The Murder Family

       За ним бежали Стаббс и его поганая компашка. Том вилял по подворотням, уворачиваясь от камней, летящих в спину, и мысленно предвкушал расправу над обидчиками. Они обязательно пожалеют о том, что связались с ним. Ведь Том особенный, у него есть дар, сила, которой нет ни у кого другого. Он отомстит. Не всем сразу, восьмилетний Том все еще не был настолько силен, чтобы расправиться со всеми за раз, но позже… по одиночке…        Размышления о мести были прерваны внезапным столкновением с вышедшим из переулка мужчиной, в которого врезался Том. Он рухнул под ноги незнакомца и уставился на него волком. — О, ты в порядке? — спросил мужчина и подал руку, которую Том проигнорировал.       Гнавшиеся за Томом уродцы остановились, не решаясь продолжить погоню и издевательства из-за этого мужчины. Опасаясь ответных мер. Взгляд голубых глаз обжег преследователей Тома, и те тут же поспешили скрыться.        Том поднял злой взгляд на нахмурившегося, изучающего его незнакомца. Создавалось неприятное ощущение, будто его сканируют, забираются под кожу. — Опять подбираешь бродячих собак? — раздался голос за спиной кучерявого мужчины со шрамами на лице, и они оба, вздрогнув, обернулись. — Он не пес, — укоризненно пробормотал кучерявый, заложив руки в карманы. — Я его не подбираю, — тут же поправился он.        Тома затрясло от гнева. Он поджал губы и выпалил: — Я не просил… мне не нужно… — но так и не смог договорить, наткнувшись на холодный, изучающий взгляд второго незнакомца в клетчатом костюме. Том нутром почувствовал исходящую от него опасность и гулко сглотнул. — Прошу прощения, сэр, — вежливо выдавил он и поднялся, поспешно оттряхнул старые, потертые штанишки, которые уже были коротки ему. — Любопытный ребенок, — дрогнул уголком тонких губ тот, что был в костюме, и по спине Тома пробежал холодок.        Почувствовав иррациональный страх, он развернулся и сбежал, постоянно оглядываясь и опасаясь погони. Незнакомцы были опасны, он знал это. И ему хотелось оказаться как можно дальше от них. — Ты напугал его, — покачал головой Уилл и кисло усмехнулся на обезоруживающий жест Ганнибала, говорящий «Я ничего не сделал». — Мальчишка… Это было странно, я… посмотрел ему в глаза и… — Что ты увидел, Уилл? — сделал шаг к нему Лектер и заинтересованно склонил голову. — Что ты почувствовал?        Уилл поднял на него взгляд и скривил губы в мрачной улыбке. — Тьму. В нем так много тьмы… Он будто чувствует превосходство над другими, но ощутил страх перед тобой… перед нами. Он посмотрел на нас и будто знал… кто мы есть. И знал, что мы знаем, кто он.        Пальцы Ганнибала на мгновение пробежались по его запястью и тут же исчезли. — Он был в форме, я запомнил символику. Мы могли бы забрать его, если ты хочешь. Ты хочешь, чтобы я подарил тебе ребенка, Уилл? — спросил спокойно он, будто предлагал купить новый диван. Или завести, наконец, пса.        Уилл вздрогнул. Перед глазами появилось бледное лицо Эбигейл и тут же исчезло. — Ты уже дарил мне одного, — глухо прошептал Грэм. Отголосок застарелой боли проскользнул в голос. — Мне никогда не склеить ту чашку, — произнес Ганнибал, тщательно контролируя свой голос. Ладонь легла на щеку Уилла, пальцы зарылись в завитки кучерявых волос, вынуждая поднять взгляд. — Но мы можем попробовать с новой. — Если ты поклянешься не разбивать и ее, — выдохнул Уилл, не сводя с него острого, колкого взгляда. — Даю слово, — мягко прошелестел Лектер и скупо улыбнулся. ***        Если миссис Коул и была удивлена появлению на пороге своего кабинета парочки хорошо одетых, презентабельных мужчин, предъявивших карандашный портрет Тома Риддла и изъявивших желание усыновить гаденыша, она ничем этого не показала. Или, по крайней мере, так казалось ей самой.        