Вера поглощения.

      Тёмные времена уже давно поглотили свет надежды в этом пристанище под названием Родина. Никто точно не мог сказать, когда это началось, однако по ощущениям длилось уже целую вечность. На деле время измерялось не месяцами и даже не годами — столетиями. Уже несколько поколений успело прийти на смену предыдущему с тех пор, как их страна раскололась на две противоборствующие стороны — «Вера» и «Поглощение».       После того, как экономическая ситуация на всей планете подверглась «резкому» падению, сверхдержавы объявили критическое положение во всем мире. Ресурсы заканчивались — начинать войну было бессмысленно, да и, по правде говоря, ни одно государство не рисковало пускать в ход и без того ценные и ограниченные дары природы. Поэтому было принято решение: победят сильнейшие. Страны, способные выжить в этой суматохе с тем, что успели припасти. Так было оглашено во всех СМИ.       Однако простым смертным не дано было знать о падении мира. Беззаботно прожигая свою жизнь, они даже не подозревали о том, что их ждёт в ближайшем будущем. Согласно пакту, который подписали почти все страны, не включая слаборазвитых уголков Африки, был выведен вердикт:       «Ячейка» — такое название отныне приобрело слово «страна».       Ячейка, сумевшая выстоять под натиском природных катаклизмов, а также народных движений, была в праве один раз в сто лет вступить в военное противоборство с соседней. Та, которая одержит победу, могла забрать все ресурсы себе. И тем самым обеспечить верную погибель проигравшим, повсеместно оттолкнув дату вымирания собственной нации на несколько десятков лет.       Если таковые события имели место быть, о них знали лишь верхушки ячеек, задачей которых являлось не допустить проникновения информации в правящую страну. Нарушение данного условия карались внезапной атакой, несущей за собой страх и многочисленные жертвы среди мирного населения. И пусть такой документ действительно существовал, пользовались им лишь несколько раз. Россия и США, вороша страницы истории, желали раз и навсегда установить единоличное превосходство. Их столкновения каждый раз заканчивались неудачей. Видя это, маленькие ячейки не рисковали вступать на тропу войны, которая по итогу могла посеять лишь хаос в обоих, разрушив и без того шаткое положение.       Согласно другим пунктам, ячейкам запрещалось объединяться в союзы, запрещалась взаимопомощь, заключающаяся в обмене ресурсов, и другие вето, имеющие похожий характер. Однако пакт, составленный много лет назад, действовал лишь первые десятилетия. Тайно в соседние ячейки проходили грузы с продовольствием и тем, в чем нуждалось население. Все эти поставки происходили самыми изощренными способами: так, чтобы не вызвать ни малейшего подозрения. Только вот «подарки судьбы» поступали редко: не все были готовы разбазаривать и без того ценные ресурсы. К удивлению, в этом мире ещё существовала человечность и гуманность. И когда соседние ячейки видели скорый конец соседа — они тянули ему руку помощи.       Но некоторые ячейки действовали с расчетом на будущее. Помогая, они полагались на человеческий фактор: патриотический подъем, который приведёт ячейку к стремлению и желанию начать сначала. Восстановить то, что было потеряно; создать нечто, способное заменить избытки прошлого. И когда ячейка добивалась успеха, сделав вклад в науку, создав новую аграрную обработку или что-то получше, ранее протянутая ладонь помощи исчезала. На ее месте появлялся кровожадный рот, откусывающий по локоть руку соседа, забирая себе то, что, по сути, принадлежало ей. Такие инциденты происходили лишь в первое столетие, когда ячейки ещё имели хоть какие-то «лишние» ресурсы. В наступивший век помощь принимали с опасением. И то не всегда — только убедившись в искреннем желании помочь.       Многие ячейки вышли из «игры», прекратив своё свободное существование. На народных референдумах принимались решения о становлении колонией для покровительствующей ячейки. Так весь материк Южной Америки, а также Австралия были разделены между странами Европы, США и Россией. Они могли пользоваться их территорией, проводя на ней различного вида опыты по созданию ресурсов, заменяющих нефть и газ. В поисках идеальной формулы, способной превзойти саму природу, происходили неудачи, которые забирали жизни ни в чем не повинного коренного населения.       Однако ячейки не имели права противостоять происходящему. Ведь, приняв данное решение, они соглашались на все испытания. И все это лишь ради мелкой помощи покровительниц. Ячейки, обретавшие контроль над увядающими, были обязаны создавать им условия для существования, обеспечивая их продукцией самого низкого качества. К сожалению, у колонизированных не было выбора: они сами предпочли смерти такое обращение к себе. Ведь лучше жить хоть так, нежели развеяться прахом в заброшенных городах.       