***
Трандуил шел по коридору верхнего яруса своего дворца, размышляя о произошедшем. Тогда Тауриэль чуть не поддалась своему желанию, — а он увидел достаточно, чтобы понять: эльфийка была в шаге от поцелуя со своим королем. Трандуил ускорил шаг, чтобы быстрее очутиться в спасительных королевских покоях и заснуть уже наконец в собственной кровати, ни о чем больше не думая. А особенно о своем странном поведении рядом с ней. Тауриэль… Король многое готов был простить ей, но только не Леголаса. Если он полюбит — и полюбит совершенно нечаянно, как обычно и происходит, — Леголас будет волен выбрать себе любую девушку, которая по-настоящему приглянется ему. Но только не Тауриэль. Почему не её? Трандуил ненавидел себя за то, что незримо контролирует действия Леголаса. Но взбалмошную Тауриэль он контролировать не мог. И влиять тоже. Она могла слушать его, внимать его словам и предостережениям, но Тауриэль никогда бы не отступила от своего, пожалуй, единственного принципа: «Поступай по-своему». Да будь Трандуил хоть трижды королем, она его даже слушать не станет, если уже что-то решила сама. С Тауриэль было сложно. Когда она была еще маленькой эльфийкой, он направлял её неисчерпаемую энергию в нужное русло, а, если она вдруг ошибалась в чем-то, помогал преодолеть непонимание и попробовать вновь. Так спокойно протекала жизнь давным-давно, а сейчас приходилось мириться с её взрывным темпераментом, который Тауриэль усердно старалась скрыть и который скрыть не получалось. Трандуил не хотел, чтобы Леголас продолжал общаться с ней, и поначалу он оправдывал себя тем, что поступает правильно и так, как поступил бы любящий отец. Но сейчас, идя по неосвещенному коридору, Трандуил испытывал отнюдь не отеческие чувства, что пугало и злило одновременно. «Вы хоть представляете, что будет, если я брошу его?» — звучало в голове, отчего боль в висках только усиливалась. «Ты хоть представляешь, что будет, если Леголас узнает о моих чувствах к тебе?» — хотелось сказать тогда в ответ, но он сдержался. В конце концов, любящие отцы так не поступают: они лучше будут страдать в одиночестве, чем позволят страдать собственным детям.Глава 5. Что это? Новое начало или конец всего?
16 сентября 2019 г. в 21:26
— Почему нельзя? Ну, пожа-а-алуйста, — упрашивала Владыку Тауриэль, но тот только отрицательно качал головой, со скукой в глазах взирая на эльфийку. Тау пришла в тронный зал с единственной целью — служить в королевской страже. Она была согласна на всё, лишь бы Трандуил сжалился и разрешил ей, как разрешил Леголасу покинуть дворец и отправиться на северные границы. Теперь Леголас временно отсутствовал, а Тауриэль вдруг подумала, что его отъезд и их вынужденное расставание являются отличным началом её новой жизни. Эльфийка упорно тренировалась (Элрос в ответ на её мольбы согласился помочь), а когда боевые навыки достигли определенного уровня, она наконец явилась на аудиенцию к королю.
План рухнул, как только она вошла в зал. Трандуил строго восседал на троне, окруженный собственным ослепительным сиянием, и даже не смотрел на вдруг оробевшую эльфийку. Собрав всё, что осталось от сильно пострадавшего самообладания, в кулак и глубоко вдохнув, Тауриэль разом атаковала всё еще пребывающего в своем мире короля:
— Владыка, я готова выполнить свой долг перед вами.
Ей удалось его удивить. В считанные секунды зрачки Трандуила расширились, а сам Владыка застыл, изучая Тауриэль подозрительным взглядом с головы до ног.
— Что ты имеешь в виду? — наконец спросил он эльфийку, своим вопросом поставив её в небольшой тупик. Но Тау смогла быстро сориентироваться и ответить, чуть вздернув свой маленький аккуратный носик, как делала всегда, когда храбрилась перед королем:
— Мой долг перед Эрин Гален, я считаю, можно искупить только службой вам.
— Тауриэль, давай без формальностей, — устало проговорил Трандуил, слегка зевая. Пылкая речь чересчур самоотверженной лесной эльфийки ясно дала понять: она чувствует, что должна сделать что-то для королевства, и не отступится, пока он не согласится утвердить её в качестве стража.
— Так ты хочешь быть воином? Отвергаешь в себе женщину? — усмехнулся Трандуил, уже зная ответ никогда не сомневающейся в своих действиях девушки.
Тауриэль смутилась. На первый вопрос она могла ответить, даже не раздумывая, а вот на второй… Почему-то ей показалось, что Трандуил нарочно спросил её об этом.
