Проснись, хён!

— Юнги-хё-ён! — тянет Чимин, расталкивая спящего хёна. — Просни-ись, любовь моя! Я сделал тебе латте, он на кухне! Все уже проснулись, хён, они тоже на кухне! — Я хочу спать… — Ты вчера рано лег. Неужели не выспался? — Нет. У меня тут за стеной комната Джин-хёна. Они не дали мне выспаться. — Кто «они»? — Джин-хён с Намджуном. — Снова ссорились? — спрашивает Чимин, поглаживая хёна по голове. — Хуже! — говорит он и издает мучительный стон. — Чиминни, иди ко мне, утешь меня… Утешь своего милого хёна. Пак усмехается, усаживается у того на бедрах и целует его сначала в обе щеки, потом в подбородок, скулы, кончик носа, целует оба глаза, лобик, а потом оставляет последний на губах. — Юнги-хён такой милый, — смеётся он. — Да, солнце мое, я милый… Сделай так ещё раз, — просит он, блаженно закрывая глаза. Чимин хихикает и снова принимается оставлять лёгкие поцелуи на чужом лице. А потом целует в губы, тут же проникая языком в чужой рот. Юнги моментально отвечает на поцелуй, обвивая руками чужую шею. А у Чимина сердце быстрей бьётся от этого любимого ощущения таких обожаемых губ на его губах, от такого ленивого, в стиле его хёна, поцелуя. В принципе, он всегда так целуется. Глубоко, медленно и лениво. Чимин отстраняется и смотрит на хёна с нежностью. — Обожаю тебя. Ты такой красивый… — Да, продолжай, больше комплиментов. Чимин снова смеётся. — Боже, что на тебя нашло? Но если хочешь… То, конечно, мой самый милый, самый любимый, самый крутой и хороший, — говорит он, снова гладя хёна по голове. — У кого самый красивый голос? У кого самая милая улыбка? У кого в его очаровательных глазах отражается вся его любовь ко мне? Конечно же, у Юнги-хёна. Мой милый котик, мой сраный ленивый засранец… — Эй! — возмущается тот, и Чимин снова смеётся. — Боже, как же я тебя люблю… — Прямо «боже»? — усмехается Мин, хватая чужую руку, что до сих пор гладила его голову. — Иди ты! — восклицает Чимин и пытается встать, но Юнги продолжает держать его за руку, не отпуская. А потом вообще тянет её к своим губам и целует. Сначала просто тыльную сторону ладони, потом костяшки, а следом и пальцы. — У тебя такие красивые руки, хён. — Конечно, я красивый. Ты достоин самого лучшего, — хмыкает Юнги, а через секунду оба начинают хохотать. — Так, ладно, тебе реально надо вставать, а то блинчики остынут. — О, Джин и сегодня их сделал? Круто. — Да, у него очень хорошее настроение, — говорит Чимин, внезапно ложась хёну на грудь. — Неудивительно, — хмыкает Юнги, принимаясь играться с чужими серебряными волосами. — Ты у меня такой красивый… — Теперь моя очередь получать комплименты? — Нет, твоя очередь получать комплименты будет этой ночью. Расскажем всем этим утром о нас. Пусть знают. — Что, прямо за завтраком? — Чимин тут же поднимает голову. — Ээ-э, я не готов ещё! Может, эм… завтра? — Нет, сегодня. И ты сам этого хотел. Ладно, дай мне мои шорты и худи какую-нибудь. Не хочу, чтоб все снова пялились на мою шею. — А что? Вполне себе хорошая шея. — Мгм, только фиолетовая. — Сам виноват, что предпочел меня сну. — С тобой тут заснешь, как же, — хмыкает он. — Кстати, а откуда у тебя та лента? Ну, которой ты мне глаза тогда завязывал… — Нашёл в комнате Хосока. — Что?! Чимин, твою мать! Это ж Хосок! Мало ли что он этой!.. — Тсс! — перебивает Чимин, накрывая его рот ладонью. — Шучу. Я купил ее в секс-шопе. И ещё несколько вещей, но ты не узнаешь, каких, — весело говорит он, встаёт и бежит искать одежду, что попросил хён. Юнги вздыхает, но все же улыбается. Лениво встаёт с постели, а потом замирает с недовольным видом. — Моя статуэтка. Этот ублюдок снова её разбил. — Потом, хён. Сначала оденься, — говорит Чимин, протягивая хёну шорты. Сперва Мин натягивает шорты, а потом надевает огромную черную худи, в которой практически тонет. Одевшись, он чмокает Чимина в щеку, но вдруг хмурится. — Слушай… А кто выше? — Вообще-то я. — Что? Разве мы не одного роста? — удивляется Юнги. Чимин хмыкает, хватает хёна за руку и становится с ним напротив