Шкау

      — А зачем мне к вам? — спросил Антон, опасливо косясь на учителя и заодно как бы между прочим проверяя, заблокированы ли двери.       Заблокированы.       Не то, что бы это была самая необходимая информация. Выпрыгивать из машины можно было бы только мысленно.       — Это наказание. За то, что ночью бродил где-то и меня волноваться заставил.       Может, выпрыгнуть на скорости – это ещё не самое страшное?       — В смысле наказание? Какого чёрта?       — Расслабься, — мягко сказал Арс, загадочно улыбнувшись. Становилось не по себе. — О, неужели боишься меня?       Антон нахмурился и хмыкнул. Если чего он и боялся, то счёта у Аргентины-Ямайки пять ноль. А математика он лишь немного опасался, когда тот вёл себя так... как сейчас.       — Не боюсь. Но я как бы домой хочу. Странно, да?       — Так мы и едем домой, — хохотнул Арс. Ситуация его более чем забавляла. — Просто домой ко мне.       — А ко мне нельзя?       — Нельзя.       — Почему?       — Нас там могут услышать.       — А можете на остановке стопануть, мне сбе– в Сбербанк надо. Очень срочно.       Сбежать, вообще-то. И реально срочно.       — Чего ты такой напряжённый?       — Действительно. С чего бы вдруг?       — Ты мне настолько не доверяешь?       — Ну как бы... — Антон честно даже на секунду задумался, но решения не поменял. — Совсем.       Почему-то – действительно, с чего бы? – все мысли о том, что Арс нормальный и не такой уж и плохой, внезапно испарялись, как вера в здравый смысл после приезда в Питер. Что вообще происходит? Антон даже засомневался в своих умственных способностях: зачем он вообще сел в машину этого безумца?       — Тош.       Антон мысленно писал завещание. Кроме «глаза-изумруды завещаю Машке» он пока ничего не придумал, но был в процессе.       — Тоша-а.       Коллекцию футбольных мемов и ляпов, конечно, Димке. Тут даже думать не о чем. Красоту свою завещал всему Воронежу. Спрятанный на чёрный день блок сигарет под кроватью – отцу. Шкау он решил оставить на Зою Захаровну. Она наверняка смогла бы научить кошку и манерам, и коров доить, и, возможно, быть гангстером.       — Шастун!       — А Ильюхе завещаю гетеросексуальность...       Арсений вздёрнул бровь, косясь на ученика. Ему явно хотелось пошутить, но он очень сильно сдерживал себя.       — Ты, надеюсь, не всерьёз меня воспринял? — спросил Арс, пряча улыбку. — У меня бензин почти на нуле, а нужная заправка только у моего дома. Если заодно тебя подвозить, я просто не доеду. Останешься у меня до того момента, как транспорт начнёт ходить. Ну или нормально переночевать можешь, у меня есть свободный диван. Если захочешь, конечно.       Уставившись в одну конкретную точку и понимая, что Арс не врал, Антон, выдохнув, постепенно начал расслабляться. И даже обрадовался. Не придётся никому ничего отдавать! Ну и умирать, конечно, тоже.       — А сразу так сказать? Не?       — Ты был очень милым, так сильно растерявшись.       В этот раз голос Арсения был таким мягким и нежным, что на это даже злиться не хотелось. Типичный влюблённый дурак. И его Антон опасался? На самом деле ведь даже мать скорее приковала бы его наручниками к чему-нибудь в тот день, когда сообщала, что они переезжают в Питер, чем Арс бы его как-то обидел.       Точно. Антон же что-то вроде святого у них в Питере. Бога, точнее. Аполлона (Антоллона?). Смотреть можно, трогать нельзя.       Очень не вовремя вспомнилось то, что Арс уже трогал Антона, да ещё и губами, но это было давно и неправда, да и после этого он стал спокойнее. Так что не считается.       — Мне кажется, что вы, питербурчане, до жути странные, но, кажется, я уже начинаю привыкать к этому.       Арс вновь загадочно улыбнулся. И что бы это значило?

