And I find it kind of funny, I find it kind of sad The dreams in which I'm dying are the best I've ever had. I find it hard to tell you, I find it hard to take, When people run in circles it's a very very... Mad world... mad world... «Tears For Fears»
Джейме стоял в первом ряду и щурился — несмотря на хмурую погоду белоснежный снег всё равно неприятно резал глаза. Сражение закончилось два дня назад, и оба он провел в полумраке комнаты, прячась от мира в добровольном изгнании. Навалившаяся на него слабость этому только поспособствовала. Замок погрузился в траур. Он погрузился в себя. Минуты незаметно перетекали в часы, а часы сплетались в серый невнятный комок, образующий сутки.***
Весь день после сражения левая рука просто не хотела шевелиться — он и сам большую часть времени то проваливался в глубокий сон, то дремал на границе между сном и явью. Ему снова и снова приходилось сражаться с вихтами, но их образы постепенно бледнели. До Джейме периодически доносился шум из-за дверей. Кто-то приходил, кто-то уходил. Несколько раз молодая служанка приносила еду, которая с трудом лезла в горло и почти вся оставалась на тарелке. Пару раз его навещал мейстер. Угрюмый малый. Удивлению Джейме не было предела, когда его лекарь без обиняков заявил вечером, что с ним всё будет в порядке, а тем, чьи раны оказались серьёзнее, материалы и лекарства нужнее. С тех пор Джейме мейстера не видел. На вторые сутки слабость прошла, и у него прорезался аппетит. Даже подозрительную на вид жижу, именовавшуюся супом, он съел, не поморщившись. Вероятно, это был лучший день для того, чтобы тихо и незаметно его отравить, но никто этим не воспользовался. Всё ещё прихрамывая, Джейме то и дело подходил к окну и подолгу всматривался в линию горизонта, ища ответ, куда ему двигаться дальше, и не находя его. Старый план был предельно прост — продать свою жизнь как можно дороже и героически уйти из этого мира, исполнив свой долг. Редкий шанс уйти достойно для себя, для Бриенны, для всех... кроме Серсеи. Однако этот план с блеском провалился. Увлёкшись горячкой боя, стремлением защитить, жаждой уничтожить как можно больше этих тварей, он заломил такую высокую цену за свою жизнь, что смерть его просто не взяла. Наверное, сочла дураком или сумасшедшим. Самое дикое сражение в его жизни. Битва, в которой проигравшая сторона отдавала на милость смерти всю себя, до последнего своего бойца. И что же? Ни одной достаточно серьёзной раны, чтобы прикончить его или надолго оставить в беспамятстве. Только вселенская усталость — такая, словно весь мир внезапно обрушился на его плечи. Многочисленные царапины на лице уже заживали. Синяки и рана на ноге, полученная когда мертвецы загнали их в тупик и чуть не погребли под собой, всё ещё отзывались болью, но ему доводилось испытать страдания и похуже. Не в силах слишком долго стоять у окна, Джейме возвращался обратно в кровать, где на него с удвоенной силой набрасывались тяжёлые мысли. Что он должен был сделать? Вернуться назад и вести войну против брата? Расчёт сестры оказался верен. У Дейенерис действительно погиб один из драконов, хотя оставалось ещё двое. Армия королевы из-за Моря также понесла значительные потери: одних только дотракийцев в живых осталось совсем мало. Точных сведений насчёт остальных у Джейме не было, но мог себе представить примерную обстановку. Даже если Север присоединится, перевес может оказаться на стороне Золотых Мечей и Эурона Грейджоя. Джейме не хотел смерти Тириона. Он не желал смерти даже новоявленной королеве. В конце концов, она защитила весь Вестерос, пока Серсея была озабочена только тем, как защитить своё жёсткое железное сидение. Где бы они все сейчас были, если бы драконий огонь не выжег столько нечисти? Джейме не хотел смерти Серсеи. Даже после всего, что она сделала, у него кровь стыла в жилах при мысли о том, что его сестру казнят сожжением заживо. Вся его жизнь когда-то была построена вокруг неё, и она ждала от него ребёнка. Четвёртого. Может быть, ещё более проклятого, чем предыдущие три, учитывая все обстоятельства — но что теперь сделаешь? Нет, он не мог желать