***
Ладно, Белла думала, что самой сложной частью будет разговор с душой. Ох, как она ошибалась. Самой сложной частью оказалось сам процесс воскрешения. Когда Аид зачитал все условия, у девушки волосы встали дыбом на макушке. По сравнению с этим, визит дружбы к Грин-де-Вальду был просто детской забавой. Во-первых, тело. С ним все понятно, тело Геллерта было заботливо доставлено Главой из закромов в идеальном состоянии. Во-вторых, процесс помещения души и закрепления ее в живой оболочке. Зачем закрепление? Ведь никто не хочет души в подвешенном состоянии? Вот за этим. И если бы второй пункт не вызывал бы столько сомнений... Никто уже довольно долгое время не воскрешал, тем более такую старую душу, поэтому сам ритуал воскрешения никто не знал, как проводить. Пришлось зарыться в местной библиотеке. Это заняло пять часов. Благо адских. Найти подходящее заклинание почти не составило труда. А вот с подготовкой к ритуалу и само выполнение... пришлось замочиться. Неделя. Целую неделю проводиться ритуал. На бумаге он выглядел довольно просто, а вот исполнение подкачало. Первостепенно поместить душу Грин-де-Вальда в тело. Затем ждать, пока он очухается. Ждать, пока душа пообвыкнет в теле, а потом закрепить результат. Звучит довольно просто, если бы не море «но». И сама проблема состояла в том, что Белла не могла сказать, что это за «но» и откуда ждать подвоха. Оставалось делать наугад. Сейчас впору говорить «и так сойдет». Но облажаться не хотелось. Это тебе не сущности в одну сшивать одной строчкой заклинания и тросточкой. Тут ювелирная работа. Чуть не так знаки нарисуешь и все: пипец котенку. А нагоняй от Альбуса потом получать не в кайф. Хорошо, первый момент прошел идеально. Душа Грин-де-Вальда пришла в замок Аида (решили, что решили, лучше места все равно не нашли бы) и немного сконфуженно попялилась на свое тело, которое лежало посреди комнаты в кругу из огромной пентаграммы, напиханной таким количеством языковертелок, что можно мозг сломать. По команде душа Геллерта встала у ног своего тела, спиной к нему и попыталась расслабиться. По крайней мере, когда ты мертв, тебе ничего не стоит расслабиться — напрягать нечего. Белла со сложным лицом походила вокруг и кивнула Аиду, вольготно рассевшемуся в кресле. Тот зевнул во всю пасть, не выказав ни капли заинтересованности. Залетевшую на «просто посмотреть» Персефону он уже выгнал взашей и теперь из зрителей остался только он. Белла тяжело вздохнула. Вот всегда так. Заклинание. Мягкое падение души в тело. Свечи, на мгновение зажёгшиеся зеленым пламенем. Вот так просто с самым сложным этапом было покончено. Вместе с Аидом отбуксировали бессознательное тело в одну из свободных спален и оставили на попечение Персефоны. Та от счастья, что наконец добралась до сладкого, принялась за танцы с бубном над бедным телом, но это уже осталось за закрытой дверью. — На твое усмотрение. — Хватит и трех дней, — говорит Аид, словно отмахиваясь от назойливой мухи. — Хорошо, уведоми, когда он придет в себя. — А ты не останешься с нами? — заискивающе скалясь, спрашивает Повелитель Подземного мира, закидывая руку на плечо Белле, практически облокачиваясь на нее. — Не вижу смысла. У меня других дел по горло, — устало вздыхает девушка, уже не стараясь отодвинуться от мужчины. Надоело. — Какие например? Сынишка? — Ох, как там твой сын поживает? Все так же болду пинает и достает всеми мысленными и не мысленными способами своего двоюродного брата? При этих словах лицо Аида мрачнеет, и он отстраняется. — Или уже наконец признается, что хочет быть им отжаренным? Какая потрясающая антитеза. Огненный маг «отжаренный» водником. — Я понял. Больше не буду спрашивать. Белла хитро скалиться. Казалось ничего не предвещало беды.***
— Ты что?! Белла оперативно схватилась за первое, что под руку попалось, чтоб не сдуло. Как не странно, под руку попался Гарри. — Да ладно. Ничего такого. Альбус аж покраснел от еле сдерживаемого… гнева? По крайней мере эта эмоция в нем была сейчас сильнее всего слышна. — По какому такому праву ты вздумала воскрешать Грин-де-Вальда? Девушка уже хотела легкомысленно ответить «потому что могу», как всегда отвечала, но вовремя прикусила язык. Бесить и без того бешенного мага не хотелось. Зеленым лучом в лоб не хотелось вдвойне. — Потому что тебе это нужно, — своевременно вклинился Поттер. Альбус тяжко вздохнул и рухнул на диван, спрятав лицо в ладони. — Дети, вы же понимаете, что