Мне очень жаль

Ричард не мог запретить ему разговаривать, хотя иногда этого очень хотелось, например, сейчас, когда они вдвоем спускались по бесконечно длинной лестнице, что вела в фойе бюро, и RK900 с чего-то решил, что ему не нравится тишина. — Вы живете один, — сказал он уверенно, даже для приличия не используя вопросительную интонацию. — Это так, — не стал отпираться Ричард, намеренно оставляя за скобками очевидный вопрос, который породила бы подобная чужая уверенность во всяком здравомыслящем человеке. “Откуда тебе это известно?” — Почему? — Я не понимаю, какое отношение эти вопросы имеют к нашим профессиональным отношениям, — не сдержался Ричард. — В силу специфики нашего юнита я решил, что будет лучше, если мы узнаем друг друга, — он сделал короткую многозначительную паузу. — Так почему же вы живете один? “Специфика”. То, что к нему приставили в напарники андроида — это не специфика. Это насмешка над всем тем, чего Ричард достиг за свою карьеру, над тем, кем он был и остается, над его чертовой биологией. Ричард Перкинс — первый в истории омега, построивший карьеру в ФБР. Но тем не менее он решил не спорить и не увиливать, зная, что андроид так или иначе раздобудет интересующую его информацию и будет лучше, если она все же поступит от первоисточника. — Я живу один, потому что мне так удобно. — Вы так и не встретили своего истинного партнера? Это почти удар ниже пояса, даже если сам RK900 еще об этом не подозревает. — Встретил. — Что же вам помешало? Возможно, RK900 явно изучал, как близко Ричард готов его подпустить, как далеко позволит ему зайти за границу дозволенного в обычной беседе двух напарников. Возможно — и Ричард понимал это, — он только накручивал себя. В конце концов, альфу бы подобный разговор не задел. — Это было обоюдное решение. Я не хотел обрастать лишними связями, у него были свои причины. — Что вы имеете в виду под “лишними связями”? Ричард вздохнул, стремительно теряя терпение: — Чем меньше ниточек, за которые меня можно дергать, тем лучше. — Вы все еще можете вернуться к нему. Нет причин полностью отказываться от… — Я не могу. Он мертв, — он почти огрызнулся. RK900 замер. Ричард обернулся, впервые за весь разговор взглянув ему в лицо. — Мне очень жаль, — произнес RK900, и вид у него был такой, будто ему действительно очень жаль. “Если бы ты не был таким мудаком, Перкинс, может быть, у тебя и у меня все сложилось по-другому”, — последние слова Хэнка вспомнились как-то сами собой. — Не стоит. Мы не знали друг друга и оба считали, что “истинные партнеры” — это чушь. Я по-прежнему так считаю. У него, как ты понимаешь, спросить не получится. Ричард развернулся на каблуках, благо ширина роскошных мраморных ступеней позволяла, и быстро преодолел ее почти до конца. Не расслышав шагов андроида, он махнул рукой и вскрикнул: — Что, завис там? У нас работа, если ты не забыл! RK900 догнал его уже почти у дверей. Ричарду показалось, что диод его моргнул желтым. *** Ричард чувствовал себя паршиво. Новый любовник совершенно его истерзал, втрахивая во все поверхности двухэтажной квартиры — в мягкую кровать, угловатую кушетку, тяжелый дубовый стол в кабинете и хлипкий пластиковый стол на кухне и даже в чертову лестницу и в пушистый псевдоперсидский ковер, — на протяжении всей течки, не давая ни минуты покоя, продолжая надрачивать член даже когда он потерял всякую возможность удерживать форму. “Доктор по, мать его, психологии. Известный, сука, защитник прав омег”. Ричард знал только то, что больше никогда к нему не сунется, а сам он никогда ему не сможет дозвониться по вполне понятным причинам. Ричард в данный момент, впрочем, больше, чем о последствиях неудачной связи, думал только о том, чтобы принять ванну и смыть с себя всю вонь последних двух дней. От мыслей о горячей воде с приятным тропическим запахом его отвлек знакомый голос: — Ричард? Он вздрогнул. Хуже было бы только если бы он наткнулся на него во время течки — что, конечно же, совершенно невозможно. — Что ты здесь делаешь? — хрипло спросил Ричард, рефлекторно еще выше поднимая воротник пальто, пряча следы, которые, без сомнения, оставил там страстный психолог. — У нас новое дело. Ты не отвечал на звонки, и я… решил приехать, убедиться, что с тобой все в порядке, — с самым невинным выражением лица ответил RK900. — Убедился? — Ричард готов был поклясться, что по бедрам его что-то стекало, хотя он провел достаточно времени в чужой ванной комнате, вытирая все очевидные последствия долгих сцепок, и ушел домой с уверенностью, что подобного казуса не произойдет. — Подожди меня здесь. Я приму душ и переоденусь. Хорошо? RK900, вместо того, чтобы послушно стоять между входной дверью и неизвестным растением в горшке, прошел незванным гостем в квартиру