***
Чимин тем временем тащил своего хёна на свидание. У Пака не было никакого плана. Он просто придумает что-нибудь в процессе… Но это, вроде как, и есть план, разве нет? — О чём задумался, солнышко? — спрашивает Юнги с язвительной интонацией. — Это наше первое с тобой нормальное свидание… Но я оказался совершенно не подготовлен, — честно признается Чимин и тут же жалеет об этом, увидев чужую злорадную усмешку. — Ясно, ты мне в этом не помощник… Чимин в какой-то момент замер и задумался. Мимо проходили люди, окидывающие их любопытствующими взглядами, где-то громко лаяла собака, что не очень-то и выделялось в городском шуме, свет неоновых вывесок и уличных фонарей падал Чимину на лицо, показывая всю его мрачность. Юнги смотрел и чувствовал себя конченным ублюдком. Он должен сейчас как-то помочь Чимину с идеей, но гребанная гордость не позволяет. В какой-то момент Юнги уже хочет предложить Чимину просто где-то поесть, но вдруг глаза Пака загораются, и он поднимает на Мина полный безумного восторга взгляд. — О боже, я придумал! Юнги, это!.. Это будет самое лучшее свидание в твоей жизни, клянусь! О боже, я так давно хотел тебе это показать! — радостно восклицает он, крепко обнимая немного ошарашенного хёна. Что ж, ладно. Стоит признать, Юнги заинтригован. Чертовски заинтригован.***
— Хосок, нет, — который раз повторяет Сокджин, пытаясь вырвать рукав из хватки донсэна. — Но почему нет-то?! Я вам что, сильно мешаю?! Обещаю, что постараюсь вас не раздражать! — Ты уже это делаешь! И да, ты мешаешь! И нет, я запрещаю тебе весь вечер крутиться возле нас! — Но ты сам меня позвал! — Кстати, он прав, — влезает в диалог Намджун. — Да, но я позвал его, чтобы он развеялся и не тухнул дома! А не чтобы он хвостиком бегал за нами весь вечер! — Я буду хорошим хвостиком, обещаю! — делая умоляющее лицо, просит Чон. — Не обращайте внимания! Они просто немного поспорят и прекратят! — неловко улыбается Намджун проходящим мимо женщинам и мужчинам. — Можно вопрос, почему вы выбрали именно это место для своих ссор?! — Место перед входом привлекает больше всего внимания. Это увеличивает мои шансы на то, что вы сдадитесь и разрешите ходить весь вечер за вами, — самодовольно сообщает Хосок. Намджун и Джин переглядываются. Ким младший смотрит на хёна взглядом, так и говорящим, чтобы тот разрешил милому Хосоку немного походить с ними. Джин вздыхает и говорит: — Один час мы разрешим тебе ходить с нами. Но при условии, что до конца этой вечеринки ты кого-нибудь трахнешь. — Оу, да, парни! Будьте уверены, для меня это не составит труда! — восклицает Хосок, ухмыляясь. А потом начинает мило верещать. — Спасибо, спасибо, спасибо! Можно я буду называть вас мамой и папой?! — Ты старше меня, — в недоумении нахмурившись, говорит Намджун. — И что? — Нет, Хосок, мы не хотим, чтобы ты называл нас мамой и папой. И вообще, не забывай об условии — трахнуть кого-нибудь этим вечером. С этой вечеринки. Понял? — спросил Сокджин грозным голосом. — Так точно! — восклицает Чон. Условие он, к слову, так и не выполнил.***
У Чонгука и Тэхёна было два варианта — пойти нажраться в баре или же все-таки махнуть в клуб. Так как хотелось острых ощущений обоим, то выбрали клуб. Громкая музыка, темное яркое освещение, запах выпивки и крики людей на обоих подействовали совершенно по-разному. Тэхён тут же проникся атмосферой и начал, пританцовывая, пробираться к барной стойке через толпу двигающихся в такт музыке людей. Именно двигающихся. Танцем называть это ни Чонгук, ни Тэхён не хотели. Протискивался через толпу вслед за Тэхёном Чон с таким лицом, будто вот-вот вытащит пушку и пристрелит кого-нибудь. И при всем при этом в мыслях он был сама невинность, думая о том, что надо показаться хёну крутым, выпить побольше и не показать виду, что захмелел. Потому что Тэхён, если Чонгук всё-таки не ошибся и знает его достаточно хорошо, в таких местах бывал не раз. На пару с Чимином. Пройдя до барной стойки и усевшись на высоком барном стуле рядом с хёном, Чонгук вздохнул с облегчением. — Что будем пить, хён? — Макколи, пожалуйста, — говорит Ким бармену, а потом, чуть погодя, добавляет: — С лимонадом. Лучше начать с чего-нибудь полегче, верно, Чонгукки? — спрашивает он, поправляя свои очки округлой формы с тонкой золотистой оправой, которые надел не из-за проблем со зрением, а чтобы подчеркнуть свой