***
Леголас лежал в только что собранной палатке и глядел в «потолок». Тауриэль уже мирно посапывала, но в голове принца сейчас была полная неразбериха. Что скажет отец, когда узнает о побеге? Зачем я взял с собой еще и Тауриэль? Она ведь может попасть в неприятности, и всё будет из-за меня. Я просто лопух, раз считаю, что Тау ничего не будет за мой дурацкий поступок. Дурацкий, но очень нужный поступок. Ведь отец не разрешал мне отправиться в поход, а я взял и ушел. Но голос совести заглушал эгоистичные желания: Всё это, может быть, и хорошо, что ты увидишь еще что-то кроме дворца, но втягивать Тау ты не имел никакого права. И от этого ему становилось еще грустнее. А все потому, что совесть была права. Но он не мог не взять Тау с собой: Леголас видел, как она захлопала в ладоши, когда только узнала о задумке, и её нескрываемая радость задевала в его душе потаенные струны, которых он раньше не замечал. Вот Тау лежит в палатке, укрытая теплым пледом, и ни о чем плохом не думает. И Леголас очень надеялся, что никогда не подумает: маленькой эльфийке не пристало быть стражем. Он знал это, пусть Тауриэль и говорила, что любая женщина, которая сильно захочет, может стать воином. Знал, потому что путь воина — опасный путь. Раз ступив, она уже не сможет отказаться. Такие невеселые мысли посещали голову юного принца. Вина, ответственность за Тауриэль, отношения с отцом — всё переплелось и скрутилось в один большой комок, распутать который было уже крайне сложно. — М-м-м, Легола-ас, спи уже, — пробормотала сквозь сон Тауриэль, и принц улыбнулся. Тау, наверное, завтра будет сердиться, что он улыбается, когда она что-то говорит или делает, но сейчас Леголас просто не смог сдержать улыбку. Тау такая…маленькая и большая одновременно. Это довольно сложно объяснить, но легко понять, когда видишь эту храбрую эльфийку. Приняв решение немного поспать, Леголас потушил огонь и лег рядом с малышкой. Приобнял немного. Уверил себя, что сделал это потому, что Тау могла замерзнуть, хотя лежала она под двумя одеялами — Леголас отдал ей свое. Она поежилась во сне, стараясь стряхнуть руку принца со своего плеча, но так ничего и не добилась. Через десять минут они уже спали, обнявшись.***
— Мой король, мы нашли их! — к Трандуилу на всех парах несся молодой стражник, который от волнения кричал через всё Лихолесье. Трандуил раздраженно повернул голову на крик. Вот зачем так шуметь? Когда стражник приблизился и слез с лошади, радостно повторил то, что и так уже все слышали: — Мы нашли принца Леголаса и Тауриэль. Они спят в самодельной палатке недалеко отсюда, мой король. Прикажете проводить? Отсутствие манер и радостная улыбка на лице стражника выдавали его оптимистичный настрой. Но Трандуил был другого мнения. — Я сам доберусь. Ждите здесь, — приказал он и поехал туда, откуда приехал тот стражник. Он был в ярости. На его лице не было никаких внешних изменений, так что приближенные подозревали его в чрезмерной холодности и бессердечности. Но большинство его подданных верило в сердце своего короля. В его доброе и справедливое сердце. Но всё это было только внешними проявлениями, потому что Трандуил с детства привык ходить под маской. Он не любил показывать своих истинных чувств, боясь, что остальным просто глубоко плевать на него. Так было в детстве. Когда он взошел на трон после смерти отца, первым, что он понял, было небезразличие к его персоне, а, соответственно, и к его чувствам. Все старались быть ближе к нему, даже более, чем ему этого хотелось. Поэтому Трандуил-король так же замкнулся в своем мире, как и Трандуил-ребенок. Он ненавидел себя за холодность. Понимал, что сыну после смерти матери нужна поддержка, опора, а кроме них еще и забота и любовь. Он мог дать эти чувства, привить их Леголасу, но должен был преодолеть себя и начать уделять сыну как можно больше своего внимания. И Трандуил по-настоящему полюбил сына. И, более того, привязался к нему. Кто-то может сказать, что привязанность убивает. Но привязанность не только калечит — она может быть смыслом всей твоей жизни. Именно это почувствовал Трандуил, когда впервые взял сына на руки. Такой теплый комочек счастья, который он уже любил. Просто так. Ни за что. Когда Леголас подрос и Трандуил стал воспитывать еще и Тауриэль, он начал замечать, что сын сильно сдружился с эльфийкой. Он не хотел ограждать Леголаса и тем самым запрещать ему что-то, но хотел его защитить. А малышка всё росла