— Да, хочу, — просто ответила Тау, решив проигнорировать второй вопрос, после чего дерзко посмотрела на короля. Трандуил, очевидно, обдумывал сказанное эльфийкой и не подавал каких-либо признаков жизни. Тауриэль даже не удивилась, — Трандуил поступает, как обычно. Вот сейчас он решит её участь и соизволит наконец высказать свою точку зрения, которая, разумеется, не будет совпадать с её собственной. Всё как всегда.
— Ты не ответила на мой вопрос, Тауриэль, — произнес он холодным тоном.
— Какой вопрос? — да, немного сглупила — нет смысла сейчас отрицать очевидное. Но ведь он знает, что она не хочет отвечать на этот странный вопрос, но зачем-то спрашивает. Хотя почему «зачем-то»: Трандуил сознательно выводит её из себя. И это бесит даже больше безразличия, слышимого в голосе как всегда нарочито спокойного короля. Короля, который всю свою эльфийскую жизнь скрывает эмоции за неменяющейся маской.
— Не притворяйся. Знаешь же, я этого не выношу.
Да больно надо! Тауриэль плевать хочет на него вместе с его дурацкими вопросами. Но всё равно отвечает с присущим только взрослым эльфам, повидавшим на своем веку (читайте: тысячелетии) спокойствием:
— Разве женщина не может быть прекрасным воином? Не знала, что вы такой женоненавистник, мой король.
Неожиданно для самой Тауриэль Трандуил вдруг встал с неимоверно высокого трона и подошел к девушке, испытывающей в этот момент смешанное чувство злобы, недоверия и удовлетворения от произнесенных слов.
— Я волнуюсь за тебя, — тон его голоса заметно смягчается, и Тау невольно вздрагивает: лучше равнодушный взгляд, нежели полное непонимание ситуации и собственные заблуждения на его счет.
— Правда? А я думала, вы ничего не чувствуете, — ляпнула она и тут же опустила взгляд — надо же было сказать такое!
Трандуил отшатнулся, громко выдохнув. Злится? Раздражен? Ненавидит её? Эльфийка не знала, что и думать. Король же не спешил развевать её сомнения, так что Тауриэль была вынуждена признать: он бесится, только не показывает этого.
— Как ты разговариваешь со своим королем? — высокомерно произнес он. — Разве ты имеешь на это право?
Его слова, снова сказанные равнодушно и холодно, против воли задели Тауриэль. Не то чтобы она ожидала чего-то большего, чем просто указание на свое низкое происхождение, но… Эру, да она реально надеялась, что Трандуил повторит те слова!
Иногда, как сейчас, Тауриэль с горечью для себя понимала, что она не только простая лесная эльфийка без права на особый выбор, но еще и эгоистичная эльфийка. Как она может судить о короле, чувств которого даже не знает? Да, он, возможно, виноват в том, что не говорил таких нежностей с того времени, как она чуть подросла и перестала быть милым ребенком, но ведь подданные короля должны понимать его и без приказов, обещаний, слов или чего-то подобного.
Значило ли это, что она не понимает своего короля?
Да.
Тогда вставал второй вопрос:
А может, он и не её король вовсе?
Отмахнувшись от сложным мыслей, которые запутывались только сильнее, Тауриэль ответила, поклонившись в знак сожаления за недавние слова (и мысли):
— Простите, Владыка.
Она не хотела продолжать, иначе могла сказать не то, что нужно, а именно: что лежит у нее на душе, в так тяжело бьющемся сердце.
— Я не слышу.
Тауриэль подняла голову, заметив очередную спешно нацепленную маску. Ничего нового.
— Простите, Владыка, — громче повторила она, стараясь запихнуть уязвленную гордость куда подальше.
— Сожалеешь? — он сделал шаг вперед, и расстояние между ними сократилось до минимума. Тауриэль, заметив недобрую ухмылку на его лице, отступила.
— Не слышу ответа. Мне так и придется вытягивать из тебя связные предложения? — сделав еще шаг навстречу, спросил он. — Давай вернемся к начальной теме разговора, который плавно перешел в мой монолог.
Тауриэль согласно кивнула — надо же было хоть как-то отреагировать, иначе Трандуил мог бы подумать, что она превратилась в статую.
— Ты хочешь быть воином, намеренно рушишь свою будущую — возможно, счастливую — жизнь и спрашиваешь у меня разрешения, чтобы в случае неудачи обвинить во всем меня.
— Я не это имела в виду… — пролепетала Тауриэль так тихо, что сама удивилась: когда это она стала такой робкой?
