Ужин

      — Камитани?              Сказав это дрожащим голосом, Рюичи съёжился и покраснел до ушей. Смущённый, он выглядел больным, но, даже если бы это было так, Хаято не перестал пялиться на него и ненавязчиво придавливать к стенке.              Они сидели на полу детской комнаты в полной тишине: детей рядом не было. Был только Рюичи, занимающийся влажной уборкой. И Хаято знал об этом, раз заявился под предлогом помощи, но остался… только ему понятно для чего. Или уже не только ему.              А вдруг Хаято увидел паука на потолке, грозящегося вот-вот упасть на голову Рюичи, уже минут пять нервно трущего одну и ту же полку? И как тут не предупредить, не помочь, не прижать к стене? Это же Хаято, милосердная душа, больше жизни любившая наваливаться на одноклассников, ронять их, без причины разворачивать к себе лицом, когда всё закончилось, и пялиться на них как хищник на долгожданный ужин. Ну, для Рюичи Хаято действительно стал милосердной душой, потому что — скрывать тут было нечего — Рюичи нравился ему.              Нравился как человек, как одноклассник, как ангел, способный терпеть этих писклявых и невыносимых детей.       А когда во время очередной игры в доктора Хаято пришлось залезать Рюичи под фартук и жечь его грудь прикосновениями не только игрушечного стетоскопа, но и собственных пальцев, а тот отчего-то сжал Хаято коленями и спрятал лицо в локте, кажется, вообще забыв, что они просто играли, Рюичи начал нравиться Хаято ещё больше. Он не знал наверняка, взаимно ли, но, не любивший говорить, а понимать чувства людей почти не умевший, попробовал узнать это сейчас, когда они нос к носу и ошибиться было невозможно.              Хаято взял Рюичи за подбородок и заставил посмотреть на себя. Тот охнул, отстранился, приложившись головой к стене, сильнее покраснел, зажмурился и схватил Хаято за плечи, увеличивая расстояние между ними.              — Не надо. — Рюичи отвернулся, выдохнул и открыл глаза. С какой-то лёгкостью Хаято заметил, что они не были на мокром месте, и увидел, как чужая грудь начала вздыматься сильнее, чем обычно, а губы дрожать. Хаято нахмурился. Рюичи ответил ему быстрым испуганным взглядом. — Не… не смотри на меня.              — Почему?              Голос Хаято звучал буднично-недовольным, что, кажется, поразило Рюичи.       Хаято попытался сократить расстояние между ними, и Рюичи сопротивлялся уже гораздо меньше.              — Не смотри, — отчаянно опять пискнул он, подняв глаза на Хаято. — Просто… не смотри.              Тот молча моргнул Рюичи в ответ. Затем ещё раз. Но его просьбу не выполнил.              — Если бы я не смотрел на тебя… — Когда Хаято снова начал говорить, стало понятно, что битва за дистанцию была Рюичи окончательно проиграна: Хаято почти коснулся его носа своим в качестве жеста закрепления победы и почувствовал, как тоже покраснел. — …то как бы я сделал это?              Ох… У Рюичи действительно стоял член. Хаято обрадовался, когда ощутил это, наконец касаясь его. Опьянённый радостью, он приник носом к ушной раковине Рюичи. Продолжая гладить неприлично выпирающий бугорок, Хаято вздрогнул от ощущения тепла и, жарко вздохнув, инстинктивно поцеловал Рюичи в уголок скулы, рядом с пылающим ушком.              Рюичи попытался оттолкнуть его, но, схватив плечи Хаято мягкими пальцами, замер и сжал зубы. Он с силой задышал. Хаято немного отстранился и осторожно посмотрел на него. Рюичи встретился с ним взглядом и с серьёзным выражением лица опустил подбородок.              — Я правда… не понимаю, — начал он судорожно, — зачем ты это делаешь. — Рюичи снова посмотрел на Хаято и ещё сильнее сжал его плечи.              Тот нахмурился, но, пытаясь всё обдумать, положил ладонь на щеку Рюичи, нежно провёл по ней пальцами. Он неожиданно почувствовал себя виноватым, и скулы обожгла неидущая его лицу розовизна.              — Я хочу тебя.              Рюичи вздрогнул, его лицо исказилось, глаза расширились, он опять вжался в стену. Хаято понял, что сказал определённо не те слова. Вернее, те, но носившие больше грубой конкретики, чем нужно было в такой момент.              — Ты мне нравишься, — Хаято опустил голову, надеясь своим видом и потерявшей смелость интонацией искупить вину. Но не словами, потому что на деле он ещё ни о чём не пожалел. — Я это имел в виду.              Наступила недолгая тишина. Затем послышалось сдавленное «угу» Рюичи. Хаято выжидал, всё ещё не поднимая глаз.              — Камитани…              Рюичи неловко задел чужую щеку пальцами. Поджав губы, Хаято осторожно глянул на него. Рюичи больше ничего не сказал и мягко улыбнулся.              Хаято вдруг всё понял. Он вспомнил, что Рюичи знал его не один день, что не зря он ладил с детьми, ведь, кажется, угадывал их невысказанные мысли. Спиногрызам иногда не удавалось быть простыми и открытыми, например, когда они прятали какую-нибудь обиду, но Рюичи всегда раскусывал их, узнавал причину странного поведения и старался помочь. Хаято сам себе начал казаться ребёнком, тем не менее говорившим всё прямо. Но дело было не в этом.              Рюичи, чёрт возьми, понял его. Понял во всех нужных смыслах. И Хаято надеялся, что ещё и принял.              — Камитани, — повторил Рюичи, придвигаясь ближе, задержал ладонь на чужой тёплой щеке и громко выдохнул через рот, оставляя разгоряченные тонкие губы приоткрытыми. — Ну, или… — Рюичи засмущался, когда всё же решил назвать Хаято по имени, отчего тот сильно возбудился и притянул Рюичи к себе, теперь сжимая его в своих руках. Быстро прикусив губу, Рюичи затем поднял взгляд и только сейчас понял, как близки они были. Он начал медленно закрывать глаза, уже чувствуя горячее кисловатое дыхание на своих губах. — Хаято…              Хаято помедлил ещё на какое-то мгновение. Но Рюичи так пленил его своим тоном, своим запахом и приоткрытыми, ожидающими поцелуя губами, что устоять было невозможно.              Хищник дождался ужина. Целуя Рюичи, Хаято старался не быть грубым. От восторга у него ком застрял в горле, и он сразу потянул Рюичи пальцами за челюсть, приоткрывая рот и без спроса засовывая туда язык. Рюичи издал писк, сжав кулачки на чужой груди, позволив завладеть собой. Хаято заметил, как медленно и сладко в его руках плавился Рюичи, ощущал ладонями, какими горячими стали мягкие щёки, и оторвался от губ на секунду, чтобы посмотреть на Рюичи из-под ресниц, увидеть такой же взгляд и умереть от счастья, чувствуя сплетение его пальцев на шее.              Хаято с новой силой захлестнули эмоции, и он повалил Рюичи. Грубо, с чувством вдавил дрожащее тело в пол. Рюичи был виноват в его стояке. Рюичи был виноват в том, что оказался слишком сексуален, черт... Хаято думал расстегнуть чужую рубашку, чтобы оставить на коже засосы, но нетерпение играло с ним очень жестоко, поэтому он полез Рюичи в штаны. Неожиданно сам Рюичи потянулся пальцами к ширинке Хаято, тому было незачем возражать.              