О демонах и людях

Никогда раньше Рэнси не думал, что война может быть столь скучна. Черная крепость, в которую его запихали служить родичи, находилась в изрядном отдалении от Великолесья. Здесь случались лишь редкие стычки с человечьими отрядами и разбойничьи вылазки в земли Келлского князя. Через полгода такого занудства Рэнси не выдержал и отправил отцу послание, в котором умолял посодействовать его переводу "куда-нибудь поближе к войне". "После твоей выходки с порталом — никогда", — пришел зашифрованный их тайными родовыми письменами ответ. Ему все еще не доверяли и не простили окончательно. И через два года Рэнси почти смирился, что никогда больше не увидит Асгейра, даже случайно, даже во время боя. И вспоминал о своем князе только утром, когда для облегчения валялся с кем-то из демонов, или вечером, когда командир их гарнизона, благородная демоница Игрисс, звала его к себе, что происходило, само собой, значительно реже. А еще Рэнси увлекся созданием гомункулов и посвящал этому все свободное от службы и разврата время, превратив одну из своих комнат в некое подобие лаборатории. Он весьма преуспел в этом, правда, некоторых компонентов все равно не хватало, поэтому слепленные по памяти подобия Асгейра оживали лишь на краткий миг. За два года Рэнси слепил целых шесть Асгейров. А потом ему удалось наконец-то раздобыть столь необходимый эликсир жизни, без которого невозможно сотворение гомункула — полноценного подобия человека. В тот раз они вторглись далеко на запад. Игрисс, весьма искушенная в магии пространства, привела их прямиком к вратам светлого храма. Вокруг было тихо, только птица звенела где-то в вышине и иногда гудели шмели. Демоны бесшумно окружили храм, чтобы накинуться со всех сторон сразу, как и подобает нечисти. Завеса тьмы скрывала их присутствие, позволяя подготовиться к атаке. — Живых не брать, — Игрисс наконец взмахнула когтистой лапой, приказывая нападать. — Все осквернить и сжечь дотла. Боевой ее облик был поистине страшен. "Это все оттого, что она — полукровка", — шептались в крепости, но на одном из свиданий Игрисс поведала Рэнси правду: "Это все оттого, что мать бросила меня в огонь, когда родила, прежде чем скончаться на месте от ужаса". Впрочем, Рэнси было плевать, почему она так выглядит. Они кинулись в атаку, пробивая защитные заклинания и почти не встречая сопротивления, жалкие прислужники Солнцеликого явно не ждали удара. — Слишком просто, великая, — оскалился Рэнси, когда все было кончено, и отсалютовал Игрисс мечом. — От храма остались лишь стены. — Разрушить и их, — коротко приказала Игрисс. Рэнси обернулся к остальным демонам. Там, около уцелевших стен, происходила некая загадочная возня. Похоже, его товарищи все же пленили нескольких людишек, пренебрегая приказом. — У нас есть пленники, — ухмыльнулся Рэнси, бросив на Игрисс быстрый взгляд. Лик ее, залитый красным, исказился гневом, и тут же к ним подбежал виконт Крессар. — Пятеро сдались в плен, о великая, — он почтительно поклонился. – Давно мы не лакомились человечиной. — Вполне хватит для небольшой пирушки, — внезапно поддакнул Рэнси, поддерживая товарища. Игрисс влепила ему ножнами по жопе и разрешила притащить пленников в крепость, "но только чтобы сразу сожрать, никаких рабов". — Слушаюсь, великая, — склонил голову Рэнси и кинулся вслед за Крессаром. — Чур, мой человек — самый жирный, — заржал Крессар, расталкивая остальных демонов. Перед Рэнси же все и так расступились. Он оглядел сбившихся вместе людишек — совсем молоденькие еще, в форме послушников и младших жрецов, жалкие и готовые к рабству — смотреть противно. — Мне нужен эликсир жизни, — сказал им Рэнси, поднимая лапу, чтобы демоны перестали галдеть. — Есть ли в вашем храме такой? — Да, — ответил один из людей. — Я могу показать. Он указал на