***
Бен хочет закрыться дома как минимум на вечность. Чувство потери разъедает все внутренности словно серная кислота, но разве ждал он другого, когда позволил себе влюбиться в того, кто принадлежать ему в априори не может. Судьба и так подарила ему чудо, и нужно бы быть ей за это благодарным, не требовать большего и радоваться хотя бы тому, что было, но отпустить Роджера - словно кусок сердца оторвать, и смириться с этим у Бена совершенно не получается. Бен не ждёт гостей, более того, он чертовски хочет просто побыть один, но Джо прилетает в Лондон без предупреждения, ровно как и оказывается в его квартире. Иногда Бену кажется, что Маццелло его на интуитивном уровне чувствует и всегда появляется в те моменты, когда тяжелей всего. Тем не менее молчание в комнате можно смело назвать неловким. Джо не знает, что сказать, а Бен просто не хочет говорить. Его использовали и бросили, что тут скажешь, сам виноват. — Я океан перелетел, чтобы тебя увидеть, а ты сидишь с лицом, будто твой любимый пёсик умер, — наконец-то подаёт голос Джо, в ответ получая укоризненный взгляд исподлобья. У Бена нет желания шутить и шутки слушать тоже. И весь этот неутихающий позитив Джо, кажется, впервые в жизни не вызывает никаких положительных эмоций. — Бенни, что случилось? — заглядывая в глаза, спрашивает Джо. Он мягко берёт за руку, согревая тёплыми пальцами холодные руки Бена, и эта искренняя забота просто срывает все мосты напрочь. Осознание, что кому-то не всё равно, что он всё ещё не один, подкупает, и вся боль, бурлящая внутри, горячей лавой выливается наружу бессвязным потоком слов. Бен рассказывает всё. С самого начала. Может быть, повторяется в чём-то, ведь Джо всегда интересуется его жизнью и знает, сколько нервов Бен уже извёл на голубоглазого мерзавца. Но Джо не перебивает, слушает внимательно, хмурится иногда и губы кусает, явно сдерживая ругательства. Роджер Маццелло не нравится, и Бен это с первого дня знает, но смотреть на Тейлора трезвым взглядом Харди не может - чувства не позволяют. — Это ведь Роджер? — после бесконечного монолога неожиданно спрашивает Джо. Бен хмурится, непонимающе хлопает глазами, потому что это последнее, что он ожидал услышать. — Смотря что ты имеешь в виду, — отвечает Бен. — Роджер Тейлор, — говорит Джо, как будто это что-то проясняет. — Тот самый, барабанщик Queen. У Бена глаза как два блюдца становятся, и это говорит за него лучше любых слов. — Я не знаю, как такое могло произойти, но я почти уверен, что это именно он. Возможно, Роджер был слишком очевидным, а может быть, они просто слишком ушли в свой мир и верили, что из-за абсурдности происходящего вряд ли кто-то реально заподозрит в нём гостя из прошлого. — Не знаю, поверишь ли ты, — говорит Бен, прежде чем вывалить на Джо весь этот бред. Джо, может быть, и не верит, но слушает внимательно. Может быть, думает, что Бен с ума сошёл, а может быть, они оба, но чокнутым его не зовёт и снова удивляет. — Если так любишь его, то какого хрена сдаёшься так просто? — дерзко бросает Джо, будто не он только что услышал самую бредовую историю в своей жизни. — Ты что, не слушал меня совсем? — отвечает Бен, потому что его решимость уже давно сдохла на осколках реальности. — Я слушал тебя и прекрасно понял, но если отбросить всю эту фантастическую хрень, вы оба - обычные люди со своими чувствами и эмоциями, и если уж он с тобой в постель лёг, значит, чувства у него к тебе точно есть. И вместо того, чтобы ныть тут и на жизнь жаловаться, лучше бы пошёл и вернул его домой. Такой мотивирующей речи Бен совсем не ожидал. Все его представления о правильном и неправильном мешаются в голове, а Джо будто заражает своей решимостью и желанием действовать. — Но что если ты не прав? У него есть Брайан, я ему ни к чему. Джо тяжело вздыхает, будто Бен - его непутёвый ребёнок, ничего не смыслящий во взрослой жизни. — Ты можешь сидеть дома и жалеть себя, а можешь попытаться что-то сделать. Я знаю тебя, ты не тот человек, который выбирает первое. Бен понимает, что Джо полностью прав. Возможно, за время «отношений» с Роджером, Бен, в какой-то степени, потерял себя, нахватал неуверенности и жалости к себе, но, если говорить откровенно, "сидеть на жопе ровно" - совсем не в его стиле, и в этот раз он тоже не намерен так просто сдаваться. Лучше уж жалеть о сделанном, чем корить себя за то, что даже не попытался что-то изменить.***
Моррисон Роджеру совершенно не нравится. На Роджера он смотрит будто тот - обезьянка в зоопарке, редкая, диковинная, но ничего, кроме научного интереса, из себя не представляет. Роджеру кажется, что дай тому волю, он бы привязал его к креслу где-нибудь в своей лаборатории и ставил бы над ним опыты, посмеиваясь, как злодеи в дешёвых фильмах ужаса. Впрочем, неприязнь, скорей всего, обоюдная. Роджер не догадывается, что именно он стал камнем преткновения и, возможно, похерил всю работу Моррисона к чертям, но негатив, направленный в свою сторону, считывает даже слишком хорошо для человека, который, кажется, мастер ничего вокруг не замечать. У Роджера все мысли под завязку забиты Брайаном и его откровениями, и поэтому напускное спокойствие Мэя пиздец как бесит, будто это не он только что перед ним свои чувства открыл. Бри весь сосредоточен на своём коллеге, и Роджера как будто вообще не замечает. Но Брайан всегда был плохим актёром, Роджер чувствует, что тому не всё равно. — Исида не сошла с ума, я видел этого ребёнка и уверен наверняка, что все мы видим одного и того же человека, — говорит Брайан. Мик тяжело вздыхает и устало трёт переносицу, отчего большие очки съезжают чуть в сторону. — Ты действительно думаешь, что малец мог таких дел натворить? — Он не ребёнок, — неожиданно для всех вмешивается в разговор Роджер, — тот, кто за мной следил, далеко не ребёнок, но одно я знаю точно - человек бесследно пропадать не может, а там уж сами выводы делайте. Роджер чувствует себя неловко под изучающим взглядом бесцветных глаз Моррисона и ощетинивается как дикий кот, готовый в любой момент напасть, если потребуется. Но поддержка Брайана успокаивает и вселяет уверенность. — Кем бы он ни был, сути не меняет. В этой истории замешан кто-то со стороны, и этот кто-то явно взял за цель нас запугать. Поэтому Роджера нужно вернуть домой, и как можно скорее. Мик саркастично смеётся и смотрит в ответ на Брайана как на полного кретина. — Как? Разработки приостановили. Остатков минерала едва ли хватит даже на один прыжок! Брайан и сам это прекрасно знает, но ещё он знает, что Моррисон лучший, как бы ни прискорбно было это признавать, и способен на большее, чем даже может себе представить. — Но их хватит для того, чтобы синтезировать его искусственно. Моррисон снова смеётся, абсолютно наигранно, без доли веселья. — Вы знаете, что это невозможно, я пытался, — возвращая себе былую серьёзность, бросает Мик. — Ты пытался недостаточно. Я знаю тебя, Мик, если уж в этом мире и есть человек, способный сделать это, то только ты, — Брайан слишком хорошо изучил Моррисона и знает, как того подкупает лесть. С другой стороны, Мик - их последняя надежда, и если он не сможет помочь, Брайан не знает, что делать дальше. — У меня не получится, — снова повторяет Мик. — Именно ты смог преобразовать минерал в энергию, способную перемещать людей во времени, без тебя ничего этого просто не произошло бы. Мик, ты можешь куда больше, чем думаешь. Помоги вернуть Роджера домой, без тебя мне не справиться. Брайан не знает, что