***
Валяясь на своей кровати, Гук грызёт ручку и пытается решать уравнения по математике. Не выходит, ну и ладно. Закинув тетрадь на письменный стол, брюнет прикрывает глаза и поддаётся течению мыслей. Он, казалось, до сих пор не может поверить, что Тэхёна нет в его жизни. Он исчез, испарился, уехал, может, улетел на самолёте — это не имеет значения, главное то, что его просто нет. Целую неделю Чонгук пытался, вот честно, наладить свою жизнь, ведь раньше без хёна он как-то справлялся. Но не получается, хоть тресни. Значит, так должно быть или что? Может, его место совсем не здесь, не в этом городке, не с этими людьми, тогда что он здесь делает? Нужно ли ему отыскать хёна и утолить своё беспокойство? Гук держит в руке свой телефон, на экране высвечивается незнакомый до недавнего времени номер. На днях он снова ходил в больницу и попросил у Сэён номер Тэхёна, а потом на радостях мчался домой, обещая себе, что сегодня-завтра обязательно позвонит. А что сейчас? Сейчас Гук держит палец над кнопкой вызова и не решается. Что ему сказать? Привет, хён, где ты? Это, конечно, глупо, но, возможно, Чонгук бы точно так и сделал. Гудки пошли. Один, второй… Седьмой… Абонент недоступен. Чонгук усмехается. Да уж, он ожидал, что Тэхён хотя бы возьмёт трубку, а там уже как пойдёт… но нет. Наверное, даже рёв работающего за стенкой телевизора не смог заглушить его всхлипы в тот вечер.***
— …Может, я подрабатываю на трёх работах! Мне просто не хватает времени! Неужели нельзя было приписать этот несчастный балл, чтобы у меня вышла норм оценка? А они… — так Чимин негодовал из-за проваленного теста по истории, пока шёл с Чонгуком к выходу из школы. Надо заметить, Гук справился с заданиями ничуть не лучше, но ходил молчком, выслушивая причитания от друга. — …изверги, нелюди…тираны! Ты согласен со мной?! — Целиком и полностью… — Отлично! Я, конечно, люблю преувеличивать, но в этот раз… — на секунду Чимин замолчал, сощурившись и вглядываясь куда-то вперёд, а потом из этого же листка с тестом по истории сделал своеобразный «козырёк», заслонив глаза, чтобы не светило солнце. — О, это… доктор Ким, не? Ну не узнать! — А? — Чонгук вмиг завертелся по сторонам. Прозвучавшее имя будто оглушило, в ушах начало звенеть, а руки вспотели. Но Чимин оказался прав. Метрах в пятнадцати от них, прислонившись к капоту чёрной ауди, стоял он. Руки в карманах чёрных брюк, такой же чёрный — идеально севший пиджак, взгляд мимолётом задерживается на снующих туда-сюда школьниках, уложенные пряди… тёмные… Держится уверенно, непринуждённо, будто контролирует всё вокруг без малейшего движения. Вот только всё это вмиг улетучивается, когда он встречается с карими глазами невдалеке. Руки сразу же начинают небрежно разглаживать пиджак, взгляд становится в какой-то степени нетерпеливым, поглощающим, манящим. Тэхён приоткрывает рот, потом снова закрывает, сообразив, что на таком расстоянии Гук его не услышит. Чонгук даже и в метре от себя сейчас никого и ничего не слышит. Глаза бегают по родному силуэту, подмечая каждое изменение. Конечно, сперва выделяются на фоне тёмные волосы. Но это же невозможно! Гук прекрасно знает, что в тэхёновом состоянии перекрасить волосы просто нереально — они всё равно приобретут синий цвет. Но нет, вот он, стоит с абсолютно выкрашенными прядями без малейшего проблеска ярко-синего. Чонгук уверен, что его сейчас просто разорвёт, потому что он не знает, что делать. Хочется прокричать каждому на ухо, что вот, хён вернулся! А ещё налететь на него и ударить, потому что слинял. А ещё спросить, что с ним такое приключилось. Схватить за грудки и хорошенько встряхнуть, а потом снова ударить… И всё это вперемешку с