Ричарда, проигнорировав прямую просьбу остаться в общем коридоре. Ричард невольно задумался, не переживает ли RK900 за его здоровье в той или иной форме — в полевых условиях он игнорировал некоторые его приказы только в этом случае. Ричард хотел было уверить напарника, что причин для волнения на самом деле нет, и это не ложь, как очередной прямолинейный бесстыжий вопрос сбил его с толку: — Не боишься? Ричард несколько секунд пялился на RK900, пытаясь понять, что именно он подразумевал. — Репродуктивное насилие — одно из самых распространенных преступлений, совершаемых против омег, — тихо пояснил тот, разгадав чужое замешательство. — Я… Хм, я… — Ричард сглотнул, но сумел взять себя в руки. — Я не могу забеременеть во время течки, потому что последнее, что я попросил моего “истинного партнера” — укусить меня. “Мне очень жаль”, — отчетливо читалось на лице RK900, но он не высказал этого вслух. — Не жалеешь? — впрочем, это не помешало задать очередной абсолютно некорректный вопрос, на который Ричард ответил бы все равно, потому что его разум был слишком измотан физическими упражнениями, а зашкаливающее количество гормонов в организме провоцировало на проявление чувств, которые обычно держались под семью замками. К счастью, сквозь закрытую дверь просочилось лишь немногое. — Единственное, о чем я жалею, так это о том, что не увидел в тот вечер револьвера на его столе, — горько произнес Ричард, зло бросая пальто на шкафчик для обуви. Он уже и позабыл о следах на своей шее, которые мог скрыть разве что шарф или высокий воротник свитера. — Только и всего. А теперь может перестанешь вести себя как гибрид моей матери и несмышленого младенца и оставишь меня в покое? RK900 какое-то время молча наблюдал за тем, как Ричард расхаживал по своей квартире-студии, ставя кофеварку, включая воду в ванной, вытаскивая чистое полотенце из шкафа, а потом вдруг произнес: — Я знаю, что за те полтора года, что мы работаем вместе, ты много раз менял партнеров. Тебе не кажется, Ричард, что подобное поведение нельзя назвать здоровым? — Я не могу всегда применять препараты для подавления течки. Раз в два-три цикла мне нужно пережить ее естественным путем, — сквозь зубы бросил Ричард. — Но все равно… — Тебя почему-то не устраивает, что твой напарник вступает в добровольную сексуальную связь? — он понял, что не способен больше сдерживаться. Кровь стучала в голове подобно барабанам. — Что ты мне хотел предложить на замену? Себя?! RK900 молчал. Ричард, наоравшись, тоже на некоторое время затих, чувствуя себя виноватым. Пусть даже и без вины. — Нет никаких альтернатив, — сказал он, успокоившись окончательно. — У нас сложились неплохие профессиональные отношения за все это время. Давай ты перестанешь все портить своими идиотскими вопросами, хорошо? RK900 кивнул, не осмеливаясь почему-то посмотреть Ричарду в глаза. — Я подожду в коридоре. *** В последнее время работы им здорово прибавилось — на юге появился новый синтетический наркотик на основе тириума, но в несколько раз дешевле и проще в производстве, что вывело торговлю на совершенно безумный по интенсивности уровень. Немудрено, что большую часть времени проводили в дороге и, соответственно, в мотелях, часто — не самых комфортабельных. Условия проживания и огромное количество работы сказывались на них обоих. RK900 начинал сбоить и его процессоры требовали отладки чаще, чем обычно, а для Ричарда стресс обернулся самыми неприятными последствиями из возможных. На самом деле первые признаки надвигающегося ада проявились еще с утра, но Ричард списал и ноющую боль внизу живота, и резкие перепады настроения недосыпом и недоеданием. Впрочем, в том, что он не распознал приближающуюся течку не было ничего удивительного — по календарю ему оставалось чуть больше месяца. Состояние резко ухудшилось ближе к ночи. Они вернулись в номер мотеля после изматывающей серии допросов, которая по большому счету ничего им не дала, и, пока RK900 проводил диагностику систем, Ричард решил принять душ. Стоило ему смыть мыльную пену с тела, как живот скрутило совершенно невыносимо, а член сам собой начал твердеть. — Нет, — пробормотал Ричард, вжимаясь плечом в не самую чистую плитку. — Черт дери, у меня... Целый месяц!.. Он почувствовал, как к горлу подступает паника. Оказаться одному во время течки, один на один со своей безжалостной “биологической особенностью” без партнера и без таблеток — это, пожалуй, самый страшный его кошмар. Чем сильнее становилось возбуждение, тем меньше Ричард контролировал происходящее. Он попытался прибегнуть к мастурбации, но запрограммированное — и тем самым изуродованное, — природой тело нуждалось в чужом прикосновении, а собственные попытки не воспринимало вовсе. Ричард едва не разбил голову о