помогает сдвинуть разговор с мёртвой точки - его задушевная речь или осознание Моррисоном собственной неотразимости, но Мик заметно смягчается. — Даже если предположить, что я смогу это сделать, — это уже лучше, чем ничего, — есть много жирных «но», которые не так-то просто игнорировать. — Например? — спрашивает Мэй. Моррисон задумчиво кусает губы и начинает перечислять, демонстративно загибая пальцы. — Во-первых, лабораторию прикрыли и все остатки минерала хранятся в защищенной секции, куда я доступа не имею. Главный офис действует по протоколу, и Брайан сам лично дал на это негласное добро. — Во-вторых, меня отстранили, если вы не в курсе, и если кто-то из главного офиса сунется в лабораторию, то быстро прикроют эту лавочку. Пока идёт расследование, людей из главного офиса из лаборатории не прогнать, но на этот счёт у Брайана есть запасной вариант. — И, в-третьих, синтезированный мною минерал может повести себя ещё более непредсказуемо, чем натуральный, а я отчего-то уверен, что своим драгоценным Роджером Вы рисковать не станете. Последний аргумент становится единственным весомым для Брайана. Осознание того, что минерал может быть опасен, всё ещё мучает его бесконечными "за" и "против", но оставить тут Роджера просто не имеет прав. Из двух зол всегда выбирают меньшее. — Я готов рискнуть, — снова неожиданно для всех встревает Роджер. Он не знает, чем может грозить ему это перемещение, но ради Фредди и Брайана он готов жертвовать чем угодно. Он слишком часто их подводил. — Я решу эту проблему, — говорит Брайан, не обращая внимания на героические порывы Тейлора. Если будет нужно, он протестит минерал лично. — А что на счёт первых двух? — напоминает Моррисон. — У меня есть все коды доступа от любого помещения в лаборатории, так что достать образцы - не проблема, главное - сделать всё быстро, иначе офис поднимет шум, обнаружив пропажу, а я не хочу быть тем, кто разрушит всё, над чем мы трудились. Мик не спорит и ведёт себя на удивление тихо. — С лабораторией проще - пойдёшь в мою. — У Вас есть "подпольная" лаборатория? — удивлённо спрашивает Мик, выглядит он крайне охреневшим, будто Брайан не про лабораторию сказал, а как минимум про БДСМ-клуб. — Я учёный, и иногда есть вещи, в которые посвящать кого-то - чревато последствиями, — отвечает Мэй. Моррисон некрасиво усмехается и фыркает. — Всегда знал, что Вы - "тёмная лошадка". — У всех есть свои секреты, — невесело отзывается Бри. Он-то вообще кладезь этих секретов, за всю жизнь столько насобирал, что, кажется, вообще разучился быть искренним. — Ты поможешь? Брайан ожидает от Моррисона чего угодно, в конце концов, тот имеет все основания послать его нахрен. Разработки прикрыли, и теперь их дело вообще под большим и жирным вопросом. Возможно, они не вернутся к перемещениям никогда. Мик ему ничего не должен, ведь их даже друзьями не назовёшь, тем не менее люди никогда не перестают удивлять. — Я помогу, но если это сработает, Вы дадите мне право использовать минерал в собственных целях. Одним словом, Моррисон хочет стать совладельцем. Всё это время минерал использовался лишь для спасения животных, не считая секретную операцию самого Мэя по спасению жизни друга. Брайан понятия не имеет, для каких личных целей его будет использовать Мик. За все годы работы вместе Брайан не знает о нём почти что ничего. Будь у Мэя выбор, он бы ни за что не согласился, но одного взгляда на Роджера хватает, чтобы сказать "да". — Хорошо, я согласен. Мик довольно улыбается самым краешком губ, ничем больше не выдавая своего ликования. — У нас мало времени, — чуть погодя добавляет Мэй. — Утром я жду Вас около офиса с кодом доступа и ключом от Вашей тайной лаборатории, — говорит Мик и, не попрощавшись с Роджером, идёт в коридор. Он не жмёт Брайану руку, лишь небрежно машет на прощание, прежде чем скрыться за дверью, оставляя Брайана наедине с Роджером и собственными безрадостными мыслями. Роджер словно только этого и ждал. Тейлор, хитрый кот, загнал свою добычу в ловушку, и Брайан знает - не выпустит, пока не выпытает всё, что хочет, и не получит ответа на все свои бесконечные вопросы. — Если у него не получится, я что, останусь тут навсегда? — спрашивает Роджер, озвучивая все самые страшные опасения самого Брайана. — У него получится и ты вернёшься домой, — отвечает Бри. Роджер хотел бы иметь хоть каплю такой же уверенности, но по глазам Брайана читает, что тот и сам не на сто процентов верит в то, что говорит. Он решает вернуться к разговору, который Брайан так и не дал ему завершить, а Роджеру есть что сказать, и впервые своей жизни молчать он совершенно не хочет. — Поговоришь со мной? — просит Роджер, пытаясь поймать взгляд ореховых глаз. Брайану не нужно пояснять, о чём, он и так всё прекрасно понимает и знал наверняка, что Роджер так просто с него не слезет. Тем не менее карты раскрыты, ему больше нечего скрывать. Может быть, он заслужил наконец-то поговорить о том, что мучает его на протяжении всей жизни. Роджер скоро вернётся домой, а Брайан останется тут, доживать свои годы в сожалении о неслучившемся. Но, по крайней мере, теперь он будет знать, что где-то там, в другой развязке будущего, Фредди доживёт до старости, а Роджер будет знать о чувствах, которые мучили Брайана на протяжении всей долгой жизни. — Хорошо, — соглашается Мэй и усаживается рядом с Роджером на небольшой кухне. Роджер так сильно хотел этого разговора, но сейчас абсолютно не знает, с чего начать. Чувства Брайана понятны, теперь Роджер знает, но так же, как и в случае с Фредди, в полной мере осознать свалившееся на него откровение не может. Брайан был и остаётся для него едва ли не самым близким человеком во всём мире и, может быть, иногда, - в то время Роджер пугался этих мыслей, - он был даже сверхмеры привязан к нему. Брайан стал для Роджера всем, даже тут, в чужом мире, и однажды до Роджера всё же должно было дойти, что дружбой всё это в полной мере, конечно же, не назовёшь. Просто так уж вышло, что он мастер ничего не замечать, видимо, это у него выходит даже лучше, чем портить всё, к чему он прикасается. — Как давно? — спрашивает Роджер, получая в ответ горькую усмешку и взгляд, полный скепсиса. — Ты сейчас серьёзно это спрашиваешь? Да, помимо прочего, Роджер ещё и мастер тупых вопросов, этого у него не отнять. Порой он совсем не умеет следить за тем, что рвётся с его языка. Но даже если ответ очевиден, Роджер хотел бы услышать его от самого Бри. Роджер кивает. Брайан вздыхает тяжело и трёт пальцами переносицу. — Я ведь говорил уже, это всегда было. Не знаю, как произошло и почему, не спрашивай даже. — Прости, что не замечал, — на грани слышимости, шепчет Роджер. Он знает, что виноват. Не только перед Брайаном, но Бри - последний человек, которому Роджер хотел бы сделать больно. Роджер мог бы назвать свои отношения с Фредди сложными: две истеричные королевы в одном пространстве едва ли могли обойтись без скандалов - с Бри тоже, бывало, и крики и ссоры, разбитые вещи и сорванные голоса, но, по итогу, Брайан всегда был на его стороне, даже если Роджер творил абсолютную херню. — Ты и не должен был замечать, я к этому не стремился. И ответственность на себя всю тоже скидывать не стоит. Это мои чувства, и ты никогда не должен был мне на них отвечать. В конце концов, я не ждал ничего. Да и, выходит, врал тебе всю жизнь, так что жертвой меня не назовёшь. Брайан любит себя в жертву приносить, тут с ним Роджер категорически не согласен. Такой уж у