Крысы. Волгоград. Двадцать первое марта. Среда. Утро.
Крысы обустроили своё убежище возле небольшого зелёного мусорного бака за продуктовым магазином. Сегодня их день удался на славу: из магазина принесли целую коробку просроченных продуктов и высыпали в бак. Сразу после того, как работник в красной форме ушёл, они бросились к еде. Жадно пожирая остатки, они издавали противный писк, показывающий их неподдельную радость. Вдруг откуда-то из кустов вышла собака. Она прекрасно знала о находящейся здесь колонии грызунов, и часто охотилась на них. Вот и сегодня ей повезло: крысы что-то активно трескали в баке и заметить её они не могли. Собака в одно движение подобралась к мусорке, ухватила за лысый хвост одну из крыс, а затем перехватила её за брюшко, раздробив рёбра, и, помотав, отбросила в сторону, чтобы приняться за новую. Крыса брякнулась об холодный асфальт и растянулась на нём, жадно глотая пропитанный выхлопными газами городской воздух. Её шерсть начала пропитываться кровью, сочившейся из места укуса и тонкими алыми струйками из забавно подергивающегося носика, а в глазах полопались капилляры, от чего они приобрели ярко-бордовый оттенок. Спустя какие-то жалкие пять секунд её сердце отстучало последний удар, и носик перестал улавливать запахи. Она умерла. Естественный ход вещей, заложенный самой матушкой природой. До боли простой закон – выживает тот, кто сильнее. Но похоже сегодня этот маленький облезлый комок решил нарушить это написанное правило: спустя пару минут животное пошевелило побуревшими глазами, перевалилось с бока на лапки и замерло. Казалось бы, эта крыса смогла победить смерть, что удаётся далеко не каждому человеку. Но, как известно, если что-то слишком идеально - ищи в этом подвох. Только эта кучка безмозглых животных не знает такого элементарного правила. И как только собака подошла к своей добыче, неся в зубах ещё несколько грызунов, их восставшая из мёртвых товарка киданулась на своего обидчика, выгрызаясь в лапу. Этого собака явно не ожидала, что даже выронила собратьев этого создания и убежала, жалобно скуля. Крыса, в свою очередь, каким-то медленным и неуклюжим шагом двинулась в сторону трупиков своих собратьев с раздробленными головами. Она впилась в тушки, отрывая от них куски и глотала их, даже не пережевывая. Остальные же начали в панике метаться по переулку, следуя обыкновенному инстинкту самосохранения, но в виду своего скудоумия попадались к только что обращённому животному, становясь его бонусным ужином.***
Григорий Кожухов. Волгоград. Двадцать первое марта. Среда. День.
Григорий – небольшого роста, мужчина двадцати лет с незапоминающимися чертами лица. Он учился на втором курсе университета и подрабатывал в небольшом магазине сети "Магнит", где был единственным представителем сильной половины человечества, из-за чего на его плечи ложились обязанности грузчика и прочие дела, в которых требовалась грубая сила. Вот и сейчас его попросили снова разогнать всполошившихся на заднем дворе крыс. Эта ситуация ни капельки не обрадовала Григория, но он был единственным, кто не боялся крыс до потери сознания. Он вышел во двор и увидел странную картину: крысы хаотично метались, истошно пища, словно их режут, где-то неподалёку лежало несколько мёртвых, явно загрызенных их собратьев. – Твою мать, как же вы осточертели мне, грызуны поганые, – крикнул на них продавец, пытаясь спугнуть, но это ни на что не повлияло. Он схватил с земли камень и кинул в одну из крыс. Камень угодил в одну из особей, но она словно и не почувствовала этого. Она повернулась и неуклюже пошла в сторону продавца. Приглядевшись, парень увидел, что вся морда животного была измазана кровью. Парень потянулся за вторым камнем, не отводя взгляда от надвигающейся твари, как вдруг почувствовал сильную боль в ладони. Оглянувшись, Григорий увидел ещё одну крысу, которая вцепилась в мизинец и не желала его отпускать. – Ах, ты, гнида. – процедил сквозь зубы продавец и наступил ногой на крысу, оставив торчать из-под ботинка лишь голову. Но, когда он убрал ногу, он понял, что крыса ещё жива: она пыталась ползти на единственной чудом не сломанной лапке к нему, и вообще казалось, что расплющенное тело не особо заботило эту живучую тварь. – Да уж... – пробормотал парень, удивляясь такой неистовой тяге к жизни и закончил страдания зверушки, наступив ей на голову. Григорий вернулся в магазин и попросил аптечку. На логичный вопрос "зачем?" он не ответил, лишь поднял правую руку, демонстрируя кровоточащий палец.***
Дворник. Волгоград. Двадцать первое марта. Среда. День.
