О демонах и людях

— Отдай мне Искариона, — сказал Асгейр три дня спустя, когда его выпустили из постели. — Какого Искариона? — не понял Рэнси. А потом вспомнил о своем гомункуле — Исси. Тот предусмотрительно не показывался на глаза все это время. — Которого ты пытал все эти годы, тварь. — Я только вначале слегка, да и то не специально, — хмыкнул Рэнси. Может, Исси нажаловался Асгейру про откушенную руку, почуяв защитника в князе людей? Вот же скудоумный раб. — Зачем он вообще тебе понадобился? — задохнулся гневом Асгейр. Рэнси не мог ответить на этот вопрос. Не рассказывать же о своей глупой тоске. И о том, что скоро тоска эта опять начнет мучить его — в этот раз навсегда. Ведь Асгейра не возьмешь с собой в Черную крепость, слишком плотоядны и невоздержанны тамошние демоны, и не привезешь домой, к родичам — те не примут человека иначе как рабом. Значит, придется вернуть ему свободу, как только у Рэнси закончится отпуск. Но сейчас они вместе, и так продлится еще целых пять ночей и четыре дня. А потом... — Разве рабам дозволено иметь рабов, мой князь? — он рассмеялся, несильно кусая Асгейра в плечо. — Проклятый предатель! — тот скатился с кровати и припал к кувшину с вином. Рабство источило его, истончив красоту, и Рэнси с новым каким-то восторгом смотрел на выпирающие позвонки и выступающие под кожей лопатки. В этом, несомненно, была своя прелесть. "Не надо было кормить Исси столь обильно. Сытый раб — это совсем не то", — подумал вдруг Рэнси с досадой. Он смотрел, как Асгейр поворачивается к нему и жадно пьет вино, по его подбородку и животу катятся алые капли и падают на ковер. — Если тебе так нужен Исси — забирай. — Искарион, — Асгейр отшвырнул кувшин. — Его имя — Искарион. — Твой теперь раб – называй, как хочешь. Рэнси не мог понять эти странные чувства, возникшие у Асгейра к гомункулу. Ведь это всего лишь кукла, хоть и похожая на него как две капли воды. Сперва он решил, что Асгейр по своему обыкновению будет издеваться над рабом, пока окончательно не замучает. Вон, чуть голову ему не оторвал в прошлый раз. Но Рэнси ошибся. Асгейр, напротив, проявил вдруг несвойственную ему ранее добросердечность и мягкость. Заставил Исси сменить свои прозрачные тряпки и стал сажать за стол вместе с собой и Рэнси. И не кормил с рук, а заставлял пользоваться приборами. В новом камзоле и за столом Исси вполне мог сойти за человеческого дворянчика, если молчал, конечно. Должно быть, пристрастия Асгейра изменились в плену, решил Рэнси. И эта нездоровая привязанность к своему двойнику — последствие пережитого насилия. Асгейр не соглашался делить ложе втроем и сам ни разу не взял Исси. То есть Искариона, так теперь звали гомункула. А еще Асгейр так явно сердился на Рэнси за создание этого двойника, что даже к любви его приходилось склонять чуть ли не силой. И Рэнси держал ему руки и вылизывал член и задницу до тех пор, пока Асгейр не начинал сам подставляться, ругаясь сильнее. — Рэнси, как ты посмел, подлая тварь... И в конце концов Рэнси не выдержал — решил наказать его за бесконечные дерзости. После привычных уже ласк языком он надел Асгейру на член и мошонку специальную ленту, не позволяющую кончить. А потом задрал его ноги и вставил во влажную от слюны дырку, чувствуя, как нежная плоть сжимается вокруг его члена. Асгейр тут же потянулся к ленте, но Рэнси перехватил его руки: — Только попроси, и я сниму ее, мой князь. — Никогда. — Жаль, что ты не желаешь развлечься с Искарионом, — шептал ему на ухо Рэнси, входя размашисто и глубоко. — Он так хорошо умеет сосать, приласкал бы тебя сейчас ртом. — Закрой свою поганую пасть, — взвыл Асгейр, подмахивая и извиваясь на его члене. Обе его руки Рэнси удерживал одной своей. — Замри. Сейчас будут шипы — дернешься, и они разорвут тебе все внутренности. И Асгейр вдруг послушался и замер, часто и шумно дыша, и эта внезапная покорность сводила с ума. — Зови своего раба, может, получится