Мэя характер, думать о ком-то, но никогда о себе. Роджер понимает, что, скорей всего, узнай он правду раньше, ничего хорошего из этого бы не вышло. С его взрывным характером и дурным нравом, он бы, скорей всего, сбежал. Он бежал бы всю жизнь после, как, судя по всему, и делал, и группы могло бы не быть вообще, а значит, Брайан был прав, что молчал, ровно как и Фредди. Но теперь, после всего случившегося, Роджер больше от себя бегать не хочет, больше не имеет на это прав. — Ты правильно делал тогда, и правильно поступил сейчас, что рассказал, — Роджер выдерживает паузу, подбирая нужные слова. — И я, наверное, припозднился, хуй знает, на сколько лет, но мне есть что тебе сказать. Роджер ничего и не говорит ещё толком, но в глазах Брайана мелькает что-то похожее на страх. — Лучше не нужно, — просит он и отводит взгляд. Брайан Роджера чувствует на интуитивном уровне, и всё несказанное уже знает наперёд, что хуже всего в их ситуации. — Почему? — искренне не понимая, в чём дело, спрашивает Роджер. Всё неправильно, не в то время и не в том месте. Этот Роджер Брайану не принадлежит и прав он на него никаких не имеет. — Потому что ты не понимаешь, о чём говоришь, — отвечает Мэй. Может быть, это время развязало Роджеру руки, показало, что жизнь бывает разной, и научило чему-то, но Роджер всё ещё тот, кто он есть, и Брайан обманываться на его счёт не хочет. — Это ты так решил? — Брайан сразу видит, что Тейлор начинает закипать, хотя внешне тот пока что выглядит совершенно спокойным. — Я знаю тебя, — просто отвечает Мэй, понимая, что бомба всё равно взорвётся, хочет он того или нет. — Твоя проблема в том, что ты всё решаешь за нас двоих! — заявляет Тейлор и, не давая Брайану и слова вставить, продолжает сыпать обвинениями, — ты не меня знаешь, а того засранца, который наплевал на всех, кто его любил, но я им быть не собираюсь. Хватит с меня и одной просратой жизни. Брайан не считает, что Роджер, тот, с которым он жизнь прожил, на всех наплевал, несмотря ни на что, Брайан знает, что таким холодным его сделала боль, заставила закрыться и уйти в себя. Брайан знает - Роджер дорожит им, так же как дорожил Фредди и Дики. Но этому Роджеру всё видится иначе. Он злится на себя, и это нормально, Брайан может его понять. — Возможно, сейчас тебе кажется, что чувства, которые ты испытываешь, это именно то, о чём говорю я, но, Роджер, всё не так просто, я повторюсь — ты не знаешь, о чём говоришь. Брайан ожидает чего угодно, например, что ему в лицо полетит печенье, лежащее на столе, но уж точно не следующей реплики, сорвавшейся с чужих губ. — Я переспал с Беном, — на одном дыхании выдаёт Роджер, — ну что, я достаточно осведомлён в теме? У Брайана на несколько секунд перехватывает дыхание. Он с первого дня заметил, что Харди к Роджеру дышит не ровно, смотрит на него с той самой влюблённостью, о которой сам Бри знает едва ли не лучше всех, но даже на секунду Брайан не мог предположить, что Роджер ответит ему взаимностью. Честно, Брайану до боли хочется по этому смазливому лицу кулаком проехаться, всю свою жизнь он едва ли пыль с него не сдувал, был рядом по первому зову и ничего не требовал взамен. Брайан никогда не ждал от Роджера взаимности, ровно как и Фредди, даже в самых смелых фантазиях, Брайан никогда не смел перейти черту, лишь берёг те пару поцелуев как самое ценное, что у него было, чтобы после, в чужом мире, с чужим человеком Роджер так просто позволил развязать себе руки. Фредди убила эта любовь, и ради чего? — Зачем? — не узнавая собственного голоса, бросает Брайан. — Какого хрена ты это сделал, Роджер? Брайан научился держать эмоции при себе, после девяносто первого он больше не кричал, не кидал гитару на пол, не хлопал дверью и не уходил из группы «навсегда» по пять раз на день, но сейчас, в этот самый момент, он готов Роджера на кусочки разорвать, и вместе с ним хренового Харди, что посмел взять то, что ему в априори принадлежать не может. — Я должен был понять и принять себя. Ради Фредди и ради тебя. Возможно, и ради себя, конечно, тоже, но это Роджер опускает, потому что прекрасно видит, что Брайан и так на взводе. — Ради Фредди? — сидеть на месте Брайан больше не может. — Думаешь, этого он от тебя хотел? Всё, что с ним произошло, всё, что произошло со всеми нами, случилось по большей части потому, что ты свой член в штанах держать не можешь! Брайан не хочет этого говорить. Он бы никогда не сказал этого, если бы не эмоции, что берут верх над разумом, и теперь он уже вряд ли сможет заткнуться. — Говоришь, что больно мне делать не хочешь, а сам трахаешься с первым встречным! Правда в том, Роджер, что срать ты хотел на Фредди с его чувствами, ровно как и на меня! И это определённо "финальный" в голову. Роджер знает, что виноват, знал всё это время, но Брайан почти что дал ему поверить в то, что не вся вина лежит лишь на нём, чтобы сейчас парой предложений скинуть с небес на землю. — Говоришь, что знаешь меня, а на деле едва ли хоть раз пытался дальше взглянуть, — произносит Роджер. Он не кричит и драться не лезет, что странно, ведь именно этого Брайан и ожидал. И голос у него совсем убитый. — Я не такой смелый, как Фредди, Брайан, и никогда не смог бы миру вызов бросить. Фредди не боялся быть собой, он делал то, что ему хочется, и плевать на общество, он, наверное, всегда знал, что этот мир до него ещё не дорос, как и я, в общем-то. Я не мог признать, что на своего лучшего друга я смотрю совсем иначе, не так, как должен нормальный парень смотреть на другого парня. И что, когда я Фредди увидел, мысли в моей голове совсем не дружеские пробежали. И это пиздец как страшно. Я всегда с восхищением на Дэвида смотрел, не просто так его в кумиры записал, потому что он мог без всякой ебанины прямо сказать, что мужики для него, как и женщины, в равной степени интересны, и это круто, потому что я этого как огня боялся, с самого детства думал, что если узнает кто-то, что если даже сам в себе это признаю, то все от меня отвернутся. И тебя я потерять не хотел, потому, что ты мне о своих чувствах ни слова ни говорил, но, чтобы ты знал, тот поцелуй для меня многое значил, я очень хотел поцеловать тебя, но смелости так и не хватило. — Ты поцеловал, — тихо произносит Брайан, находясь в какой-то прострации. Роджер усмехается: значит, всё-таки решился, вот только, судя по всему, ничего этот поцелуй не изменил. Всю свою жизнь Брайан мнил себя самым главным специалистом по Роджеру Тейлору. Он научился определять все оттенки его эмоций, знал, когда Роджи расстроен или зол, мог понимать его без слов, достаточно было лишь взгляда, но, как оказалось, Роджер прав, он никогда не пытался взглянуть дальше. Брайан был так погружён в собственные страдания, что мастерски убедил себя — с Роджером шансов нет, а ведь Роджеру нужна была помощь, и в том, что тот нашёл её именно в Бене, виноват только сам Брайан, и, может быть, немного Фредди, который тоже искал множество причин, чтобы ничего не делать, вместо того, чтобы хотя бы попытаться. — Прости меня, — наконец-то встречаясь взглядом с голубыми глазами, говорит Мэй. — Что уж там, Бри, мы оба охренительно проебались, — Роджер подходит ближе внезапно, и так же внезапно берёт в свои холодные ладони чужую ладонь. Брайан чувствует, как дрожат их руки, и слышит тяжёлое дыхание Роджера совсем рядом. — Я бы очень хотел всё изменить, — шепчет Мэй. Сейчас его накрывает таким сумасшедшим сожалением, ведь жизнь прожить заново он не сможет уже