поступки «во благо» тоже могут быть ошибочными? Гарри и Белла переглянулись. Так происходило не часто, но лучше бы не происходило вообще. В такое время Дамблдор забывался и называл нерадивых «дети», «ученики» и дальше по списку. И с этим ничего нельзя было поделать. Выработанная привычка, засевшая в подкорке сознания. — Вы кому хотели лучше? Мне? Себе? Вы не понимаете, что делаете. — Все мы прекрасно понимаем, Альбус, — нервно прошипела девушка, плюхнувшись на соседний диван. Гарри последовал ее примеру. — Лично я не собираюсь оправдываться перед тобою за свой поступок. У меня есть голова на плечах, и я ясно вижу происходящее. И я вижу, что из нас двоих слепой котенок — ты. Дамблдор и бровью не повел, оставшись все в той же позе. В комнате повисла тишина. Белла снова заговорила: — Я говорила с Геллертом перед воскрешением. И если бы он не сказал мне того, что я хотела услышать, то и не стала бы начинать ритуал. Волшебник едва заметно дернулся, что и разглядел зоркий вампирский глаз. — Мы не слепые, — выдохнул Гарри. — Сложно не заметить твоих метаний. Я не знаю, как тебе тяжело, но думаю, что потеряй я бы Драко при схожих обстоятельствах, я бы не выдержал. Альбус медленно опустил руки и откинулся на спинку дивана. Запрокинул голову назад и невидящим взглядом уставился в потолок. В комнате снова повисла тишина. — Кажется, здесь пахнет страданиями на пустом месте. Драко вплыл в гостиную словно ледокол, разрезая липкую атмосферу. Он плюхнулся на диван рядом с профессором и сложил руки на груди. Гарри удивленно покосился на любимого, но промолчал. Белла одобрительно усмехнулась. Умничка. — Не вижу причин для рефлексирования. Да, самый опасный магический преступник прошлого столетия восстанет из мертвых. Великий Альбус Дамблдор тоже восстанет из своего кризиса обиженки и станет тем самым Альбусом Дамблдором, которым все восхищались. А потом эти двое еще и сойдутся, образуя самую сильную пару тысячелетия. И не важно на какую сторону они встанут. Лично для меня, как для слизеринца, тут одни сплошные плюсы. Белла и Гарри синхронно сделали тихие аплодисменты. Они были с ним абсолютно солидарны и подписывались под каждым словом. — Там и до завоевания мира недалеко, — хмыкнул Поттер. — Отличная идея, — кивнул Малфой. — И проста в реализации, — поддакнула девушка. Альбус грустно фыркнул и ответил, не поднимая головы: — Только нового завоевания мира мне не хватало.***
Как и планировалось через три дня Грин-де-Вальд пришел в себя. К этому моменту Альбус, можно так сказать, смирился с надвигающейся на него ответственностью в виде бывшего лучшего друга. Сказать точно отношение Дамблдора с сим фактом было трудно, так как он ходил, как в воду опущенный. Был заторможен, дерган и явно в начальной стадии депрессии. К моменту установки якоря (что означало последний штрих и конец ритуала) Альбус выглядел не лучше вяленной воблы. Перед отправкой в Ад он все порывался принять свой маскировочный облик, но его отговорили. Так же он отказался брать мальчишек с собой, аргументируя… Да ничем особо не аргументируя. Но никто и не собирался настаивать. — Альбус Дамблдор. Слова Грин-де-Вальда звучали спокойно, взгляд же выражал легкое удивление и толику радости. — Ты ничуть не изменился за эти годы. Тебе ведь сейчас должно быть уже за сотню лет? — Да, — сохраняя предельное спокойствие мягко ответил маг. Но пальцы его едва заметно подрагивали от какого-то сдерживаемого действия. В комнате повисла тишина. Все, кроме двоих покинули помещение, оставляя их наедине. Геллерт выжидающе посмотрел на напряженного Дамблдора. Видимо, ему в одиночку придется исправлять ситуацию. «И поделом», — подумал маг. — Альбус, — позвал Грин-де-Вальд, осторожно делая шаг навстречу другу. Тот заметно дернулся и поднял глаза. — Кажется самое время решить все наши недомолвки, раз выдалась такая возможность. — «Выдалась возможность»? — Альбус с подозрением сузил глаза. — Как я понял, ритуал не закончен и меня еще можно убить. Пока. Мужчина недобро глянул на бывшего друга и нахохлился. Геллерта забавляла такая реакция. — Ты ведь не хочешь сказать, что после завершения станешь бессмертным? Грин-де-Вальд лишь развел руками, прижимая локти к телу, и состроил такую рожу, как будто совсем не причем. Это было комично и Альбус даже бы посмеялся, если бы был в состоянии. — Вот поэтому я и хочу решить все сейчас. Чтобы бы у тебя была возможность отправить меня в Ад, — серьезно