образ. — Верно, — кивает Чон, а сам внимательно осматривает одежду хёна. Тонкая белая накидка с еле заметными узорами и широкими рукавами, что больше смахивала на домашний халатик. Широкие штаны, туфли, а также бордовая рубашка, чьи первые три пуговицы были расстегнуты, оголяя ключицы. Чонгук бы так никогда не оделся, потому что уверен, что это идиотская одежда, и в ней он бы выглядел как идиот. Но Тэхён так оделся, несмотря на всю странность одежды. И ему какого-то черта это невероятно идёт. Парадокс. От рассматривания чужой одежды Чона отвлекает стук стаканов о стойку. Он, не сводя взгляда с улыбающегося Тэхёна, что так же не сводил взгляда с Чона, взял свой стакан и сделал несколько больших глотков. Тэхён почему-то рассмеялся.***
— Итак… мы у твоего университета, — озвучивает очевидное Юнги, не совсем понимая ход мыслей своего парня. — Но мы ещё не на месте. — Мгм. И куда дальше? — спрашивает Юнги, осматриваясь. Было довольно темно. Поздний вечер, как никак. Зато тепло. — Мы должны пробраться на территорию университета! — восклицает Чимин с поистине злодейской ухмылкой. — Прости, что?***
— Тебе не кажется, что мы поступаем слишком жестоко, оставляя его одного? — спрашивает Намджун, с беспокойством смотря на Хосока, что, стоя с бокалом вина в другом конце зала, с недоумением оглядывался. — О да, детка, я очень жесток. И я так хочу тебя… — стонет Джин донсэну в шею, после чего размашисто проводит языком. Намджун натягивает штору посильнее. — И всё же, час ещё не прошел… А ещё мы, получается, тупо сбежали. И это правда. Стоило Хосоку отвернуться, Сокджин схватил ничего не подозревающего Намджуна за руку, и они побежали. Спрятались сначала в толпе, потом за столом, потом за колонной и по итогу оказались здесь, за шторой. — Мне посрать, Ким Намджун, все, о чем я могу думать — это ты… — Ладно… Но тогда нам нужно найти подходящую для этого комнату, — вздыхает Намджун, сжимая руки на ягодицах хёна. — И побыстрей, — улыбается Джин, хищно облизываясь. А Хосок тем временем ходил растерянный, искал друзей и совершенно не знал, что делать. — Чон Хосок? — слышит он до неприятного знакомый голос и оборачивается. Белая рубашка еле застегнулась на огромном животе этого мужчины. Черные с седым волосы образовывали остров в форме полумесяца, окружающий блестящую на свету лысину. — Господин Чхве… — произносит Хосок недовольным тоном, сощурив глаза. Тот так же щурит глаза, все звуки затихают, всё окружающее их исчезает. Тонкие губы бывшего босса перекатывают шпажку от какого-то деликатеса на другую сторону. Хосок разминает пальцы. Не хватает только соответствующей музыки, ковбойских костюмов и перекати-поле. — Не ожидал увидеть тебя здесь, — произнес Чхве, начав ходить по кругу. — И я вас, — отвечает Чон, делая шаги параллельно начальнику, что превратилось в итоге в совместное хождение по кругу, подобно противникам, что вот-вот начнут жестокую дуэль не на жизнь, а на смерть. — Как ваш нос? — спрашивает Чон, схватив куриную ножку со стола. — Не переживай, я чувствую себя отлично, — ухмыляется Чхве, хватая со стола краба. — Дорогой, ты уже проголодался? — слышится женский голос, и к Чхве подбегает шикарной внешности девушка. Тот тут же кладёт краба на место. — Немного, моя звёздочка, — улыбается он ей. Хосок ее, кстати, знает. Это знаменитая начинающая модель. До уровня Джина ей далеко, но она определенно популярная. И… что? Она назвала его «дорогой»?.. А тот ее… звёздочкой?! Хосока сейчас стошнит. — Стоп, вы что, вместе?.. — спрашивает он с охреневшим лицом. — Это моя жена. Мы сыграли свадьбу неделю назад, — отвечает самодовольно бывший начальник. «Да ты ее на голову ниже… И шире в три раза…» — поражается Хосок мысленно. — Кто это, дорогой? — хмурится модель. — Да так, никто, любовь моя. Не обращай внимания, — говорит он и, положив руку ей на талию, уводит девушку подальше, не сдерживаясь и начиная рассказывать гадости о бывшем подчиненном. Чон грустно вздыхает, надув губы. Намджун и Джин его бросили, начальник наверняка сейчас будет унижать, рассказывая другим гостям гадости, Хосок его знает. Поговорить здесь не с кем, а вкусная еда… Чон уже дома поел. И лучше бы он вообще не приходил. Но есть ещё надежда на то, что этот вечер ещё не потерян. Две недели назад они с Юнги вывели формулу счастья. Как известно, Хосок, похмелившись, становится вялым и грустным. Но они с лучшим другом смогли найти идеальную дозу и градус, чтобы Хосок опьянел, но не превратился в вялую лепешку. Мимо проходит мужчина с подносом в руках, которого Чон останавливает. — Прошу прощения, можно вас кое о чем попросить?.. — спрашивает он с улыбкой. И уже через пять минут в его руках оказывается бокал с, как назвали они это с Юнги, рецептом счастья. Либо Хосок станет унылым говном, либо повеселится на славу. Одно из двух. — Надеюсь, что этот напиток сделает меня счастливым… Ну, была не была! За!.. А, похер! Выпью так! — и опрокидывает в себя все содержимое бокала.***