Их члены тёрлись друг об друга в руке Рюичи горячо, мокро и приятно. Хаято закрыл глаза, тяжело дышал, получая удовольствие лишь от того факта, что Рюичи трогал его член. Но Хаято просто умолял себя не кончить. Он не хотел думать о чём-то неприятном, чтобы сбить эрекцию. Он хотел думать только о Рюичи. Он хотел только Рюичи. Только его тихие дрожащие вздохи и несмелые, но искренние «быстрее» и «глубже».              Хаято бы действительно кончил, но вдруг что-то спасительно зашуршало. Он немного напрягся и раскрыл глаза, когда шум прекратился. Рюичи сидел перед ним, зажмурившись, замерев и держа во рту презерватив.       Хаято словно увидел страницу из хентай манги. Рюичи умолял взять себя. Ещё он сжимал в руке неполный тюбик детского крема. Который по применению использовать никто после них не будет.              О. Боже. Мой.              Узость Рюичи поразила Хаято, вводившего пока лишь пальцы. Они аккуратно проскальзывали внутрь благодаря крему, но не покидал страх, что только пальцы и поместятся. Хаято целовал без перерыва, лизал щеки и трогал губами уши, успокаивая Рюичи, физически неготового ко всему этому. Он постанывал, шмыгал носом и сглатывал комок слёз в горле, но Хаято всё понимал, жалея, что остановиться уже не мог, и был готов слизать каждую слезинку, если бы это понадобилось. Никто не стоил боли Рюичи. Даже Хаято, с тяжестью это принимавший.              Повезло довольно быстро найти простату. Рюичи вздрогнул, когда Хаято нажал на неё, и выгнул спину. Его красивый твёрдый член дёрнулся в воздухе и от того, чтобы отсосать Рюичи прямо сейчас, Хаято сдерживали лишь чистоплотность и возможное наличие спермы во рту.              Он взял Рюичи за бёдра. И остановился, потому что не получил взгляда. Но когда специально замер, Рюичи вдруг обеспокоенно посмотрел на Хаято и протянул к нему руки, немного отвёл подбородок в сторону и хрипло сказал, опять закрывая глаза:              — Ты тоже мне нравишься… Хаято.              Хищника соблазняла собственная еда. И Хаято был не против.              Он вошёл в Рюичи медленно, но постепенно наращивал темп. Голос Рюичи становился громче, Хаято сильнее тёрся внутри. В очередной толчок Рюичи схватил Хаято и поцеловал его, ударяясь зубами, но игнорируя это. Хаято слышал, как яйца с хлопком ударялись о зад Рюичи, как хлюпали их тела. Пахло предэякулятом, солью и кремом. Хаято отдал бы всё, чтобы больше ничем и никогда не забивать свои ноздри, кроме этого запаха.              Рюичи стонал. Не во всё горло, как представлял Хаято, но он отчётливо слышал своё имя в каждом вдохе и выдохе, каждом поцелуе и стоне. Рюичи принадлежал ему. И Хаято стал двигаться резче. У Рюичи сбивалось дыхание, он дёргался и дрожал, то насаживаясь, то соскальзывая с члена. Он стал надрачивать себе, спрятав лицо в локте, и на секунду Хаято увидел того смущённого Рюичи, которого видел обычно. И влюбился снова.              Рюичи, настоящий, горячий, нежный, кончил под Хаято, испуская из горла потрясающий стон. И Хаято сразу же излился после того, как его услышал.              Хаято был отчего-то очень горд собой и надеялся, что презерватив порвался: хотел, чтобы сперма осталась в Рюичи. Его мечта не сбылась. После всего он ещё немного полежал на груди Рюичи, пока тот перебирал его волосы.              — Спасибо, Рю, — Хаято уткнулся в чужую грудь, надеясь заглушить свой голос. Он боялся, но бояться было больше нечего.              Хаято поднял на Рюичи глаза. Тот улыбнулся, поцеловал в лоб.              В понедельник им никто ничего не сказал, когда они со всей неловкостью, которою в одну фразу может уместить человек, начали называть друг друга по именам.