Виктор Семёнович – седовласый мужчина, преклонных лет, с кавказской внешностью. Приветливый, образованный низкий старичок. Бывший учитель в одной из областных школ, откуда ушёл из-за здоровья. Из-за своего миролюбивого характера на него всем двором молились все приподъездные бабушки. Сегодня он как обычно убирался во дворе. Колол лёд, собирал мусор, но вдруг его внимание привлекла одна собака. Она была очень странной: её походка была очень неуклюжей, она совсем не виляла хвостом, а пасть была по глупому разявана и оттуда вываливался бледный язык. Виктор Семёнович предположил, что собака больна или стара и не обратил на неё внимания, но старался держаться подальше. Он продолжил заниматься своими делами, но вдруг почувствовал, что на него что-то навалилось сзади и повалило на землю. Это оказалась та самая собака. Она вцепилась Виктору Семёновичу в плечо и начала издавать еле слышный скулёж. Мужчина вскрикнул и попытался вырваться из захвата дурно пахнущей твари. Но всё, что он смог сделать, это перевернуться на спину и начать закрывать лицо руками, подставляя их под удар. Вдруг взгляды собаки и дворника пересеклись. И мужчина обомлел от страха. Глаза были, словно в эту собаку вселилась добрая половина всех адских демонов. Настолько они были безумны. Этим собака очень охотно воспользовалась и вцепилась Виктору Семёновичу прямо в горло. Мужчина начал дёргаться и хрипеть, но через несколько секунд он прекратил делать это и обмяк.***
Милиция. Волгоград. Двадцать первое марта. Среда. День, через полчаса после смерти дворника.
Небольшой милицейский жигуль ехал на вызов. И вызов был не самым стандартным: по рации им сообщили о нападении какого-то психа, который лез кусаться и уже успел покусать как минимум троих людей. Мимо жигуля, в котором сидели два силуэта в синей форме: младшего сержанта Ермакова – средних лет, полноватого мужчины с усами-щёткой над губой и небольшой плешью на затылке, и рядового Громова – молодого, голубоглазого блондина, атлетического телосложения, проносились серые коробки девятиэтажек. Радио в салоне было настроено на одну из московских новостных станций. Там вещали о чём-то очень странном: говорили о каких-то зомби, что они бросаются на людей и прочее. Было ясно – в белокаменной явно, впрочем, как и в других городах и странах, творится что-то неладное. И, если это "неладное" не получится остановить, то кирдык всему и вся. Машина подкатила в назначенный двор, милиционеры вышли из неё и осмотрелись. В поле зрения моментально бросилась странная фигура в оранжевой жилетке с надписью "ЖЭК", неподвижно стоящая посреди тротуара спиной к блюстителям закона. – Э, гражданин, – окликнул фигуру Ермаков, – с вами всё в порядке? Но фигура не отозвалась. Тогда Громов, как самый бойкий из двоих, посмотрел на Ермакова, кивнул и направился в сторону фигуры,держа руку на кобуре, где покоился новенький ПМ, только со склада. Вдруг фигура встрепенулась и повернулась к милиционерам, от чего те застыли в непонятках: это был мужчина с перегрызенным и вывороченным горлом и наполовину обглоданным справа лицом. Он был весь бледен, как труп, но его глаза... Бешеные, неестественные, бегающие глаза. Такие глаза не могу быть у живого. Да и чисто физиологически он не мог быть живым. Мужчина издал не то стон, не то хрип и, качнувшись, неуклюже двинулся в их сторону, выставляя погрызенные руки