От чутья Уилла не ускользнула ее взволнованная радость и густое, почти предгрозовое опасение, будто она хотела сбагрить мальчика, но при этом явно боялась чего-то. Проиграв сделку с совестью, женщина предложила им дешевый виски, от которого они отказались, и неохотно поведала о странностях, происходящих с заинтересовавшим их мальчиком.        По ее словам, он запугивал других детей, и те отвечали предсказуемой агрессией. Они чувствовали ту же опасность, что ощутил от ребенка сам Уилл. История с повешенным кроликом заинтриговала его. Как ребенок мог умудриться сделать это? Хотя, он знал, как. Слишком часто Уилл был свидетелем страшных вещей, на которые бывают способны люди, пока работал в ФБР. — Вы точно хотите забрать его? — прокряхтела захмелевшая Коул. — Разумеется, — обаятельно улыбнулся ей Ганнибал, зеркально копируя ее позу и вынуждая ее подсознательно доверять себе. — Мы хотели бы забрать его уже сегодня, если позволите. Документы в порядке? Или нам донести еще какие-нибудь бумаги?        Уилл не сдержал едкой усмешки. Все документы были в порядке, и Ганнибал знал это. Обычно на оформление документов об опеке уходило около полугода, Ганнибал же оформил все за две недели. Он интересовался мнением Коул, давая женщине почувствовать себя в безопасности, будто ее мнение в вопросе действительно что-то значило. Будто она действительно еще решала вопрос об усыновлении. — Все в порядке, можете забирать его, — поспешно ответила Коул, проглядев бумаги мельком.        То, насколько ей не терпелось избавиться от Тома Риддла, действительно интриговало. ***        Том никак не мог поверить в то, что его действительно усыновили. Еще страннее было то, что опекунами стали те подозрительные мужчины, которых он встретил в переулке. Он все еще чувствовал опасность, чувствовал себя не в своей тарелке рядом с ними. Они были странными, но, к его небольшому облегчению, никак не давили на него.        Вызывала вопросы и их ориентация. Том слышал много историй о старых гомиках, которые брали в приютах молодых мальчиков для всяких извращений. Он боялся засыпать в первую ночь и спрятал под одеждой, а потом и под подушкой кухонный нож, который украл тайком на кухне.        Следующее утро встретило его удобным ножом с выдвижным лезвием, упакованным в коричневый кожаный чехол. — Держать кухонный нож под подушкой может быть опасно для тебя, — сказал ему Ганнибал, не отрывая взгляда от планшета, на котором пролистывал новостную ленту. — Я бы предпочел, чтобы ты не подвергал себя опасности. Можешь взять этот нож, он куда больше подходит тебе. — И мы не будем беспокоиться, что ты случайно поранишься, — добавил Уилл, лукаво глядя на него сквозь стекла очков. — И Ганнибал весьма ревностно относится к кухонной утвари, — со смешком добавил он, доверительно приглушив голос.        Том нерешительно кивнул и принялся вяло ковырять вилкой в омлете. Поведение опекунов не укладывалось у него в голове. Ганнибал же бросил острый взгляд на Грэма и едва заметно дрогнул уголками губ. — Уилл забыл добавить список вещей, к которым ревностно относится он сам. Уверяю тебя, он куда длиннее, чем мой. — Да неужели? — хмыкнул Уилл и скосил взгляд на постепенно расслабляющегося ребенка. — Как ты относишься к рыбалке, Том? — Никак, никогда не пробовал, сэр, — серьезно нахмурился Риддл и, решившись, осторожно спросил, — Вы увлекаетесь рыбалкой? Вы оба?        Взгляды, которыми обменялись двое его новых отцов, были слишком странными, слишком подозрительными, чтобы Том мог их правильно интерпретировать. Он нутром ощутил вязкую, темную тайну и не был уверен, что ему стоит совать нос за завесу. Не сейчас, по крайней мере. — Я предпочитаю охоту, — тихо ответил Ганнибал, посмотрев прямо на мальчика, и Том машинально сглотнул. — И готовку. Предпочитаю готовить то, что убил сам.        