тайник со светлыми зельями и свитками, и Рэнси в благодарность отсек ему голову одним ударом. А потом Игрисс опять сотворила переход, и они вернулись к Черному замку, не мешкая. Крессар сотоварищи тут же отправились на кухню, чтобы собственноручно заняться свежеванием добычи, а Рэнси заперся в лаборатории. Среди его трофеев были бесценные магические эликсиры и снадобья светлых, и он трясущимися руками разложил свои сокровища на столе. Используя эликсир жизни и свиток души, можно сотворить по памяти копию любого человека, Рэнси когда-то давно это вычитал в одном фолианте. Только бы получилось. Тогда Асгейр как будто снова вернется к нему, и они смогут любить друг друга, как прежде. *** — Ты меня слышишь? Открой глаза, — Рэнси счистил остатки кокона со своего творения и распахнул настежь окно. Воняло ужасно, он слегка запоздал с извлечением и теперь вынужден был любоваться последствиями — его новый Асгейр появился на свет весь в дерьме. Но оно того стоило — гомункул был вылитый князь Лэрнский, такой же прекрасный и надменный лицом, только волосы на голове короткие, ну, ничего, отрастут. Рэнси с легкостью слепил его по памяти — он помнил каждую черточку своего князя. Своего бывшего возлюбленного. Человека, который с такой легкостью пренебрег его чувствами. — Вставай, — приказал Рэнси. — Я твой хозяин, ты должен меня слушаться. Гомункул молчал и хлопал глазами, и был он живой и теплый, как настоящий человек. А потом он выбрался из остатков кокона, и Рэнси обтер его от слизи и проводил в купальни, хорошо, что там было пусто в этот утренний час. Он столкнул гомункула в бассейн с прозрачной водой, и тот лежал на дне и смотрел вверх, пока его не вытащили обратно. Рэнси хорошенько его тряхнул: — Тебе запрещено умирать. — Хозяин, — сказал гомункул, взгляд его все также был обращен мимо Рэнси. — Когда говоришь, смотри на меня. — Да, хозяин. Рэнси овладел им прямо рядом с бассейном, задрав его ноги и вставляя без всякой подготовки. И кончил за две минуты, не сводя глаз с бесстрастного лица. — Спасибо, хозяин, — гомункул посмотрел на него, как было приказано ранее. Из задницы его текла кровь, а сам он вздрагивал, как от сильной боли. — Тебе больно? — Рэнси потрогал его разверстый проход и почувствовал тошноту. — Не знаю, хозяин. Если это и есть боль — то мне больно. Рэнси вздохнул, залечивая раны гомункула. Чего он, собственно, ждал от куклы? Может, следовало завести раба из людей и с ним удовлетворять свои странные желания? Ведь это так странно — до сих пор желать одного человечьего князя. Потом он отнес гомункула в свои комнаты и велел там прибраться. Раб не должен лениться в праздности. — Нарекаю тебя Исси. — Спасибо, хозяин. Глаза у Исси были точно такие же прозрачные, как у Асгейра, но абсолютно без всякого выражения, словно вода в мертвом озере. Он нашел в сундуке чистые штаны и рубашку и бросил их Исси: — Оденься. И кланяйся, когда говоришь со мной. Рэнси сжал лапами голову в раздражении. Что же он наделал, зачем создал это жалкое подобие того, кого он так любил... любит. В тот день он напился до мелких бесенят, впервые за два с половиной года своего пребывания в Черной крепости. И вернулся лишь под утро, обнаружив спящего рядом с кроватью Исси. "А Асгейр рабов в постель свою кладет", — вспомнил вдруг Рэнси и со вздохом поднял гомункула, перекладывая на кровать. Тот жалобно заскулил и задергался. — Что еще? — грубо спросил Рэнси. Ему хотелось лишь одного — спать, желательно в тишине. — Больно, хозяин, — захныкал Исси и сунул ему под нос культю. — Рука очень болит. Рэнси тупо уставился на кровоточащий обрубок. Вернее, не обрубок даже, кисть явно была откушена. — Кто это сделал? — Не знаю, хозяин, демон спрашивал про вас, а потом укусил. — Уродливый демон с витыми рогами и крыльями? — Да, — закивал