***
Кристин Даае, тем временем, как мышка прокралась по театральным коридорам к своей старой гримёрной. Её длани бережно сжимали аккуратно запечатанный конверт, кой-она прижимала чуть ли не к своему юному сердечку, которое трепетало при одном только упоминании о его получателе. Как же она была виновата перед своим любимым учителем, перед своим бедным Эриком. Но с другой стороны, певичка вспоминала тот самый момент, когда он яро отбросил маску в сторону, приникая своими устами к её медовым губкам. Ничего кроме страха и отвращения девушка тогда не испытала, подсознательно обвиняя в случившемся непосредственно Ангела Музыки. Позже, подумав над этим всем уже после случившегося на крыше, она поняла, что виновата не меньше. Сколько раз Эрик предупреждал, чтобы Кристин не ходила туда? Сколько слов потратил, упрашивая не трогать спасительную маску- единственную преграду, разделяющую нежного маэстро и вечно гонимого «ребёнка дьявола»? Тяжело вздохнув, протеже самого Призрака Оперы открыла заветную дверку, проникая внутрь розовой комнатки. Здесь до сих пор витали нотки до боли знакомого одеколона. Пожалуй, если бы мисс Даае предложили описать детство по запаху, этот — именно тот самый аромат. Конечно, в раннем детстве эти духи были слышны только едва-едва и то, только тогда, когда Эрик приходил в часовню обычным проходом, уже там скрываясь за тайной дверью в стене. Вдохнув родной запах, губы Кристин навестила лёгкая улыбка. Надеясь, что милый маэстро ещё находится в своих подземельях, на свой страх и риск певичка подошла к зеркалу, отодвигая механизм в сторону. Как всегда мрачные и холодные подвалы не внушали ничего лицеприятного, но ради минутки с Эриком, ради того, чтобы хоть просто поймать взгляд его огненных глаз, она готова преодолеть отвращение к его обители. Подобрав юбки нежно-розового платья, мисс Даае, осторожно ступая в коридорный мрак, мысленно прокручивала предстоящий разговор. Её душа желала извинится, помочь и, наконец, ещё раз взглянуть на ужас, таящийся под безжизненным фарфором. Кристин хотела показать, что может принять его лицо, что готова принять необычную внешность дорогого учителя. «Эрик может накричать на меня… — рассуждал певчий Соловей, по пути вспоминая куда дальше здесь или там нужно свернуть, чтобы оказаться у озера, — Ну и пусть ругается. Я заслужила его гнев… Главное для меня — чтобы он простил моё предательство и вернулся ко мне. Ох, Эрик…» Ярко вскрикнув от неожиданно пробежавшей по ногам крысы, будущее ведущее сопрано Гранд Опера наткнулась на медленно тлеющий огонёк в конце тёмного прохода. Поспешив туда и ещё выше подобрав мешающиеся юбки, девушка перешла на бег. «Главное, чтобы Эрик оказался дома… Господи, пожалуйста, помоги мне его вернуть, молю…» Но она наткнулась только на тупик с почти потухшим факелом. Смахнув капельки пота со лба, мисс Даае направилась обратно, наугад сворачивая направо. «Неужели я заблудилась здесь навсегда?! Мне же даже никто не сможет помочь, а здесь на каждом метре смертельная ловушка!» Тряхнув головой, Кристин старалась отогнать от себя плохие мысли, блуждая во мраке, пока совершенно случайно не услышала тихий шум воды. Радостно улыбнувшись победе в маленьком квесте, барышня последовала на звук подземного озера, не переставая благодарить любимого учителя за проделанную над её чудесными ушками работу. Так мастерски поставить слух было подвластно только одному мужчине, который сам обладал нескончаемым талантом. Выйдя к воде, певичка тут же перестала улыбаться, увидев возле каменного берега массивную лодку. Эрика не было дома. Грустно вздохнув, мисс Даае осторожно подошла к своеобразному судну, поглаживая постаревшее дерево. Положив заветный конверт на сиденье лодки, певичка тихо-тихо позвала своего Мастера. Никто, естественно, на этот жалобный зов не вышел, что заставило Кристин всхлипнуть и направится в сторону выхода. Ещё немного побродив по