя оружием, и спускался лишь для того, чтобы изрыгнуть очередную порцию пламени, гораздо мощнее магии сынов Муспелля. Ларец йотунов с драконом не справлялся — тот тоже был порождением ледяного мира, и, судя по всему, использованная магия при создании Нидхёгга была особенно мощной. Несколько раз Тор пытался сбить его молотом, но дракон ловко уворачивался как от летящего Мьёльнира, так и от прицельно бьющих молний. Асам же только и оставалось, что стоять в ожидании на земле и, задрав головы, дружно готовиться к следующему удару. Сил ларца хватало на то, чтобы защититься от огненной лавины, однако ни на что более против дракона он не годился. — Не похоже, чтобы он хоть сколько-нибудь уставал! — крикнул Лафей после очередного удара. Тор, с ненавистью поймав вернувшийся Мьёльнир, не отводил от взмывшего в небеса Нидхёгга взгляда. Как только дракону требовалось хорошенько вдохнуть и снова сконцентрировать огонь, он поднимался на недосягаемую высоту. — Проклятье! — выругался он. — Так мы можем вечность только и делать, что защищаться от его огненных плевков! — Нужно вернуть его восвояси! — воскликнул не менее взбешённый Вольштагг. — Я понятия не имею, где тессеракт! Убивать тварь нельзя, потому что иначе Хельхейм переполнится гнилыми мертвецами, но даже мой Мьёльнир бесполезен против него! В этот миг, будто по волшебному мановению, рядом вспыхнуло радужное сияние открывшегося Биврёста. От неожиданности Тор отпрянул, готовясь увидеть кого угодно, однако так и не смог рассмотреть чью-либо фигуру. Вместо этого в земле остался воткнутый меч Грам, который Тор уже однажды видел — Бальдр использовал его против Локи во время повторного поединка. Застыв в непонимании, он не сразу заметил трепещущую на ветру записку, привязанную к мощной рукояти. Посмотрев вверх, будто пытаясь понять, чем руководствовался Хеймдалль, отправляя к нему не поддержку в виде воинов, а меч, Тор поспешно шагнул к нему и, сорвав записку, несколько раз пробежался глазами по одной-единственной строчке: «Локи сказал, меч поможет против Нидхёгга». Локи сказал. Локи… Радостное возбуждение быстро сменилось сомнением в том, почему же тогда Локи не явился с мечом сам, а передал его через Хеймдалля. Вскользь Тор успел подумать, что тогда Локи до сих пор пребывает в безвыходной ситуации, однако нашёл способ передать послание. Значит, жив. Всё равно жив!.. Сжав записку как самую драгоценную вещь на свете, Тор, повесив молот на пояс, вытащил Грам из снега и оглядел блеснувшее идеальное лезвие. Конечно же… Конечно! Грам — меч, о котором слагали легенды, именно поэтому столь заурядная на первый взгляд вещица хранилась в сокровищнице Асгарда, а там, как известно, безделушкам места нет. Поговаривали, что Грам использовали против драконов — одна из любимых историй мидгардцев несколько веков назад. Тор совершенно не знал, как его использовать, но предполагал, что сталь, из которой выкован меч, просто необычайно крепкая и острая, чтобы прорезать крепкую чешуйчатую кожу. Посмотрев вверх, он заметил, что Нидхёгг перестал кружить над ними и снова начинал спускаться. Ранить его было нельзя, а значит, самым эффективным способом станет ограничить подвижность. — Лафей, — обратился Тор, — ларец сможет наморозить лёд так, чтобы лишить дракона способности двигаться? Тот, нахмурившись, медленно кивнул. — Да, но дракон не садится на землю… — Я сделаю так, что взлететь он больше не сможет, — заверил Тор с ухмылкой. — Приготовься. Приятная тяжесть Грама, удобная рукоять и абсолютная уверенность в том, что всё получится (советы Локи никогда не подводили!), приводили Тора в радостное возбуждение. Он чувствовал себя так, будто находился на тренировочном сражении в Асгарде, в которых часто участвовал ещё будучи совсем мальчишкой. Предстоящая победа точно так же горячила кровь и заставляла крепко стоять на ногах перед противником, даже если его удары грозили отразиться на теле синяками и ссадинами — победа того определённо стоила. И сейчас Тор, глядя на раскрывающуюся зубастую драконью пасть, прицеливался мечом, будто Мьёльниром. Когда в глотке зародились первые алые огни, а крылья были широко расправлены, Тор отправил меч в полёт. Тот, юлой завертевшись в воздухе, достиг своей цели и грубо рассёк огромное крыло, оставив на нём рваную зияющую рану. Нидхёгг, жалобно закричав, потерял ориентир и, попытавшись взлететь, тут же потерпел поражение — опасная близость земли сказывалась не в его пользу, а порванное крыло больше не позволяло парить в воздухе. Асы бросились врассыпную, как только стало ясно, что дракон упадёт если не на них, то рядом с ними. Тор, отступив к Лафею, успел только шепнуть: «Вот почти!..», как дракон неуклюже повалился на землю боком, отчаянно пытаясь справиться с потерянным равновесием. Под его мощным телом захрустели ледяные фигуры сынов Муспелля, но Тора они совершенно не волновали. Ветер взвыл сразу же, как только Лафей во второй раз распахнул крышку ларца. Повинуясь его воле, он подобно живому существу набросился на Нидхёгга, глуша злобные рыки и приковывая тварь к земле. Несколько минут жестокой борьбы завершились ледяной клеткой вокруг распластанного на земле дракона, который теперь только издавал жалобный клич и не пытался плеваться огнём. Спустя ещё несколько минут он и вовсе затих, поняв, что свобода так легко точно не вернётся. — Это был Грам? — осторожно спросил Фандрал, встав рядом с неожиданно молчаливым Вольштаггом. — Он самый, — подтвердил Тор. — Надо же, а я и забыл, какие чудные вещицы хранятся в нашей сокровищнице. Всё-таки хорошая у Хеймдалля память. — Это был не он, — Тор покачал головой, — а Локи. Локи помнил о мече, потому что именно ему пришлось сражаться против него, — и тихо признался, хотя понимал, что все его услышали: — Я бы тоже не вспомнил. Тут же стряхнув наваждение, Тор развернулся к асам и отдал приказ: — Осмотрите раненых. Обыщите местность — здесь должны быть перевёртыши, один из них так точно. Не убивайте, оставьте в живых — у них всё ещё остался тессеракт. К дракону не подходить, не злить и не тревожить. Как только мы вернём тессеракт, отправим его обратно в Нифльхейм, где он будет продолжать лакомиться мертвецами, — напоследок он посмотрел на Лафея и, дождавшись понимающего кивка, заторопился. — Мне нужно вернуться к Хеймдаллю. — Ты не с нами? — удивился Вольштагг. — Сейчас Локи я куда нужнее, — произнёс он без зазрения совести и, задрав голову, попросил открыть Биврёст.