Исси. "Проклятая Игрисс". — Хватит ныть, сейчас перестанет болеть, — поморщился Рэнси, зевая, и посадил Исси на кровать. Как все не вовремя, Игрисс эта со своей невоздержанностью, Исси с его нытьем... Он раздраженно принялся смешивать материал, чтобы вылепить новую кисть. Должно прижиться, ведь Исси — гомункул, а не настоящий человек. — Иди сюда, — Рэнси как мог прилепил к культе кисть. Выглядело не очень, конечно, но все же лучше чем ничего. Он обмазал место соединения мертвой водой и капнул несколько капель эликсира жизни. — Теперь не болит? — Не болит, хозяин, — обрадовался Исси, залезая к нему и устраиваясь рядом. — Не шевелись, — буркнул Рэнси, наконец-то собираясь поспать. И впервые во сне он увидел Асгейра. А потом Асгейр исчез, растаял вместе со сном, а под боком оказался все тот же бесполезный гомункул. Рэнси зарычал и безжалостно вторгся в сонное тело Исси. Тот не сопротивлялся и плакал, и после недавнего сна это было особенно гадко. — Убью эту тварь, — прохрипел Рэнси и кончил. — Спасибо, хозяин, — прорыдал Исси. — Не убивайте меня, пожалуйста. Его опять пришлось лечить, но в этот раз можно было обойтись лишь магией. Рэнси вставил в его растянутый зад два пальца: — Не бойся, я не собираюсь тебя убивать. Смазывай жопу маслом заранее, будет не так больно. — Спасибо, хозяин, — Исси мелко дрожал. — Я буду всегда подготовлен для вас. С тех пор Рэнси ни разу его не терзал, давая время подготовиться, но чаще предпочитал присовывать в рот. Это было так сладко и мучительно одновременно — смотреть на растянутые губы Асгейра и ощущать вокруг члена горячую влажность. И знать, что это не он. — Мой князь, — шептал Рэнси и гладил гомункула по волосам. Он даже решил взять гомункула с собой в Гартхер. Этот городишко находился недалеко от Черной крепости, и Рэнси решил провести там свой неожиданный отпуск. Навещать родичей ему совсем не хотелось. — Развеешься, заодно и с рабами позабавишься, человекоеб, — ржала Игрисс, прикладывая свою печать к приказу. — Скучный ты стал в последнее время. — О службе радею, себя не щадя, — хмыкнул Рэнси. — До развлечений ли. — Проваливай, пока я не передумала, — захохотала Игрисс и в шутку подожгла ему кисточку на хвосте. Рэнси выскочил из ее кабинета, сжимая в руке пострадавший хвост. Вот же чертовка, наверняка нашла себе нового полюбовника и поэтому отсылает Рэнси прочь. Впрочем, все демоницы злонравны и ветрены, сие давно известный факт. *** — Понравилась тебе ночка, раб? — хозяин, оскалив черные клыки, склонился над Асгейром. Асгейр молчал, плавая где-то на грани боли и сознания. Сегодня ночью хозяин брал его без шипов и чешуи боевого облика, и было почти не больно. Если бы под конец он не запихал в Асгейра руку и не заснул так, оставив дрожать и скулить от пытки до утра. — Ты знаешь, что нужно отвечать, безмозглый раб? Повторяй: "спасибо, хозяин". Асгейр с трудом разомкнул спекшиеся губы: — Пожалуйста, тварь. Хозяин заржал и повертел рукой в его заднице, превратившейся за ночь в открытую рану. Асгейр закричал. — Дивно злобный ты раб, — сказал хозяин и вытащил руку, исторгнув еще один сорванный крик. — Но неужели ты думаешь, что мое снисхождение к тебе продлится бесконечно? Асгейр зажмурился и сжался, но его не стали бить и наказывать, даже слегка подлечили — не до конца, хозяин никогда не избавлял его ото всей боли. Слабое человеческое тело, лишенное магии, было так к ней чувствительно. Хозяин пристегнул цепочку к его ошейнику и потащил куда-то вниз. Асгейра снова забила дрожь. За полтора года рабства демоны научили его тело бояться, и он не мог контролировать этот страх так же, как когда-то не мог контролировать свои страсти. Теперь страстей в нем не осталось, и он даже не помнил — каково это, испытывать их. Когда-нибудь он также забудет страх и боль. На том