кончить от его рта, — Рэнси начал массировать его налитый кровью член, чувствительно прижимая уздечку, и тогда стоны Асгейра перешли в крики. А потом тот обессилено прошептал: — Сдохни, проклятая богами тварь, или двигайся уже. И тогда Рэнси развязал на нем ленту, не в силах сдерживаться сам, вытащил член и перевернул Асгейра, ставя раком и снова засаживая. — Именно так, — сказал он ему, — именно так эльфийские стражники дерут непокорных рабов, закованных в колодки. — Нет, — Асгейр забился под ним особенно сильно и излился ему в кулак. — Да, мой князь, — прорычал Рэнси, кончая следом, буквально через несколько толчков. Он навалился сверху и придавил Асгейра к кровати, словно желая сплавиться с ним в одно существо. Тогда он станет единственным демоном с человеческой душой... боги, что только не придет в голову после любовных утех. А целую вечность спустя Асгейр завозился под ним: — Вылечи меня после шипов. Хотя ничего не болит, странно. — Я пошутил про шипы, — ухмыльнулся Рэнси. — Но в следующий раз они непременно будут, если ты не оставишь свое злонравие. *** — Спина прямая и подбородок вверх! — Асгейр треснул Искариона по спине. — Ой, прости, — Искарион выпрямился, как подобает сыну благородного дома, и заискивающе улыбнулся. — И не улыбайся никому, кроме меня! — рявкнул Асгейр. Искарион уронил кусок мяса на пол и испуганно вытаращился: — А ежели благородный принц Ренсиар? — Ему можно, — вздохнул Асгейр и подумал, что зря он дрессирует безмозглого братика. Все равно Рэнси никогда их не отпустит, так и будет держать спальными рабами. И даже если удастся Асгейру совладать с ошейником и бежать, то обузу в виде слабоумного брата он взять не сможет. Самое же ужасное было то, что демон затрахал его так, что и бежать никуда не хотелось. Наверное, это пост-травматический синдром так проявляется, размышлял Асгейр, хищно кружа вокруг Искариона. Все, чего хотел ныне сиятельный князь Лэрнский — это валяться в постели с демоном и дрессировать Искариона. Вот и сейчас — совсем недавно демон смотался по каким-то темным делишкам, а Асгейр уже чувствовал томное нетерпение в заднице и жар в паху. Проклятие, так за пару лет он окончательно превратится в безмозглую шлюху, как Искарион. Он взял кубок с вином и завалился на диванчик, наблюдая за Искарионом и лениво подрачивая. — Ты же не будешь меня в попу... этим? — спросил Искарион опасливо. — Нет, сколько раз тебе говорить, я не желаю жопы брата своего, — процедил Асгейр и нервно кончил. — Это хорошо, что у меня есть брат, — Искарион подобрался к нему и осторожно устроился рядом, укладывая голову на живот Асгейра. — Я думал, у меня только хозяин есть, а теперь и брат еще. А хозяин теперь в попу не дерет, это хорошо... — Искарион зевнул и сладостно прикрыл глаза. — Что, — усмехнулся Асгейр, — неужто совсем не нравится? — Что, братик? — снова зевнул Искарион. — Когда уд в срамную дыру пихают. — В какую? — вытаращился на него Искарион. — Тупица ты, — засмеялся Асгейр, отвесив ему затрещину. — Шлюха безмозглый. Искарион потер затылок и снова устроился у него на животе. Асгейр заснул и увидел короткий сон — будто бы демон трахает его своим пушистым хвостом, и Асгейр умирает от щекотки. — Прекрати, демон, прекрати, — засмеялся он, извиваясь, и проснулся. Искарин щекотал его под ребрами. — Братик, я понял, ты про попу говорил! Почему мне не нравится в попу. — И почему же? — Противно, — вздохнул Искарион грустно. — Словно обгадился. И больно иногда... чуть-чуть больно, если не смазать там. — Вот как, — фыркнул Асгейр, не найдя, что сказать на это. Бедный замученный Искарион. — Зато я сосать люблю, — оживился Искарион. — Хочешь, тебе пососу? — Сосать тоже нельзя братьям, — наставительно заметил Асгейр и вспомнил вдруг сестру. Чертова сука оставила его гнить в рабстве у демонов, а ведь он был так милостив к ней — и саму не убил и муженька пощадил... Если удастся