никогда и исправить ошибки тоже не в его силах, но Роджер сможет, и это хоть немного согревает изнутри. — Скажи мне всё это, когда будешь там, умоляю, Роджер, скажи, — просит Брайан. Ему хочется верить, что хотя бы в одном из возможных будущих они ещё смогут быть вместе. — Зачем? Я ведь уже сказал это тебе, — отвечает Роджер. — Но я останусь тут, а ты вернёшься домой, к своему Брайану, и, возможно, ты сможешь всё изменить. Роджеру больно это слышать и больно видеть, все пережитые страдания в таких до боли родных глазах. — Ты - мой Брайан. В любое время. Это не изменится. У Брайана сердце на несколько секунд замирает, а после начинает отбивать просто сумасшедший ритм. Эти слова согревают все частички израненной души, воскрешают то трепетное, сладкое чувство, словно Брайан снова становится молодым. Роджер так близко, Брайан видит, как дрожат его длинные ресницы, как в больших глазах отражаются его собственные, и как заполошно стучит его сердце. Ради этого момента Брайан готов пройти весь этот путь заново, лишь бы однажды услышать эти слова. Да, Брайан изменился, его волосы больше не отливают на солнце едва заметными отблесками рыжего, глаза его не такие яркие и полные неудержимой энергии, лицо расчертили лучики-морщинки, но Роджер всё ещё видит перед собой того самого Брайана, с которым однажды они решили покорить этот мир. Брайан почти что упускает тот самый момент, когда Роджер тянется ближе, почти что накрывая своими губами его. Брайан мечтал об этом всю жизнь. Он представлял себе этот момент миллионы раз: Роджер менялся, его волосы становились короче, даже привкус табака однажды исчез с его губ, но поцелуй его был всё ещё самым заветным желанием, которое Мэй так и не получил. Судьба - та ещё сука коварная, ведь вот он, его Роджер, с длинной, лохматой копной волос, с длинными ресницами и тонкими, розовыми губами, с привкусом табака. Он готов перейти черту, разломать к чертям стены, что выстроились за всю жизнь. Вот только Брайану за семьдесят, он престарелая, постепенно угасающая легенда рок-музыки, ему на свете осталось, в лучшем случае, не больше десятка лет - Брайан не ставит на больше, ему и не хочется, и Роджер этот, украденный у самого себя, - подло, некрасиво и бесчестно. Больше всего на свете Брайан хочет его поцеловать, но просто не может, не теперь, не в этой Вселенной. Роджер глазами непонимающе хлопает, когда Бри осторожно отстраняет его от себя. У него в голове полный бардак, подмешанный на непонимание. — Что не так? — спрашивает он, стараясь поймать чужой взгляд, который снова ускользает. — Время, место, мы, — поясняет Брайан. Он не ждёт от Роджера другого, а потому даже не удивляется, когда тот взрывается праведным гневом. Это вполне в его характере, и эмоции он в себе держать не умеет. Толкает так, что Брайан хорошенько так в стену впечатывается, и кричит, сверкая глазами словно молниями. — Дело не во мне, Брайан, никогда во мне не было! Дело, в том, что ты трус и даже зная, что чувства твои взаимны, боишься свои сраные принципы перешагнуть! Роджер оглядывается по сторонам и, не найдя ничего более подходящего, швыряет со стола всё, что там стоит, на пол. Чашки со звоном бьются и рассыпаются осколками по паркету, это всё, что остаётся Брайану, потому что сам Тейлор уносится в комнату, не забывая демонстративно громко хлопнуть дверью. Вот он, Брайан, как и эта посуда — разбитый. Роджер прав. Брайан трус. У Брайана много изъянов, которыми он не гордится, но в этой ситуации он просто по-другому не может. Может быть, однажды Роджер его поймёт, по крайней мере, Брайан надеется, что не похерил своё будущее и в другой реальности. Ведь правда в том, что свою жизнь Брайан прожил, и привязывать Роджера к себе права не имеет. Роджер вернётся домой и обязательно будет счастлив.***
Последующие несколько дней Роджер не видит Брайана от слова "совсем". Тот уносится в лабораторию с самого утра и о том, что тот вообще заходил домой, Роджер узнаёт лишь потому что на кухонной тумбе каждое утро находит недопитую чашку с чаем, и холодильник каждый день пополняется едой. Роджер злится. Его распирает от желания высказать Брайану своё негодование снова и снова, и может быть это даже хорошо, что его нет, потому что, скорей всего, вряд ли им удастся прийти к чему-то общему, а пустые разговоры Бри не любит, Роджер знает это хорошо, так же хорошо, как то, что Мэй ни за что не позволит себе перейти черту, и так и будет оправдывать себя своим никому не нужным геройством. Роджер старается верить Брайану, но прагматизм то и дело мелькает где-то на подкорке, напоминая, что домой он может уже не вернуться, и что тогда? Выходит, он так и останется один на один со своими никому не нужными чувствами. Жизнь, конечно, лихо закрутила, давая ему в полной мере почувствовать себя в чужой шкуре, и Роджеру это совершенно не нравится. Он не выходит на улицу, даже когда мстительный голосок внутри подбивает сделать это назло Брайану. Тем не менее снова встречать этого безымянного ублюдка Роджер не хочет, а потому просьба Бена встретиться застаёт его врасплох. Роджер не знает, имеет ли право приглашать Харди сюда, да и не хочет, собственно, ведь, если ненароком вернётся Мэй, перепалки не избежать, а Роджер уже порядком устал от этих драм. Он правда хочет отказать, но Бен просит так искренне, с нескрываемой надеждой, что у Роджера не остаётся выбора. Он назначает встречу в ближайшем к дому парке в надежде затеряться в толпе, хотя и так знает, что если этот человек, - или не человек, хрен его знает, - захочет его найти, то, скорей всего, труда это ему не составит. Роджер обещает себе, что это не займёт больше получаса, в конце концов, если у Бри с этим чудиком всё получится и он скоро унесёт отсюда ноги, он должен хотя бы попрощаться. Погода на улице замечательная, такая редкая для Лондона, солнечная и тёплая. Роджер щурится даже в тёмных очках от яркого столичного солнца. Легкий ветерок приятно пробегается по лицу и колышет листья деревьев. Бена Роджер замечает сразу. В таких же тёмных очках и капюшоне, накинутом на уже порядком отросшие волосы. Роджер чувствует, как улыбка сама по себе невольно появляется в уголках губ. Он на самом деле рад его видеть и, наверное, будет чертовски скучать, если всё же сможет вернуться домой. — Привет, — говорит Тейлор, как только подходит ближе и усаживается на лавочку рядом, соприкасаясь коленями. — Рад тебя видеть, — с грустной улыбкой на губах бросает Бен. Роджер чувствует странную неловкость, которой никогда не было между ними. Времени с последней встречи прошло не больше недели, а чувство - будто год не виделись. — Ты обещал звонить, — говорит Бен, но без претензий, будто с самого начала знал, как оно всё будет. — Прости, много всякого дерьма случилось, — признаётся Роджер. Бен что-то неразборчиво мычит под нос, а после снимает свои очки и смотрит, кажется, в самую душу. — Роджер, поехали домой, я смогу тебя защитить, кем бы этот человек ни был. Роджера эта просьба до костей пробирает, потому что голос у Харди полон нежности и надежды. Он смотрит на Роджера словно тот весь его мир, и это больно, потому что Роджер теперь слишком хорошо знает этот взгляд, а ещё знает, что эти чувства делают с людьми. Он бы и рад пойти с Беном, спасти хоть кого-то, кого ещё можно спасти. — Прости, Бен, я бы и рад, правда, но не могу. Ты многого не знаешь. Я и сам не знал до недавнего времени. — Так расскажи, неужели я не заслужил хоть как-то в твоей