Тем же вечером ошарашенный Том со священным ужасом наблюдал за Ганнибалом, выставляющим на стол тарелки со столь изысканными блюдами, что мальчику на миг показалось, будто он очутился в каком-то замке и был маленьким принцем, для которого готовила армия поваров. Тем страннее было то, что все блюда были приготовлены одним Ганнибалом. *** — У вас уже были дети? — решился спросить Том два месяца спустя.        Он успел привыкнуть и к новому дому, и к своим необычным опекунам. Они были со странностями. Как успел заметить Том, другие люди называли его приемных отцов не их настоящими именами. Они были Сандро Боттиче и Вольфгангом Гермине для всех окружающих. Том понял отсылку лишь спустя несколько дней поисков в интернете.        Опекуны никак не комментировали свои вымышленные имена, лишь попросили быть осторожнее и называть их на публике Сандро и Вольфом. Они также время от времени куда-то пропадали по ночам. Иногда по одиночке, иногда вдвоем. Это случалось не чаще двух раз в месяц, и Том так и не решился узнать, что именно скрывают его приемные отцы. Запертый на кодовый замок подвал вызывал в нем приступы интуитивного страха и возбужденного, болезненного любопытства.        Уилл и Ганнибал явно были преступниками. Том так и не вбил их настоящие имена в поисковик, решив, что они сами раскроют свои тайны, когда посчитают нужным. Частично он боялся искать о них информацию, подозревая, что это не укроется от опекунов, даже если он почистит историю браузера.        Они почему-то решили принять его в семью, какими бы мотивами ни руководствовались. Они не укоряли его, не боялись. Не считали чудовищем. Том успел однажды случайно продемонстрировать им свою странность — разбитая им фарфоровая чашка собралась, склеилась вновь под удивленными взглядами опекунов. Но ни один из них никак это не прокомментировал. Том знал, что им интересно, но они ждали, пока он сам решит раскрыться им, и он решил, что будет уважать их тайны и ждать в ответ.        Уилл вздрогнул, когда Том спросил о детях, и он тут же пожалел, что задал вопрос. — Прошу прощения, — тут же выпалил Том. — Это меня не касается и… — Нет, думаю, ты имеешь право знать, — чуть хрипло отозвался Уилл и вытер со лба выступивший пот. Ганнибал бросил на него внимательный взгляд и прикрыл глаза, скрещивая ноги. Том подобрался и приготовился слушать. — Была… одна девушка. Мы… мы не были ее биологическими отцами, но стали считать себя отцами-суррогатами… Ты понимаешь, о чем я? — Том не очень понимал, но все равно кивнул, чем вызвал улыбки у своих приемных отцов. — Эбигейл… она… погибла. Много лет назад. — Как это случилось? — не смог сдержаться Том.        Уилл вздрогнул и бросил на Ганнибала острый взгляд. Тот сцепил ладони на колене и, окинув Тома оценивающим взглядом, внезапно признался: — Я убил ее.        Внутренности Тома сжались в противный комок. Он сглотнул и затравленно посмотрел на следящего за ним Ганнибала, оценивающего его реакцию на признание. — Она… сделала что-то… чем вызвала Ваше неудовольствие, сэр? — осторожно поинтересовался он и тут же добавил. — Я не хотел бы разделить ее участь. — Нет, — проговорил Уилл с закрытыми глазами. Со стороны казалось, будто он ушел глубоко в себя, хоть и продолжал присутствовать, поддерживать разговор. — Это было… моим наказанием за предательство. — Ее настоящий отец убивал похожих на нее девушек и ел их, — тем временем продолжил Ганнибал, все еще цепко отслеживая реакции Тома. — Уилл убил его, и мы почувствовали ответственность за Эбигейл. Она стала нам дочерью. — И вы все равно убили ее, — невесело рассмеялся Том.        Уилл, наконец, открыл глаза и внимательно посмотрел на него. — Этого не повторится, — с нажимом сказал он. — Не с тобой.        