свете, наверное. Самое важное было — до конца сохранить острие своего духа, чтоб не воплотиться в следующей жизни в жалкого и трусливого эльфа. Или кого похуже. Между тем хозяин втащил его в какой-то каземат и швырнул на каменный пол. — Думаешь, сможешь подохнуть легко, раб? — снова загоготал он. Хозяин был вообще веселый демон. — Когда-то я обещал отдать тебя за выкуп, но ты разочаровываешь меня с каждым месяцем все больше. Асгейр не поднимался, так и валяясь на полу подобно сломанному голему. — Встать, — зарычал хозяин, и Асгейр невольно содрогнулся и закрыл лицо локтем. Хозяин вздернул его на ноги: — Смотри, раб, что тебя ждет. В каземате висело на ремнях двое усеченных по локти и колени рабов — человек и эльф. Асгейр судорожно вздохнул и в сотый и десятитысячный раз подумал, что никакие страдания тела не способны сломить дух. В начале своего рабства он убедил себя в этом и теперь повторял снова и снова, как заклинание, почти бессмысленное. — Давай же, раб, позаботься о своих товарищах, умой эти вонючие обрубки, — демон прикоснулся к каждому из усеченных по-очереди, излечивая их гниющую плоть под ремнями, следы от побоев, истерзанные задницы и уды. Очевидно, демоны-прислужники использовали несчастных для развлечений. Хозяин ушел, и Асгейр опустился на пол, не собираясь шевелить и пальцем по его приказу. Усеченный человек повернул голову и что-то тихонько прошипел. Асгейр сжал себя за ошейник. Сколько раз он пробовал обмануть проклятый артефакт, пытаясь если не вернуть себе магию, то хоть самоубиться. Увы, все тщетно. Впрочем, ведь прошло не так уж и много времени, не правда ли? Всего полтора года. Все еще получится. Он посмотрел в зарешеченное окно. Без магии яркое небо стало серо-голубым, а мир словно умер. В первое время ему казалось, что он ослеп и оглох, не ощущая более живых потоков мира. Это было похоже, как если б он умел летать, а ему перебили крылья. Асгейр криво усмехнулся, вспомнив, как хозяин перебивал ему ноги, заставляя неделями ползать на коленях. Он встал и подошел к усеченному человеку. Тот снова что-то просипел, и Асгейр заметил, что язык у него разрезан на несколько полосок. — Мое имя Асгейр, князь Лэрнский, и я отпускаю тебя, — сказал он, глядя в безумные глаза усеченного, а потом свернул ему шею. Усеченный эльф задергался в своих ремнях и заскулил. — А эльфам надлежит страдать, подлым тварям, — сказал Асгейр и отошел поближе к окну — подышать чистым воздухом. Эльф продолжал скулить и жалобно дергаться. Асгейр закрыл глаза и вспомнил своего эльфа-раба, жалкого неудавшегося менестреля. Что с ним стало, интересно. Достался какому-нибудь эльфийскому выродку, небось. Он подошел к усеченному эльфу и погладил его по седым свалявшимся волосам. — Я, Асгейр, князь людей Лэрна, отпускаю тебя. Он свернул шею эльфу, а потом заснул под окном, и во сне видел бесформенные кошмары, как всегда. А проснулся от пинка и рыка: — Злонравный раб, сейчас займешь их место, — бесился хозяин. Асгейр сглотнул, горло сжал спазм страха. Хозяин поднял его за волосы и схватил за руку. А потом вдруг облизнул ее. Асгейр, тяжело дыша, смотрел, как трясутся его собственные пальцы. — Мерзкая тварь, — сказал он тихим и жалким голосом. И тогда хозяин укусил его за руку, обгладывая кожу вместе с мясом, но не ломая костей. *** Асгейр, пошатываясь, стоял перед хозяином. Только что его излечили полностью, и во всем теле ощущалась непривычная легкость. Как будто он ничего не чувствовал, даже обглоданная недавно рука не болела. — Сегодня у меня собирается все благородное общество Гартхера, раб, — сказал хозяин, довольно погогатывая, — как ты думаешь, понравится им князь людей на цепи? — Богомерзкая тварь, — привычно прошептал Асгейр, и ему показалось, что каменная зала поплыла перед ним. Должно быть, жизненные силы наконец