зеркала. — Видишь? Я выше. Чуть-чуть, но выше. Юнги недовольно дует губы и, крепче сжимая чужую ладонь, тянет Пака на кухню. — Это ничего не значит, понял? И вообще, ты по-любому на носочки встал! — Как хочешь, хён, — смеётся Чимин. Так они и входят на кухню — держась за руки. Никто кроме Тэхёна и Чонгука не обратил на это внимание, увлечённые разговором. Чимин с Юнги садятся рядом, и Пак тут же протягивает хёну его стакан латте. — Спасибо, — благодарит он, выпивает полстакана, а потом берет с тарелки блинчик, кладёт на него несколько клубничек, пшикает туда сливками, а потом заворачивает. — Открой ротик, Чиминни, хён тебя покормит, — говорит Юнги довольно громко, привлекая внимание остальных. Намджун, Джин и Хосок в недоумении хмурятся, когда Чимин послушно открывает рот и ему туда запихивают блинчик, наполненный сливками и клубникой. Пак откусывает, после чего громко мычит. — Ммм! Это очень вкусно! Джин-хён, сегодня твои блинчики просто великолепны! — А вы… довольно близки с Юнги, не так ли? — смеётся Хосок, и Мин кивает. — Ой, Чимин-а, у тебя сливки на лице, — замечает вдруг Тэхён. — Где? — спрашивает он. — Да тут, возле уголка губ, — говорит тот. Чимин пытается убрать пальцем сливки, но его руку перехватывает Юнги. — Давай я, — говорит он, после чего обхватывает лицо Пака руками, разворачивает к себе и слизывает сливки с уголка пухлых губ. Все присутствующие тут же округляют глаза. Тэхён и Чонгук же отворачиваются, тяжело вздыхая. — Вы… какого черта творите? — спрашивает Джин. — Как Хосок и сказал, мы с Чимином очень близки, — говорит Юнги, облизывая губы. — Это насколько конкретно вы близки? — спрашивает Джин. Юнги берет в рот клубнику, снова обхватывает чиминово лицо руками и внезапно целует. Пак тут же закрывает глаза, принимая из чужого рта ягоду. — Эй, ты что творишь с моим ангелом?! — возмущается Джин. Чимин хочет уже отстраниться, но Юнги хватает его за затылок, не позволяя. — Эй, зачем вы заставляете нас на это смотреть?! — спрашивает Хосок, вытаращив глаза. — Мне кажется, ты не очень-то и против, — хмыкает Чонгук. — Юнги, это уже слишком… — хмурится Намджун, когда Чимин тихонько стонет. Только тогда Юнги отстраняется от Пака с довольной улыбкой. — Так… а теперь ты не хочешь рассказать, насколько же все-таки велика ваша близость? — спрашивает Сокджин. — Мы встречаемся, — говорит Чимин, облизывая губы. — Полтора месяца назад он затащил меня в постель, лишил девственности и сделал своим любовником. — Прошу прощения? Разве это не ты жаждал быть моим любовником? — Да, но чтобы им стать, мне пришлось тебя трахнуть. А вообще, кто заперся в своей комнате, когда влюбился и думал, что его чувства невзаимны?! Не ты ли?! — Ты противный. — Я противный?! Пфф! А ничего, что я целую тебя каждое утро, несмотря на утреннее дыхание? Которое у тебя почти не чувствуется, потому и целую, поэтому проехали. Юнги смеётся. — Ты такой милый. А Чимин в ответ показывает ему язык. — Охуеть не встать, — комментирует Джин. — Тогда и мы признаемся. А то, кажется, никто так и не догадался. Мы с Намджуном помирились. — Кхм, — говорит Намджун. — Это, я думаю, они и так заметили… Мы с Джин-хёном переспали. — Что?! — возмущается Хосок. — Я, типа, один без пары остался, что ли?! — Я, вообще-то, тоже ни с кем не встречаюсь, — напоминает Тэхён. — Тэхён-а, — зовёт Хосок, поигрывая бровями и заставляя Кима мило рассмеяться. — Ути-пуси, какие мы хорошие! Хочешь быть парнем хёна? — Тэхён-хён не гей, — подаёт голос Чонгук. — Вообще-то ему нравятся парни, — влезает Чимин под удивленные взгляды остальных. — Забавно, если и Чонгук окажется геем, — смеется Джин. — Я не гей! — возражает Чон. — Тише-тише, я шучу, — смеётся Джин. — Знаешь, Тэ, ты мог бы в самом деле подумать о том, чтобы замутить с Хосок-хёном, — вдруг говорит Чимин, завидев помрачневшего после слов Чонгука друга. — Он очень хороший и весёлый. — Да ладно, Чимин, я же просто прикалывался, — неловко смеётся Хосок. — А я нет! — восклицает Пак. — Тэ, послушай, это