— Не перебивай, — оборвал её Трандуил, продолжив: — Я бы согласился на твою просьбу, но у меня есть свои два условия. Первое: ты будешь тренироваться — сильнее, дольше, тяжелее, чем раньше, — чтобы стать настоящей воительницей. Можешь вообще забыть, какие навыки у тебя были до этого. Я скажу Элросу, чтобы он тренировал тебя и не спускал с тебя глаз. Что? Сама же хотела быть стражницей, так что теперь не жалуйся, — добавил он, увидев недовольное лицо.
— Но я и так тренируюсь с Элросом! — выпалила эльфийка. — Он обучил меня многому и даже сказал, что я соответствую его представлениям о воине.
— Значит, будешь тренироваться еще больше. Я видел, как ты справляешься с препятствиями и неплохо владеешь мечом и кинжалом, но всего этого недостаточно, чтобы быть в королевской страже, — безапелляционно заявил Трандуил.
— А второе условие? — полюбопытствовала эльфийка, не желая в очередной раз спорить с упрямым королем.
Трандуил ухмыльнулся, сузив глаза. Тау стало как-то не по себе — его вид не предвещал ничего хорошего.
— Будешь проводить меньше времени с моим сыном. Дашь ему право свободно выбирать.
— О чем вы? — Тауриэль и правда не понимала. Она не виделась с Леголасом больше месяца, да и сильная загруженность принца сделала свое дело: они практически перестали видеться как друзья, сидя на балконе, гуляя по саду или валяясь в поле цветов, ни о чем особо не говоря и просто наблюдая друг за другом. Или разговаривали, но на откровенные, личные темы: например, про детство Тауриэль или тот неудачный поход, который провалился в тот момент, когда король узнал о случившемся.
Резко захотелось расспросить Леголаса о его службе, делах, да даже о еде, которой он питался. Почему-то хотелось видеть его прямо сейчас, здесь.
«Может, Трандуил загрузил его работой специально, чтобы мы как можно реже виделись?» — мелькнуло в мыслях, но Тауриэль тут же дала себе невидимую пощечину за новые сомнения и подозрения, которых и без того хватало.
— Ты влияешь на Леголаса. Я бы не хотел, чтобы через сотню лет он осознал свою любовь, а ты отвергла его чувства, — откровенно сказал Трандуил. — Не хочу, потому что видеть боль в глазах Леголаса — выше моих сил. Так что соглашайся на воинскую карьеру, а взамен постарайся, чтобы у Леголаса не возникло не нужных ему чувств.
Тауриэль буквально задохнулась от возмущения:
— Ненужных? Хотите превратить Леголаса в такого же бездушного короля, как вы?
Трандуил сначала только удивленно смотрел на пышущую злобой и открытой ненавистью эльфийку, но потом до него постепенно начал доходить весь смысл её жестоких — и от того не менее правдивых — слов.
Тауриэль же понесло:
— Если так, я не променяю друга на свои желания! Леголас достоин большего, — я знаю это, и мне незачем повторять столь простую истину, — но вы хоть представляете, что будет, если я брошу его? Он ведь тоже чувствует, и это не обязательно любовь — мы просто друзья и всё! Зачем же вы хотите разрушить наши отношения? — она кричала на короля, уже не стесняясь, словно освободилась от веревок, прочно перевязавших её грудь и мешавших нормально дышать, чувствовать и говорить. — Он — единственный во дворце, кто первый принял меня и стал дружить с обычной эльфийкой. Зачем… зачем же вы так поступаете?
Из глаз бесстрашной Тауриэль теперь катились крупные соленые капли. Трандуил молчал и только смотрел, как она пытается выровнять сумасшедшее дыхание, незаметно стереть слезу со щеки и успокоиться. Сейчас Тауриэль была той самой маленькой девочкой, которую он забрал с собой во дворец, оставив её там навсегда. Сейчас Трандуил хотел приобнять её, как-то помочь, но, наверное, второй раз в своей жизни не мог ничего сделать. Это жутко раздражало, печалило и выводило обыкновенно равнодушное состояние короля из себя.
Поборов первый импульс подойти поближе и сжать воспитанницу в крепких теплых объятиях, он не удержался от второго, стерев слезинку со щеки девушки. Та подняла голову, встретившись своим затуманенным от слез взглядом с лицом короля, выражающим в этот момент целую палитру эмоций. В его глазах Тау прочла заботу, желание помочь и невозможность что-либо сделать для нее, радость от легкого прикосновения к мягкой коже эльфийки, понимание того, почему она плачет.
Увидев достаточно, Тауриэль хотела уже отвернуться, уставиться взглядом в пол и привести наконец свое подшатанное психическое состояние в относительный порядок, но темные зрачки короля вдруг расширились, не оставив места цветной радужке, и Тауриэль полетела куда-то вниз.