жизни поучаствовать? — срывается Бен, потому что все чувства, сжирающие изнутри, рвутся навстречу этому белокурому мерзавцу. И Роджер сдаётся, просто потому что Бен правда имеет право знать. Он принял его и помог в тот момент, когда Роджер так нуждался в помощи. Он открыл ему глаза на собственные комплексы и страхи, научил принимать себя таким, каков есть, и ни разу не потребовал ничего в замен. Бен заслужил всё и даже больше, и если Брайану что-то не понравится - он может катиться к чёрту, потому что, в отличие от него, Бен не боится Роджера любить. И Бен словно с самого начала всё знал, словно чувствовал, что во всей этой истории Мэй замешан. Роджер ему, конечно же, не рассказывает о чувствах, что свалились на него в довесок ко всему, ровно как и своих, о которых, собственно, и говорить-то нечего, лишь о своём перемещении и о том, что, возможно, вернуться домой он не сможет никогда, оставаясь в этом, чужом времени, которое ему не принадлежит. — Оно больше тебе не чужое, Роджер, и ты тут не чужой. Ты нужен мне, и если тебе придётся остаться, я сделаю всё, чтобы ты никогда не почувствовал себя одиноким, — говорит Бен. Может быть, именно это Роджер так хотел услышать, осознать, что даже тут он никогда не будет одинок. И это так приятно, что Бен не отвергает, и после всего, даже после того, как Роджер ушёл, ждёт его и нуждается в нём. — Давай попробуем быть вместе. Я понимаю, что это время принесло тебе много разочарований, но обещаю, если ты останешься со мной, я сделаю всё, чтобы ты был счастлив. В этом мире есть много всего прекрасного: возможности, право выбора и главное - свобода любить того, кого пожелаешь. Роджер чувствует, как Бен осторожно переплетает их пальцы. Руки у него тёплые и мягкие, пальцы не огрубевшие от бесконечной игры на гитаре. Бен совсем не похож на Брайана. Он по-детски милый, хотя, наверное, было бы правильней сказать, что сейчас он даже старше его. Он не скандалит и не обижается почём зря, и он не боится быть рядом, может быть, это именно то, что так нужно Роджеру. Роджер злится на Брайана за трусость, за неспособность хоть раз в жизни перестать строить из себя жертву и открыться. И наверное, остаться с Беном было бы здорово, Роджер уверен, что смог бы привыкнуть жить здесь, в этом времени, рядом с этим человеком. Он почти что соглашается, почти, потому что именно в этот момент получает от Брайана сообщение. Роджер ждёт чего-то вроде признания собственной неправоты или хоть какого-то признания, но получает лишь короткое: «у нас получилось», и Роджер прекрасно знает, что это значит. Ему бы стоило обрадоваться, ведь это означает - он возвращается домой, - но отчего-то его накрывает болезненным разочарованием, будто он увидел в витрине самую желанную игрушку, которую в итоге ему так и не купили. С одной стороны маячит Фредди, которого он уже и не ждал увидеть когда-нибудь вновь, и это окрыляет, потому что теперь Роджер ни за что не даст ему уйти так рано. Но с другой стороны, он оставляет здесь частичку своего сердца, потому что тут остаётся Бен, которого он вряд ли сможет увидеть раньше, чем станет дряхлым стариком. И Брайан, которого Роджер так и не смог спасти. Он знает, что там он снова увидит его и волосы у него не будут седыми, а в глазах его будет гореть тот самый огонь - человека, который пока ещё не узнал, что такое терять, - но этот Брайан останется тут один, с этой болью, которую ему пришлось пронести через всю жизнь. Роджер должен быть счастлив, но он совершенно не чувствует себя таким. — Я надеюсь, ты встретишь того, кто будет по-настоящему тебя любить, — печально улыбаясь, говорит Роджер, — я тебя не забуду, обещаю. И надеюсь, мы встретимся ещё и ты сможешь узнать Фредди не только из рассказов и воспоминаний. Будь счастлив. Роджер подаётся ближе и целует, пытаясь вложить в этот поцелуй всю свою боль и благодарность за каждый день, проведённый вместе. Губы у Бена всё такие же мягкие, со вкусом знакомого табака и виски, и отвечает он с жаром, отдаваясь целиком, без остатка. Роджер с трудом заставляет себя оторваться и уйти, не оборачиваясь, даже когда Бен окликает его. Роджер будет чертовски скучать, но он верит, что Бен обязательно встретит хорошего человека - того, который сможет его спасти.***
Брайан пытается верить в положительный результат. Не поддаваться унынию и помогать, чем может. Это отвлекает от мыслей о Роджере и позволяет полностью уйти в работу. Он немного удивлён, когда Моррисон приводит с собой Исиду, но не протестует, так как она искренне хочет помочь. Брайан не знает её мотивов, но помощь им сейчас и правда очень нужна, а Исида лучше других знает, что такое перемещения, и единственная в их небольшой компании была там, за чертой. Они работают без сна и отдыха, и когда у Моррисона всё же получается синтезировать минерал, Брайан просто не может в это поверить. Роджер вернётся домой и Брайан должен бы радоваться этому, но единственное, что он испытывает в этот момент - это едкое и горькое разочарование. — Ручаться за его работу я не могу, так что если Вашего драгоценного Роджера забросит в Мезозой, это на Вашей совести, — поясняет Моррисон, вливая в себя, кажется, десятую по счёту чашку кофе. Он не выглядит расстроенным или вроде того, ему, в общем-то, плевать, Брайан знает, что помогает он не из благородных побуждений, а ради своих, никому не известных корыстных целей. — Минерал нужно протестировать, он потянет пару-тройку перемещений, — говорит Исида. — Если не залагает, как в прошлый раз, и не истощит сам себя, — скептически бросает Мик. — Мы все тут знаем, что не в минерале было дело, — замечает Брайан. Моррисон цепляет на лицо свою коронную холодную усмешку. — Правда в том, что мы о минерале нихрена толком не знаем, и как себя искусственная копия поведёт - вообще довольно спорный вопрос. Но я согласен с дамочкой, протестить эту хрень нужно, если вы, конечно, не готовы рискнуть своим другом. Конечно же, Роджером Брайан рисковать никогда не станет. Он понимает, что вся эта затея рисковая сама по себе, но выбора у них всё равно нет. Роджер должен вернуться домой, даже если больше всего на свете Брайану не хочется его отпускать. — Я протестирую его, — вызывается Мэй, получая в ответ две пары удивлённых глаз. Впрочем, удивление на лице Моррисона держится недолго, через несколько секунд он начинает ржать, оскаливая неровный ряд желтоватых зубов. — Уж простите, Мэй, но в Вашем возрасте у вас куда больше шансов сдохнуть во время скачка. Молодой организм может выдержать те небольшие дозы радиации, получаемые во время перемещений, но Ваш - сомнительно. Брайан давно вышел из того возраста, когда резкие слова могли его обидеть, но отчего-то сейчас слышать это до боли неприятно. Осознавать собственную бесполезность больно. Он чёртов дряхлый старикан, неспособный помочь самому важному человеку в своей жизни. — Я пойду, — внезапно вызывается Исида. — Нет, ты и так достаточно сделала для нас, — отвечает Брайан. Он не должен был впутывать агентов в свои игры, а Исида и так получила достаточную дозу радиации прыгая по времени, чтобы снова рисковать собой. — Этот парень тут из-за меня и я хочу вернуть его туда, где ему место. — Ты ведь знаешь, что твоей вины в этом нет, — пытаясь переубедить её, говорит Брайан. — Я хочу закончить свою работу и мне, в отличие от Вас, терять нечего. Брайан не знает о ней почти ничего, но пустота в глазах Исиды всегда напоминала ему то, что он видит в зеркале каждый день. Люди просто так не идут на такую работу, многие ищут что-то, возможно, какой-то смысл, а, возможно, то, о чём просто не говорят, и Исида одна из таких. — Если вы закончили эту минутку трогательной жертвенности, то я предлагаю всё подготовить для перемещения, — некрасиво скривив губы, фыркает Моррисон, вот уж кто точно никогда не стал бы жертвовать собой. У Брайана на сердце тяжело, все эти несколько минут, пока Исида пропадает в никуда. Даже Моррисон выглядит напряжённым, но когда девушка вращается обратно, на его лице мелькает самодовольство и даже можно заметить искреннею радость. Конечно же, он рад не возвращению агента, а тому, что у него получилось, тому, что теперь он единственный, кто знает, как создать минерал искусственно, и теперь он становится полностью незаменим. Тем не менее у них получилось. Они смогли обмануть время.***