<'"'>

      Шлагбаум во дворе не предвещал беды.       Консьержка в леопардовой шубе начала настораживать.       Лифт с сенсорными кнопками заставил зависнуть.       Отсутствие надписей на дизайнерских стенах позволило переосмыслить всю жизнь.       — Арсений Сергеевич, — позвал Антон, когда тот орудовал ключами в третьем по счёту замке входной двери. — Простите за нескромный вопрос, но... у вас гепарда дома случайно нет? Или ручного футболиста? Или, не знаю, дворецкого? Причём тёмного?       — С чего такие предположения?       — Ну даже не знаю...       Гепарда дома у математика не оказалось. Эка невидаль.       — Почему ты выглядишь расстроенным? — недоумевал учитель.       — Здесь чего-то явно не хватает. Почему у вас нет дворецкого? Не понимаю.       — Ну... у меня есть робот-пылесос. Как тебе такое?       — Если его не зовут Себастьян, то в чём смысл?       — Вообще-то давать имя пылесосу бессмысленно, — задумчиво пробормотал Арсений. — Но его действительно зовут Себастьян.       У Антона отлегло.       На самом деле лишь отчасти, ведь, наверное, он был слишком шокирован увиденным. Однажды он был в гостях у своего учителя по русскому языку. Дело было в Воронеже, а сын учителя пригласил его поиграть в приставку. В приставку Антона. Не сказать, что квартира была плоха, но... её спокойно можно было бы назвать хатой. Не в деревенском смысле, конечно, всего лишь в молодёжном, и всё же.       Квартиру Арсения Сергеевича хотелось назвать минимум хоромами. Или дворцом, что уж там.       Что-то такое Антон видел у Сильвестра Андреевича из популярного сериала. Вот только тот был олигархом, а не озабоченным учителем математики в обычной школе.       Может, он детьми торгует и лишь притворяется добреньким? Не, ну мало ли.       — Проходи, располагайся, — наставлял Арс, пока Антон только коридор осматривал. — Не стесняйся только. Если что-то надо, только скажи.       — Ага, — выдавил Антон.       Собрался с духом, разулся, снял куртку. Посмотрел на свои носки с Человеком-пауком. Подумал, что надо было надевать с Железным человеком. Он как-то побогаче смотрелся бы, что ли.       Потом случилось самое неожиданное.       И если раньше Антон был уверен, что неожиданнее быть уже не может, ведь попасть с холодной тёмной улицы во дворец было вполне себе неожиданно, то после этого парень совсем разуверился в реальности происходящего и начал подумывать, что давно замёрз на улице и умер.       Потому что из предположительно спальни Арсения Сергеевича – а его теперь хотелось называть именно так, максимально уважительно – выглянула женщина.       Голая.       — Арсюш, ты кого-то привёл?       Говорящая.       — Да, Настюш. Это Антон, мой ученик. Можешь даже не засматриваться.       — Бли-ин, а я уж подумала. Глазки-то вон какие красивые.       Настоящая!       — Это в смысле вообще как.       Попов заинтересованно глянул на Антона. Чуть склонил голову набок, выражая непонимание. Культурный уровень парня тоже как-то не очень вписывался в интерьер.       — Ну типа вот это вот это. Это что. Это как. Почему? Типа... в смысле?       Совсем не вписывался.       — Это, как ты выразился, «вот это» – Анастасия. Очень милая девушка. Но уже уходит, — спокойно объяснил Арсений Сергеевич.       — В смысле? — Не зря «Анастасия» начинается на «ан», с которого начинает «Антон». Одна атмосфера. Одна энергетика. Один вопрос по жизни.       Арсений Сергеевич даже не удосужил её ответом, выделяя тем самым Антона ещё больше. И вот это как раз вписывалось в образ Арса. Что вообще не вписывалось в его образ – в принципе необходимость выделять Антона перед кем-то. Перед девушкой. Голой девушкой. Нет, ну правда: в смысле?       Антон призадумался. Где-то он эту девушку видел.       — А не вы у гэ класса литературу преподаёте? — спросил он на пробу.       — Я, — кивнула девушка. Учительница. Всё ещё очень голая.       — Оху- удивительно.       Если Антон любовь Арса к себе принял лишь наполовину и периодически мог её отрицать, то в его голубых наклонностях он был уверен сильнее, чем в голубых наклонностях Моисеева Бориса. А тут – девушка. Голая. Прикрылась бы, что ли. Хотя и так неплохо.       — Чай будешь? — игнорируя недовольную девушку, спросил Арсений Сергеевич у Антона. — Чёрный, зелёный, белый, синий? Революционный?       — Красный чтоль?       — Ага, каркаде.       — Давайте его.       Они прошли на кухню, где Шастуна ждало новое потрясение, пусть и не такое сильное, как предыдущие. Плакали, плакали батареи и трубы...       Горящие трубы. Внушительные батареи.       — А вы один всё это выпили? — указал Антон на не то, что батарею, на целый батальон пустых бутылок.       — Ну да. Знаешь, невзаимная любовь, все дела. Немножко расслабляюсь.       — Немножко?       Этим можно было бы сразу трёх богатырей и Колывана заодно уложить. Даже Купитман бы за сердце схватился. А Арс даже не выглядел, как алкоголик. Как псих – выглядел. Даже немного как наркоман (в Питере все так выглядели). Но не как алкоголик точно.       — Да, девушки тоже часто удивляются, когда видят. А потом присоединяются, — продолжал поражать воображение Арс. — Тош, ты чего бледный такой?       — По дому соскучился.       И по привычным жизненным устоям тоже.       Арсений Сергеевич Попов – мажор, не гей, бабник, алкоголик.       Внезапно, однако.