Хоть он и смотрел исключительно на Тома, было ясно, что эти слова адресовались Ганнибалу. — Не повторится, — ответил Ганнибал, вставая с кресла. — Слишком много переменных поменялось с той поры, — проговорил он, приближаясь к креслу, на котором сидел Уилл.        Это было всего лишь касание. Прикосновение пальцев к щеке, к шраму на скуле. Но то, как ласково, невесомо он огладил этот шрам на лице Уилла, то, с каким судорожным вздохом Уилл закрыл глаза, ластясь к чужой руке, внезапно показалось Тому слишком… интимным. Будто он подглядывал за тем, что должно оставаться только за закрытыми дверями.        Извинившись, Том быстро попрощался и помчался в свою комнату, не желая вмешиваться в момент. Это был первый раз, когда его опекуны демонстрировали при нем такие… смущающие прикосновения друг к другу. Том подозревал, что они были любовниками, но мужчины никогда не афишировали своих отношений. Ни разу они не заставили Тома краснеть и ни разу не трогали друг друга… в интимном плане. Но он всегда замечал что-то такое во взглядах, в редких прикосновениях друг к другу и всегда спешил оставить их наедине.        Той же ночью, не выдержав, Том загуглил имена своих опекунов и наткнулся на десятки статей о серийном убийце и каннибале, Чесапикском Потрошителе и знаменитом эмпате-психопате-профайлере ФБР, которые считались то ли умершими, то ли пропавшими без вести около четырех лет назад. Были статьи и об Эбигейл, и о ее отце — Миннесотском Сорокопуте.        Кодированный подвал и отлучки приемных отцов предстали в новом свете. Как и изысканные мясные блюда, которые подавал к столу Ганнибал. К своему удивлению Том не чувствовал ни страха, ни отвращения. Он обдумывал это всю ночь, прежде чем понял, чего хочет от опекунов. — Моя мама умерла, как только родила меня, — сказал он отцам на следующее утро, игнорируя темный синяк на шее Уилла. Мужчины переглянулись и с удивлением воззрились на него, ожидая продолжения. Это был первый раз, когда Том делился с ними чем-то о своих родителях. — Мне сказали, что она успела дать мне имя. Марволо было в честь деда. А Том Риддл — в честь отца.        Он поднял на опекунов пытливый, жадный, темный взгляд, полный торжественного предвкушения и опаски. Уилл словил себя на том, что начинает перенимать мрачное, совсем недетское предвкушение ребенка.        Ганнибал коротко усмехнулся в чашку с кофе и, отложив планшет, лежавший на коленях, на стол, поинтересовался: — Связано ли это с тем, что ты, наконец, решился поискать в сети информацию о нас прошлой ночью?        Том почти не смутился его проницательного, немного насмешливого взгляда. Уилл судорожно выдохнул и, сняв очки, потер глаза. — Вы не очень-то прятались, — осмелев, хмыкнул Том. Его маленькая дерзость была встречена одобрительной улыбкой Ганнибала, намекающей на то, что ему позволено продолжить мысль. — Мой отец, — выплюнул Том зло. — Настоящий отец… не думаю, что он был хорошим человеком, — осторожно сказал он, прощупывая почву. — Определенно, не был, — подтолкнул его Ганнибал, с интересом изучая его. — Он не преступник, — с легким нажимом вмешался Уилл, пристально глядя на Лектера. — Он бросил на произвол судьбы беременную жену. Это ли не преступление? — парировал Ганнибал и вновь посмотрел на волнующегося мальчика. — Чего ты хочешь, Том? Скажи нам, не бойся.        Но Том не мог не бояться. Он чувствовал покалывание в пальцах. У него было странное ощущение, что его следующие слова перевернут всю его дальнейшую жизнь. Он мог бы промолчать и оставить все, как есть. А мог отомстить. — Я хочу его съесть, — едва слышно проговорил он, страшась того, что именно произнес.        Ганнибал тепло улыбнулся ему и бросил на Грэма выразительный, торжествующий взгляд. Уилл поджал губы и пытливо, пронизывающе уставился на Тома. Мрак в душе мальчика откликался на его собственную тьму, с которой он давно примирился жить бок о бок.