Крошка джедай

Вернулись джедаи лишь поздно вечером и чтобы не наслушаться от своих любимых разных приятных и не очень слов на тему непотребности своего вида, предпочли скрыться в своих комнатах. Впрочем, нет, в комнаты они пошли потом и не все сразу, прежде всего решились порадовать Мастера Йоду — большого любителя особенных подарков. Как было задумано, джедаи преподнесли ему найденную в море фигуру треугольной формы с камнем и с неясными письменами на обратной стороне. На эту ответственную роль выбрали и утвердили Магистра Фисто — как самого трезвого из подвыпивших приятелей. Наутолан согласился, правда при условии того, что меньшая порция пирога из нотаций на следующем заседании Совета будет его. Смешно, особенно, если учесть, что он сам входил в этот Совет на правах заслуженного Мастера, а ещё двое таких же сейчас стояли с ним рядом, а один из них ещё и раздавал этот самый пресный пирог, разрезав на части. Хотя, переживать Киту и так было не из-за чего, проблем Совету он не доставлял, чего не скажешь о его младшем коллеге, пока, что не имевшим высшего звания. Поняв, что о нем сейчас подумали, Скайуокер удручённо шмыгнул носом, он и сам ощущал, что Мейс Винду, когда протрезвеет, вряд ли забудет ему того, как Энакин его сегодня обрызгал и пару раз попал в лицо песком. Но пока всё шло хорошо, Фисто, честно пытаясь не шататься, постучатся в личные покои Йоды и когда тот вышел, уже переодетый к ночи в бордовую пижаму и такой же колпак, надеваемый, чтобы уши во сне не отмерзли и он мог слышать по-прежнему хорошо как юнлинги на задней парте грызут семечки и играют в сабакк на желание подкинуть его к потолку. Однако, подарку обрадовался и даже больше: — Магистр Фисто, благодарность большую объявляю тебе я. Великое сокровище сегодня нашёл ты. Давно уже за древним артефактом этих охотились мы. Расшифровать письмена на нем хотел я. Образная речь учителя учителей выражало крайнее довольство, словно сбылась его давняя и очень горячая мечта. Хотя, почему словно? Ночь отошла на второй план, хотелось немедля рассмотреть подарок и разгадать его ребус. Однако, этого Фисто уже не видел, он был рад, что угодил главе Совета и значит орать завтра он будет точно не на него, для этого у Йоды есть «любимый» и «безотказный» Скайуокер. И с чувством исполненного долга или совершенного подвига, отправился в свою комнату, под крылышко к дорогой Эйле. То есть, нет, рядом с ней лучше не ложиться, иначе прибьёт, почуяв спиртное амбре. И тяжко вздохнув, Кит устроился на матрасе в противоположной стороне от их с Эйлой, почти, что семейной кровати, чтобы даже пары пивного угара не долетели до чуткого нюха тви’лечки и тотчас же захрапел. Его товарищи ещё раньше вернулись к своим любимым почти, что жёнам и теперь, если пройти по коридору жилого корпуса, тут и там можно было услышать возню, щедро разбавленную матами и бормотанием. Винду пришёл к себе, когда Шаак Ти уже спала, а это значило, что лучше было не шуметь, иначе... — Твою же банту — шепнул мужчина, задев в темноте висевший на стене металлический щит, отозвавшийся ужасающим звоном и не дав бедняге опомниться, в него тотчас полетел розовый тапок, в виде лотальского кота, впечатываясь точно в знаменитую лысину. — Ты, что совсем потерял совесть? Мне, между прочим, завтра на Совет, а он грохочет, как дроид! А ну быстро спать, рожа кудрявая! Смешно. Причём, дважды. Ибо она сама являлась членом Совета, а главный заместитель его главы сейчас потирал лысину и думал о том, как подлизаться ко второй половине. Но отправленный светлым пивом разум не подчинялся Магистру, а пьяные в стельку медихлорианы, вместо того, чтобы помочь, взялись плясать в его организме и напевать что-то весёлое. Поняв, что толку всё равно от него сейчас не будет, Винду счёл за благо уснуть на раскладушке, чтобы не бесить любимую ещё сильнее, чем уже успел вывести её из равновесия. Хотя, таким вопрос задался в эту ночь точно не он один, например, буквально в паре метров от комнаты Винду находилась тоже почти, что семейная комната будущей четы Кеноби. Его несравненная Сатин, во имя любви к рыжебородому Магистру променявшая роскошный мандалорский дворец на скромную комнату общежитейского типа в жилом крыле Храма джедаев, в данную минуту, не подозревая ничего плохого, мирно спала, положив одну ладонь себе под щеку, вторую вытянув вперёд, на другую половину кровати, пустую и холодную. И Оби-Ван, едва влетев