Я сегодня пойду гулять по льду, Заглядывать в синие трещины, Сравнивать нежность и пустоту, Делать твои сны вещими. «Немного нервно»
Бриенна не уверена в том, жива она или нет. Из разбитого ромбика окна прямо ей в лицо дует ветер. Она не чувствует холода и пустым взглядом смотрит на мелкие осколки стекла на подоконнике. Она будто и не здесь, и не там. Правая рука безжизненно висит вдоль тела. Бриенна не может избавиться от ощущения, что продолжает размахивать мечом направо и налево. Стоит ей прикрыть глаза или просто моргнуть, как она вновь видит мельтешащие тени все наступающих и наступающих волн вихтов. В ушах все еще звенит сталь мечей и раздается отвратительный клекот мертвецов. В старых сказках нечисть гибла с первыми лучами рассвета, вихты пали еще затемно. Арья Старк. Никто из выживших сначала не понял, что произошло, но молва разнеслась быстро. Арья Старк убила Короля Ночи, спасла человечество. Если бы она сделала это хотя бы на минуту позже, то… Бриенна уже успела посчитать себя почти мертвой, когда вихты прижали ее к стене и потянули вниз, пытаясь похоронить под собой. В этот раз помощи было ждать уже некуда. Их загнали в тупик. Бриенна думала, что она уже мертва, когда вихты пали ей под ноги и воцарившаяся тишина резанула уши. Сзади раздается невнятный мимолетный шорох. Бриенна, поворачиваясь, проводит ладонью по бедру и тут же жалеет, что оставила Верный клятве в своих покоях. Каждый стонущий от усталости мускул напряжён. Она ждёт согбенную сухощавую фигуру скелета, выныривающую из-за угла. Однако коридор все такой же пустынный и мрачный. Бриенна отмирает и отходит от окна — треклятый холод, просочившийся под грубую ткань рубашки, наконец-то даёт о себе знать. Оранжевый свет факелов растворяется в предрассветной синеве. Бриенна знает, что как и большинство должна пойти спать — новый день будет едва ли не труднее чем тот, который все никак не может закончится — но не может отделаться от непрошеной бодрости. Тело болит. Больше всего — правая рука, ключицы и покалеченная щека. Она, признаться, еле передвигает ноги, что опять напоминает ей о ходячих скелетах с висящими на них лохмотьями подгнившей кожи. Сознание старательно притворяется ясно мыслящим, но мозг же словно припорошило песком. Под ногами что-то хрустит. Бриенна останавливается и смотрит вниз. Чьи-то фаланги пальцев. Лучевая кость. Чуть в стороне валяется косматый череп в заплесневевшей шапке. Тело, может быть, кто-нибудь уже подсуетился и убрал. Бриенна безразлично отводит взгляд и идет дальше. Боязливо шушукающиеся у сломанной двери девчонки мгновенно замолкают при ее приближении. Бриенна не обращает на них внимания и поднимается по лестнице. На этаж выше. И еще на один. По пути она неизменно проводит пальцами по стене. Холодная шершавая текстура не дает ей забыться. Новый коридор. Здесь уже никого нет. Все факелы потушены. Впереди бледный свет льётся сквозь ромбики никем и ничем не разбитого стекла. Бриенна идёт на свет — зыбкий пол плывёт перед глазами — ладони хватаются за стены — пальцы вцепляются в покатый подоконник. Шероховатый камень почти впивается в кожу. Бриенне хочется на улицу. Зарыться в белый снег и смотреть в небо. Медленно коченеть. Перестать видеть отблески окончившейся битвы. Однако снаружи белого снега не осталось. Всё усеяно трупами. Двор. Богороща. Огромные кучи тел у ворот Винтерфелла. Рот Бриенны мгновенно наполняется горечью при мысли о похоронах. Конечно, их всех придётся сжечь. Вряд ли трупы сделают милость и растают в лучах восходящего солнца. Вот только, сколько на это уйдет времени. Сколько огня. Все окрестности Винтерфелла занесет дымом. Удивительно, что дым ночных пожарищ уже успел осесть. Бриенна намеренно не смотрит вниз. Она видит почти не двигающиеся сизо-белые облака. Клочки нежно-голубого неба. Откуда-то сверху недолго сыпется снежная пыль. Мир замер. Пустые мысли продолжают пытаться обогнать его, но Бриенна позволяет себе прикрыть тяжёлые веки, никак не признающие деланную бодрость сознания. И вот оно снова… Все оранжево-черное от огня. От дыма слезятся глаза. Те, кто пали, вдруг снова встают. Знакомые рыцари с пронзительно-голубыми глазами шагают на них вместе с едва не разваливающимися на ходу вихтами. Очень скоро она перестаёт различать между собой и тех, и других, она уже ничего не видит, только тело продолжает сопротивляться, только меч продолжает рубить наугад. Битва проиграна. Их дело безнадежно. Она погибнет и присоединиться к тем, против, кого сражалась, вот только бы отсрочить этот момент ещё на чуть-чуть… Бриенна открывает глаза и погружается в тишину. Так тихо, что ей чудится потрескивание в ушах. Так спокойно, что ей кажется, будто она плывет. Лоб прижимается к ледяному стеклу и решётке. На бледно-жёлтой кромке неба зажигается тонкая золотая полоска — предвестник солнца. — Не спится? Голос до боли знакомый и деликатный, но Бриенна все равно вздрагивает и в одно быстрое движение полностью поворачивается к нарушителю её уединения. Джейме Ланнистер собственной персоной стоит всего в паре шагов от неё. Без доспехов, такой по-трогательному растрепанный. Со слипшихся кончиков волос на лоб едва не капает вода. — Не тот боец, что раньше?! — со странным даже для самой себя возмущением восклицает Бриенна, сверля взглядом его слегка