Роджер хочет побыть с Брайаном наедине прежде, чем он оставит его здесь. Он хочет хотя бы попытаться нормально поговорить, без криков и претензий. По крайней мере, Роджера отпускает и он больше не злится, да и понимает, что смысла в этом нет, ведь ещё немного - и вся эта история станет лишь воспоминанием, которое навсегда отпечатается в его памяти, и больше не позволит жить как раньше, с широко закрытыми глазами. Тем не менее возможности всё прояснить ему не выпадает, рядом бесконечно крутится то этот "доктор Зло", то хмурая девица, которая и должна была доставить его сюда. Роджер чувствует себя совершенно опустошённым, несмотря на то, что это время принесло ему столько боли, именно тут он наконец-то посмотрел на этот мир без пелены собственной глупости и идиотских заскоков. Именно тут он понял, как важно ценить то, что имеешь, и как на самом деле легко всё это потерять. Ему больно оставлять тут Брайана, только не после того, что он узнал. Может быть там, в своём времени, он сможет всё исправить, изменить это будущее и никогда не узнать, что такое терять, но этот Брайан не узнает этого никогда, и это рвёт сердце на маленькие куски. Они отправляются в Кенсингтон, новый, незнакомый Роджеру от слова "совсем", и теряются в какой-то грязной подворотне, словно бомжи, Моррисон возится с чем-то напоминающим браслет, а Брайан задумчиво смотрит на серое, дождливое небо Лондона, кажется, тоже находясь в своих безрадостных мыслях. Роджер понимает, что это их последний шанс поговорить и, наверное, попрощаться. — Возьми, — Роджер протягивает Брайану свой телефон, — если не сложно, отдай его Бену. Роджер хотел бы взять его с собой, в конце концов, в этом кусочке будущего хранится куча его воспоминаний. Фото, видео, сообщения - всё то, что теперь ему придётся хранить в своей голове. — Тяжело тебе теперь без него придётся, — пытаясь развеять тоску, бросает Брайан. Роджер улыбается, но улыбка выходит совсем ненатуральной - вымученной и, скорее, грустной. — Главное, что ты будешь рядом, — отвечает Роджер, стараясь вложить в эти простые слова всю свою боль. — Я всегда рядом, помни об этом, пожалуйста. И Роджер понимает, что это не просто слова, это именно то, что Брайан так пытался донести ему нынешнему всю свою жизнь. Несмотря ни на что - на потери, боль и годы, - Брайан всегда был рядом, даже когда Роджер в этом совершенно не нуждался, и это даже больше, чем просто любовь. — Я люблю тебя, — слова срываются так легко, словно Роджер уже говорил это ни один раз, — прости, что всё у нас так сложилось. Теперь я буду умнее. Брайан поднимает глаза вверх и часто-часто моргает, как будто слёзы в себе сдерживает. Впрочем, разве кто-то в праве его винить, он ждал этих слов всю свою жизнь, и пусть сейчас не время и не место, пусть ему за семьдесят и Роджер этот ему не принадлежит, Брайан счастлив знать, что всё было не зря. Голос Моррисона, словно ведро ледяной воды, возвращает в реальность. — Эй, хорош языками трепать. Пора заканчивать, пока никого нет поблизости. Брайан коротко машет рукой, давая понять, что им нужно пару минут, Моррисон в ответ только раздражённо вздыхает. — Я прошу тебя, Роджи, не дай Фредди упасть в это болото, не дай ему снова пройти через всё это, не дай ему умереть, — просит Брайан и, не в силах сдержать себя, берёт чужие холодные ладони в свои, — и, если не передумаешь, если решишь, что тебе это нужно, расскажи мне, что чувствуешь, мне бы очень хотелось хотя бы одну жизнь прожить рядом с тем, кто действительно важен. Роджер подаётся ближе, обвивая Брайана своими руками и утыкаясь головой в чужую грудь. Он слышит, как громко и быстро стучит чужое сердце, и вдыхает такой родной запах. У него самого глаза на мокром месте, и отпустить Брайана сейчас - почти что смерти подобно. — Пойдём со мной. Ты ведь можешь, пожалуйста, — шепчет Роджер. Он понимает, что просит о невозможном, но он всего лишь человек, со своими слабостями. — Я не могу, Роджи, прости, я не могу. Но я рядом, всегда, — отвечает Бри, сильнее прижимая к себе, как будто хочет выплавиться, стать одним целым. Брайану на секунду кажется, что время словно остановилось и вот он, Роджер, в его объятиях, Роджер, который любит и который так необходим. Брайан позволяет себе на несколько секунд забыть обо всём и просто представить, что сейчас на улице далёкий шестьдесят девятый и у них с Роджером впереди целая жизнь. Вот только Моррисона все эти слезливые сцены нисколько не трогают, он бесцеремонно врывается в этот хрупкий мир, поторапливая. — Время. Хватит обжиматься. И Брайан отпускает, напоследок заглядывая в эти прекрасные, голубые глаза с мокрыми от невыплаканных слёз длинными ресницами. — Ты будешь счастлив, обязательно будешь, — тихо, на грани слышимости бросает он, стараясь не смотреть, как на тонком запястье смыкается браслет и Моррисон проводит инструктаж. — У тебя будет только один заряд, поэтому ничего тут не трогай, — вещает где-то совсем рядом Мик, но Брайан его не слышит, ровно как и Роджер, только смотрит своими голубыми в самую душу. Брайан знает, что должен отпустить, в конце концов, он и так получил куда больше, чем мечтал. Вот только злость на чёртову судьбу разъедает изнутри словно кислота, жизнь два раза прожить, увы, человеку не дано, и свою он давным-давно проебал, и теперь ему только и остаётся, что доживать это несчастное время, но хотя бы с мыслью о том, что где-то там он получит второй шанс. — Удачи тебе, "тридцать три несчастья", — неожиданно мягко бросает Мик и быстро набирает на браслете нужную комбинацию. Брайан до боли сжимает кулаки, чувствуя, как короткие ногти впиваются в ладони: он готов, он отпускает, и в момент, когда Роджер должен исчезнуть, время на секунду словно останавливается, и Брайан падает в темноту. Брайан не понимает, что происходит, он летит словно вечность, но в то же время как будто несколько секунд. Он думает, что умер, собственно, почему бы и нет, его старое сердце просто не выдержало, и вот он свалился наземь, прямо там, посреди грязного переулка, отличный был бы финал и всё это вообще выглядело бы так логично, будто бы с самого его рождения и было задумано, но в реальность его выкидывает так же быстро, как и выкинуло из неё. Вместо дрянной подворотни в Кенсингтоне он видит вокруг себя большой, цветущий сад. Прямо над ним раскинулось пышное вишнёвое дерево, а буквально в нескольких шагах маленькие барашки волн покрывают огромное, голубое озеро, которое, кажется, уходит в самое небо. Он сидит на скамейке, а слева от него, растянув губы в улыбке, сидит Дэвид. Совсем не такой, каким Брайан помнит его на