Отверженный

С самого начала, еще получив от Дамблдора сову с приглашением на собеседование в Хогвартс, Ремус внутренним чутьем понял — это финишная прямая. Его жизнь выходит на последний виток и время его отмерено. Другие, наверное, учащают визиты в культовые учреждения, где подвизаются, медитируют, переосмысляют или что там еще полагается. А он, Ремус Джон Люпин, испытал нечто сродни облегчению и даже обрадовался. Эту жизнь он давно уже считал бессмысленной и недостойной того, чтобы за нее сражаться. Но он может еще побороться за судьбу Магического сообщества, где не останется изгоев, где таким, как он, не придется опасаться настороженных взглядов и брезгливого отношения, в том числе, и от своих близких. Если у оборотней вообще бывают близкие. Самое интересное, что и Пожиратели смерти, которым с переменным успехом противостоял Орден Феникса, ставили перед собой схожие цели. В их мире тоже не будет места изгоям, вот только осуществить это они собирались несколько иным способом — более быстрым и жестким. Иногда бессонными ночами Ремуса одолевали тяжелые мысли — не столько о том, чем же они отличаются от противника, а о том, что будет, если они, веси какими судьбами, победят. Эта победа не ляжет пропастью между своими и чужими, она их уравняет. Мятежник пал, слава дракону?.. Этот последний виток жизни оказался на удивление насыщенным и волнующим. Дело было даже не в полученной наконец-то постоянной работе, к тому же неплохо оплачиваемой. Ремус встретился с Гарри Поттером. Лунатик поразился, насколько пугающе тот походил на своего отца и в то же время был совсем не таким. Знакомая густая копна темных волос, ярко-зеленые глаза, упрямо поджатый рот. В жестах, в поворотах головы, в речи — везде чувствовался неистовый и безрассудный Джеймс Поттер. Только характером мальчик пошел не в отца — замкнутый, созерцательный, мягкий. Сострадательный. Ремус искренне подумал, что не пожелал бы себе другого сына, благослови его судьба таким даром. Сам он давно оставил мысли о том, чтобы оставить после себя потомство. Для начала надо было найти ту безбашенную, которая бы согласилась остаться с ним на более-менее продолжительный период. Последний виток жизни подарил ему и это. Его маленькое, отважное, неуклюжее чудо с разноцветными волосами. То ли дочка, то ли мама, то ли возлюбленная. Единственная на всем свете, которая была ему нужна. «Я люблю тебя и буду с тобой до конца, мой Лунатик» Ни один из этих даров последнего витка жизни не продержался долго. Ирония судьбы, точнее, трагедия, а еще точнее — его собственное раздолбайство. Он все потерял по своей собственной вине и нисколько ее не отрицал. И сейчас, когда перед ним стоял Антонин Долохов, Ремус, отражая очередное проклятие Пожирателя смерти, так же отчетливо и спокойно осознавал — это конец. Последний виток жизненной спирали завершится здесь и сейчас. Вот только как? Ремуса не покидало ощущение, что русич был, хотя и стойким, умелым бойцом, но каким-то посредственным магом что ли. Никаких сложных приемов, как будто бой выпускников Хогвартса. Вот только почему наваливается такая жуткая, сковывающая мышцы усталость, а палочка буквально выскальзывает из пальцев? Долохов даже не двинулся с места и выглядел таким же бодрым, как и в начале боя. Последнее, что помнил Ремус, это то, как носок его ботинка внезапно зацепился за какую-то невидимую преграду. Оборотень выругался, с трудом устояв на ногах. Маг вскинул палочку для следующего заклятия и…только тут осознал свою ошибку. Удар тока словно прошил его от темени до пяток, глаза взрезал ослепительный свет. Сквозь улетающее сознание донесся шум голосов: — Немедленно сдайтесь и мы сохраним вам жизнь! — Пошел нахуй, аврорская падаль! — Тони!.. Нет… — Тина, не сопротивляйся им! — Беллатриса Лестрейндж, сопротивление бесполе… — Ой, прости, я так и не научилась дослушивать собеседника! Где-то справа полыхнул зелёный отсвет - или то была игра затухающего сознания? Разлепить зажмуренные веки уже не хватило жизненных сил… — Мистер Люпин, доброе утро! Как самочувствие? Ремус открыл глаза и тут же судорожно потянулся к краю койки, сгибаясь над заботливо подставленным пожилой санитаркой судном. Ощущения были такими, словно он только что сошел с «американских горок», где катался минимум полдня. Когда тошнота, наконец, отпустила, маг вдохнул и осмотрелся, разминая ледяные пальцы. Серый, давно не крашеный потолок, «утка», пахнущее хлоркой белье и пижама с клеймом Госпиталя св. Мунго, протертый линолеум на полу. Отвратительное амбре карболки и гречневой каши. Обед у них что ли? — Вот и хорошо, мистер Люпин, — закивала нянечка. — Сейчас процедуры, а потом…ох, что вам тут приготовили! — Что же? — Ремус с удивлением обнаружил, что сел относительно легко. У него ничего не болело, тошнота исчезла. — Ох, и что только скажет на это завотделением! — Сюрприз!!! Именно в эту минуту в палату ввалились Гарри Поттер, Гермиона, Невилл и слегка поредевшее семейство Уизли. Тут же спинку