вся моя жизнь — цветные мультики, спасти и вытащить должны были…
— Я убью тебя, если ты пропустишь это, — сообщает Сэм, отталкивая пяткой чужое лицо и переворачиваясь на спину. — И не смей ко мне приставать, я совершенно не в настроении, — сообщает она, не открывая глаз и слыша хохот, вызванный её внешним видом. Да что, собственно, такого? Просто девочка в коконе из одеяла. Девушка хмурится бровями, вокруг которых кожа до всех пор была воспалена, раздражена и переклеена маленькими кусочками пластыря телесного цвета — кажется, Лидия была права, когда с укором смотрела на Пейдж и говорила, что брови нужно выщипывать, а не корректировать их форму с помощью бритвы. За последнее время Сэм стала уродливей, если говорить честно: её не принуждали следить за собой, и потому она почти перестала этим заниматься. Прихорашивание отнимало много времени, а девушке, которая по-прежнему одну половину своего времени перебивалась сменами в клинике Дитона, а вторую сидела перед пустой страницей Word'а, пытаясь выдать из себя писателя, которым никогда не была, время было очень нужно. А ещё Пейдж набрала вес, значительно набрала. Так набрала, что не влезала в свою джинсовую юбку уже полгода и принимала это с каким-то дешёвым смирением, с которым принимают все поражения в тех делах, за которые итак брались без большой охоты. Серьёзно, у неё даже целлюлит появился, да и сами ноги, которые он медленно захватывает, длинные, прекрасные ноги, странно смотрелись, когда на них стал распространяться жирок. — Конечно, я там буду, — ответили девушке, которая стала отбиваться руками на попытку поцеловать её в лоб и хихикать, представляя, как это выбешивает молодого мужчину. — Ты такой любвеобильный с утра пораньше, Айзек, — недовольно произнесла рыжая, прячась в одеяле. — Терпеть не могу. — А ты грубиянка, — он вдруг поймал её за ногу и игриво укусил в пятку, засмеявшись. — Это всё офис, да? Там тебя так развратили? — Конечно, — соглашается парень и кровать чуть прогибается под его весом. — Каждый день нас заставляют исследовать позы из «Камасутры». — Как страшно, — устало произнесла Сэм. Шутка перестала быть смешной, когда Лейхи принял в ней участие. Она снова зашевелилась в одеяле и повернулась к Айзеку, взглядывая на него. Он выглядел постаревшим. В последнее время все казались Сэм постаревшими, особенно она сама. Придвинувшись к молодому мужчине, уже натянувшему на себя брюки, девушка аккуратно опустила голову ему на плечо и шумно вздохнула. — Ты такой взрослый, Айзек, — как-то слишком серьёзно произнесла девушка. — Работаешь в настоящем офисе со стульями на колёсиках, — он усмехнулся, приняв это за шутку, но Сэмми продолжала быть серьёзной. — А я всё тот же подросток: помогаю Дитону, а в свободное время деградирую. Пейдж уставилась в потолок, где отразилось её хмурое, тупое лицо. О чём они только думали, когда вешали эти зеркала? Они с Питером? Это так отвратительно теперь: лежать под Лейхи и видеть его голую тощую задницу или свою собственную вялую грудь. Сэм будто бы вдруг стала ворчливой старухой, для которой такое было неприемлемым. Сейчас она смотрела в эти чёртовы зеркала и как никогда хотела разбить их к чёртовой матери! И почему только Айзек не спешит её успокаивать? — Ты пишешь, — тихо произнёс парень и как-то виновато поцеловал пальцы Сэм, будто бы он был виноват в её внезапных приливах агрессии. — Я не написала ни строчки ещё. — Но ты же стараешься. «Но ты же стараешься»… Звучит так, как будто кто-то утешает безнадёжного импотента. Ключевое слово: БЕЗНАДЁЖНОГО. Но Пейдж улыбнулась, понимая, что должна быть благодарной Лейхи. Она скользнула своей рукой по его лицу, легко двигаясь ладонью от подбородка к правой скуле, и поцеловала, проталкиваясь языком в чужой рот. Айзек закинул на Сэм руку, лениво отвечая и поглаживая её по голой спине. Девушка рискнула и перекинула через парня ногу, повалившись на него полностью обнажённой. Лейхи застонал, и Пейдж сразу прервала поцелуй. — Не раздавила? — спросила она. — Ты такая толстая! — засмеялся Лейхи. Саманта тоже засмеялась. Он давно заставил её верить в то, что это только его глупые шутки. Стайлз подавился кофе, сидя на просторной кухне, по другую сторону улицы, и отвернулся от окна, хватаясь за телефон. «ВЫ, БЛИН, ЗНАЕТЕ, ЧТО У ВАС ЕСТЬ СОСЕДИ?» написал Стилински, но ошибся чатом. Финсток прислал ему вопросительный знак в ответ и спросил, зачем ему такая информация. Скопировав сообщение, парень отправил его в нужный чат и снова взглянул в окно. Сэм отвлеклась на экран своего телефона, а потом