закате жизни. Волосы у него ярко-рыжие, неаккуратно спадают на глаза, хитрая улыбка на тонких губах и дурацкий разноцветный костюм в его стиле. — Я умер? — спрашивает Мэй и невольно бросает взгляд на свои руки, которые почему-то всё ещё рассекают глубокие морщины. Странно, он когда-то читал, что души будут вечно молодыми. Хотя уже тогда знал, какая это, собственно, чушь. Боуи громко смеётся и смотрит на Брайана так, словно тот самый последний на свете идиот. — Не думал, что такие хорошие ученые как ты верят во все эти религиозные бредни. — Я в них не верю, — недовольно бросает Мэй. — Но тем не менее ты решил, что сейчас в Раю, — хитро усмехается Дэвид. — Я за несколько секунд оказался в каком-то непонятном месте и напротив меня сидит мой давно погибший друг, что ещё я могу думать? Только сейчас Брайан замечает, что разноцветные глаза Боуи имеют глубокий чёрный цвет, и Дэвид никогда не улыбался так и не смотрел, словно Мэй - всего лишь букашка на его пути. — Ну кому, как не Брайану Мэю знать, как восхитительна наука и что она может творить настоящие чудеса? — Кто ты? — спрашивает Бри, потому что пустой трёп ему порядком надоел. — Я Дэвид Боуи, — высоко вскинув подбородок, бросает незнакомец. — Ты не Дэвид, — фыркает Мэй. Брайан прекрасно знает, что говорит с тем самым незнакомцем, преследовавшим Роджера. — Ну да, может быть, не в полной мере, конечно, но он мне нравится, такие раз на век рождаются, — говорит тот, — я мог бы принять более привычный для тебя облик. Этот мерзавец явно чувствует своё превосходство и играет с Брайаном в какие-то свои игры, потому что в следующую секунду облик Дэвида словно плывёт и теперь перед ним сидит Фред. Брайан теряется на секунду, потому что не видел его целую вечность, он не хочет показывать свою уязвимость, но эти выразительные скулы, длинные пальцы, чёртовы зубы делают физически больно, вот только глаза выдают всё, и Брайан болезненно морщится. — Прекрати этот цирк, — шипит он, на что незнакомец смеётся и возвращается в облик Дэвида, что, впрочем, Брайану тоже абсолютно не нравится. — Вот и я подумал, что это будет слишком жестоко, — говорит он. Возможно, в другой ситуации Брайан бы извёлся от научного интереса, но сейчас его волнует другое. — Где Роджер? Псевдо-Дэвид картинно вздыхает и возводит глаза к чистому, голубому небу. — Только о нём и думаешь, бедняжка Мэй, — Брайана злит эта надменность, но сделать он не может ровным счётом ничего, — не беспокойся, он дома. Там, где и должен был быть, пока ты и твои нерадивые помощники не решили поиграть в Бога. Брайан чувствует, что это существо тоже начинает злиться. — Вы, люди, интересный вид, вечно пытаетесь бежать впереди времени, лезете, куда не нужно, и создаёте бардак, который нам потом приходится разгребать. — Кто ты? — снова спрашивает Брайан, получая в ответ полный раздражения взгляд. — Если тебе будет угодно, то я тот, кого называют полицией времени. Подчищаю за такими идиотами, как ты. Брайан, как учёный, в сказки никогда не верил, но всегда знал, что Вселенная куда больше, чем люди даже могут себе представить, и когда в игры со временем вмешивался, понимал, что, возможно, однажды это ему боком выйдет. Но по крайней мере, Роджер дома, и за него Брайан может больше не переживать. — Прежде чем хватать непонятные камушки космического происхождения и по времени скакать, не пробовали изучить все его свойства и хотя бы попытаться понять, что этот минерал в итоге делает? Брайан непонимающе хмурится. Да, он поступил беспечно и необдуманно, но идиотом он никогда не был и свойства минерала лично изучил, прежде чем его в разработку пускать. — Я знаю, все особенности минерала, — упрямо бросает Мэй. — Да что ты? — с наигранным удивлением спрашивает не-Боуи, — пока вы, идиоты, в будущее прыгали и мирно заглядывали в альтернативные ветки событий, я не вмешивался, но когда вас в прошлое понесло, выбора вы мне не оставили. Существо тяжело вздыхает и совсем по-человечески устало трёт глаза, на секунду Брайану даже кажется, что рядом действительно сидит Дэвид. — Минерал не меняет будущее, — начинает тот. — Я в курсе, понял это почти сразу, — перебивает его Брайан, на что получает испепеляющий взгляд. — Не перебивай меня, — недовольно бросает тот. — Минерал этот создаёт альтернативные ветки событий, образовывая во вселенной хаос, когда происходит то, чего не должно было происходить. И вы когда влезли в прошлое, то насоздавали их столько, что вся временная линия загудела. Брайан думал только о том, как спасти своих друзей и, может быть, поэтому ни разу не задумался, к чему это в итоге может привести, да и кто он такой, чтобы думать о глобальном, он ведь всего лишь обычный человек. — Я попытался остановить ваши идиотские игры, но минерал - нестабильная энергия, и Роджера выкинуло в двадцать первый век. — Почему именно к Харди домой? Существо снова смеётся. — Может быть, это судьба. Брайану не нужно обладать телепатией, чтобы понять, что это ложь. — И почему ты не вернул его домой сразу? –спрашивает он. Это было бы логично - отправить Тейлора туда, откуда его вытащили. — Хотел понаблюдать. Ваш человеческий век весьма короткий, вы линейные существа и вам не понять, как скучно существовать бесконечно. А вы, люди, бываете очень забавными. К тому же, этот милый мальчик был так влюблён, что я не мог отказать себе в удовольствии. Брайан чувствует, как злость с новой силой загорается внутри. Теперь всё становится на свои места. Выходит, этот ублюдок специально всё подстроил. — Так мы, по-твоему, цирковые обезьянки? Псевдо-Дэвид усмехается. — Ага, что-то типа того. Брайан до дрожи в пальцах хочет по этому лицу съездить кулаком, хотя логически понимает, что вряд ли сможет навредить тому, для кого они наравне с насекомыми. — Но скажу тебе честно, Брайан, ты зашёл куда дальше, чем многие. Ещё никому не удавалось такого бардака сотворить. Ты умный, вот только главного так и не уяснил — история не терпит сослагательных наклонений, всё произойдёт так, как должно произойти, и те, кто должен уйти, всё равно уйдут. Брайан усмехается, впервые за всё это время чувствуя своё превосходство. — Вот только тут ты прогадал, Роджер вернулся в шестьдесят девятый и он спасёт Фредди. Существо снисходительно смеётся и качает головой. — Такой умный, но такой дурак. Брайан на эти оскорбления уже и внимания не обращает, он пытается понять зачем он тут. Неужели этот незнакомец притащил его сюда только ради того, чтобы отчитать? — Скажи мне, о чём ты мечтаешь? Свою самую сокровенную мечту? — Тебя это не касается, — сквозь зубы шикает Брайан в ответ. Меньше всего он хочет, чтобы какое-то непонятное создание копалось у него внутри. — Можешь не говорить, я и так знаю. Знаю, для чего ты искал этот минерал и на что рассчитывал, когда его нашёл, и как сильно было твоё разочарование, когда ты понял, что эту жизнь тебе уже не изменить, но ты упёртый, и мне это нравится. — О чём ты говоришь? — спрашивает Мэй. Ему совершенно не нравится всё, что тут происходит. — Я сделаю тебе подарок, а там уж сам решай, хороший он или плохой, — усмехается этот мерзавец, — даже правила нарушу, просто слишком уж мне хочется, что ты сам всё понял и осознал, что мёртвые всё равно остаются мёртвыми, даже если ты не готов этого принять. — Какого чёрта тебе от меня нужно? — впервые в своей жизни Брайан начинает по-настоящему паниковать. — Просто урок. Ты можешь даже попытаться спасти и его, — существо, обводит себя руками, судя по всему намекая на Боуи, — вот только получится ли? Последнее, что Брайан видит прежде, чем снова провалиться в темноту, это мерзкая, самодовольная усмешка и холодный, пустой взгляд чёрных глаз, в которых, кажется, отражается целая вечность. А потом он падает, и словно калейдоскопом проносятся перед глазами все яркие события его жизни. И существо это смеётся, громко, до того, что лопаются перепонки и Брайан кричит, но его никто не слышит. Воздуха не хватает и лёгкие жжёт от недостатка кислорода, он словно наконец-то умирает, а в следующую секунду открывает глаза, жадно глотая такой необходимый кислород.***
