Превратности Судьбы

Даша ехала в клинику со смешанными чувствами. С одной стороны она была очень зла на мать за то, что та «избавилась» от нее. Ее злость была настолько велика, что, казалось, она не примет никакое оправдание. Но с другой стороны ей было любопытно посмотреть на свою настоящую мать и послушать, что она скажет. Впрочем, чтобы она не сказала и как бы не извинялась, девушка не была уверена, что когда-нибудь простит ее. Не желая вмешивать во внутрисемейные отношения посторонних, Петр Алексеевич попросил сына поехать все вместе на его машине. Максим, уже смирившись с тем, что его присутствие в больнице обязательно, согласился, заняв место водителя. Мужчина сел на соседнее сидение, а Даша с Андреем устроились позади. Всю дорогу до клиники, девушка размышляла, какая бы была ее жизнь, если бы она росла в родной семье. Да, тогда бы она вряд ли встретила Андрея, – все-таки разный круг общения – но она бы не теряла время в ненавистном институте на ненавистном факультете экономики. Она бы сразу поступила в художественную школу и, возможно, уже давно бы выставлялась. Впрочем, если бы не желание Александра Юрьевича ее переделать и «привить» свое мнение, она была бы абсолютно счастлива, что у нее были такие приемные родители. Ирина всегда окружала ее любовью и заботой, никак не выделяя Андрея, как своего родного ребенка. Да, если бы Петр Алексеевич так ее и не нашел, она бы так и жила, ничуть не сомневаясь, что Ирина и Александр Юрьевич ее настоящие родители. Но и об отношениях с Андреем не могло быть и речи. Конечно, неприятно ощутить себя вдруг ненужной собственной матери, которая за столько лет даже не поинтересовалась, как жил ее ребенок, но сейчас, смотря на возлюбленного, Даша поняла, что нет худа без добра. Клиника оказалась огромным белым зданием с колоннами и, если бы вокруг не сновали врачи в белоснежных халатах и пациенты с бессмысленными взглядами, можно было бы подумать, что это особняк какого-то богатого Лорда. Но, увы, назначение этого особняка было очевидно. Даша всегда не любила больницы. Даже профилактические посещения побуждали в ней удручающее состояние. Будучи творческой личностью, смотрящей на мир с целым набором ярких красок, она не понимала, как люди не сходят с ума, смотря на эти белоснежные стены каждый день. Эта однотипность наводила тоску. И девушка старалась свести свои посещения больниц к минимуму. Но сейчас был иной случай. Как бы Даша не хотела здесь находиться, ее желание познакомиться с матерью перевесила ее фобию. Поднявшись на третий этаж, где находилась нужная палата, Петр Алексеевич заглянул в какой-то кабинет, что-то сказал тому, кто там находился, и спустя минуту, из кабинета вышел мужчина в традиционном белом халате и шапочке. У него были светлые, почти блондинистые, русые волосы и серо-зеленые глаза. На вид ему было лет 40, но седина на висках могла говорить и о более взрослом возрасте. - Леонид Евгеньевич, это Дарья, – представил Петр Алексеевич свою дочь врачу. – Наша со Светланой дочь. Даша, это лечащий врач. - Добрый день, – поздоровался мужчина, приветливо улыбаясь. Даша кивнула в ответ. – Рад, что Вы, наконец, навестили мать. Ей будет очень приятно Вас видеть. - Леонид Евгеньевич, дело в том, что Дашенька была в отъезде, когда Света попала к Вам, – придумал на ходу ложь Петр Алексеевич. – Но, как только смогла вернуться, тут же захотела пообщаться с матерью и узнать, как она себя чувствует. - О, сегодня Светлана Дмитриевна в хорошем расположении духа, – ответил доктор. – Наверно, знает, что к ней придет вся семья. - Чудесно, – улыбнулся Морозов-старший. – Тогда не будем заставлять ее более ждать. Спасибо, доктор, – поблагодарил он и, кивнув дочери, направился дальше по коридору. Даша, Максим и Андрей последовали за ним. Врач проводил их одобрительным взглядом, а потом вернулся в свой кабинет. Пройдя до середины коридора, Петр Алексеевич потянул на себя дверь и первый зашел в помещение. Светлана полулежала на кровати, смотря что-то по телевизору. Даша, зайдя в палату последней, нерешительно замерла на пороге, смотря на женщину. Морозовы отец и сын поприветствовали ее, но все ее внимание было сосредоточено на девушке. - Доченька, – проговорила Светлана, с нежностью и одновременно с сожалением смотря на Дашу. – Девочка моя. Забыв, что еще недавно она была зла на женщину, Даша сорвалась с места и, преодолев расстояние до кровати, кинулась матери на грудь. Счастливо улыбнувшись, женщина прижала к себе девушку, нежно гладя ее по волосам и что-то ласково причитая. Даша же, уткнувшись лицом в родное плечо, заплакала в голос. Это трогательное долгожданное воссоединение матери и дочери вызвало умиленные улыбки у присутствующих. С трудом успокоившись, Даша подняла на мать взгляд полный отчаяния и, наконец, смогла задать главный вопрос, который мучил ее последнее время. - Почему? Ожидая и боясь этого вопроса, Светлана тяжело вздохнула и посмотрела на мужа. Его взгляд говорил сам за себя. Вспомнив вчерашние угрозы, которые обязательно станут реальностью, если женщина ослушается, Светлана просто повторила слова супруга. Довольно кивнув, Петр Алексеевич еле заметно улыбнулся. Понятное дело, что такое оправдание Дашу не устроило, но женщина старалась говорить очень убедительно и с огромным сожалением о своем поступке, что девушка приняла ее ложь. Правда, ее голос