матами и слезами. Вот, одна уже стекает по щеке и неприятно щекочет кожу. — Чонгук? Ты плачешь?! Чимин орёт где-то справа, пытаясь докричаться до друга, трясёт его за плечо, машет ладонью перед глазами, но всё безрезультатно. Чонгуку сейчас, например, хочется его просто ударить чем-нибудь, чтобы не мешал выплёскивать накопившиеся эмоции. — Пойдём, а? Чонгук! Ты слышишь меня? Отстранив от себя назойливого Чимина, Гук решительной походкой направляется вперёд, испепеляя взглядом Тэхёна. Тот в свою очередь даже оживился и хотел тоже сделать шаг навстречу, но почему-то одёрнул себя, ещё раз поправив пиджак и заглядывая Чонгуку в глаза с беспокойством. Он думает, что как только Гук подойдёт ближе, то будет говорить-говорить-говорить, лишь бы донести до подростка всю суть ситуации и, возможно, обрадовать его (?). И вот, Чонгук уже близко, совсем близко. Три метра, два, один… — Ты… Удар. Тэхён отшатывается в сторону, накрыв скулу ладонью и шокированными глазами уставляясь на брюнета. Можно было ожидать всего что угодно, но не кулак в лицо! У Чонгука пар из ноздрей, лицо красное, щёки мокрые, тело так и просится вперёд — навалять побольше. — Чонгук-а, я… — Заткнись! А что Тэхён хотел? Думал, Гук кинется к нему с распростёртыми объятиями? Возможно, он надеялся на это. Чонгука можно понять, и его действия небезосновательны. Он зло и даже презрительно окидывает Тэхёна взглядом и резко разворачивается в противоположную сторону, проходя мимо офигевающего Чимина. Ну и денёк выдался, а ведь начиналось всё относительно нормально, не считая проваленной контрольной по истории. Да его просто застали врасплох! Ну, а что ещё было делать? Хён смылся куда-то молча, а потом так же молча и вернулся, просто-напросто перепугав Чонгука. Естественно, первым делом брюнет захотел выплеснуть свои эмоции и чувства, которые на протяжении этой недели копил в себе. И выплеснуть их надо было не на ком-то, а на Тэхёне, потому что он виноват. И Чонгук даже не хочет думать о том, почему у хёна теперь не синие волосы. Потом, всё потом… Сейчас он быстренько доберётся до своего дома, залезет под одеяло и обо всём поразмышляет. Так думал Гук, пока не почувствовал хватку на своей талии, а потом и вовсе оторвался от земли. Тэхён закинул его к себе на плечо. Да как он вообще смеет его трогать, ругался про себя Чонгук. Ему вообще-то неудобно и довольно ссыкатно висеть вниз головой, ещё и чувствовать на себе руки хёна на глазах у всех! — Ты сдурел?! Отпусти меня! — Гук колотит его по спине, пока они проходят мимо Чимина, который всё ещё стоит на месте с сощуренными глазами и открытым ртом. Тэхён молчит. Он так же молчит, когда запихивает Чонгука на заднее сиденье машины и быстро садится за руль, блокируя двери. Салон автомобиля погружается в напряжённое молчание. Гук, сложив руки на груди и нахмурив брови, смотрит в окно, стараясь всем своим видом показать, что он не настроен на беседу и выслушивать речи Тэхёна не намерен. Тот же, наоборот, барабанит пальцами по обивке руля, поглядывая в зеркало заднего вида, и прокручивает в голове варианты, как бы лучше начать разговор. Когда Чонгук во второй раз протяжно вздыхает, Ким начинает: — Гук-а, — хороший ход, но Гук даже бровью не повёл, — давай поговорим? Чонгуку откровенно хочется рассмеяться, но он лишь фыркает и отворачивается ещё больше. Тэхён тихо вздыхает, поворачиваясь назад, чтобы лучше видеть подростка. — Я знаю, ты сердишься, — у Чонгука брови наигранно взлетают вверх. Он понимает, что корчить из себя недотрогу и истеричку сейчас очень глупо и тупо, но, извините, пусть хён отчитывается. — Прости меня? Знаешь, когда я узнал про твоего отца, я… я так разозлился. Я подумал