ссутулившуюся, но всё ещё более чем устойчивую фигуру. — Бриенна? — Джейме недоуменно, почти по-детски, выгибает брови и делает шаг вперёд. — Никогда не замечала за тобой ложной скромности. В Пекло сухие формальности. Какой он, к Семерым, «сир Джейме». Почему она хочет его ударить? Почему она хочет рухнуть к нему в объятия и отключиться? (Вероятно, если она позволит себе это, днём их найдут на полу, друг на друге, с пробитыми головами) — Некоторые из них едва понимали, как надо обращаться с мечом. Не знаю, чем они всё это время занимались в лесах — явно не фехтованием, — Джейме хмыкает с поразительной беспечностью. — Кроме того, ты не видела, насколько хорош я был раньше… Губы Бриенны сжимаются, сдерживая рвущийся наружу то ли смех, то ли всхлип. Реальность падает на плечи. Отголоски битвы затухают. — Джейме… Бриенна думает, что той непередаваемой гримасой, которой сейчас исказилось её лицо, можно пугать детей. Щека пылает. Джейме не отшатывается, зачем-то подходит ближе и ласковым движением касается её подбородка подушечками пальцев. — Шрам останется, — шёпотом говорит он и не мигая смотрит ей в глаза. — Одним больше, одним меньше, — таким же шёпотом отвечает она и подаётся вперёд. Если они пережили саму смерть, если остатки разумности тонут в горячке недосыпа и усталости, почему она не может обнять его? Она может. И они оба прерывисто вздыхают от неожиданного контакта двух измученных тел. От Джейме пахнет кровью и мылом. Он тёплый. Он живой. И рядом.***
Тот момент, когда всё изменилось, прочно врезался в память Бриенны. Их фактически разбили. Они уже не защищали, они только оборонялись. Все смешалось в кровавой каше. Вихты были повсюду. Замок терялся в смраде, огне и гари. Тело и мысли захватывали чистые инстинкты. Попытаться выжить. Защитить тех, кто рядом — может быть, если они выживут, не падут и остальные. В какой-то момент она стала сражаться только за двоих. Она забыла все свои клятвы. Забыла, что за пределами огня и замковых стен что-то есть. Вихты наседали несметным непобедимым войском. Подрик — Джейме — кто-то атакует сзади. Проверить. Отразить удар. Врагам не было конца, как и её растущей боевой ярости. Она была готова на все, лишь бы они выжили. Она почти прожила ещё одну жизнь в этом сражении.***
Бриенна с неохотой выпрямляется, теряя столь необходимый ей контакт с тем, чья жизнь стала для неё бесконечно дорога. Спина просто не выдерживает. Секунды бегут, два взгляда прочно соединяет невидимая нить доверия и понимания. Валирийская сталь в деле оказалась гораздо красноречивее всех их разговоров. Их мечи когда-то были одним. Они сами в какой-то момент стали двигаться синхронно, как одно целое. Они смотрят друг на друга долго — теперь их ничто не торопит и никто не прерывает. Для них это способ сказать друг другу «я здесь, ты здесь, мир не разваливается на части». Момент присутствия. Момент открытости. Момент поддержки. — А мы неплохая команда, — наконец говорит Джейме, а Бриенна спрашивает себя, продлиться ли их новое взаимопонимание надолго, или резонанс угаснет, и на следующий день они опять станут почти чужими. — Я думаю, после сегодняшней ночи Подрик как никто заслуживает посвящения в рыцари. — Ты права. Они оба моргают, но не отводят глаз друг от друга. Бриенна набирает в грудь воздуха и скороговоркой спрашивает: — Ты мог бы это сделать? Ты мог бы его посвятить? — Сир Бриенна, — Джейме улыбается с хитрецой и слегка наклоняет голову, — как истинный рыцарь, — его дыхание краем задевает её челюсть, — вы вполне способны посвятить своего оруженосца сами. Бриенна хватает ртом воздух, впервые оценивая возможность. Взгляд Джейме скользит куда-то вниз по её лицу, он начинает приподниматься. Бриенна смотрит на его нос, усы, приоткрытые губы… И отшатывается. Джейме, едва не падая, хватает Бриенну за плечо, и её начинает сотрясать мелкая дрожь. То ли усталость начинает брать своё, то ли прежний опыт буквально кричит ей держаться от мужского расположения подальше. Его руки она, однако, не боится, хоть и больно. Эта боль возвращает её в себя. — Похоже, — Джейме издаёт шипящий звук, — я переоценил свои возможности, поднимаясь сюда, — хриплым голосом заканчивает он. — Сейчас мы спустимся, — успокаивающим тоном начинает говорить Бриенна, — доведём тебя до кровати, и всё будет хорошо. — Только, пожалуйста, не упади по пути сама, женщина. Всё же они остаются у окна ещё на несколько минут, пытаясь собраться с силами. Бриенна зачарованно смотрит, как солнечный свет растекается по серому камню подоконника, как начинает блестеть золотая и местами заляпанная кровью рука Джейме, как свет еле уловимым теплом касается их переплетённых пальцев. Голова начинает кружиться, и Бриенна понимает, что оставаться здесь дольше небезопасно. Текущий этаж они преодолевают почти без проблем. Джейме слегка прихрамывает, и Бриенна старается ему помочь. На следующем лестничном пролёте уже становится непонятно, кто на кого опирается. У дверей в покои Бриенны им всё же приходится расстаться: Джейме клятвенно её заверяет в том, что он как-нибудь доберётся до комнаты Тириона по стеночке. Она сама не находит в себе сил, чтобы поспорить, чувствуя, что находится на грани. Долгая ночь кончилась, но лучи рассветного солнца в это утро совсем не мешают Бриенне Тарт забыться глубоким сном.