коридорам подземелья в поисках зеркала, девушка, наконец, смогла выбраться и задвинуть за собой некий портал в их с Эриком мир. Мир Музыки ночи… О, мисс Даае не могла не отметить, что уже в какой-то мере соскучилась по мягким наставлениям Призрака, по его робким касаниям и по чарующему голосу непревзойдённого маэстро. Присев на софу, она вспомнила, как хорошо они проводили вместе время. Он же должен был вот-вот выйти из-за зеркала, назвать свою протеже Ангелом, невесомо обнять прижавшуюся к худощавой груди мадемуазель и увести к себе, туда, где будет звучать израненная душа, перевоплощённая в ноты и нашедшая выход наружу через безупречный инструмент — голос Кристин. Но он не вышел. Ни через пять минут, ни через двадцать пять… К огромному сожалению певички, ей пришлось покинуть сие комнату, ибо строгий учитель, который, кстати говоря, никак не нравился мадемуазель Даае, будет возмущён, даже если его старательная ученица придет на секунду позже положенного времени. — Опять, Вы, мадемуазель Кристин, заставляете ожидать меня Вашего величайшего прихода! — как-то возмутился мужчина. — Я не Ваш преданный поклонник, дорогая, и уж тем более не пёс! Имейте уважение ко мне и к своим друзьям, милочка! Вы, опоздав на Nнное количество, задерживаете наш с Вами урок ровно на столько же, соответственно отбирая драгоценное время у своих же коллег! Кристин, обычно, таких истерик всегда избегала, а уж тем более от нового преподавателя. В подобные моменты она особенно обожала Эрика за его терпение и мастерство. Официальный же учитель, завидев маломальский прогресс в голосе Северного Соловья, что по хорошему было обязано непременно Призраку, одевал такую корону, что недешёвые потолки Гранд Опера становились жертвами её концов. Выйдя в театральный коридор, певичка активно направилась в сторону зала, где её, вероятно, уже ожидали с новым поруганием. В проходах Опера, которые были ближе к «жизни», уже начинали кипеть новые страсти. Опять кто-то с кем-то что-то не поделил, снова Карлотта не довольна причёской своей сотой собаки, а директора в панике выясняют отношения между штабом работников, в который раз задерживая людям зарплату. Кристин любила чувствовать всю творившуюся здесь атмосферу, но лишь тогда, когда сама внутренне умирала. Сегодня был именно такой день, в частности и-за неясности в отношениях с милым Эриком, кой в полусмертном состоянии валялся на кровати некой мадемуазель Покровской. Мисс Даае уже хотела двинутся дальше, непосредственно на саму репетицию, но случайно получила не хилый удар плечом о своё плечико. — Ай! — зашипела певичка потирая больное место. Её взор устремился на мужчину в чёрном костюме, который виновато оглядел её фигурку. — Месье, будьте осторожней, пожалуйста! — Excusez-moi, мадемуазель! — он аккуратно провёл рукой по плечу Кристин, бережно пальпируя ушиб. — Я Вас просто не заметил… — Сбили бы Вы так Карлотту, посмотрела бы я на Ваши извинения, — всё ещё обиженным тоном пролепетала девушка, чем вызвала невинную улыбочку на губах сие жентмуна. — Ох, не дайте небеса! — мужчина легко усмехнулся. — Что Вы! Я бы, в таком случае, и во век не откупился бы от строптивой примы… — Ну, что есть — то есть… — мадемуазель Даае кротко улыбнулась, отпуская плечо. — Кристина Даае, — мило представилась она. — Илер де Ариас, — он обаятельно улыбнулся, также убирая свои изящные пальцы от раненного крылышка Северного Соловья. — Я столько слышал о Вас, мадемуазель. — Правда? — Ещё бы! Рауль, мой сопокровитель этому театру, только и говорил о Вашей персоне… — Рауль? — Виконт де Шаньи. — Да, мне известно полное имя этого месье. Но… — На щеках Кристин выступил стыдливый румянец при воспоминаниях о их сладком поцелуе на крыше. Илер же, то ли от полумрака коридора, то ли от невнимательности своей, принял это за признак смущения. — Что Вы, мадемуазель Даае, не стоит смущаться. Ничего такого о Вас он не говорил, только… — Месье