ей зла. Джейме было так легко определиться с тем, чего он не хочет. Картина будущего размазывалась каждый раз, когда он пытался взглянуть на неё. Дейенерис его ненавидела. Тирион был готов пойти за своей королевой до конца. Серсея ненавидела их всех и, вероятно, не приняла бы его с распростёртыми объятиями, даже если бы он решил тайком уехать из Винтерфелла и вернуться обратно. Однако даже в отрыве от всего этого Джейме был не в состоянии придумать себе новую идеальную жизнь — истинные желания сердца оставались для него загадкой. Серсея годами была его путеводной звездой, и всё же теперь её свет погас и больше не манил за собой, не указывал дорогу. Хотел ли он обратно в Королевскую Гавань? Что для него Королевская Гавань? Интриги, осколки прошлого, клоака, смерть? Хотел ли он остаться здесь? Что для него Винтерфелл? Холод, скука, враги... Бриенна. Хотя бы она выпадала из уравнения, в котором кто-то один должен был погибнуть. Хоть кого-то здесь волновала чья-то безопасность и верность клятвам больше, чем борьба за власть. Кроме того, с его стороны было бы наивно считать Винтерфелл последним оплотом безопасности. Война готовилась покинуть Север — либо чтобы дать передышку, либо чтобы отступить совсем. Санса Старк не потерпит у себя дома Ланнистера и, несомненно, постарается вышвырнуть его отсюда как можно быстрее. В лучшем случае. А идти ему некуда. Так, мысли Джейме неумолимо шли по кругу, и никто не стремился этот порочный круг разорвать. «Боюсь, что Дейенерис пока не в состоянии обсуждать какие-либо планы, однако я не думаю, что она пойдёт на такое зверство», — осторожно ответил ему Тирион, когда Джейме с деланным легкомыслием спросил брата, не собирается ли королева взять его в заложники, чтобы показательно сжечь перед воротами Королевской Гавани. «Ты сражался на её стороне, она этого не забудет». «Я не только убил её отца, я однажды чуть не проткнул копьём её саму, как ты, должно быть, прекрасно знаешь. Готов поспорить, она думала, что я сделаю ей одолжение и погибну в битве, но я всё ещё здесь».***
Как бы то ни было, но дни передышки прошли, и мир неумолимо вытянул Джейме обратно к себе. Выжившего — и всё ещё сильного, но полуслепого, как новорожденный, и совсем потерявшего направление. Вчера Джейме думал, что Тирион преувеличивает, говоря о состоянии королевы, сегодня убедился во всём сам. Фиалковые глаза безразлично скользнули по нему, когда он проходил мимо. Бледное лицо застыло каменной маской. Сторонний наблюдатель мог бы подумать, будто умер один из её любимых драконов. Однако это был не дракон. Это был всего лишь старый Медведь. Снег перестал скрипеть под ногами подходящих к месту похорон. На улице стало слишком тихо для такого большого скопления людей. Только вой ветра спорил с треском факелов. Быть может, факелоносцы даже слышали, как слёзы Дейенерис Таргариен падают на бездыханную грудь Джораха Мормонта… У Джейме у самого чуть слёзы не потекли. От холода и ветра. Он не мог найти в своём сердце сочувствия, он ощущал в нём только горечь и пустоту. И нога продолжала ныть. Санса Старк прощалась с Теоном Грейджоем. Его она была готова без лишних вопросов задушить на месте, а человека, когда-то захватившего её дом, устроившего здесь пожар и едва не убившего её братьев, оплакивала. Надо же, откуда у них обеих вдруг взялись такие нежные чувства? Один был бывшим предателем и работорговцем. Другой... Возможно, Джейме был слишком плохо осведомлён. Возможно, в мире просто не стоило искать никакой логики. Он опустил взгляд на носки своих ботинок. Кончики пальцев, что на руках, что на ногах совсем окоченели. Холод осторожно пробирался под кожу, не обращая внимание на слои одежды. Поскорее бы это всё закончилось. Здесь ему прощаться, к счастью, было не с кем. Джейме снова поднял взгляд. Квадраты из вязанок хвороста раскинулись далеко-далеко. Павшие лежали мирно и не думали восставать. Где-то там должны были лежать те, кто пытались сбросить его со стены в пылающую бездну, и те, кто чуть не похоронили его заживо у той стены, у которой всё закончилось. Среди погибших не было ни родных, ни друзей, а