кафель, когда вылезал из душевой, неудачно запнувшись о невысокий край поддона. На самом деле уже в полете он смирился с мыслью о том, что умрет здесь, в ванной комнате одного из самых дешевых мотелей северной Монтаны, и даже был отчасти рад этой мысли, но тут чьи-то руки подхватили его. — Ричард, ты в порядке? — Нет, нет, я не в порядке, — он едва подавил желание прижаться, пожалуйста, дотронься до меня, сделай мне приятно, что тебе стоит, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! — Пусти. — Я хочу помочь. Его серые глаза смотрели настороженно, а руки его все еще придерживали Ричарда за плечи. Неужели он еще не догадался? Нет, догадался, не мог не догадаться, не мог не почувствовать выброс феромонов своими бесчисленными датчиками. — Если... хочешь помочь, то принеси мне подавляющие из... а!.. аптеки. — Это займет больше получаса. Ричард содрогнулся всем телом. Тридцать минут одиночества? В таком-то состоянии? — Альтернатив нет, — он попытался вырваться из этих странных полуобъятий, но RK900 держал его крепко. — Пусти, говорю, пластик. Пусти! — Я могу помочь. До Ричарда дошло. — Нет, даже не думай. Слышишь? — RK900 освободил одну из рук и осторожно сжал стоящий член Ричарда, мягко поглаживая чувствительную кожу. — Дерьмо... Дерьмо! — Все в порядке, — прошептал RK900, притягивая его к себе. — Если ты несколько раз кончишь, то отключишься на пару часов, и тогда я смогу сходить в аптеку и… Головой Ричард понимал, что в действительности RK900 говорил дельные вещи, логичные — он нашел оптимальный путь решения проблемы и приступил к выполнению задачи. Но на сердце все равно было неспокойно. Что-то было не так. Что-то он просмотрел, упустил, не принял во внимание. Пальцы в смазанном заднем проходе — когда успел? — нащупали простату, и Ричард задохнулся от нахлынувшей волны эмоций и ощущений. Больше, больше, больше! Я хочу больше! Трахни меня, разорви, поимей! Только сейчас, прямо сейчас, прямо здесь! Ричарда разрывали противоречия. Он не хотел прикосновений RK900, не хотел его странной трактовки понятия “помощь ближнему”, но одновременно каждая клетка его тела жаждала прикосновения чужой руки, жаждала настолько, что не понимала разницу между человеком и андроидом, членом и пальцами. Только бы больше. Только бы прямо сейчас. Ричард застонал и закрыл глаза. Он знал, что, если позволит потоку похоти унести себя, то ничего не вспомнит. И Ричард сделал единственное, что мог — выбрал путь блаженного неведения. Когда он очнулся, рядом — на истерзанной чуждой животной любовью кровати в том числе, — никого не оказалось. Возбуждение все еще было внутри него, но теперь было похоже не на девятый вал, а разве что на назойливый писк комара над ухом. Можно перетерпеть. Подозревая, что RK900 ушел за таблетками, Ричард решил провести время с пользой и привести себя в порядок. Он вытер влажными салфетками все следы своей слабости с собственного тела, напялил пижамные штаны на голое тело, чтобы снова обрести над ним символический контроль. Позже в попытке убить время он начал проверять состояние всех ящиков комода, где лежали его вещи — иногда он это делал. У тумбочки, которая по идее должна была пустовать, была слегка приоткрыта дверца. Ричард был уверен, что не найдет там ничего, но чернота странно манила, словно обещая ответы на все вопросы. Он увидел содержимое тумбочки в тот самый момент, когда в номер вернулся RK900. Он не мог поверить своим глазам. — У тебя все это время были таблетки, — прошептал Ричард, сжимая в ладони упаковку из переработанного пластика. — Ты мог дать мне их сразу. Почему?.. Почему?.. — Я не знаю, — пробормотал RK900, теряя всю свою уверенность, все свое напускное спокойствие. — Мои процессы... Мои мысли... С тех пор, как я увидел тебя в то утро, как мои датчики уловили остатки твоего запаха... Ричарда передернуло. Он знал, про какое именно утро шла речь, и чувствовал себя отвратительно. Что, получается, уже почти полгода его напарник, которого Ричард про себя время от времени называл “другом”, ради которого подставлялся под пули, планировал вырвать из него несколько оргазмов вот так, полунасильно, во время течки? Может быть, он сделал что-то еще, чтобы изменить срок наступления течки? Губы жгло. Скорее всего, от поцелуев. RK900 стоял перед ним на коленях, как никогда потерянный и функционирующий из рук вон плохо. Его диод все мерцал и мерцал, безостановочно переключаясь между желтым и голубым, голос дрожал совсем по-человечески. — Не прогоняй меня. Пожалуйста... Я не понимаю, что со мной происходит. Мои мысли... Я знаю, что... Мне очень жаль. Прости. Ричард некстати вспомнил, что в револьвере Хэнка потом обнаружили одну лишнюю пулю. Теперь он понял, что она была не лишней — она предназначалась ему.