де Ариас, прошу меня великодушно простить, но мне нужно очень срочно бежать на репетицию, — она захотела побыстрее закончить неясную пытку. — У Вас, вероятно, имеются дела и по хлеще моих, поэтому… — Ещё один вопрос, мисс Кристин! — граф успел поймать лебединую ладошку, притягивая её к себе. — Месье? — Вы не видели одну балерину? Её имя Александра. Волосы по ключицу, телосложение примерно ваше и она русская… Может слышали? — Первый раз сегодня… — Кристин нервно глянула вдаль коридора. — Месье, мне пора, прошу простите меня… — Ох, да, конечно! — он проследил за ней взглядом, пока не поймал сами встревоженные глаза. — И скажите, пожалуйста, что Вас задержал Илер де Ариас. А если вдруг возникнут лишние вопросы или Вас, всё-таки, отчитают, то непременно скажите мне. — Спасибо… — мадемуазель мило улыбнулась. — До свидания… — Au revoir, mademoiselle! Мужчина ещё немного постоял в проходе, провожая спешащую в противоположную сторону фигурку девушки, и удалился в обратном направлении, продолжая искать спесивую балеринку.***
— Я…Я хочу его увидеть. Прошу позволь мне! — тихо взмолилась Кея, полностью дослушав рассказ героини, который мой дорогой Читатель уже знает наизусть. — Я не могу… — Можешь, Саша. Ты можешь мне помочь, но если только захочешь… — Кея… Но Эрик навряд ли хотел бы, чтобы ты… — Видела его лицо. Я знаю, — продолжала пришелица. — Он, вероятно, уже успел рассказать, почему так ко мне относится… — Кея, я правда очень сожалею… — Я догадываюсь, что же мог тебе сказать Принц Душителей обо мне, но то, что было им произнесено не совсем правда, дорогая. Я была глупая, маленькая девчонка, первый раз влюбившаяся в таинственного архитектора, которого дядя привёз с собой… — Женщина мечтательно улыбнулась. — Естественно, что я и понятия не имела, как можно было его собой заинтересовать. Мой юный, зелёный разум не придумал ничего лучше, чем показать какая же я взрослая, но всё это пошло крахом… — Ох, — отчаянно выдохнула Алекса, опирая свой острый подбородочек на кулачок. — Да, именно. Сейчас уже, конечно, я вышла замуж и с моим супругом мы живём почти десять лет вместе. В Париж я приехала, чтобы научиться делать настоящие круассаны у одного его хорошего знакомого. Во-первых, дорогой очень их любит. А во-вторых, мы планируем скоро открыть своё маленькое дельце в виде пекарни. У меня давно была такая мечта, а раз муж не против, то почему бы и не осуществить её? — Кея мило улыбнулась, вспоминая своего суженого. — Хорошее дело. — Но понимаешь, я до сих пор в самое сердце поражена Эриком. Одно только его имя заставляет трепетать безвольную птичку, закованную в мою грудную клетку… Знаешь, сколько лет я уже гадаю тайну человека в маске? Я правда хочу извинится перед ним за весь свой стыд, — племянница грустно опустила глаза, перебирая пальчиками в бархатных перчатках бусинки, точно росистые капли, пришитые к её наряду. Тут её прекрасная головка поднялась, печально обращая на себя внимание. — Мне нужно его увидеть, милая Саша, — страдальчески выдохнула женщина. — Только посмотреть на него и всё, большего я не прошу… — Кея… — тихо прошептала героиня. — Пожалуйста… Александра покачала головой, охотно вставая из-за стола. Девушка грациозно подошла к открытой в спальню двери, заглядывая через косяк в комнату. Эрик лежал всё такой же безмолвный и неподвижный. Только неровное дыхание его выдавало мнимый сон за тяжёлое состояние, как души, так и тела. От одного такого вида сердце мадемуазель сжалось, ускоряясь всё сильнее. Ну и где же его Кристина?! Где тот самый обожаемый Северный Соловей, возносимый Призраком до самого Господа Бога?! Задав мысленно такой вопрос, Алекса нахмурила брови, подходя к мужчине. Немного посмотрев на ещё влажное от розовой воды лицо, балерина максимально осторожно надела маску на лик, но чисто символически, чтобы не задеть весомые зоны сухой и тонкой кожи. Когда героиня вернулась к