тогда, что не оставлю это так просто. Гук медленно поворачивается к хёну лицом, пялясь на него долгие пять секунд широченными глазами. Он всё знал? Знал про отца, про то, что он избивает Чонгука? Кто ему рассказал? Как давно? В голове рождаются сотни вопросов, на которые Гук почти сразу же сам себе и отвечает. Теперь он может на сто процентов уверенно сказать, что тогда в школе Тэхён хотел поговорить с ним об отце, а Гук сам всё и испортил. Неужели он не мог на минуту задержаться тогда и выслушать Тэхёна? Почему так отреагировал, не дал возможности? И это хёна нужно сейчас винить во всём? Но ведь уезжать молча тоже не нужно было. Да и куда уезжать? — Где ты был? — сразу же задаёт вопрос Гук, пытаясь сохранить недоверие и обиду в голосе. Тэхён заметно напрягается. — Поговорим об этом дома? — и отворачивается, заводя двигатель. Гук в смятении. Это «Поговорим дома» не то чтобы смущает, а просто складывается такое чувство, будто они с Тэхёном уже долгое время живут вместе в одном доме. Что ж, ладно, они поговорят дома. Чонгук отворачивается к окну и видит Чимина, который всё ещё стоит у школы и провожает чёрную ауди взглядом.***
— Проходи на кухню, — говорит Ким, когда Гук снимает кроссовки, а сам вешает свой пиджак на крючок у двери. В доме Тэхёна ничего не изменилось. Такая же кухня, коридор, гостиная… Конечно, тут ведь неделю никого не было. Чонгук проходит на кухню, сразу же забираясь на столешницу, и начинает беззаботно болтать ногами, оглядывая знакомый интерьер. Сердце стучит всё быстрее, когда Тэхён заходит на кухню. У него руки не синие, нормальные пальцы здорового цвета. Очень изящные и тонкие, между прочим. Не то чтобы Чонгук раньше этого не замечал, просто тогда он больше акцентировал внимание на «расцветке». Хён облокачивается поясницей о кухонный стол напротив Гука и складывает руки на груди, некоторое время смотря в пол. Снова повисает тишина. Чонгук даже дышать боится, лишь бы не нарушить её. Он сканирует Тэхёна взглядом с ног до головы, подолгу задерживаясь на тёмно-каштановых прядях и не решаясь размышлять над своими догадками. Ведь если волосы не меняют цвет, и руки тоже, то значит ли это, чт… — В общем… — хён неожиданно поднимает голову, смотря на Гука в упор. Flashback Тэхён приезжает в аэропорт как раз ко времени посадки. Вокруг куча людей спешащих на свой рейс — многие из них тоже подверглись радиации и теперь щеголяют с разноцветными волосами. У одного паренька даже брови и ресницы изменили цвет. Поэтому он такой угрюмый ходит? Возможно, он ждёт свой самолёт, чтобы улететь в тот же Сеул и сделать операцию, чтобы вернуть себе нормальный облик. Как и Тэхён. О, как же долго он решался. Нет, серьёзно. Ни для кого не секрет, что в стране уже разработали вакцину против радиации, а получают её в столице. Не всем известна эта информация, а кому и известна — те являются либо приближёнными и знакомыми столичных врачей, либо просто важными шишками в обществе. Тэхён, например, узнал о разработке врачей благодаря своему бывшему начальнику, который и отправил его в тот маленький городок набираться опыта. Раньше Ким работал в Сеуле, потом его отправили в Пусан (где он и подвергся радиации), чтобы разведать обстановку местных поликлиник, ну, а затем и в городок под названием Сувон, где он и встретил Чонгука. Обратно в Сеул ему нужно было возвращаться только после окончания срока работы в Сувоне — тогда он и хотел сделать операцию. Останавливало только одно — страх. Тэхён часто созванивался со своим начальником, чтобы узнать, кому помогла вакцина, но ответ его не то чтобы пугал, а ужасал: за шесть месяцев на операцию решились около ста человек, и лишь четверо из них