1969
Брайан смотрит пустым, потерянным взглядом в белый, потёртый временем потолок. Будто на звёздном небе он находит знакомые хитросплетения трещин и сбитой побелки, только вот вспомнить, где он его видел, Брайан никак не может, хотя, кажется, просыпался тут далеко не один раз. В голове какая-то каша, словно мозги перекрутили в мясорубке, а после сунули обратно в черепную коробку и отправили восвояси. У него уходит по меньшей мере пару минут хотя бы на осознание самого себя, и почти сразу же перед глазами всплывает Дэвид с чужими глазами и мерзким смехом, и воспоминания обрушиваются снежной лавиной, вызывая новый приступ мигрени. Брайан пытается осознать, что этот ублюдок с ним сделал и какого вообще чёрта произошло. Он мечется взглядом по комнате, пока не выхватывает в общей суматохе знакомую до боли обстановку, пока осознание не бьёт наотмашь по голове, ведь это место он знает как никто другой- Кенсингтон, конец шестидесятых, его чертова комната. — Не может быть, — не своим голосом шепчет Брайан и потерянным взглядом пялится на свои руки, словно видит их впервые, хотя, в какой-то степени, так и есть. Брайан не верит в чудеса и в сказки, даже несмотря на то, что в жизни многое повидал. Может быть, он просто сошёл с ума? Может быть, он всё же умер? Он срывается с места и буквально застывает мраморной статуей у большого зеркала, не в силах поверить собственным глазам. Он словно смотрит на старую фотографию, потому что уже совсем не помнит себя таким — без единой морщины, с пышной, тёмной копной волос. Брайан цепляется пальцами в собственное предплечье и щипает себя с такой силой, что от боли режет в глазах, возвращая себя в реальность, осознавая, что не спит и, кажется, жив. —Как он это сделал? — очередной вопрос в никуда без ответа. Хотя имеет ли значение, как, если он получил то, о чём и мечтать не смел? Если это существо решило над ним подшутить, то этого Брайан точно не переживёт. Он не хочет верить в реальность происходящего, ведь знает: жизнь - не фабрика по исполнению желаний, но иллюзия не развеивается туманом, и в отражении он всё так же молод и полон сил. Брайан чувствует, как сильно у него трясутся руки и подступает настоящая истерика, но в следующий момент он слышит такой родной сердцу голос, и мир осколками сыпется к ногам. — Брайан, — зовёт Роджер, стараясь не разреветься в лучших традициях сопливой школьницы и осознать, что он вернулся домой. Роджер не понимает, как это произошло, его словно отключили на несколько секунд, а после он проснулся ровно там, где засыпал в тот день в шестьдесят девятом, в той самой одежде и с бутылкой рома в руках. И словно не было ничего. Выходит, вся эта хрень ему приснилась? Только вот на душе у него всё так же кошки скребут и больно до слёз, потому что слишком хорошо он помнит, что Фредди умер, помнит, как с Беном прощался, и взгляд Бри так и отпечатался на внутренней стороне век. Он ищет Брайана скорее по инерции, ведь даже если всё это ему приснилось, он просто должен убедиться в том, что Мэй рядом и обнять его, чтобы наконец-то осознать — он не один. И теперь всё будет хорошо. — Роджер, — бросает Брайан, прежде чем сорваться с места и за несколько секунд оказаться в соседней комнате, встречаясь взглядом с испуганными голубыми глазами. Прощаясь с Роджером, Брайан не надеялся увидеть его вновь, по крайней мере таким молодым, и сердце тисками сжимает, а воздуха словно не хватает, ведь кем бы ни было то существо, кажется, оно исполнило его самую заветную мечту. Роджер смотрит словно заворожённый в эти ярко-ореховые глаза, он хочет пальцами зарыться в пушистые, тёмно-каштановые волосы и наконец-то прикоснуться к тонким, чувственным губам. У Брайана слёзы на глазах и ресницы мокрые и Роджер понимает, что не приснилось, что всё было реально и Брайан этот - именно тот, которого Роджер в двадцать первом веке оставил, - читает по глазам, чувствует всю его боль, осознаёт это сразу, ведь Брайан из шестьдесят девятого так не смотрел. Роджер первый срывается с места и буквально падает в крепкие, тёплые объятия. Волосы у Брайана всё так же пахнут яблочным шампунем и приятно щекочут лицо. Он настоящий, живой, такой молодой и красивый, его Бри. — Как? — спрашивает Роджер, потому что поверить в реальность происходящего почти что невозможно. Брайан улыбается сквозь слёзы и машет головой. — Я не знаю. Он потратил целую жизнь на то, чтобы вернуться назад, и успел смириться с тем, что этого не произойдёт никогда, и от того всё происходящее ощущается ещё острее. Роджер зеркалит его улыбку и мягко, самыми кончиками пальцев ведёт по щеке, наслаждаясь мягкостью кожи. Брайан закрывает глаза и подаётся ближе, впитывая в себя эти прикосновения и на этот раз больше не пытается убежать, когда чувствует тёплое дыхание на своих губах. Роджер целует нежно и трепетно, что совсем не похоже на него. Он мягко прихватывает сначала верхнюю, а потом нижнюю губу и на полпути встречает чужой язык. Целовать Брайана кажется таким правильным и необходимым, будто он делал это всю жизнь. Роджер благодарен судьбе за то, что в этот раз у него будет шанс прожить эту жизнь правильно. Брайан отвечает с присущей ему старательностью, с такой искренней отдачей, запуская длинные пальцы в лохматые, белокурые волосы и прижимаясь ближе, словно боится Роджера потерять. — Теперь всё будет хорошо, — шепчет Роджер, в чужие губы и снова жмётся ближе, утыкаясь носом в чужую, бледную шею. Брайан готов существо, подарившее ему это, до конца своих дней благодарить, всё плохое забывается быстро, но вот хорошее остаётся навсегда, он едва ли не молитвы ему возносит, пока реальность не бьёт его под дых. Всё это время, будучи погружёнными в свой собственный мир, они не заметили главного. Брайан поднимает глаза и видит Фредди, застывшего в проходе. Их Фредди, с длинными, чёрными волосами, с острыми скулами, такой молодой и главное - живой и полностью здоровый. У Брайана от слёз весь мир плывёт. Он не видел Фредди целую вечность, он был убеждён, что не увидит никогда, вот только Фредди смотрит своими чёрными глазами в самую душу, и в этих глазах Брайан видит ровно то, что увидел там однажды в восьмидесятых. Фредди глаз не сводит с Роджера в его объятиях, и только сейчас Брайан осознаёт, что тот видел всё. Он улыбается грустно, той самой улыбкой, которую Брайан тоже знает слишком хорошо, и на несколько секунд прикрывает свои черные глаза, словно в очередной раз закрываясь от этого мира. И только сейчас у Брайана словно перед глазами то существо мелькает и его саркастичное: «вот только получится ли?» звенит в ушах. Роджер копошится в его руках и непонимающе хлопает длинными ресницами, когда видит испуганный взгляд Бри. Он медленно разворачивается в чужих объятиях и сердце сбивает свой ритм. — Фред? — шепчет он и словно тонет в черноте до боли знакомых глаз.