двери, заглядывая в зал, то увидела с какой надеждой в глазах глядит на неё племянница Надира. И всё-таки, она была не одна, кто так же страдал по закрытой фантомной персоне, так навсегда отдавшейся лишь одной единственной особе, не желающей ценить и любить выпавшую на её долю влюблённую душу. Саша закатила глаза, кивком головы приглашая Кею следовать за собой. Женщина с особым восторгом поспешила за хозяйкой дома, на бегу поднимая шуршащие юбки. Она безумно хотела хотя бы просто посмотреть на предметы своих девичьих воздыханий, не то что без маски! Такая возможность может даться только раз в жизни и мадам не могла не использовать предоставленный шанс. — Только прошу Вас, — обратилась балерина к гостье тихим шёпотом, пока закрывала своей натурой тело лежащего Эрика. — Будьте, пожалуйста, предельно осторожны. Он очень тяжёл и не даже не начал возвращаться в наш мир. Кея быстро кивнула, заглядывая через плечо юной бестии, мешающей ей лицезреть любимого друга. Мягко подвинув Сашу в сторону, тем самым показав свою готовность увидеть это зрелище, племянница предвкушая потёрла свои пальчики. Они начинали замерзать от волнения. Подойдя ближе, женщина присела на кровать к Призраку, осторожно беря его музыкальную кисть в свои дрожащие руки. Неужели она прикоснулась! Тот, кто всё время прятал длани под чехлом траурных перчаток сейчас, конечно же, находился без них и мадам могла ощутить едва-едва тепло худых перст. Из женских глаз потекли слёзы, когда полуживой — полумёртвый Эрик что-то крякнул в бредовом порыве, подёргивая указательным пальцем. Смахнув тёплую воду с горячих щёк, Кея медленно потянулась к маске, поддевая её за край. — Ах! — выдохнула пришелица, проводя рукой по впалой, влажной скуле. — Эрик… Милый, бедный Эрик, что же с Вами сталось? Вид безносого лица почти не шокировал сидящую особу, вынуждая её машинально поглаживать скелетоподобные части. В головку племянницы никак не укладывалось что он, просто эталон, полный эстетики и грации, оказался рождён с дефектом, полностью противолежащим его истинному нутру. Горло Кеи душили слёзы, когда она нагнулась над его лбом, оставляя мимолётный чмок по середине и проводя свободной рукой по чёрным, как смоль, волосам. Женщина до сих пор продолжала сжимать слабые пальцы, поглаживая явно выступающие костяшки. — Он не может просто так умереть… Не может и всё, — как в трансе выдыхала мадам, проводя по широким плечам. — Слышишь, Эрик? Ты должен дальше не просто существовать, дорогой. Ты должен жить, после всего того, что уже прошёл. Не останавливайся, мой милый, не смей этого делать! Я, во что бы то ни было, всегда за тебя и всегда с тобой. И эта девочка, Саша, тоже… Она поможет тебе, я уверена. Мягкую тишину нарушил еле слышный шелест платья и кроткий голос пришедшей балерины. — Вам уже пора, дорогая, — ласково начала девушка, невесомо касаясь вздрагивающих от рыданий нежных женских плеч. — Скоро должен вернуться Дариус и я думаю он не упустит возможности рассказать обо всём вашему дяде. Надир расстроится, если узнает, что я показывала Вам в этой комнате… — Ты думаешь? — всхлипывая спросила Кея. — Ну… — Саша опустилась на колени на пол, чтобы встретится взглядом со своей гостьей. — Он же не может понять, что чувствуем мы — женщины. Ему далеко до осознания того, какие эмоции испытывает влюблённая когда-то особа, пронёсшая свою симпатию спустя года… Я Вас прекрасно понимаю и потому помогаю, как могу, чтобы Вы смогли объясниться ему. Я обещаю, Кея, как только месье Призрак придёт в себя, что сообщу Вам об этом. — Что мне сделать, чтобы отблагодарить тебя? — женщина аккуратно сжала изящные пальчики Алексы в своих. — Проси чего хочешь за это! — Увы, то, чего я действительно желаю не подвластно даже такой женщине как Вы, — мадемуазель кротко улыбнулась. — Я хочу, чтобы он поправился как можно скорее… — О, девочка, это в твоих силах, — Кея ласково погладила её по подбородку. — Его