Объединения «Вера» и «Поглощение» образовались ещё два века назад, когда среди элитарной прослойки ячейки стало известно, что им может выпасть возможность атаковать соседей.       Да, слухи ходили — этого невозможно было избежать, но гласности в СМИ это никогда не предавалось.       «Вера» рассчитывала на мирное выживание без военного вмешательства в другие ячейки. Они были убеждены в том, что большую часть ресурсов надо направить на развитие науки. Дабы найти выход из сложившейся ситуации. Противостоящее им «Поглощение» было убеждено в необходимости развития тяжёлой промышленности. Дабы, собрав все силы в кулак, нанести сокрушительный удар по соседней ячейке.       Во главе каждого из объединений находился молодой человек — последователь устоев своего отца.       Клеменс Ханниган. Представитель объединения «Вера». Амбициозный и уверенный в себе юноша. Не был высок, однако за комплекс это не принимал. Напротив, гордился тем, что мог носить обувь на высокой подошве. Своеобразен — его серьезная миссия не мешала парню менять образы каждый месяц. Молодое поколение видело в нем луч надежды, способный вывести их из этой всепоглощающей мглы.       Ответственность за управление обрушилась на его плечи совсем недавно, когда отец оставил их и отправился в мир иной. Всем сердцем Ханниган желал направить ресурсы на развитие науки, а именно в медицину. Многие видели в этом личный посыл, заключающийся в не утихшей горечи-печали за смерть близкого человека, которого так и не смогли спасти. Однако Клеменс на всеобщих выступлениях неоднократно объяснял всю значимость данного вложения. Создав эликсир спасения, они могли бы не волноваться о гнусном количестве сочтённых им дней и ещё больше содействовать развитию ячейки. Его речи часто вызывали ухмылки и смешки среди участников «Поглощения», главой которых являлся Маттиас Харальдссон.       Маттиас Харальдссон. Последний представитель своей фамилии. Он впитал в себя все наставления, которые были вложены в него ещё в детстве отцом и дедом. Им руководила особая цель. Он был обязан выполнить данное им обещание: стать первой маленькой ячейкой, сумевшей доказать всему миру, что и она способна бороться; что и она способна оскалиться на соседей, не боясь поражения. В парне был стержень, который видели и признавали все: от мала до велика. Закаленный, как сталь, он был сдержанным и рассудительным, чего временами не хватало Клеменсу. Харальдссон был старше своего страшного врага лишь на несколько лет, однако разница в их представлении о мире разительно отличалась.       Представитель «Веры» часто погружался в грезы о наступлении лучшего дня, когда человечество воссоединиться в одну семью, направив все силы на спасение планеты и живущих на ней людей. Этого же нельзя было сказать о Маттиасе, который был бесповоротно убежден в скором падении мира. Как доживать последние годы: в разрухе и нищете или рискнуть, поставив на кон все ради победы и получения желаемого — ресурсов, способных скрасить их блеклое существование на ближайшие годы. Он выбирал второй вариант. Надо быть реалистом. Все они помрут, но так хотя бы можно оставить след. Стать значимым напоминанием о том, что бороться стоит до конца, до исхода последних сил.       Парень был высоким статным красавцем. Он вызывал трепет сердец у многих представительниц женского пола, мечтавших с ним совокупиться и породить на свет ещё одного лидера. Однако ходили слухи, что династия Харальдссонов на нем и остановится.       Молодой человек до мозга костей был целеустремленным и упрямым. Начиная свою речь, он всегда с ухмылкой посматривал в сторону «Веры», давая понять им, кто здесь главный. Его призывы всегда были эмоциональны и агрессивны. Зачастую голос юноши срывался к концу выступления — столько усилий и страсти Маттиас вкладывал в свои слова. После того, как он отстранялся от микрофона, каждый раз наступала тишина, через мгновение утопавшая в буре аплодисментов. Клеменс втайне восхищался его ораторским талантом, но целиком и полностью не поддерживал позиции парня.       На то они и противоборствующие объединения.       Следующий год был решающим — распределение бюджета, а также преимущественно расположившаяся на одну из сторон часть населения решала исход ячейки. Мирная, обыденная жизнь, которую могла разрушить неудача в создании медикамента, или затяжная кровавая война, исход которой мог подарить победу ячейке, а значит, и новые ресурсы.       В битву вступали два разгоряченных сердца, стремящихся доказать свою правду… стремящихся заполучить власть в свои руки.