нога болела, и мороз кусался. Было ли бы всё проще, если бы он сейчас не стоял по правую руку от Бриенны, а лежал там, среди колючих ветвей? И, интересно, стояла бы тогда Бриенна там, с факелом, неподалёку от малютки Старк и Дейенерис Таргариен? Оплакивала бы она его? Проводила бы в последний путь, подожгла бы его последнее ложе? Он мог бы быть среди них. Смерть могла бы сделать его героем. Джейме почти видел вдалеке два тёмных силуэта, склонившихся над его телом: один совсем маленький и другой высокий, нависающий над маленьким, словно башня. Контрастные, как вся его жизнь. Ветер поднял ворох снежинок, и Джейме встряхнул головой, избавляясь от наваждения. И наконец-то вперёд вышел Джон Сноу. Прощание заканчивалось. По крайней мере, Джейме на это надеялся. — Мы здесь, чтобы попрощаться с нашими братьями и сёстрами, отцами и матерями, друзьями. С нашими союзниками, которые отбросили все свои разногласия, чтобы сразиться и погибнуть вместе за то, чтобы другие могли жить. Все остальные в неоплатном долгу перед ними. Наш почётный долг — хранить память о них для тех, кто придёт после нас и тех, кто придёт после них, до тех пор, пока будут существовать люди. Они стали щитами, охраняющими мир людей. И мы больше никогда не увидим таких, как они. Бывший главнокомандующий Ночного дозора, обозревающего итоги сражения... Доживший до выполнения предназначения, для которого этот дозор был создан. Меч во тьме, или как там говорилось в их клятве? Как символично. Джейме с трудом уловил сверкнувшую в глубине души искру единения, причастности ко всему происходящему. То, чего ему не хватало последнее время. Пока сражение окончательно не превратилось в огненно-кровавое месиво, он чувствовал ответственность за каждого, кто находился рядом. Наряду с Бриенной. Издержки его последнего поста, не иначе. Это что-нибудь да значило. Если не для других, то хотя бы для него? Факелоносцы приготовились нанести последний удар. Почему трупы не могли сделать им всем одолжение и исчезнуть вместе со своим предводителем? Дымом от стольких костров затянет всю округу. Несмотря на то, что, судя по рассказам Тириона, основную массу скелетов и прочих старых останков сожгли ещё вчера, на сегодня и других «чужаков» оставалось немало. В передних рядах — друзья и знакомые обладателей власти в Винтерфелле, чем дальше вглубь, тем больше неопознанных человек. Что ж, в тепле Юга обстоятельства могли сложиться ещё плачевнее. Джейме вдохнул начавший куриться дымок. Сейчас бы огонь начал потихоньку подбираться к его бедвижному холодному телу... Цареубийца погиб, защищая царство живых... Какую песню можно было сложить. Вопреки мнению отца, в памяти оставались не только имена знатных домов Вестероса. Но он однажды вписался в историю предателем и так им, похоже и останется. И тут ему наконец-то стало всё равно. К чему сейчас все эти юношеские бредни? К чему вспоминать наставления отца, которые всё равно ни к чему не привели. Дым всё уплотнялся, из серого становился чёрным. За тёмной завесой не было видно уже ничего, кроме рыжих всполохов пламени. Он смотрел на них широко раскрытыми глазами и видел отблески ланнистерской армии, павшей по дороге из Хайгардена. Сгоревшей вместе с припасами, которые могли помочь прокормить город в течение суровой зимы. Дейенерис Таргариен многое создала, но и слишком многое разрушила. За ней он не мог пойти, и она бы его не приняла. Тогда он в своей армии многих знал лично, только времени на печаль у него не было. — Идём, — сильная рука мягко потянула его в сторону. — Я так устал, Бриенна, — вырвалось у Джейме в ответ. Она ничего не ответила, просто кивнула. В её серьёзном и сочувствующем взгляде Джейме увидел надежду на то, что она действительно поняла, что он имел в виду. С церемониями было покончено, дым становился всё гуще, и уже начинало щипать глаза. Бриенна повернулась и пошла обратно к замку под защиту тёплых каменных стен. Джейме ничего не оставалось, как последовать за ней. Перспектива поесть горячей пищи и выпить пару кубков вина начала ему казаться гораздо более заманчивой, чем возможность навеки сомкнуть глаза.