***

— Откуда он связывался с тобой? — без предисловия спросил Тор, стоило только Биврёсту доставить его в Асгард. Радужный мост, слава богам, был чист и свободен. А вот Хеймдалль взирал на явившегося Тора, чья одежда была слегка потрёпана после боя, с явным ожиданием. — С самого края Хельхейма, где река Слид вступает на границу с Нифльхеймом. Затормозив в нескольких шагах, Тор удивлённо посмотрел на него. Ни единой здравой идеи, как Локи мог бы пересечь реку мертвецов, у него не появилось. И Хеймдалль, опередив рвущийся с языка, но не сформулированный вопрос, предупредил: — Тебе вряд ли понравится. Тор только развёл руками. — Сегодня мне вообще ничего не нравится. Говори. Тяжко вздохнув, Хеймдалль заметно крепче стиснул рукоять меча. — Локи вместе с Бальдром — он вывез его из Нифльхейма, так как стал в Хельхейме проводником через реку. С подобным ты плавал и сам, когда было необходимо добраться до Нагльфара. Обескураженно захлопав ресницами, Тор сначала поразился тому, что Бальдр вообще смог выбить себе неплохое место даже после смерти и избежать участи быть сожранным Нидхёггом, а уже потом осознал, насколько опасным было такое путешествие. — С Локи всё хорошо? — сипло поинтересовался он, предполагая самое худшее. — Да, — по-доброму усмехнулся Хеймдалль. — Но язык у него без костей, конечно. — Всё-таки что-то случилось, — Тор, похолодев, чувствовал, как волосы встают дыбом от ужаса. Он мог ожидать всякое, но вовсе не это!.. — Случилось — словесная перебранка. Тебе ли не знать Локи и… и Бальдра. Однако, смею заверить, ему удалось поставить твоего брата на место. Словесная перебранка? В одной лодке, среди реки, по которой плавать могут только мёртвые? Локи, паршивец, мог хотя бы предположить, что в подобной ситуации даже простой разговор ставит его жизнь — жизнь! — под угрозу. На мгновение его замутило. Покачнувшись, Тор чудом сумел сохранить равновесие и, жестом попросив Хеймдалля молчать, спросил о другом: — Ты ведь не можешь открыть Биврёст в Хельхейм? — Не могу. — Тогда как мне вытащить оттуда Локи? Тессеракт мы ещё не вернули, а я не хочу оставлять его там даже на лишнюю минуту, — он для убедительности даже притопнул ногой и только потом осознал, насколько глупо это, наверное, выглядело. Но Хеймдалль никак не отреагировал, лишь озадаченно посмотрел на Радужный мост. — Я думал об этом… — Ты думал о том, как вытащить Локи? — с удивлением уточнил Тор. — Разумеется, — кивнул нисколько не смущённый страж. — Есть ещё один прекрасный способ. — Какой же? Не томи! — в нетерпении подстегнул он. — Слейпнир. Тор сразу засомневался. — Слейпнир может находиться в пространстве между мирами, но… — Он способен переходить из мира в мир, я уверен. Кроме того, если ему подвластно спокойно находиться в пространстве между мирами, он сможет точно так же прийти и в Хельхейм, на чьи земли не может ступить нога любого другого живого существа. Доберёшься на нём до реки, найдёшь лодку и заберёшь Локи. Сегодня определённо не его день — все решения были приняты кем-то другим, а сам Тор настолько сильно переволновался, да ещё и утомился в битве, что голова напрочь отказывалась хоть что-то придумывать. Поэтому, если в первый раз он положился на идею Локи с мечом Грамом, сейчас ему предстояло положиться на идею Хеймдалля. Пожав плечами, утомлённый Тор, не желая больше терять ни минуты на разговоры, быстро зашагал к мосту, однако страж всё же его окликнул. Остановившись, он обернулся и выжидающе поднял брови. — Поздравляю, кстати. — С чем? — не понял Тор. — С браком. С трудом сдержав улыбку, он недовольно забубнил, однако к концу всё равно не совладал с собой. — Мог бы поздравить с победой над огненными колдунами… впрочем, спасибо, — кивнул Тор и ещё раз повторил: — Спасибо. А затем, отвернувшись и чувствуя, как пылают почему-то щёки, отправился в царские конюшни, где Слейпнира как раз должны были выгуливать.