***

      — Превосходно! Маттиас, ты как всегда! — сладкий голос смазливого паренька, идущего рядом с ним и несущего под мышкой кипу документов, звучал как-то неестественно и наиграно в этом гомоне устрашающих и грубых голосов, которые сопровождались громкими аплодисментами.       Брюнет поднимался по лестнице к своему месту, огибая трибуны, наполненные представителями объединений. «Своих» среди этой разношёрстной массы вычислить было легко, даже если они не хлопали, как преданные щенки. Глаза их были наполнены восхищением. А вот «веруны» смотрели на него озлобленно и неприязненно. И это лишь забавляло, в очередной раз доказывая его превосходство над ними.       Сегодня Харальдссон выглядел неотразимо: белую рубашку, расстегнутую на верхних пуговицах, украшали многочисленные чёрные кожаные ремни. Сама она была заправлена в тёмные джинсы. На ногах красовались обычные классические кеды Vans.       Да, в этом мире стоимость одежды и ее внешний вид не играли никакого значения. Главное, чтобы носящий ее смог достойно себя предоставить и не выглядеть посмешищем в глазах окружающих. При таком раскладе Маттиас и вовсе мог выступать нагишом, но это не соответствовало его образу. Да и он не намеревался нарушать рамки приличия.       Лишь когда он занял своё место, овации притихли, а через считанные секунды и вовсе прекратились.       — Сейчас послушаем малыша Клеменса и домой, — спокойно произнёс парень, обращаясь к тому, что волочил документы. Это был его секретарь. Пока что он находился на испытательном сроке, и у него все отлично получалось. Это говорило о ближайшем остепенении на данном месте. — Чем же ты нас сегодня удивишь? — хоть Маттиас и насмехался над ним, каждый раз, когда блондин начинал свою речь, он внимательно вслушивался в каждое опрокинутое им слово. Анализируя его мысли и позицию, парень даже иногда соглашался с ним. Только ни одной живой душе не было суждено узнать об этом.       Сегодня он был в своём репертуаре: простая футболка, джинсы, заправленные в высокие лакированные сапоги.       «Эх ты, тюфяк. Сколько не пытайся — не получится».       Наивная монотонная речь лишь местами концентрировала на себе внимание. Ему многому стоило научиться у брюнета. Подача хромала, да и он временами нервничал, выступая перед собранием. Благо эта пытка закончилась, и теперь все они могли разойтись по домам.       Стоя у выхода, Маттиас ожидал водителя. На улицу идти не хотелось. Даже ночью зной земли проникал в каждую клеточку тела, заставляя его нагреваться до предела.       — Отличная речь, — легкое прикосновение пробежалось вдоль его руки. Маттиас оторвал голову от экрана телефона и увидел исчезающий в дверях светлый затылок.       «Неужели «Вера» что-то задумала».