Крошка джедай

Тяжёлая и насыщенная ночь понемногу сменялась на утро, об этом возвестило небо, которое, если смотреть на него внимательно, прямо на глазах сменило все тона синего на голубые. И когда оно наконец выбрало, решив сегодня быть светло-лазурным, а раннее прозрачно-розовое солнце расстелило поверх него тонкое покрывало нежного света, в комнатах жилого крыла Храма наконец-то соизволили открыть глаза. И то не все, а только мужская половина жителей правой стороны по коридору. Кто же проснулся первым? Ну конечно же тот, кому и подобает подать другим пример того, что бывает с теми, кто встаёт на рассвете. — Кто рано встаёт, тому Сила подаёт — любил повторять Мейс Винду, просыпаясь, едва первый луч солнца коснётся окна. Он и сегодня не посчитал возможным сделать исключение, даже жестокое похмелье не освобождало его от правил. Солнце уже щекотало ресницы и Винду, не открывая глаз, потянулся, походя отметив, что кровать показалась ему отчего-то странно большой, да и пижама явно сделалась велика на несколько размеров. «Неужели наконец похудел?» — подумал Мейс, вставая — «Любимая давно уже за бока пощипывает, намекая на лишние килограммы, странно, что так резко, хотя, какая разница, она же будет довольна!» Подумав так, Винду, бодро насвистывая, и пару раз наступив на свалившиеся пижамные штаны, прошествовал в санузел. Уже в дверях мужчина почувствовал, что голова его немилосердно зачесалась, так, словно у него завелись эндорские вши. Хотя, глупое предположение, откуда они могут быть на абсолютно лысом черепе? Видимо, могут, ведь чешется просто ужасно и Мейс, не удержавшись, почесал голову, да так и замер на полпути, когда пальцы, вместо привычной, гладкой и немного прохладной лысины, ощутили что-то мягкое и шелковисто-тёплое. И очевидно решив, что два сюрприза за всего лишь первый утренний час даже для него явно многовато, вошёл в ванную комнату и включив свет, уставился в большое зеркало, показавшееся ему сейчас странно высоким. И в следующий миг... — АААААА! — раздался по всей ванной и вырвался далеко за её пределы совершенно не характерный для сурового Магистра вопль. И конечно же он разбудил и остальных, и в первую очередь Шаак Ти. — Так, а кто это тут шумит? — спросила она, врываясь в санузел — Ой, а это кто такой? А, малыш, ты тут откуда? Кудрявенький, ты чей? Этот вопрос был более, чем уместен, учитывая тот факт, что придя сюда, Шаак Ти, вместо своего любимого почти, что мужа увидела хорошенького смуглого мальчика лет пяти, не старше. На нем была трикотажная пижама цвета растворимого кофе, похожая на ту, в которой вчера уснул Мейс, да нет, та самая, вон же выцветшее пятно на правом плече. Это она так неудачно её постирала. А мальчик был очень милый, худенький, с огромными чёрными глазищами и густой шапкой смоляных кудрей. Но это всё в сумме, однако, не объясняло того, что этот красавец делает в её комнате. И «ещё большую ясность» внёс неожиданно сам ребёночек, повернув голову и спросив тогруту чистым и мелодичным голосом: — Милая, а что это со мной? Да, дорого заплатил бы любой юнлинг за то, чтобы впервые в жизни увидеть растерянность на лице сурового Мейса, но пока это чести удостоилась одна лишь Шаак Ти, но платить за это она не собиралась, а подхватив своё сокровище подмышку, выбежала в коридор, немедля доложить о случившемся Йоде. Вопль Винду был знатным, и слышал его, наверное, весь этаж, но вот почему же тогда из комнат в этот момент никто не выбежал и не спросил в чем дело? Наверное потому, что этот крик заглушил другой, из соседнего с Мейсом помещения. Там уже проснулся Магистр Фисто. Эйла продолжала спать и не став её будить, Кит осторожно встал с матраса, удивившего его в этот момент странной жёсткостью, решил прежде всего освежиться в мини-бассейне. Он уже поднялся по ступенькам и плавно вошёл в прохладную воду. Вернее, так было всегда, ведь глубина бассейна составляла всего три четверти роста высокого Кита. Сейчас же, едва шагнув с верхней ступеньки в воду, Фисто с тихим бульканьем ухнул на самое дно, топориком летя на кафельный пол бассейна. Всё произошло так неожиданно, что будь на его месте человек, он бы непременно утонул, захлебнувшись от шока. Но Фисто был наутоланом, умевшим дышать под водой и потому только чихнул, отталкиваясь ногами, чтобы всплыть. — Как странно — пробормотал Кит, взявшись за бортик странно тонкой и маленькой рукой — Вроде бы я не просил поднять уровень воды...