иногда срывался, словно слова против воли слетали с ее губ, но тогда Даша все списала на волнение. - И когда тебя выпишут? – задала девушка следующий вопрос, решив, что им нужно обстоятельно и долго поговорить, но место не подходящее. Светлана снова посмотрела на мужа, зная, что именно от него зависит, как скоро она «выздоровеет». - О, врач заверил, что кризис позади, – улыбнулся Петр Алексеевич, подходя ближе и кладя на плечо дочери ладонь. – Думаю, совсем скоро мы заберем ее домой, – пообещал он, когда девушка к нему обернулась. – Может, через пару дней, когда я утрясу все формальности с врачом. - Отлично, – обрадовалась Даша, снова поворачиваясь к матери. – Нам о многом нужно поговорить. И мне столько всего нужно рассказать. - У вас будет еще много времени, чтобы пообщаться и все обсудить, – сказал мужчина. – Но сейчас твоей матери не нужно переутомляться. Так она скорее выздоровеет и вернется домой. - Да, конечно, тебе нужно больше отдыхать, – закивала Даша, отстраняясь. - О, пожалуйста, побудь еще немного со мной, – попросила Светлана, едва сдерживая слезы. – Совсем немного, – добавила она, бросая умоляющий взгляд на мужа. – Пожалуйста. - Мы оставим вас, – смилостивился мужчина, кивая дочери. – Ненадолго. Светлана просияла и протянула к девушке руки, прося сесть ее сбоку на кровать. Даша ее просьбу выполнила, беря ее за руки. Когда палата опустела, женщина немного расслабилась и ласково улыбнулась дочери. - Ты такая красавица стала, – проговорила она. – Я рада, что у тебя все хорошо. Я очень сожалею, что отдала тебя, но я надеялась, что о тебе позаботятся лучше, чем я. - Да, они стали мне родными, – кивнула Даша. – Но ты даже не попробовала найти меня. Ведь когда родился Макс, ты его не отдала. Значит, ты уже была готова к тому, чтобы стать матерью. Почему ты не разыскала меня? Я еще понимаю Петра Алексеевича. Он не знал, где искать, но ты же знала, куда меня отдала. Почему ты не вернулась за мной? - Они уехали с того адреса, – продолжала врать Светлана. – Когда я вернулась, там жили уже другие люди, и они не знали, где искать твоих приемных родителей. Мне оставалось только ждать, когда твой отец сам тебя найдет. У него возможностей больше. Я понимаю твою злость и знаю, что все мои оправдания глупы, но тогда я была уверена, что тебе лучше расти в другой семье. Возможно, потом ты поймешь. – «Возможно, потом я смогу рассказать тебе правду». Подумалось ей. Когда будет возможность. И когда Петя не сможет уже избавиться от меня». - Ладно, все равно я сейчас, оказывается, больше рада, наконец, с тобой встретиться, – согласилась Даша. Ее такой ответ не очень порадовал и даже заставил сомневаться в правдивости рассказа, поэтому она решила вернуться к этому вопросу позднее. – Хотя когда я ехала сюда, я была очень зла и думала, что не приму ни одно из твоих оправданий. Но, знаешь, потом я подумала, что, обретя, я бы и потеряла, поэтому не жалею, что росла в чужой семье. Они очень любили меня, и я никогда не замечала, что не родная им. Они заботились обо мне и дали мне все, что могли, чтобы я ни в чем не нуждалась. Так что, да, у меня все было хорошо. Хотя, наверно, лучше всего ребенку в его настоящей семье. С родными родителями. - Да, я понимаю, что ты будешь долго злиться и винить меня в том, что у тебя могло быть, но было по-другому, – тяжело вздохнула Светлана. – Но я верю, что пройдет время, и ты сможешь если не понять, то хотя бы простить. А пока я просто счастлива и тому, что ты здесь. У нас еще будет много времени, чтобы пообщаться. - В последнее время я только этим и занимаюсь, – горько усмехнулась девушка. – Общаюсь, знакомлюсь с новыми родственниками. Даже не знаю. Сейчас одна часть меня ликует, что я узнала, кем являюсь на самом деле. Но другая часть жалеет, что узнала правду. Возможно, было бы лучше, чтобы я так и жила в неведении. Слишком много мне пришлось анализировать. И слишком много вопросов, ответы на которые я, наверно, никогда не узнаю. Мне просто нужно время осмыслить и принять настоящую реалию. - Столько, сколько тебе потребуется, Дашенька, – с радостью заверила ее Светлана. – Пока я счастлива, что ты в порядке, жива, здорова. Рядом с тобой люди, которые поддержат и помогут. Твой брат, я уверена, будет в первых рядах. Он очень обрадовался, когда узнал о тебе. И еще другой молодой человек, что пришел с тобой. - Это мой бывший брат, теперь мы встречаемся, – хмыкнула Даша и, поняв, как это прозвучало, весело рассмеялась. Светлана прыснула, и вскоре мать и дочь громко смеялись. В смехе, оказывается, тоже неплохо выплескиваются эмоции. Не хуже, чем в слезах. Такими весело хохочущими их и застали вернувшиеся мужчины. Недоуменно переглянувшись, они пришли к единому мнению, что у женщин свои причуды. А те, отсмеявшись и вытерев набежавшие слезы, теперь уже от радости, снова крепко обнялись. Распрощавшись со Светланой и заверив, что вернуться через пару дней, чтобы забрать ее домой, члены семьи оставили ее одну. Встав с кровати, женщина подошла к окну, чтобы еще немного полюбоваться дочерью, которая, выйдя через главные двери, направилась прочь от здания. Да, тогда Светлана была уверена, что спасает дочь, но сейчас она верила, что муж уже не такой монстр, каким был раньше, и дочь, находясь с ним рядом, в безопасности. И в кругу любящих ее людей. А большего мать не могла желать своему ребенку.