и становилась настоящей эльфийкой — пока еще не женщиной, но такой же умной и догадливой, как и взрослые эльфы, повидавшие на своем веку много чудес, горя и любви. А теперь они сбежали. И Трандуил не знал всех причин, подвинувших Леголаса на это. «Но ведь они еще дети», — шепнул внутренний голос. Да, дети. Но это не говорит, что у них нет ответственности. А безответственных Трандуил на дух не переносил. Подъехав к маленькой палатке, он спешился и быстрым, выдающим его волнение шагом приблизился к «окошечку». Через прорезь в палатке можно было видеть, как крепко спят молодые эльфы, обнявшись и приблизившись друг к другу на не позволительное для мерок этикета расстояние. Длинные рыжие волосы Тауриэль разметались по сторонам, а одна прядка вообще щекотала нос Леголасу, отчего тот фыркал, и прядка отлетала, потом возвращалась на свое прежнее место, и всё начиналось сначала. Немного поглядев на такое действо, Трандуил зашел внутрь. Он едва помещался, поэтому пришлось нагнуться и пролезть через большой проем. Если бы кто-нибудь сейчас видел всегда гордого короля, он бы уже валялся на сырой траве, покатываясь со смеху. Но никто так и не увидел Трандуила, чему тот был очень рад. Этот позор, видимый только ему, он еще переживет, но вот что делать с незадачливыми беглецами? Перед королем стояла настоящая дилемма: взять на руки и отнести Леголаса и Тауриэль обратно в замок или же оставить их здесь, а самому подождать, пока они проснутся и увидят весь этот цирк с собственным представлением в главной роли. Поразмыслив еще немного, Трандуил все-таки понял, что ждать дольше он не собирается и сейчас же заберет их с собой, а потом уж прочитает каждому лекцию об ответственности и безответственности. А еще о том, чем обычно кончаются такие «походы». Его даже передернуло от представшего перед глазами зрелища. Они же могли умереть! Лес — это не безопасный дворец, здесь может случиться всё что угодно: от огромных размеров пауков (они стали нападать на Лихолесье прошлой осенью) до глубоких ям, колючек и ядовитых растений. И чем только Леголас думал, отправляясь сюда?! Трандуил посмотрел еще раз на «странников». «Унести двоих сразу не получится. Придется звать стражу», — поразмыслив, пришел к выводу он и вышел из палатки, перед этим плотнее укутав Тауриэль в два пледа, которые валялись рядом: малышка, ворочаясь, скинула теплые одеяла. Вернувшись обратно во дворец и проверив, спят ли Леголас и Тау в своих комнатах, король наконец смог спокойно вздохнуть и расслабиться. А потом уснул.***
Тауриэль проснулась, когда за окном еще не рассвело. Умывшись и расчесав свои длинные волосы, которые от столь короткого похода успели распушиться и вообще сейчас торчали во все стороны, она пошла погулять. Но видимо, ей не суждено было выбраться из спальни — с другой стороны двери стоял бодрый Леголас и смотрел на нее в упор, что-то прикидывая в уме. Тауриэль не выдержала и двух минут тишины и изучаемого взгляда принца, поэтому весело сообщила: — Леголас, похоже, наш поход провалился. Она не была расстроена из-за случившегося, потому что ей хватило и того, что они с принцем сидели в палатке и болтали, а потом уснули, вдыхая аромат цветущих трав и цветов, что росли вокруг. Но по лицу Леголаса было видно, как он раздосадован. Тауриэль заметила его настрой и решила хоть как-то развеселить его, поэтому и сказала в таком шуточном тоне, чтобы друг не сильно переживал, а воспринял ситуацию, как нечто невероятно интересное, пусть и короткое. Принц, закончив разглядывать преувеличенно веселую Тауриэль (хотя она всегда была веселой, поэтому нельзя было сказать, что она притворяется — даже сейчас она не притворялась, а искренне радовалась всему), вошел в комнату и развалился на высокой кровати, как у себя дома. Собственно, он и был у себя дома — весь дворец по праву единственного наследника принадлежал ему. — Тауриэль, я не думаю, что за наш короткий поход нам ничего не будет. Отец страшно бесится, я уверен, — он почел нужным предупредить её о неприятностях, которые скоро появятся, если уже не появились, но эльфийка и сама всё прекрасно знала, просто старалась не думать о скоро последующем за их выходкой наказании. Вообще, она никогда не видела, чтобы Трандуил плохо относился к Леголасу и к ней, или ругал их за что-то, или ставил в угол. Да она бы скорее поверила, что король и сам в детстве не такое вытворял, чем последует хоть какое-то наказание! — Не переживай ты