душа и тело сейчас полностью в твоих ладонях. Ты вполне способна вернуть Эрика и можешь использовать свои силы, милая… — Спасибо, — тихо прошептала балерина, вставая с колен. — Ну, а мне действительно пора, — мадам смахнула последние остатки слёз, улыбаясь, точно солнце, пробившееся сквозь грозовые тучи, освободившиеся от весомого груза в виде проливного дождя. Наконец, ещё раз погладив по впалой щеке милую любовь юности, она поднялась с постели. Дамы в компании друг друга дошли до входной двери, там же и распрощавшись. «Хм… А Кея оказалась весьма приятной особой…» «Да, кстати. А Эрик такое про неё собирал ходил!» «Ну это то, как она себя сама ему преподнесла. И вообще, ты должна радоваться! Получилось у них всё по-другому ты бы и знать не знала его!» «И Слава Всевышнему! Что мне дала эта наивная, не взаимная симпатия?!» «Пока ничего, но…» «Что но-то блять?! Вот что «но…»?! Нихера она мне не даст, а тем более его самого!» Саша стояла возле стула, сжимая его спинку и спорила сама с собой. С одной стороны эта невозможная ревность Кристине Даае, а с другой воспоминания ещё одной женщины… Ну хотя бы ненависть к первой бестии была вполне оправдана: бросить мужчину, который предан тебе до мозга костей и уйти в закат разбив ему сердце — вот настоящая глупость, дерзость и невоспитанность! Как можно было просто оставить его умирать на холодной крыше?! Как можно было поддаться красоте и деньгам виконта, забыв о настоящем своём Ангеле Хранителе?! Вот этого Алекса действительно не понимала, хотя всего несколько месяцев назад сама отдавала предпочтение им же. Но куда подевалась та строптивая стерва? «Нет, — рассуждала балерина, — Ну хорошо. Она не любит Эрика и я её в принципе понимаю, что играть во взаимность было бы ещё более мерзко, чем просто расстаться. Но так кидать на произвол судьбы-то зачем?!» Задумавшись над несправедливой философии жизни, девушка и забыла уже чем занималась до прихода Кеи. Сейчас точно было не до этого. Призрак и завтра будет лежать в своем забытие и скорее всего возможность поправить непоправимое предоставится. Ну так думала героиня, пока не услышала рваные стоны из своей спальни. Побежав туда со всей своей скорости, она упала на колени перед кроватью, плача и внимая каждому еле-еле произнесённому слову Эрика. — П-Пить… — сухие губы тяжело двигались на протяжении нескольких минуть, рожая сказанное слово. — Пи-ить… Машинально кивнув, девушка метнулась в гостиную, хватая со стола графин со свежей водой. Она быстро подставила лепечущим от изнеможения устам источник, кажущийся просто оазисом отходившему фантому. Саша помогла ему напиться, приподнимая туманную голову к горлышку сосуда. Мужчина стал жадно хватать большие глотки воды, от чего чуть не захлебнулся. Горло раздирало от боли, но Призрак продолжал хлебать пока устало не простонал и не побудил героиню убрать графин. Эрик ещё ничего не понимал, не смея разомкнуть и глаза. Он лишь только тяжело дышал, местами посапывая через подобие носа. От всего этого зрелища, героиня начала плакать. Почему? Да она и сама не знала, но бесконтрольные слёзы продолжали течь ручьями по щекам, падая на белую простыню. Она более менее опомнилась, когда увидела, что по красивым губам ещё бежали струйки лишней воды, которые Александра любя утёрла и с его подбородка. Промокнув рот мужчины сухой салфеткой, мадемуазель подложила под голову фантома ещё одну маленькую подушечку, чтобы немного поменять положение его головы. До этого, столь безмолвное и неживое лицо с видной болью начинало вспоминать маломальскую мимику, разминая брови, то и дело сокращая мышцы скул. «Я должна бежать и рассказать всё месье Хану!» «А н-нет! Кто же ему поможет, если я сейчас уйду?! Придётся ждать этого Дариуса!» «Ну где его там черти носят?!» «Он похоже стал их главарём…» Вдруг, звук открывающегося замка побудил балерину сорваться со своего места на встречу пришедшему мужчине.