снова поцеловала Айзека, обнимая его, показывая другу средний палец. Стилински вздохнул и закатил глаза, наблюдая, как Лейхи восторженно вылупился на Пейдж, всё ещё стоя рядом с ней на лужайке перед домом, а она кивнула в точном направлении окна дома Стилински. Оборотень перевёл взгляд, и Стайлз показал ему кулак, а потом написал новое сообщение: «Надевайте на головы пакеты, когда целуетесь в общественных местах!» Саманта показала это сообщение Айзеку, и они оба показали Стайлзу средние пальцы и синхронно засмеялись. Стайлз выставил свой средний палец в ответ, но Айзек уже поцеловал Сэм в щеку и сел в своё потрёпанное первое в жизни авто. Стайлз даже вспомнил свой старый джип и грустно улыбнулся. «Я зайду?» — написала Сэм, которой Стилински улыбнулся в окно, поправляя рукава форменой рубашки и стряхивая невидимые пылинки с погон. — «Пижон!» — пришло ещё одно сообщение в догонку. «Лучше я выйду», — ответил Стайлз и, подхватив свою кружку с кофе, направился к входной двери. Парень хотел написать ещё, что Малия спит и он не хочет её будить, но зачем врать, когда Сэм сама всё понимает? Он вышел, ежась от ветра, витавшего на улице, и хотел было спросить, как Пейдж стоит тут в растянутой футболке и шортах с растёгнутой молнией, но тут же вспомнил — оборотень. И так странно было вновь вспомнить о том, о чём все забыли ещё тысячу лет назад. Тысячу лет назад… Стайлз грустно улыбнулся. Он порой скучал по прошлому, по тому прошлому, которое не касалось того, что происходило после победы над Стаей Альф и Дараком, потому что дальше уже ничего вспоминать не хотелось. Стайлз перешёл пустую улицу и обнял Сэм одной рукой, не понимая, зачем она смотрит туда, где машина Айзека уже исчезла. Подруга прижалась к молодому мужчине, улыбаясь, и они синхронно вздохнули. — Как Малия? — спросила Саманта, убирая волосы за уши. — Дурацкие усы, — усмехнулась она, кажется, снова разбивая мечту Стайлза о солидных усах настоящего полицейского, которую он пытался воплотить ещё во время практики на третьем курсе. — Мне кажется, я убью её, — тяжело вздохнул брюнет, игнорируя вторую реплику подруги. — А как Айзек? — Я по-прежнему его недостойна, — непринуждённо произнесла девушка, качая головой. — Что мне принести к ужину, Стайлз? — Суши с яжевикой. — Я серьёзно. — Я тоже. Звонил вчера Скотту. Он сказал, что ему никогда прежде не приходилось умолять повара в придорожной забегаловке добавить в тако клюкву. — Лисичка в ударе, — отшутилась Пейдж. — Это точно. Лидия тоже недалеко ушла, — добавил Стайлз после того, как сделал глоток кофе. — Иса умолял закрыть его хотя бы на пятнадцать суток. Сэм усмехнулась и произнесла тоном знатока: — Ну, по крайней мере, он уже пережил период «Жру всё, что нельзя». Теперь Лидия всего лишь долбит ему мозг. А у тебя всё впереди, — спохватилась девушка, похлопывая друга по плечу. — И у тебя. Пейдж тут же нахмурилась. — Это вряд ли, — хмуро заявила она. — А если Айзек захочет детей? — Но он же не хочет их сейчас. — Но потом? — Потом пожалуйста, — не искренне ответила девушка и тут же ощетинилась. Как же она ненавидела эти разговоры. Двадцатилетняя Сэм думала, что они начнутся тогда, когда ей стукнет тридцать; думала, что последней непременно забеременеет независимая-женщина-Лидия Мартин, что дети у её друзей начнут появляться в планах в двадцать девять или в тридцать два, но сейчас им по двадцать семь, и все, как безумцы, штампуют наследие. Первым был Скотт, который рыдал от радости прямо в ветеринарной клинике в туалете и просил свою маму сделать фотографию с УЗИ. Ему было двадцать пять, и Сэм поджимала губы, думая о том, что МакКоллы определённо сошли с ума. А теперь они ждали второго, пока подрастала маленькая копия лисички Киры, у которой от Скотта, как говорили все, кроме Сэм, был только его нос. Нос, думала Пейдж, когда Питер тоже сказал об этом, серьёзно? Как вы это определяете? А второй была Лидия. Она молодая и независимая, красивая девушка в форме, перед которой через одну обязательно тормозила машина, из которой высовывался смазливый парень и под одобрительное гоготание попутчиков говорил: «Я точно нарушил. Накажите меня, мисс-с». Собственно, так она и познакомилась с Исой, который оказался настырней и симпатичней других и лишь потому смог уболтать Мартин на свидание. Лидия дала ему ласковое прозвище Иса-Киса, которое парень не особо любил, ключи от своей квартиры, и через пару месяцев Айзек давился пивом, то ли от зависти, то ли от удивления о том, что с ним делятся такими интимными подробностями и так легко, называя