выжили. Конечно, они избавились от своей болезни, вернулись к нормальному образу жизни. Но лишь четверо. Остальные просто умирали, потому что организм не выдерживал таких нагрузок. Поэтому Тэхён и боялся, но он хотя бы размышлял над этим, приводя возможные плюсы и минусы. Всё изменилось, когда появился Чонгук. Тэхён понял сразу — если решится на операцию и не выживет, то Чонгук такого не перенесёт. Добавился страх не только за свою жизнь, но и за жизнь ребёнка, ведь в какой-то момент отношения между ними изменились в корне. Ким испугался, растерялся, не знал, что ему делать с Чонгуком, которому хотелось уделять всё своё время, да и вообще стать для него надёжной опорой. Но что он мог сделать? Только вылечить его. Тэхён предполагал, что тогда их пути разойдутся, и он сможет скрепя сердце доработать свой срок и отправиться практически на свою верную смерть, если можно так сказать. Если бы операция прошла успешно, он бы точно вернулся к своему человечку, обрадовав его. Ну, а если всё, мягко говоря, пойдёт по одному месту, то Чонгук бы не узнал об этом никогда и жил себе спокойно (ну, не совсем спокойно, но Тэхён думал по-своему). Возможно, Гук думал бы, что Тэхён просто-напросто уехал куда-нибудь, и злился бы на своего хёна. Это лучше, чем знать, что любимый человек умер, и лить по нему слёзы. Эта ситуация с чонгуковым отцом… И когда он собирался сказать про это? Тэхён до сих пор не понимает, почему Гук не рассказал ему. Может, не хотел жаловаться или ещё что, но это было уже не важно. Главное, что понял Ким, — это свою необходимость. Он просто необходим Чонгуку в его ситуации, поэтому оставлять его нельзя. Нужно было попытать удачу, и Тэхён рискнул. Он думает над этим сотый раз, подпирая голову кулаком и разглядывая небо через иллюминатор самолёта. И в сотый раз он твердит себе, что не имеет права не вернуться. — Располагайтесь и настройтесь на позитивную волну, — желает доктор Тэхёну, когда тот заходит в палату, в которой должен будет провести курс реабилитации. Если останется жив. В этой палате ничего особенного нет, разве что телевизор и захватывающий вид из окна десятого этажа. У Тэхёна уже дрожат колени, а руки посинели чуть ли не до плеч. Операция назначена на восемь утра следующего дня. Есть время поразмышлять над смыслом жизни, вспомнить улыбку Чонгука, помолиться. Тэхён задёргивает жалюзи. Во время всей операции ему снится Чонгук. Все их моменты, проведённые вместе, его большие глаза и счастливая улыбка. Тэхён бы всё отдал, чтобы увидеть её вживую. Ему вкололи дофига наркоза, поэтому он, наверное, даже не ощущает страха. Хочется, чтобы всё уже поскорее закончилось. Темнота окутывает его, перед тем как Ким чувствует, что ему светят фонариком в глаза. Вокруг будто лёгкая дымка, в руках слабость, голова раскалывается. А этот дяденька всё продолжает тыкать ему фонариком в глаза. Тэхёну сейчас плевать на всё, пусть хоть оркестр рядом заиграет, главное, что он выжил. Или это всё сон? — Я жив? — шепчет он тихо. Голос, кажется, пропал. Кричал он, что ли, во время операции? Доктор чуть посмеивается и вздыхает, откладывая фонарик в карман белого халата, а затем слегка хлопает Тэхёна по плечу. — Жив. Куда ты денешься? Тэхён чуть не заистерил. Прикрыв глаза, он медленно вздыхает, пытаясь поднять руки, чтобы накрыть ладонями лицо. Неужели он сможет вернуться к Чонгуку? Да хоть прямо сейчас вылетит из Сеула первым рейсом! Осознание происходящего с каждой секундой сильнее выбивает кислород из лёгких. Тэхён отрывает от лица руки, рассматривая их со всех сторон. Так непривычно видеть нормальный цвет кожи. — Я могу перекрасить волосы? — спрашивает он с надеждой в голосе у всё ещё сидящего