перед собой. – М-мать твою... налево... – выругался Ермаков и вскинул АКСУ. – Э, мужик! – крикнул Громов, выхватил из кобуры ПМ и навёл его на, как он подумал, живой труп. Нет, это именно был живой, смердящий труп, который приближался к нему. Застрекотали короткие очереди из укорота и громко захлопали одиночные из Макарова, но мужику словно было плевать. Его толкало от каждой пули, попавшей в него, вырвало куски мяса, кровь хлестала фонтаном, а он лишь отходил на шаг назад. – Что ж, ты, мля, такое? – крикнул Ермаков, выкидывая пустой рожок на землю. Он крикнул не для того, чтобы напугать или отвлечь зомби, а просто, чтобы успокоится. Не каждый день такое видишь. Рыжий пластик гулко брякнул об серый асфальт, издав противный звук. Милиционер засунул новый магазин, дослал патрон и уже одиночным выстрелил в голову отошедшему от них из-за выстрелов на метров пять-семь зомби в голову. Пуля прошила её насквозь, вылетев из затылка вместе с алым облаком содержимого черепной коробки. – Всё? – выдохнул Ермаков. – Петька, – обратился он к Громову, – ты там цел? – Да, Антон Макарыч. Только мне чё-то в глаз попало. – Громов потёр глаз. – Кровь его, что-ли? – Ты э-это, проверься, сходи в больницу. Хрен его знает, чем он болел. – Ермаков ткнул пальцем в развалившийся на асфальте труп.***
Анатолий Капценюк. Инкассатор. Волгоград. Двадцать первое марта. Среда. День.
Капценюк Толя или же для сослуживцев "Пантера" – бывший связист, круглолицый, рыжий, бородатый мужчина, возрастом тридцати пяти лет и два метра ростом. Участвовал в двух чеченских кампаниях. После войны пытался устроится в несколько разных фирм, но безуспешно. Спустя несколько месяцев неудачных собеседований, его очень близкий и хороший друг: брат жены и крёстный сына, помог ему устроится в милицию, так как был там не последним человеком. Через пять лет службы в органах, Толя устроился работать инкассатором. А что? Платили много, уж точно больше, чем в милиции, Толя даже смог перебраться вместе с семьёй из старой пятиэтажки в приличную новостройку и купить себе новенький Форд Фокус, пусть и в кредит.***
Чёрный девяносто первый кедр покоился в кобуре на разгрузке, на бронежилете, прячась под курткой. Это всегда предавало какую-то непонятную уверенность. Словно, имей ты под боком его и у тебя появляется какой-нибудь защитный барьер, как в какой-то сказке. Бронированный ГАЗ 322123 катился по мокрой дороге, прыгая на вновь показавшихся из-под ледяного полотна ямах. Внутри сидело шесть человек в одинаковой зелёной форме. Было тихо, все уже обсудили, что хотели, пошутили, пожаловались на жизнь, в общем, наговорились. Вдруг машина резко повернула, заставив всех, сидящих в ней, качнутся, словно китайских болванчиков, и начала снижать скорость. Вскоре машина и вовсе остановилась и с водительского места послышалось грозное «На выход». Один из инкассаторов дёрнул за ручку, тяжёлая боковая дверь щёлкнула, покатилась по направляющим вбок, открывая вид на небольшое отделение Сбербанка. – Воробьёв, Лазарев и Зорин, идёте за бабками. Капценюк и Климов, стоите у машины. – огласил действия всё тот же голос из-за баранки. Инкассаторы выбрались из машины на улицу. Трое человек в зелёной форме направились к стеклянным дверям отделения, а оставшиеся двое остались у машины. Они расстегнули куртки, приготовив кедры к эксплуатации, и стали послушно ждать