так, mellon*, — приободрила она друга и тоже плюхнулась на кровать. — Твой отец ужасно добрый, — добавила Тауриэль, подумав, что он и правда такой. Леголас только усмехнулся. Честно говоря, он не за себя боялся — за нее. Отец ведь не допустит, чтобы Тау и дальше продолжала «влиять» на Леголаса, как он сам говорил. Принц не верил. Тауриэль вообще сама невинность, она даже не думает о таком слове, как влияние на кого-то. А отец думал. И думал часто — это Леголас тоже знал, потому что видел, что Трандуил всегда раздражен, когда видит его, играющего с Тауриэль и отлынивающего от занятий. Он ничего не ответил, потому что не хотел разочаровывать её. Да и Трандуил и правда добрый, — но только в определенные моменты, и сейчас был не один из них. — Давай спать, Тау. Ты же вся сонная, — улыбнулся Леголас, заметив, как девочка сладко зевает и потом прикрывает рот ладошкой, смущаясь. Ответом ему послужило сопение эльфийки, которая тут же и уснула. А Леголас, как и тогда, в палатке, долго не мог уснуть. Да и эльфам много сна не нужно, когда они не устали. Так что Леголас занялся тем, что начал перебирать воспоминания и раскладывать их «по полочкам». Тауриэль бежит к нему, широко раскинув руки, улыбается. Смеется, и Леголас тут же попадает в теплые объятия. — Теперь ты догоняешь! — кричит она и убегает, а он стоит и понимает, что попался. Она его задела, — и по всем правилам, он должен водить. — Я даю тебе фору! Все равно я быстрее! — кричит он ей вдогонку. Тауриэль поворачивает голову, смотрит недолго, а потом ускоряется. Он догоняет её через минуту. Тау вся запыхалась от быстрого бега и скорости, а у него участилось дыхание. Этот день был особенным. И следующие дни тоже были особенными, потому что в его жизни появилась маленькая смеющаяся эльфийка Тауриэль.***
Трандуил, проснувшись, сразу же отправился читать лекции провинившимся. Сначала решил зайти к Тауриэль, потому что знал, что она просыпается рано и чаще всего остается в комнате еще на час. Открыв дверь, король увидел не только Тауриэль — причем, спящую! — но и Леголаса. А он тут что забыл? Решили объединиться, чтобы устоять против моего гнева? — А НУ, ПОДЪЕМ, БЫСТРО! — гаркнул он, и эльфята вскочили, не понимая, что происходит, и всё еще протирая сонные глаза. Первой опомнилась Тауриэль. Она быстро встала с кровати, подбежала босиком к злому Трандуилу и повисла на его подоле. Метод сработал. Леголас медленно наблюдал, как Трандуил сначала бледнеет, потом хмурится, злится, поджимает губы, а вскоре гнев сходит на нет, и принц мог поклясться, что заметил слабую улыбку всегда холодного короля. — Может, отпустишь меня? — спрашивает он Тауриэль, но та упорно мотает головой и только сильнее дергает за подол. А Тауриэль знает, как усмирить гнев взбешенного короля. — Отец, ты пришел поговорить о вчерашнем? — начинает Леголас, но Трандуил теперь совершенно забыл, что хотел сделать, придя сюда, и поэтому говорит с улыбкой: — Нет. Я решил, вы и сами поняли, что ваш поступок был импульсивным. Леголас, я думал, ты можешь понять меня, ведь я не отпускал тебя вместе со стражниками охранять границы только потому, что ты еще не стал тем воином, который сможет защитить свой народ, — слова Трандуила прозвучали немного резко, но Леголас понял, что отец имел в виду. — Ты должен больше тренироваться. Серьезная речь Трандуила была несколько комична: Тауриэль всё еще висела на подоле его халата. Леголас этого не замечал. Единственное, о чем он мог сейчас думать, была его безответственность. Как он мог пропускать такие важные занятия?! Да, он любит проводить время вместе с Тауриэль, но ведь это не повод! Он может найти время для нее и после уроков. И почему он сразу не догадался?! Трандуил смотрел на сына, и в его взгляде Тауриэль, поднявшая голову вверх, чтобы понаблюдать за эмоциями своего короля, заметила гордость и одновременно с этим отцовскую нежность. «Он любит его и желает для Леголаса самого лучшего», — подумала Тауриэль, невольно вспомнив, что является всего-навсего простой лесной эльфийкой, которую спас Трандуил от верной гибели тогда, в опустевшей после набега орков деревне. Приютил в своем дворце. Полюбил её, как собственную дочь. Я должна ему, и настанет день, когда я отплачу своему королю. Впервые так серьезно о короле и о ней самой думала маленькая Тауриэль. Взрослой же Тауриэль нужно было думать не только о долге перед королем Трандуилом. Она задолжала перед всем королевством.