ведь!.. — начинает он, но друг тут же запихивает ему в рот огромную клубнику. — Успокойся, Чиминни. Не нужно меня ни с кем пытаться свести. Ты знаешь мою ситуацию. Пак недовольно хмурится и принимается жевать клубнику, сверля друга взглядом. — Сам-знаешь-кто тебе не пара, Тэ. — Чимин, мне кажется, это ему решать, — говорит Юнги, кладя руку донсэну на плечо. — Удивляет, что ты не на моей стороне, — хмыкает Пак обиженно. — Юнги-я, можно вопрос, — подаёт голос Джин. — Твоя шея… — Чимин. — А засосы на ногах несколько недель назад? — спрашивает следом Хосок. — Чимин. — А когда ты всех нас выгнал, чтобы с кем-то там переспать, а потом целыми днями ходил невероятно довольный? — спрашивает Намджун. — Чимин, — все так же отвечает Юнги, после чего тянется к чужим губам, быстро целует и продолжает есть блинчик. — Как клёво, что мы всё-таки рассказали вам. Теперь можно делать, что захотим и когда захотим. — Да-а, ты прав, — довольно тянет Чимин, — теперь мы можем сидеть в обнимку, целоваться, кормить друг друга, держаться за руки, и все это на глазах у остальных. — И не стоит забывать про секс. — Ах, ну да, теперь мы можем заниматься им, когда захотим, не боясь, что нас услышат. — О боже, зачем вы всем рассказали?! — завыл Чонгук. — Кстати, а вы с Тэхёном не сильно удивились, — заметил Джин. — Мы знали, — поясняет Тэ. — Я догадался, а Чонгук… Они при нем поцеловались, вот и всё. — Психику ребенку мне испортить захотели? — хмурится Джин. — Это всё Чимин, — тут же ябедничает Юнги. — Это были вынужденные меры, — с серьезным лицом замечает Пак. — Он думал, что мы с Тэхёном встречаемся. — Интересно, как мы умудрились всего этого не заметить? — спрашивает Хосок. — Столько всего произошло за нашими спинами… и прямо рядом. И мы ни сном, ни духом. Вы отлично скрывались, парни. Наверное. — Намджун, насыпь в сахарницу сахар, — просит Джин. Намджун встаёт со своего места и идёт искать сахар. — Кстати, Юнги-я, ты такое пропустил! — восклицает Хосок. — Я проснулся, выхожу на кухню, а тут Джин с Намджуном снимают жёлтую ленту, которой чуть ли ни весь дом обклеен был. Там ещё надпись такая смешная была — запрещено для Намджуна. Вроде. — Не удивлён. Кстати, я видел, мразь, свою статуэтку. Точнее, то, что от нее осталось. Новую через неделю, понял? — спрашивает Юнги, и Намджун кивает. — Ну, Хосок, как там с поисками работы? — Да никак. Я же сказал, что собираюсь снова взяться за рэп. — Знаешь, меня вот тоже немного достало продюсирование. Хочешь, как в старые-добрые времена, записать со мной какой-нибудь отпадный трек? — Бля, хочу, конечно! — воскликнул Хосок. — И я! — подаёт голос Намджун, рыскающий по шкафчикам в поисках сахара. — И ты?.. — синхронно произносят Хосок с Юнги. — Вы, наверное, не знали, но я тоже когда-то увлекался рэпом. И я бы хотел попробовать себя снова в этой стезе, — объясняет он. — О, а вот и сахар. Намджун встаёт, подходит к столу с пакетом сахара, открывает сахарницу и пытается открыть пакет, но в итоге тот у него рвется чуть ли не пополам и весь сахар высыпается на стол. — Ой, блять… Джин поднимает на младшего Кима полный негодования взгляд. — Живо в постель! — кричит он, и оба уходят. Все присутствующие провожают этих двоих взглядами, а потом переводят их на стол. — То есть, сахар убирать мы будем? — спрашивает Чонгук. — За работу, парни, — вздыхает Хосок, вставая с места. — Знаешь, а отличное решение. Вместо ссоры заниматься сексом… — призадумавшись, говорит Юнги. — Да, ты прав, наверное. Но не советую доводить меня до такого состояния, когда я хочу устроить ссору. Потому что, поверь, ссора для меня не менее интересная штука, чем секс, — отвечает Чимин. — Мы с тобой хоть раз ссорились? По-серьезному? — спрашивает Юнги. — Нет, хён. — Вот видишь. Так что этот метод нам даже не пригодится. — Может, вы нам поможете? — спрашивает Тэхён, убирающий сахар. — Да что там убирать, — хмыкает Мин, проводит рукой по столу и скидывает сахар на пол. В этот же миг на него устремляются четыре злобных взгляда. — Упс…