***
Сердце бьётся где-то в горле, колени слегка дрожат, когда передаю пакет с вещами в привычно холодные руки. Никто не должен оказывать на меня подобный эффект, но факт остаётся фактом: встреча с Трафальгаром будоражит, заставляет нервничать. Вероятно, это от того, что я не знаю, чего ждать. Мысли путаются, спотыкаюсь, спускаясь по лестнице. Внизу уже ожидает такси. Жёлтый автомобиль, мокрый после прошедшего дождя. По рулю уже нетерпеливо барабанят чьи-то пальцы. Ло подхватывает меня на руки, а после быстро сажает в машину, не давая возможности возмутиться, занимает место справа на заднем сиденье. Наклонившись к водителю, быстро и тихо проговаривает адрес, передаёт купюры. Лицо у Трафальгара сосредоточенное, больше похожее на безжизненную маску. Привычные круги под глазами в свете пасмурного дня кажутся темнее обычного. Ребро ноет, мешая полноценно дышать, рука безвольно лежит на коленях. Не произнося ни слова, отъезжаем от здания больницы. Обернувшись, вижу, как поднимается по ступеням к входу знакомый мужской силуэт, в голове сами собой всплывают слова: «Извинись-ка как следует». Непроизвольно скольжу по шершавому сиденью вниз, сжимая здоровой рукой бедро Ло. В ответ парень обнимает меня за плечи. Он всё понял. Он рядом.***
Обычно мне нравится наблюдать за непогодой, находясь под крышей, в тепле: капли дождя, скатываясь по стеклу, догоняют друг друга и, сливаясь, стекают вниз; отчаянно бьётся невидимой птицей ветер. Люблю чувство уюта, невольно возникающее в такие моменты, и предшествующую им сонливость. Только в этот раз вихрь на улице находит отклик и в моей неспокойной душе. Рука Трафальгара по-прежнему обнимает меня за плечи. Парень выглядит умиротворённым, но что-то подсказывает, что он сейчас подобен сжатой пружине. Видно, как из-под полуопущенных век Ло бросает настороженные взгляды на дорогу. Наконец машина останавливается в уже знакомом дворе. Торопливо выхожу под дождь и, шлёпая по лужам, уверенно иду к подъезду. Трафальгар уже терпеливо ожидает меня под козырьком другого. Хлопнув себя по лбу, возвращаюсь назад, и мы заходим внутрь. Лифт, тёмный коридор, звон ключей. В квартире тихо. Слишком. Хочется нарушить это безмолвие, но Ло приставляет палец к моим губам, и мы молча проходим в комнату. Задёрнув плотные шторы и включив свет, парень кладёт сумку и мой пакет на пол рядом с кроватью, опускаясь на её край и жестом приглашая последовать его примеру. Весьма требовательным жестом, стоит заметить. Что ж, если хочет играть в молчанку, пусть, но я очень надеюсь на объяснение всего происходящего в дальнейшем. — Сними рубашку. Трафальгар уходит мыть руки. Пуговицы поддаются неохотно. Левой рукой было бы куда быстрее, но она, словно принадлежа другому человеку, безжизненно лежит на коленях. Страшно представить, что под бинтами. Вернувшийся парень скептически приподнимает бровь: я всё ещё в рубашке, отчаянно терзаю пуговицы, безуспешно стремясь вдохнуть поглубже и успокоиться. Проворные пальцы быстро стягивают с меня вещь, а затем и футболку. Ощупывая рёбра, Ло только качает головой, затем развязывает левую руку, аккуратно подцепляя бинты. Судорожно глотнув воздуха, отворачиваюсь. Лишних нервов у меня сейчас нет. Трафальгар быстро меняет повязку, вкалывает обезболивающее. В резкости его движений читается глубокая усталость. Чем он занимался всё это время? — Спасибо, Ло, — шепчу одними губами, на что парень коротко кивает. И только поздно ночью, ложась рядом поверх одеяла, Трафальгар произносит: «Доброй ночи, Нана-я». Сам не понимая ошибки в имени. Не осознавая, зачем вообще забрал девушку к себе. И меньше всего догадываясь, почему она ему так важна.