ответил волшебник. — Какой смысл мне отправлять тебя в Ад? — Потому что ты ненавидишь меня. Дамблдор недоуменно покосился на Геллерта. Помедлил. Пристальнее всмотрелся в такое знакомо-незнакомое лицо. Грин-де-Вальд расслабился под этим взглядом и не двигался. Пытался даже не моргать, а в голове миллион желаний. Альбус резко выдохнул и покачал головой. — Мерлин, нет. Просто «нет», слышишь. — Что «нет»? — такой ответ немного сбил с толку, что Геллерт забыл весь их разговор. — Я никогда не ненавидел тебя. — Тогда не простил. — За что? За тот случай? Это была не твоя вина, — Дамблдор прикрыл глаза и спрятал лицо в ладонях, говоря уже тише и как будто заученную фразу: — Никто не виноват, такое случается. Случается. — Альбус, — Грин-де-Вальд прибывал в небольшом замешательстве. — Тогда почему? — «Почему»? Этот вопрос я должен тебе задавать. — Хорошо. Задавай. — Почему? — «Почему», что? Дамблдор поморщился и тяжело выдохнул, отнимая руки от лица. — Почему ты просто не пришел ко мне? — Я пришел. — Чтобы проиграть в поединке! — истерично хмыкнул маг и отвернулся, рассматривая каменные стены комнаты. Геллерт смолчал, но осторожно стал подбираться ближе к другу. — И что я должен был сделать? — Что угодно. — А именно? Альбус молчит, и Грин-де-Вальд подходит практически вплотную. Осторожно берет волшебника за руку, отчего тот вздрагивает, и мягко переплетает их пальцы. Дамблдор больше никак не реагирует и продолжает молчать, только сильнее сжимает чужую ладонь. Геллерт легонько улыбается и свободной рукой поворачивает голову друга за подбородок. — Что ты хотел, чтобы я сделал? — Поцеловал. Отбросил бы свои принципы, подошел и поцеловал бы меня. Как тогда. В последнюю нашу ночь, — мужчина говорил тихо, голос его дрожал как будто он сдерживался. — Ты же знаешь, что я не мог так сделать. Не тогда, — сокрушенно качает головой Грин-де-Вальд. — А сейчас? — Хм, дай-ка подумать, — на секунду отводит взгляд к потолку волшебник и делает вид, что задумался. — Принципы я свои отбросил, подошел и что ты там еще говорил? — Геллерт! Грин-де-Вальд мягко смеется и разглядывает такого Альбуса. Такого… сломленного. В глазах блестят слезы, а руки дрожат. Геллерту совершенно точно не нравится, что он видит. Поэтому он подается вперед и целует Дамблдора. Альбус жалобно всхлипывает и буквально падает на волшебника, обмякая. Геллерт ловит его, обнимая за талию и притягивая к себе ближе. Поцелуй получается с привкусом отчаяния и слез. Дамблдор тихо плачет и цепляется за Грин-де-Вальда, как будто тот сейчас раствориться в воздухе. Это состояние передается и Геллерту, но тот достаточно настрадался. У него было много времени выплакаться в одиночестве, в отличии от Альбуса. Но никакая плотина не вытерпит столько лет страданий. И хорошо, что ее наконец пробило, думает Геллерт, выпивая горечь с чужих губ. Они все такие же мягкие, как и тогда, в далеком прошлом, но безумно искусанные и робкие. Пальцы, что схватили лацканы жилетки, судорожно дрожат и, кажется, разжать их будет невозможно: так бояться отпустить. Поцелуй разрывается, и голова Альбуса падает на плечо мужчины. Геллерт прижимает к себе и успокаивающе гладит по волосам, слушая тихие рыдания. Альбусу плохо. Истерика, что медленными волнами накатывала весь день, резко прорвалась наружу и теперь ее было сложно остановить. Альбус чувствует, что задыхается. Он лихорадочно пытается вздохнуть. Еще раз. И еще. Простые действия получаются с трудом. Слезы крупными каплями падают на чужую одежду. Взгляд плывет. Альбусу чудится, что он ничего не видит перед собой. Мир будто застыл в это самое мгновение, и Альбус застрял в нем навечно. Горло заходится в спазмах. Вместо слов получаются неразборчивые бульканья, и Альбус замолкает. Что он хотел сказать? Голова так сильно раскалывается, что он не понимает, что происходит. Мысли не получается собрать в кучу, и он бросает это дело. От боли в груди хочется выть. Или кричать. Рыдать в голос, крушить, ломать все, что попадет по руку. И он хочет все это сделать, но сил не хватает. Руки ослабевают, а ноги подкашиваются: у Альбуса не хватает даже сил стоять, и он отпускает себя полностью. Он просто надеется, что его поймают. Он просит, чтобы его поймали. Геллерт не подвел. Он подхватывает его на руки и несет на рядом стоящее кресло. Садится в него сам и усаживает свое сокровище к себе на колени бочком. Через несколько минут он чувствует тихое сопение себе в шею.