рядом доктора, который с интересом рассматривает Тэхёна. — Можете. — Принесите мне краску. — Прямо сейчас? Одного взгляда Кима хватает, чтобы понять, как долго он этого ждал, поэтому дяденька в белом халате кивает и направляется к выходу из палаты. Ким снова накрывает лицо ладонями. Он стал пятым человеком, который выжил. Неужели у него такой сильный организм? Нужно будет отдать ему должное. Через несколько часов Тэхён уже сияет улыбкой, разглядывая своё отражение в зеркале. Его волосы приняли естественный цвет. Надо сказать, после покраски Ким каждые пять минут подходил к зеркалу, чтобы удостовериться, что какая-нибудь прядка не перекрасилась сама собой в ярко-синий. Через час ему это дело надоело, и он решил, что если краска не подействует, он просто выскажет претензии доктору. Ну, или смирится. Также Тэхёна предупредили, что те маленькие «звёздочки» на его теле не исчезнут. Тут их уже придётся вырезать с кожи, если мешают. Чонгуку они нравились, так что… пусть будут. Вспоминая о Чонгуке, в душе появлялся трепет, а долгожданная встреча грела сердце. После первого дня реабилитации стали известны точные её сроки: четыре недели. У Тэхёна чуть челюсть не отвисла от такого заявления, поэтому он попытался воспротивиться, но его уверили, что необходимо приводить организм в привычный ритм жизни, находясь под надзором врачей. В итоге сошлись на одной неделе реабилитации, что не так уж и радовало Тэхёна, но и то пойдёт. Теперь ему оставалось только ждать. end of flashback Чонгук устало трёт переносицу. Наверное, ему потребуется несколько дней, чтобы переварить полученную информацию. Трудно даже просто представить, что хён мог бы сейчас не стоять перед ним. Он так рисковал ради Чонгука, что просто не заслуживает быть виновником событий. — Ты… — у Чонгука не находится подходящих слов, чтобы выразиться правильно, — ты сумасшедший, Тэ. — он не поднимает голову, трёт лоб ладонью. Тэхён лишь приподнимает уголки губ. Конечно, Чонгуку нужно время, чтобы осознать, принять и простить. — Теперь я не могу злиться на тебя, это будет эгоистично с моей стороны, — чуть ли не шепчет Гук и поднимает взгляд на хёна, который молчит, поджав губы, и смотрит куда угодно, только не на Чонгука. Вот на что готов хён ради него. Гук боится представить, каково было Тэхёну, когда он был в больнице и думал, выживет или нет. А сейчас он стоит напротив, такой несчастный на самом-то деле. Чонгук понимает, что Тэхён глубоко в душе грел надежду о том, как Гук обрадуется возвращению хёна и простит ему всё на свете, стоило бы им только увидеть друг друга. Но должен ли Тэхён просить прощения? Он и так чуть жизнь не отдал за Гука, неужели этого мало? Тэхён чувствует на себе руки Чонгука. Тот обнимает бережно, даже боязливо в какой-то степени, сцепляя руки на спине хёна, прикладывает щёку к груди. Теперь Ким не холодный, как ледышка, а совершенно тёплый и нежный. Он обнимает Чонгука в ответ, кривя губы в искренней улыбке, а потом подхватывает его под бёдра, унося в свою спальню.***
— Ты будешь жить со своим хёном, — ставит Чонгука перед фактом хён, пока они лежат в обнимку на постели. Вопрос о последующем месте жительства Чонгука уже давно решён Тэхёном, просто подростка нужно тоже поставить в известность. Чонгук тепло улыбается, пододвигаясь плотнее к хёну, а тот закидывает на него ногу и заботливо одёргивает на спине подростка задравшуюся футболку. Казалось бы, о таком и думать нельзя было. Гук будто не в себе, будто это всё не с ним происходит. Вернее, произошло. Хён что-то ещё бормочет ему в шею, приглушённо посмеиваясь, и Чонгук не может не улыбнуться в ответ. Он засыпает с улыбкой на лице — той самой, любимой Тэхёном.