Лидию «горячей штучкой» и получая от неё воздушный поцелуй в ответ. Сэм помнила свой фэйспалм, когда Лидия говорила, что ребёнок для них радостная неожиданность, а не удавка на шее. И третьим, добившим, стал Стайлз. Его абсолютно запланированный ребёнок, которого Малия носит с улыбкой до ушей и огромным животом. К этому животу можно прикасаться всем, кроме Пейдж, которая не очень-то и хотела в общем. — У вас встречаемся? Ничего не поменялось? — уточнила Саманта, пытаясь сменить тему разговора. — У нас. Мелисса сказала, что не хочет потом убирать за нами весь оставшийся вечер, — усмехнулся парень и нахмурился: Сэм провела пальцем по его только начинающим расти усам. — Ты ведь слышала? Арджент к ней совсем перебрался, они поженились. — Да, я была на росписи, Стайлз, — хмуро заявила девушка. — А ты повторяешься в своих намёках. — Почему тогда он не женится на тебе? — Мы не хотим. — Не вы не хотите, а ты боишься, — назидательно ответил парень — И этого немного. Стайлз качнул головой и вздохнул. Через пять минут ему нужно на работу, и он хочет потратить эти пять минут на нравоучения. — Не думал, что скажу это, но Питер подходил тебе больше, Сэм. Он просто не дожал тебя. — Мне плевать, — равнодушно произнесла девушка и поглядела на дом друга. — А тебе пора, Малия проснулась, — она отпрянула от парня, улыбаясь: волчица наблюдала за ними из окна на втором этаже, упирая руки в бока. Уморительная картина.***
Ополоснув руки под водой и поправив бейджик на своём личном белом халате, Саманта молча вошла в смотровую, не собираясь отвлекать Дитона от его повседневных забот какими-то искусственными разговорами, и замерла, флегматично глядя вперёд. — Привет, красавица. Сэм моргнула, но даже тогда, когда человек, распластавшийся на кушетке, остался реальным, не сменила равнодушного выражения лица, лениво рассматривая мужчину. Ужасная долгая небритость не красила оборотня, да и лицо его уж точно постарело, поросло новыми сеточками маленьких морщин, но не утратило своей красоты. — Снова проблемы? — спокойно спросила девушка, разжимая губы. Она смотрела на Питера сверху-вниз, наблюдала бинты, стянувшие его тело, после обоюдного бойкота, длившегося почти два с половиной года, и это всё, что она может сказать? Неужели, Пейдж, ты не хочешь извиниться или же просто сделать вид, что не было этих двух с половиной лет, что только вчера вы установили зеркала на потолок и всю ночь рассматривали свои обнажённые отражения в них? Неужели так легко забылось? Саманта села за стол Дитона и дернула плечами. Не забылось, чёрт возьми! С каждым днём всё сильней хочется разломать эти зеркала и смотреть в серый потолок, скользя рукой по потной шее Айзека. — Мелочи, — отмахнулся Питер, приподнимаясь и разглядывая Сэм. Она, кажется, набрала или это всё из-за халата? А ещё она выглядит так серьёзно в этом халате, что Хейлу кажется, что вот-вот запахнет медикаментами и докторишки полезут к нему с фонариком проверять реакцию. Ужасная ассоциация. — А где Дитон? — Вышел. Не думал, что ты всё ещё работаешь здесь. — Привычка. Боюсь всего нового, — впервые честно признаётся девушка сама себе. — У Малии будет ребёнок, ты знал? Саманта не понимает, зачем говорит это. Она выдвигает стул и чуть поворачивает к Питеру свою голову. Заколки-бабочки в её волосах такие милые. Хейл улыбается. — Я всё время был здесь, — просвещает мужчина. — Вау. Как это мы не пересеклись, — удивляется девушка и чуть хмурится. — Тебе ещё больно? — спрашивает она. — Не хочу показаться грубой, но через полчаса тут должна будет лежать собака. Мужчина смеётся, поднимаясь с кушетки. А он решил, что Пейдж удумала говорить по взрослому. Девушка задержала взгляд на теле Питера, пока тот надевал на себя кофту с вырезом. Сэмми вдруг вспомнила с теплом, как зашила один такой вырез для себя, чтобы ходить в кофте Питера по дому, и тихо рассмеялась, пытаясь спрятать смех за своими жадными пальцами. Эта кофта всё ещё у неё в шкафу с папиными книгами и дневниками, в том месте, куда Айзек никогда не заходит. Она не носит её больше, но три месяца назад стирала непонятно зачем. — Уже ухожу, — кратко ответил Питер. — Увидимся сегодня у Стилински, я понимаю? Сэм удивлённо выпучила глаза на мужчину, как бы спрашивая «А тебя тоже пригласили?», когда, по правде, этот вопрос нужно было ждать от него, и схватила со стола ручку, вздыхая. — Если меня пустят, — посмеялась девушка и, дождавшись, пока Питер покинет кабинет, с психом бросила ручку в угол кабинета, вздыхая. Как же отвратительно и многообещающе начался день.