АААААА! Последняя часть реплики относилась к отражению в воде, случайно выхваченному внимательными глазами Магистра. В прозрачной голубой глади отразился он сам, но в таком облике, который имел лет сорок назад. Худенькая маленькая фигурка, тоненькое личико, короткие отростки, падавшие на плечи, несуразно длинные ручки и ножки. «Что за ерунда? Неужели не выспался?» — подумал Магистр и снова нырнул, чтобы вынырнув снова увидеть того же пятилетнего малыша. Он понял, что сам в этой ситуации не разберётся и шлепая по полу мокрыми босыми пятками, Фисто запрыгнул на кровать и похлопав по щекам свою почти жену, Кит испуганно взывал: — Эйла! Эйла! Проснись! Скажи мне, я мужчина? — Кит — простонала Секура, не открывая глаз и держась на виски — Ну, что за глупости с утра? Словно ты не серьёзный Магистр, а мальчик лет пяти. Оооо! Это ещё кто такой? Распахнутые и почти безумные глаза Эйлы ответили Киту безо всяких слов. Ещё насколько минут ушло на ответный вопль, ещё несколько, чтобы проорать хором и наскоро одевшись, побежать к Йоде. По пути им никто не встретился, впрочем они не думали почему так. И к лучшему, обитателям комнаты Кеноби сейчас явно было не до общества. Оби-Ван проснулся задолго до рассвета, но открыть глаза не спешил, он думал как бы ему помириться с Сатин. Задумался так глубоко, что не задал себе вопросов, обычных для этого необычного утра. Например, почему кровать такая большая и почему лицо, против обыкновения, не чешется от растущей бороды? И наконец сумел придумать, была одна вещь, которая обрадует его любимую, Оби-Ван готовил её в подарок на День рождения, но придётся дарить сейчас и подойдя к трюмо, Кеноби вынул из нижнего ящика изящное ожерелье из фиолетовых камней. И подумав, что надо бы и вид при этом иметь приемлемый, решил хотя бы причесаться. Хотя, это вряд ли в полной мере задобрит злопамятную Крайз и с тяжёлым вздохом Кеноби решился на крайнюю жертву — сбрить свою любимую бороду. Оби-Ван взял лезвие и пошёл в санузел. — Прощай, родная, мне будет не хватать тебя — сказал он с неизъяснимой горечью и даже пустив скупую мужскую слезу, занёс лезвие над подбородком и... — АЙ! КАК БОЛЬНО! — крикнул мужчина, почувствовав, что вместо густых рыжих волос лезвие встретило голую кожу и судя по ощущениям совсем нежную, как у детей. — Что за... — едва не матюкнулся Кеноби и глянул в зеркало, чтобы взглянуть на порез и вновь разразился матом. Из серебристой глубины стекла на него смотрел симпатичный мальчик, не старше пяти лет с золотисто-русыми волосами, большими серыми глазами и совершенно девственно-гладким подбородком, на котором виднелась лишь слабая царапина от бритвы. — Ситх! Я что ребёнок? — сам себя просил Оби-Ван и снова заорал — Сатин! Быстро иди сюда! Не стоит говорить о том, что было дальше. Этого добра и в соседней комнате много, только вот шума побольше. Конечно, там ведь живет Скайуокер. И сегодняшним утром он задумал подарить своей милой Асоке что-то незабываемое. Но для начала следовало проснуться, что далось ему с очень большим трудом, как самому нетрезвому на вчерашнем мальчишнике. Наконец, с усилием разлепив глаза, Энакин потёр их ладонями, даже не удивившись, что правая не охладила кожу дюрасталевым сплавом протеза, с хрустом потянулся и держась за нестерпимо болевший лоб, медленно встал. — Ох, что-то я вчера перебрал! В этом месте закадровый голос бы обязательно прыснул, но поскольку такого здесь не имелось и со стороны ситуацию никто не видел, Энакин на цыпочках подошёл к одёжному шкафу и вытащил из секретного ящика блестящие обтягивающиеся плавки из чёрной кожи. Потом направился в кухню и найдя баллон со сливками, обрызгал ими себя в некоторых местах и взлохматив волосы, так же тихо прошествовал в комнату и увидев, что Асока заворочалась во сне, подошёл ближе и начал танцевать, соблазнительно двигая бёдрами и плечами, про этом томно напевая: — I’m sexy and I know it! I’m sexy and I know it! Он пел и при этом оглаживал себя по бокам, качая бёдрами, не замечая как непривычно тонко звучит его голос и того, что Асока смотрит не восторженно, а испуганно, и словно борясь со смехом. Наконец она не выдержала: — Эй, дитя моё, хватит разыгрывать! Я знаю, ты юнлинг, тебя Энакин прислал. И в этот раз явно перегнул палку, дети не должны нарушать кодекс так рано. Сколько тебе лет, девять, десять? — Двадцать три — ответил, разом перестав петь, хорошенький стройным мальчик, лет десяти, страшной умильный и нежный с густыми белыми волосиками, падавшими ниже ушей, наивно распахнутыми голубыми глазками и... одетый в кожаные плавки, висевшие на нем вместо того, чтобы обтягивать и весь покрытый белой пеной. Да ещё и двигается как заправский стриптизер. Ужасно плохое воспитание, жаль Йода не видит. — Шпилька — ответил мальчишка тоненьким голоском — Ты разве не рада сюрпризу? Асока бы засмеялась, если бы не поняла, кто перед ней на самом деле. И в общем уже через час вся честная компания осаждала комнату Йоды. Что же скажет на это мудрый Гранд-Магистр?