койки украсили пара магических гелиевых шаров с надписью «Поправляйся скорее», а холодильник наполнился фирменными уизлевскими яствами, от запахов которых у Люпина немедленно потекли слюнки. На отдельной полке разместился небольшой пирог с черникой и взбитыми сливками. — Ну как ты? Оклемался? — А мы уж думали… Ты себе не представляешь! — Ребят, — ошалело произнес Ремус, — Так значит… — Именно! Волан-де-Морта больше нет, Бруствер пока временный глава Министерства! Ну что еще! Герми, ты газету прихватила? — Дорогие вы мои, — Люпин наконец окончательно пришел в себя. — Вы сами-то как? Гарри, я могу только предполагать, чего тебе это стоило. Тебе самому, наверное, сейчас прописан постельный режим! — Стоп, тихо, — Гарри поднял руку и его спутники замолкли. — Лунатик, а какое сегодня число? — Ну, — Ремус наморщил лоб, — значит, вальнуло меня второго. Тогда сейчас третье мая, так? — Кхм, — нарушила молчание Гермиона. — С добрым утром. Пятое мая на исходе. Точнее, сейчас пять часов вечера. — Угу, — кивнул доселе молчащий Рон Уизли. Гермиона как-то сразу отстранилась от него, почти отпрыгнула. — Вот тебе газеты… Неожиданно Люпин вспомнил о Нимфадоре. Он понимал, что ему, скорее всего, ответят на вопрос о ней, но задать его было необходимо. — Ребята, а Дора?.. Похоронили уже, да? — С чего вдруг? — уставилась на него Джинни Уизли. — Лежит здесь же, только в травматологии. Если бы Ремусу сообщили, что начинается конец света, он и то не удивился бы сильнее: — Она жива? После Авада Кедавра?! — Да Авада-то над ней, сказали, пролетела, — пояснил Джордж. — И прямо в ее напарника. — Аврор Дьердь Ракош, — тихо подсказал Гарри. — Ну вот. А она вывернулась как-то и прямо с пандуса… Лодыжка, ребра и компрессионный позвоночника. Они говорили и говорили, пока Ремус снова не почувствовал накатывающую слабость и тошноту. Он услышал главное: его Дора жива. Что бы ни было, сейчас ничто другое уже не имело значения. Вошедшая колдомедик выпроводила всю компанию и Ремус наконец смог обдумать услышанное. — Сейчас пятое число? — проговорил вслух оборотень, уставившись в потолок. — Точнее некуда, — донеслось с соседней койки. Молодой аврор с обожженным от пропущенного проклятия лицом криво улыбался, смотря на Ремуса. — Ты бы себя видел, чисто труп. Я уж и не верил, что тебя вытащат… Ну ладно, сейчас уже вечер, значит, из Министерства к тебе припожалуют завтра. — Из Министерства? А зачем? — Памперс сменить, — хохотнул сосед. — Ты в газету-то глянь! — Участник Ордена Феникса Ремус Джон Люпин представлен к ордену Мерлина, — вслух прочитал Лунатик. — Во, наконец-то, — пояснил аврор. — Ну и зарегистрируют тебя, как говорится, не отходя от кассы. Ты ж у нас оборотень. — И…что потом? — Потом? — аврор спустил тощие, почти цыплячьи ноги на линолеум, нашаривая тапки. — Ну, в газете пропечатают. Дальше, перед полнолунием тебе будет прилетать с совой уведомление о необходимости явиться в профилакторий. Зельями там тебя попоят, комнату дадут, с решеткой, правда… Кормят, говорят, даже сносно. Пересидишь свои критические дни и снова домой. И вся недолга! — То есть, теперь все узнают, что я оборотень, — сумрачно резюмировал Люпин. — Ну да. А ты думаешь, кому надо, еще не знает? Да чего ты сразу нос вешаешь, главное, ты ведь выжил! А оборотней в Магической Британии не так уж и мало, как может показаться. Вот увидишь, это даже лучше. — Лучше? Ну и куда я пойду? — Конечно, лучше. Для тебя закрыты некоторые места, но зато подберут другие, причем наниматель не будет вправе отказать тебе на том основании, что ты оборотень! Просто подумай, что ты лучше всего умеешь делать, туда и устраивайся. Что еще. Почти все зелья будут бесплатными. Прибавь сюда пожизненное пособие, страховку… При условии, что ты принимаешь все зелья и исправно являешься в профилакторий, конечно, — пояснил аврор. — Ну это-то выполнить нетрудно, — пробормотал Ремус. — Значит, зарегистрируют… А эта награда, я как-то могу от нее отказаться? — Орден? — выпучил глаза аврор. — Да, это твое право. Но я бы не советовал. — А зачем мне это? — поморщился Ремус. — Я в упор не представляю, что мне делать с этой побрякушкой! Носить на одежде? Не люблю такие вещи. Чтобы смотрели и завидовали? Тем более не хочу. — Может ты и прав, только ведь к ордену прилагаются деньги. К тому же…с тебя как с орденоносца снимут штраф за то, что ты ранее не регистрировался как оборотень. И вообще все прежние штрафы, которые ты не успел покрыть, тоже. А если откажешься — придется платить. Ремус замолчал. В словах соседа определенно был резон. Денег у него не так много, чтобы разбрасываться ими на штрафы. А в магической Британии они вряд ли ниже, чем у маглов. Съев безвкусный ужин, Ремус решил, что теперь самое время посмотреть поближе, что там такое ему принесли Уизли и компания. А заодно и обговорить новости. — Парень. Зовут-то тебя как? — Хемсуорт. Джон Хемсуорт. — Вот что, Джон, тут мне целый холодильник вкусностей натащили. Иди сюда, будешь мне помогать…