покидали его. Скоро он издохнет, и даже целительское искусство демонов не сможет поддерживать в нем жизнь. Разве что некромантия. Он закрыл глаза и слабо улыбнулся, вспоминая почему-то говорящие головы, которые когда-то преподнес ему Рэнси, его бывший демон. В последнее время Асгейр часто его вспоминал. — Смотри на меня, раб, — встряхнул его хозяин, и Асгейр с трудом нашел его взглядом. Ведь богопротивной мерзости надлежало смотреть в лицо, не так ли? Не склоняя головы и не отводя взгляда... Хозяин уже не наказывал его за ругательства, хотя еще год назад заковал бы в колодки раком и выставил всем на развлечение на пару дней. А полгода назад отодрал бы плетью. А пару месяцев — поколотил бы. Можно ли считать, что Асгейр выдрессировал этого демона на хулу и поношения? Хозяин был незнатного рода, но каким-то образом разбогатевшим демоном. И Асгейр знал, что он был очень горд тем, что знать этого захудалого приграничного городишки соизволила принять приглашения на его прием. Хозяин вообще был проныра и везунчик, вспомнить только, как он захватил в рабство самого Асгейра, будучи всего лишь интендантом: откопал, заваленного кучей демонских тел, в то время как настоящие воины пировали человечиной и эльфятиной на поле боя. Только с выкупом за Асгейра хозяину никак не везло — жадные родственники и король все не могли сговориться о достойной сумме. Асгейр много раз смеялся над ним — мол, и не собираются они его выкупать, настолько уж сильна родственная их любовь, да так щедры королевские милости. — Здесь сиди, раб, — сказал хозяин и усадил его на возвышение. Потом суетливо пристегнул к крюкам. — Купчишка ты жалкий, — сказал Асгейр. — Грязь под ногами своих высокородных гостей. Хозяин с рычанием вскинул руку, и Асгейр всем телом дернулся в своих оковах. — И кто из нас жалкий, раб? — загоготал хозяин и добавил с превосходством: — Князь людей Лэрна. "Князь людей Лэрна, — смеялись позже гости, подходя и разглядывая его. — Какой дивно злобный раб". "А можно его трахнуть, любезный? Или откусить кусочек", — спрашивали они. — Князь людей Лэрна, мы встречались в битве на Грозовом перевале, — сказал кто-то с усмешкой. Асгейр скользнул взглядом по подошедшему демону и тихо ответил: — Я не запомнил тебя, смерд. Вокруг заржали. — Заводить рабов — отвратная привычка, — сказал демон-с-Грозового-перевала. — Враги заслуживают уважения, их следует съедать с почетом. Вокруг завязался живейший спор о рабах и кулинарии, и Асгейр снова уткнулся лбом в крюк и закрыл глаза. А потом вдруг почувствовал давно забытый жар и тьму, которую не спутаешь ни с чем. Он поднял голову и увидел прямо перед собой демона Рэнси, прекрасного еще более, чем то хранила его память. Асгейр дернулся в оковах, ощутив вдруг, что сидит перед всеми голый и коленопреклоненный. А Рэнси скривил губы в такой знакомой глумливой усмешке: — Подари этого раба мне, любезный хозяин. — Но... как, почему?.. — растерялся хозяин. — Потому что принц Восьмого Доминиона хочет этого, — засмеялся Рэнси. — Да, конечно, мой принц, — засуетился хозяин. — Счастлив преподнести вам сей дар. Рэнси вздернул Асгейра за ошейник и заглянул в глаза. И на миг Асгейр ощутил слабую тень того удовольствия, что приносили ему когда-то прикосновения демона. Словно мягкое крыло ангела коснулось его во сне. И право, наверное, это сон или безумие посетило его, ведь Асгейр так часто вспоминал своего бывшего демона. "Ты убил моего раба, демон — Рабы для того и существуют, мой князь". Если это не сон, то избавление, ведь Рэнси должен быстро убить его, как он всегда поступал с рабами. — Мой князь, — ухмыльнулся Рэнси, — теперь тебе никуда не уйти. — Рэнси, подлый предатель, — ответил Асгейр и зажмурился, когда тот поднес руку к его лицу. Но Рэнси только провел когтем по его щеке, даже не оцарапав.