Перед Чонгуком ставят ядерного зелёного цвета шот, и Гук тяжело вздыхает. Переводит взгляд на Тэхёна, который тут же опрокидывает напиток в себя. Вздыхает и также выпивает. — Ещё два! — мило улыбаясь бармену, говорит Тэхён. — Если поцелуешь меня, то вся выпивка для тебя за счёт заведения, — с ухмылкой говорит бармен. Чонгук тут же с раздражением достаёт кучу купюр, что три дня назад дал ему Юнги-хён со словами: «На, это тебе, кроль. Карманные деньги. Ты теперь наш с Чимином сын». А потом кидает эти деньги бармену. — Поверьте, ему нет смысла соглашаться на ваше предложение, — восклицает Чонгук сурово, но смотрит не волком, а обиженным крольчонком, у которого пытаются отобрать вкусняшку. Тэхён же растекается лужицей при взгляде на Чона. Так и хотелось наброситься на него и расцеловать. Но Ким держал себя в руках. Друзья, как никак. — Это было круто, — говорит он Чону. — Спасибо. — Откуда столько денег? — Юнги-хён дал. Карманные. Сказал, что я их с Чимином сын. Тэхён рассмеялся. — Ну и, кто мама, а кто папа? — Помнишь, они поссорились вчера? — Когда орали на всю квартиру? Помню. — Вот тогда они это как раз пытались решить. Тэхён смеётся ещё громче, а потом, отсмеявшись, спрашивает. — Ну, а сам как считаешь? — Юнги-хён мама. Он заботливый, более ответственный, чем Чимин-хён. И любит меня больше. — Чимина ты бесишь. Но я тебе этого не рассказывал, идёт? — подмигивает тому Ким. Чонгук смеётся. — Идёт.***
Юнги стоял с лицом лица, пытаясь одуплить происходящее. Во-первых, Чимин только что с поразительной легкостью забрался на трехметровую стену, ограждающую территорию университета. Во-вторых, он требует того же от Юнги. В-третьих, Юнги, блять, не может. — Знаешь… отличное было свидание, мне понравилось. До завтра, — мило улыбается он, разворачивается и собирается было уходить, но Чимин спрыгивает обратно, хватает хёна за шкирку и тащит к стене. — Ты что, забраться сам не можешь? Если нет, так бы и сказал, я бы тебе помог. — Дело не в том, что не могу. Я не хочу. Это же стена. Она не предназначена для того, чтоб на нее забираться. Она предзначена для того, чтобы… ну, быть стеной! Стоять тут и все! Чимин закатил глаза. А потом резко нагнулся, подхватил взвизгивающего хёна за бедра и поднял. Тот тут же ухватился руками за крепкие плечи Пака, делая ну очень злое лицо. — Тебе надоело жить. — Нет, хён, я просто пытаюсь помочь тебе забраться. — Это не вопрос. Утверждение. Тебе надоело жить. Чимин, игнорируя ворчание Юнги, подносит того к стене, мысленно умиляясь с тех визгов, что он издал, когда Чимин неожиданно его поднял. — И что мне дальше делать? — Просто лезь на стену. Я подстрахую. А, и ещё, постарайся не ударить меня… — А ты прекрати меня лапать. — Я не лапаю! — возмущается Чимин обиженным голосом. — Хорошо, тогда перефразирую. Не трогай меня там, где ты трогаешь, иначе я возбужусь и тебе придется что-то с этим делать. Понял? — Ладно, — вздыхает Чимин, стараясь переставить руки так, чтобы это не смущало Мина. — Знаешь… Это романтично… — говорит он, а потом громко айкает, когда хён заезжает ему коленом в глаз. — Ой, прости, солнце. Ты, кажется, что-то говорил? Чимин окинул уже забравшегося на стенку хёна недовольным взглядом. Но, заметив в лисьих глазах настоящее беспокойство, а не иронию, он вздохнул. — Я сказал, что это романтично. Было, пока ты не ударил меня коленом в глаз, — бурчит Чимин, забираясь на стену. А потом хмурится, когда холодные руки обхватывают его лицо, и Мин целует его в глаз. — Нет, ты ударил не здесь… — Не пизди мне тут, я знаю, куда ударил, — хмыкает Юнги, спрыгивая со стены. — А прыгать тебе не страшно, да? — Мне и взбираться было не страшно. Просто это было трудновыполнимо. Чимин хмыкает, спрыгивает вслед за хёном, и они идут ко входу в университет.