Время драконов

      Дени прибыла на Драконий Камень этим утром. Сейчас, уже под вечер, она находилась в Палате Расписного стола, где за картой Вестероса собрались её союзники, — Варис, Эллария Сэнд из Дорна, Яра и Теон Грейджои, леди Оленна Тирелл, рьяно обсуждающие варианты взятия столицы и свержения Серсеи. На протяжении всего того времени, что они находились здесь, юная Таргариен хранила молчание: ей нужно было время, чтобы привыкнуть к новому необыкновенному ощущению. Она знала, в чём оно состоит.       Она не помнила дня своего рождения, но сейчас в ней проснулось чувство чего-то несказанно родного. Будто нечто внутри Дени так долго спало и проснулось только сегодня, когда она ступила на песчаный пляж и прикоснулась к земле. В тот момент она вспомнила обещание Дрого — свергнуть мужчин в железных одеждах и снести их каменные дома; сейчас она была близка к воплощению своей мечты, как никогда. Но вряд ли после покушения на Дейенерис её солнце и звёзды думал о том, что железные люди в каменных домах могут оказаться, скорее, рабами колеса, нежели его непосредственными участниками. Как не думала и она. Плывя сюда, Дени вспоминала миэринского старика, намеревающегося вернуться к своему хозяину. Кого она хочет освободить? И что сказал бы ей сир Джорах, будь он рядом, о том, что простым людям обильный урожай куда важнее политики и войны?       Дени, уже потратив достаточно времени на поиск армии и союзников, думала над тем, чтобы изменить принципам, — довольно ожиданий. Когда она наблюдала за драконами, летевшими в дали над бушующим морем, сквозь поток мыслей до неё донёсся голос Вариса:       — Две недели назад жители столицы подняли бунт против Серсеи Ланнистер из-за взрыва септы Бейлора при помощи дикого огня. Некоторые из них были казнены, кто-то бежал из Королевской Гавани в соседние государства.       При упоминании септы Оленна молча склонила голову, а на Дени снова нахлынули воспоминания о рассказах брата. Узурпаторы приложили руку к смерти их отца, не уставал возмущённо повторять властолюбивый Визерис. Вот только она, в отличие от брата, всегда старалась помнить, почему убили Эйриса и за что его прозвали Безумным королём.       — Тогда это наш шанс! — разгорячённо воскликнула Эллария. — Раз столица ослабла, мы с лёгкостью её возьмём!       — Не всё так просто, — возразил Паук. — Эурон Грейджой прибыл к Ланнистерам со своим огромным Железным флотом.       — Мои люди готовы нанести ему удар, — Яра прислонилась к столу-карте, усеянному миниатюрными фигурками львов, волков и драконов. — Мой дядя коварен, но высокомерен и уверен в своём стратегическом преимуществе. В его уме — его же слабость.       — Это ещё не всё, — продолжал Варис. — На стенах города со всех сторон возводят скорпионов — это огромные арбалеты, способные пробить что угодно, в том числе и чешую дракона.       — Тогда, — подал голос Тирион Ланнистер, обращаясь к Яре, — Эурону не составит труда держать свой флот как можно ближе к городу, чтобы усложнить наше положение: со стен Королевской Гавани ваши корабли накроет град огромных стрел, и они потонут.       «Одни разговоры». Все эти прения сторон были так не похожи на завоевание, которым жила Дейенерис последние несколько лет. Её планы непременно подразумевали под собой битву, битва — войну, война — жертвы. Среди противников, сторонников и невинных. Это и есть строительство нового мира, в котором не останется никого из старого поколения. Но воспоминание о том престарелом рабе всё никак не оставляло её. А верный ей сир Джорах, так горячо любящий Дени, был работорговцем, приказ о казни которого до сих пор действителен в столице. Если кто-то из рабов довольствуется своим положением, а кто-то из хозяев так предан освободительнице — чем именно грезит Дени? Насколько она похожа на милостивую королеву, на милостивого завоевателя? Напомнил бы ей о милосердии Мормонт или сир Барристан? Все эти мысли, в совокупности со спорами, развернувшимися сейчас в зале, заставляли импульсивную Дени принять решение.       — Я полечу туда завтра! — уверенно заявила Дени.       Она повернулась к своим союзникам, старательно держа прямую осанку. В спину ей подул холодный солёный ветер с моря: попутный, но морозно-обжигающий. Все присутствующие замерли и воззрились на неё, не смев проронить ни слова. Это был один из тех моментов, когда королева ощутила на себе тяжесть своих слов и реакцию собравшихся на них. Во встревоженных глазах Тириона она прочла свои опасения: простолюдины могут и не принять её. Тем не менее, она завершила свою мысль, чётко проговаривая слова:       — Завтра я осажу Королевскую Гавань сама. У меня трое драконов, их силы вполне должно хватить на это.       — Ваша милость…       Тирион раскрыл рот, намереваясь что-то сказать, но собраться с духом ему удалось далеко не сразу.       — Моя королева, если вы задействуете драконов, то в конце концов будете править лишь пеплом. Моя неразумная сестра уже причинила этому городу достаточно боли и разрушений. Прошу, не повторяйте её ошибок.       Дени прекрасно понимала, что ему тяжело себе представить некогда родной ему город в огне. Отчасти она завидовала ему: Тирион знал, что такое родина. Во время их разговоров в Миэрине его глаза загорались живым огнём каждый раз, как он представлял улицы столицы, ежедневно кишащие жизнью. Пока солнце садится на западе и встаёт на востоке. Жизнь в городе узурпаторши. «Серсея считает себя правой. Но её правда горит зелёным смертоносным огнём», — думала Дени.       — Я не стану превращать столицу в пепел, — помолчав, сказала Дени, — но определённую силу применить стоит. Вы говорите, — она перевела взгляд на Вариса, — большинство людей покидают столицу? Значит, город быстро пустеет.       Паук молча кивнул. Она едва заметно улыбнулась, но всё равно не до конца доверяла ему, несмотря на сообщённые сведения. Если люди просто хотят не умереть от голода, не думая о правителях, на какого именно правителя направлены чаяния Вариса? Сейчас она слишком возбуждена от мыслей о предстоящей осаде, чтобы думать о евнухе.       — Серсея совершила ошибку, из-за которой в один миг потеряла союзников и доверие горожан. Я не буду медлить. Если она приказала возвести скорпионов на стенах, значит, она в отчаянии. Я на верном пути.       Тирион задумался, на мгновение его взгляд остановился на том месте карты, где располагалась модель Утёса Кастерли. Дени заметила, как его зрачки бегают от него к столице и обратно.       — Думаю, моя сестра созвала войско из Утёса Кастерли в Королевскую Гавань для защиты города. В таком случае, солдат в столице сейчас на двадцать тысяч больше.       Карлик переставил двух львов Утёса во внутреннюю крепость Красного замка.       — Смехотворно. Моим драконам не страшно никакое войско, — не сдержав ехидного смешка, сказала Дени.       — Если скорпионы… — начал Тирион, но Дени его перебила.       — Мои дети подлетят к городу с разных сторон и разрушат арбалеты на стенах. В этом и состоит мой план.       Оленна Тирелл взглянула на неё с мягким укором, и Дейенерис уловила некоторое сомнение в её уставших глазах.       — Ваша милость, Серсея вне всякого сомнения заложит где-нибудь в городе запасы дикого огня. Она хочет, — осторожно добавил десница, — чтобы в глазах немногочисленных верных ей людей вы выглядели тираном. Она хочет показать, что вы готовы разрушить город, только бы его захватить.       Перед глазами Дени вновь возникла фигура отца: королевские одеяния, серебряная корона, горящие глаза. Как она его себе представляла?       — Серсея — королева пепла, не я, — спокойно, но твёрдо сказала она. — Лорд-десница, есть ли разница между военным положением и безумием?       Вопрос был обращён к Ланнистеру, но в ожидании ответа она оглядела всех присутствующих, включая Серого Червя справа от себя и Миссандею — слева. За пеленой дождя раздался драконий рёв.       — Есть, Ваша милость, — помолчав, кивнул Тирион.       — Серый Червь! — окликнула Дени лидера Безупречных, и он сделал шаг вперёд. — Ты пока останься со своим войском здесь. Пусть армия направится в столицу завтра утром. К тому времени я должна уже добраться до неё.       Серый Червь молча и беспристрастно кивнул.       — Вы же, — продолжила Дени и перевела взгляд на Грейджоев и Элларию, — также оставайтесь на Драконьем Камне и ждите моего возвращения. Даю вам слово, что завтра Серсея за всё заплатит сполна!       Через несколько минут зал опустел, в нём остались только Дени и Оленна, последняя Тирелл. Пожилая женщина в чёрном продолжала мрачно хранить молчание. Когда Дени придвинула стул ближе и села напротив Оленны, та взглянула прямо в фиолетовые глаза.       — Вы очень стойко держитесь, — мягко начала Дени.       — Я многое слышала о тебе. Пламя и кровь. Хочешь совет?       Дени кивнула.       — Я знаю, ты от крови дракона, ты буквально сгораешь изнутри и отдаёшь всю себя, чтобы прийти к власти. Ты ощущаешь в себе силу, и твоя красота придаёт тебе уверенности. Поверь, милая, я знаю о чём говорю.       Дейенерис смущённо опустила глаза.       — Но, — леди Оленна выдержала паузу, вглядываясь в сумрачную даль перед собой, — не стоит слишком полагаться на себя. Да, ты не овечка, подобная многим из достопочтенных (это слово она произнесла с едва скрытой горькой иронией) лордов Вестероса, ты — дракон. У тебя полное право им быть.       Снова пауза. Тишину нарушали только треск костра в камине за спиной Оленны и всполохи оранжевых искр. Языки пламени отражались тёмным пеплом на её траурном платье.       — Но не забывай, что, прежде всего, ты — человек. Иногда стоит отбросить гербы и девизы, понять себя. Чтобы, в конце концов, выжить. Мою дорогую внучку, что цвела как роза и светилась жизнью, любили почти все. Теперь… её нет.       Оленна снова потупила взгляд, но Дени успела заметить, как по её морщинистой щеке скатилась слеза.       — Мой отец… я совсем не знала его. Его образы у меня перед глазами постоянно сменяются, один за другим. Только благодаря рассказам брата я знаю его историю. Но Визерис не был драконом. Когда я это поняла, в голову невольно закрались мысли о том, насколько правдивыми или противоречивыми были его слова. И сам мой отец, был ли он драконом? Я не знаю, но чтобы принять себя, я должна быть сильной. — Дени поднялась. — Вас отведут в ваши покои. Вам необходим отдых, леди Оленна.       Ты же не хочешь разбудить дракона? — вспомнилась ей давняя угроза Визериса, которая после этого разговора не оставляла её мысли до тех пор, пока она не забылась во сне.       Дейенерис открыла огромные железные двери, похожие на кованые ворота. Её взгляду предстал просторный коридор, свод которого по обеим сторонам держали колонны. По своим видениям в квартийском Доме Бессмертных она узнала тронный зал Красного замка. На этот раз снежный пепел не накрыл помещение одеялом. Она сделала шаг вперёд и увидела в неярком свете факелов старика, мечущегося из стороны в сторону. Красный плащ, волосы как у альбиноса, бегающие глаза. И Железный трон, по ступеням к которому старик беспокойно бродил вверх-вниз, словно расшатанный корабль на волнах. Семь ступеней — четырнадцать шагов, отдающихся гулким эхом. Одна тысяча мечей. Что такое тысяча мечей для девочки, которая когда-то могла считать только до двадцати? «Отец?..» Ни разу в жизни Эйрис не являлся ей во сне, но она сразу поняла, что это он. Совсем не таким в своё время описывал его Визерис: от былого величия и мудрости, о которых якобы помнят люди Вестероса, не осталось и следа.       — Сжечь всех… — услышала Дени в отдалении незнакомый мужской голос, отдававшийся эхом в ушах. Не прошло и нескольких секунд, как Эйрис Таргариен встал на полпути к Железному трону и завопил что есть мочи, заставив Дени вздрогнуть:       — СЖЕЧЬ ВСЕХ! НЕМЕДЛЕННО СЖЕЧЬ!!!       Шаги девушки становились увереннее, она всё ближе подходила к трону, а в её голове всё слышалась страшная фраза, состоящая из двух слов: «Сжечь всех…» (было и третье, но его она не могла разобрать — была слишком напугана). И каждый раз, как она тревожила мысли Дени, Эйрис II повторял её своим устрашающим басом.       