своих напарников. Мимо проходили люди, немного – середина рабочего дня, всё же. Как вдруг из арки девятиэтажки показался человек. Он был очень странным: мертвецки-бледная кожа, медленная и неуклюжая походка, грязная одежда, красная тряпка на руке... Походу, наркоман или алкаш какой-то. – подумал Толя. Этот человек направлялся ровно к Толе и его напарнику Вове Климову – тоже высокому, кареглазому брюнету с тонким незапоминающимся лицом. Когда между инкассаторами и нариком было метров пятнадцать расстояния и оно не переставало сокращатся, Толя крикнул своим низким, как из бочки, голосом с сильным украинским акцентом: – Проваливай, живо, обдолбыш сраный! Но это не подействовало. Мужчина только вытянул руки вперёд, перед собой и немного ускорился. – Ты шо, тупой? – спросил Толя. Когда расстояние между ними сократилось до пяти метров, взгляды укурка и Толи пересеклись, и у Толи перехватило дыхание и появилось чувство неистового животного страха. Это были не живые глаза, они были как-будто мертвые, но не до конца. Эти белёсые безумные глаза в купе с непонятым химозным смрадом заставляли задрожать, как осиновый лист на ветру. На спине проступил пот, а руки, будто поразил ток, заставив их мондражировать. – С-су-ука... – выругался Вова и попятился назад, уткнувшись в машмну. Толя же в свою очередь выхватил кедр, снял с предохранителя и направил на бредущего нарика. – Стой, сука! Стой, тварь, я выстрелю! Но наркоману было плевать. Он просто шёл дальше. Даже шаг не сбился. И вдруг он попытался схватиться за куртку Вовы, за что был отправлен пинком в живот на землю, в грязь и сырость. Наркоман же в свю очередь встал на четвереньки, издал еле слышный стон и пополз к своим обидчикам. Но в его челюсть прилетел удар толиной дубинки, от которого у него аж челюсть хрустнула. Но он не обратил на это никакого внимания. – Ты обезболевающим обдолбался, шо-ль? – крикнул Толя. Вдруг со стороны Сбербанка послышались крики, дважды хлопнуло и из отделения выбежали напарники Толи. Один из них держался за плечо, откуда с тканью был вырван кусок плоти, а кровь сочилась через пальцы. Наркоман воспользовался моментом и впился зубами в ногу Вовы, от чего тот взвизгнул. Толя быстро среагировал и выпустил пулю в голову каннибала. Тот завалился на спину и обмяк. – Мужики, открывайте двери и вызывайте ментов! Тут какая-то хрень непонятная! – крикнул растрёпанный лысый мужик, бежавший во главе группы – Сеня. Инкассаторы забежали внутрь авто и захлопнули дверь. – Э, я не понял! – донёсся голос из-за баранки. – Чё случилось, вы чего там стреляли.? – Тарищполковник, идите вы в жопу. – сказал Сеня. – В банке чёрт пойми что произошло: там один из работников с ума сошёл, кидался на всех и... – он перевёл дыхание и громко взглотнул, – жрал. Одной бабке в лицо вцепился, еле разняли. Серый ему по морде дал и в живот, – Сеня кивнул в сторону укушенного, – а он даже не кашлянул, отошёл на пару шагов только и застонал. Потом Серый попытался его дубинкой отметелить, а он его за плечо укусил, аж кусок вырвал и начал глотать. Я за кедр схватился и ему в корпус дважды выстрелил, а ему хоть бы хны. – Тарищполковник, – вдруг встрепенулся Толя, – на нас на улице такой же напал. Вовку за ногу цапнул. Я ему в голову шмальнул. – Ох ё... С этим пусть менты возятся, а нам надо в травмпункт. – сказал полковник за баранкой и тронул с места.