в комнату, увидел именно это и испытал острое чувство вины, подумав, что любимая ждала его до ночи, да так и уснула. Но ничего, мужчина знал, как её порадовать, ибо клумбы с цветами ночью никто не охранял. Сказано-сделано и вот уже через минуты на второй половине кровати лежал букет фиолетовых фиалок, любимых Сатин, а потом устроился и сам возле неё, положив между ними букет. Так мило и романтично — сказал бы кто-то, увидев такое, да, верно, это было бы так, если бы через секунду идиллию не нарушил громкий возмущённый вскрик и такой же внушительный звук «апчхи!» — КЕНОБИ! — выкрикнула герцогиня, потерев отдавленную руку — Совсем слепой, куда плюхаешься! И что это такое? — добавила она, кивая на цветы и снова чихнув — Лиловые фиалки! У меня же на них аллергия и я сто раз говорила об этом! — Милая, прости, я просто хотел тебя порадовать — неумело оправдывался Оби-Ван, спешно убирая одну из причин возмущение — злополучный букет. «Асоке подсуну, пусть думает, что это от Энакина, может тогда она оставит на его спине всего семь царапин, вместо обычных восьми» — подумал мужчина, отряхиваясь. — Порадовать? — продолжала метать молнии госпожа пока ещё Крайз — Так можешь быть спокоен, у тебя получилось. Завтра пойду на заседание сената с опухшим лицом и красными глазами-щелочками. Спасибо, милый, хороший подарок! Кеноби ничего не осталось, кроме как взять подушку и уйти на балкон. В таком состоянии Сатин было лучше не трогать. Не лучше сейчас было и у соседей. Хотя, у них и днём-то редко когда бывает тихо. Но сейчас была ночь и в комнате царила тишина. Ровно до той минуты, когда туда вошёл, нет, влетел, вернее, ворвался Скайуокер. Асока уже спала, то есть, нет, она до полуночи ждала своего любимого сумасшедшего и когда стрелки часов обошли уже три ровных круга, замерев на двенадцатой отметке, тогрута с мстительным обещанием: «ну я ему покажу! Будет знать, как засыпать неудовлетворенным!» взбила подушку и улеглась, с головой накрывшись одеялом. Настроение сделалось просто ужасным. Так плохо засыпать одной, вот, даже и уснуть толком не получалось, но вот, казалось бы, сон начал подступать, мягко сомкнув усталые веки, а первые видения сна уже выступали перед глазами, как тут... — В шумном зале ресторана Средь веселья и обмана Пристань загулявшего поэта Возле столика напротив Ты сидишь вполоборота Вся в луче ночного света — прозвучало немного фальшивое, но такое прекрасное пение, да и могло ли оно быть иным, когда его старательно выводил любимый голос. На секунду желание прибить любимого пропало и Асока хотела уже открыть глаза и улыбнуться, но обида оказалась сильнее и она решила немного поиграть. Притворившись безмятежно спящей, тогрута дослушала песню до конца и лишь только дождавшись, когда Скайуокер сядет с ней рядом и проведёт рукой по голове, открыла глаза. — Девушка, а вам какие мужчины нравятся? — спросил Энакин, стараясь быть серьёзным. — Разные — улыбнулась Асока и подмигнула. — А слегка нетрезвые тоже? — последовал новый вопрос. — Конечно, это моя самая любимая категория — ответила ему Тано и чуть было не рассмеялась. — А что мне нужно сделать, чтобы этот мужчина тебе понравился? — Энакина просто распирало от новой для себя роли. — Ну... — протянула Асока, изображая глубокие раздумья — Принести мне тринадцать пирожных со сливками, бутылку лимонада дюшес, килограмм розовых апельсинов и плитку белого шоколада. — Это будет совсем нетрудно — обрадовался Энакин такой легкой задаче — Недалеко есть круглосуточный магазин. Мужик сказал—мужик взял ноги в руки и побежал в супермаркет. Но по возвращению его ждало новое требование перед доступом к телу: — А ещё мужчина должен помыться и побрызгаться мятной водой. Энакин это исполнил в рекордный срок и предстал перед Тано отмытый до блеска и благоухающий, одетый в одно лишь атласные синие плавки. — А как ты предпочитаешь, чтобы ты сама расстегнула сорочку или будет лучше, если это сделаю я? — спросил Энакин, присаживаясь на край кровати. Тогрута секунду смотрела на него, а потом, перестав улыбаться, мстительно выпалила: — А никак! У меня критические дни! Да, милые дамы устроили сладкую месть своим кавалерам, но не стоит забывать и о том, что они сделали сегодня днём. О просьбе, сделанной божеству плородия. А он долго ждал этой минуты, много тысячелетий, когда всё сойдётся нужным образом и вот наконец-то завтрашнее утро ознаменуется этим дивным явлением.