Дени подняла руку и увидела, что она мужская. Не в силах себя контролировать, она ударила отца по лицу, и последний король Таргариенов упал на ступени, оросив их кровью из появившейся раны. Краем глаза девушка заметила белоснежный плащ гвардейца, развевающийся у неё за спиной. Правая рука потянулась за пояс к рубиновой рукояти; Дейенерис попыталась оторвать от неё руку, но потерпела неудачу. Серебро меча блеснуло в свете факелов. Когда огни внезапно погасли, левая рука зажала рот визжащего от ужаса Эйриса, правая — прижала меч к горлу. Лезвие оставило красную жуткую линию на дряхлой коже…       Агонию Безумного короля Дени уже не видела — она проснулась в холодном поту. Дрожь горячими иголками пронзала всё её тело, а в сознании застрял образ убитого отца. От резкой смены положения голова закружилась, и Дени запустила пальцы в серебристые волосы, пытаясь успокоиться. Прошло немного времени. Придя в себя, Дейенерис взглянула на окно своих покоев: в рассветных сумерках неумолимо надвигался новый день. Она отчётливо слышала переливы Узкого моря и шум волн, омывающих стены крепости снаружи. Дени медленно встала с постели и, пошатываясь, прошла на свет. Ей было необходимо ощутить холодные дуновения морского воздуха. Порывы ветра почти обжигали лицо, а на горячих, как уголь, щеках Дени чувствовала брызги. Её бросило в жар.       «Прежде всего, ты — человек», — сказала леди Оленна. Дени вспомнила, что когда-то мечтала о доме с красной дверью, у окна которого будет расти лимонное дерево. Как она хотела окунуться в бассейны в Королевской Гавани и ощутить вкус свободы, чтобы понять, каково это… быть самым обычным человеком, радости которого не менее обычные, но от того не менее прелестные. Её отец тоже был человеком, обыкновенным стариком, который испугался чего-то. Король, утративший чувство достоинства. В его воображении подданные виделись ему предателями, что было неудивительно, учитывая последние дни его жизни. Приказ заложить запасы дикого огня, чтобы столицу поглотили языки пламени, весьма однозначен.       После смерти кхала Дрого с ней произошло чудо, и Дени выжила в пламени. Но внутренний голос смутно говорил ей, что у зелёного огня совсем иные свойства, и даже самый огнестойкий Таргариен может его не пережить. А значит… у её рода нет никакой избранности. Драконы смертны.       «А такая ли я спасительница, какой я себя считаю? И кого ждёт истерзанный войной народ Вестероса?» — снова думала Дени с явным беспокойством.       Королевское решение было принято. Дейенерис в светло-сером платье шла по мягкой траве, заглушавшей звук её шагов. Она не слышала ни прилива морских волн, ни крика птиц, ни взмаха драконьих крыльев — только своё учащённое сердцебиение. Её путешествие к Вестеросу оказалось невероятно долгим, и сегодня днём она наконец-то окажется в столице. Она не могла в это поверить, но радости почему-то не ощущала. В голове неизгладимым отпечатком осталось впечатление от увиденного сна. «Ты же не хочешь разбудить дракона?» Визерис был глуп, а отец… кто разбудил его? Слова «Сжечь всех!» пришли будто из ниоткуда, но Дени была уверена — Эйрис тоже их слышал, вместе с ней. «Как такое возможно?»       На минуту ход её мрачных раздумий прервался приземлением Дрогона. Горячий воздух от его крыльев прошёлся по её волосам, и девушка улыбнулась. Дотронувшись до его носа влажной ладонью, Дейенерис снова ощутила горячее дыхание своего дитя; она взобралась на спину дракона. Дождавшись, пока Дени усядется, зверь взмахнул чёрными крыльями и взметнулся в воздух, навстречу сильным порывам морского ветра. Дени крепко ухватилась за твёрдую, как гранит, чешую Дрогона и на мгновение бросила взгляд назад: Рейгаль и Визерион уже поднимались со скалы, сливаясь в калейдоскопе золотистого и изумрудного цветов. Дейенерис Таргариен устремила глаза вперёд, в бескрайнее серое небо над тёмными водами. Вскоре её взору откроется Черноводный залив. Обратной дороги нет и никогда не было.