вернуться, надо муженька будет вздернуть. Между тем Искарион уткнулся лицом ему в расстегнутую ширинку и щекотно задышал. — Что ты там вынюхиваешь, — засмеялся Асгейр, которому после вина лениво и томно было его отпихивать. Искарион тоже захихикал и открыл было рот для очередной глупости, но вдруг подскочил и убежал — услышал шум у дверей гостиного покоя и помчался встречать. Если бы у демонов были тапочки, то Искариона можно было бы научить таскать их в зубах, подумал Асгейр и снова накрыл член рукой. Близость Рэнси вызвала новый приступ желания. И конечно же Рэнси, стремительный и прекрасный, сразу вставил Асгейру, едва войдя в столовую. — Должно быть, ты принимал адский парад, Рэнси, — Асгейр шевельнул задницей, освобождая ее от опавшего члена, и провел кончиками пальцев по парадному камзолу и драгоценной перевязи, опоясывающей его демона. — Торжества в честь тезоименитства местного архонта, — хмыкнул Рэнси, засовывая пальцы в его несомкнувшуюся еще дырку. — Пришлось оторваться от твоей божественной задницы ради него. — Невелика потеря, еще неоднократно насладишься ею, демон. — Увы, нам пора расставаться. Асгейр приподнялся, не сводя глаз с демона — неужели тот решил его продать? Или сожрать. Живот свело от дурного предчувствия. — Мне пора возвращаться на службу, а тебе — в свое княжество, — усмехнулся Рэнси со странным выражением. — Ты меня отпускаешь? Даже не верится, — прошептал Асгейр. — Не сомневайся. Ведь ты бы поступил на моем месте так же, мой князь. Асгейр подумал. — Конечно. Я отпустил тебя, даже когда был уверен в твоей измене. — Сегодня порталами пройдем к границам княжества Лэрнского, — сказал Рэнси. Асгейр поймал его за хвост и погладил кисточку. Его всегда успокаивало это. — Рэнси... ты же можешь снять ошейник сейчас? — тихо спросил он и увидел, как глаза демона полыхнули багровым: — Если ты обещаешь оставить свое злонравие. — Обещаю, что буду сдерживать злонравие на землях демонов. Рэнси смотрел на него, чуть усмехаясь, и Асгейр уверился уже, что сейчас тот скажет глумливо: "Что значат клятвы раба". Но ошибся, Рэнси провел когтем по его ошейнику, рыча заклятья, и с последним его словом невидимые оковы спали. И Асгейр задохнулся от хлынувшей в него силы, от яркости и полноты мира, от ослепительной тьмы, сияющей сквозь контуры тела Рэнси. Асгейру показалось, будто мгновенно расправились его искореженные в кровоточащие комки крылья. Будто вознесли они его ввысь, и задохнулся он от божественных эмпиреев. — Пресветлые боги, — выдохнул он, падая на колени, отвыкшее тело не вынесло льющегося на него потока магии. — Эй, поосторожнее с выражениями, — сказал демон. Асгейр посмотрел на него, счастливо улыбаясь. А потом взгляд его упал на Искариона, с довольным видом прибирающего посуду. В первый момент он подумал, что его брат умирает — так слабо светилась его душа. — Искарион! — позвал его Асгейр и встал, пошатнувшись с непривычки. Искарион радостно обернулся, и Асгейр увидел, как его маленькая душа вспыхнула и потянулась к нему, подобно щенку. Искарион не был его братом, он даже человеком не был. Гомункулус, живой робот с человеческим телом. Телом, до краев переполненным жизненными силами, с необычайной щедростью вложенными в него создателем. Неудивительно, что когда-то Асгейр не смог свернуть ему шею голыми руками. Гомункулус был гораздо крепче обычного человека или эльфа. Только душа его была слаба. Это было сложно назвать даже душой. Какие-то малые ошметки недовоплотившихся светлых сущностей, притянутых призывающим контуром. — Какое искусство, — прошептал Асгейр. — Я знал, что ты оценишь, — гордо ответил Рэнси. Асгейр слабо улыбнулся, оборачиваясь к нему. Наверное, он должен был чувствовать себя оскорбленным — демон глумливо слепил жалкую пародию, вытер свои лапы об достоинство его княжеского рода... Но в груди Асгейра разливалось признательное тепло. Демон Рэнси на самом деле любил его, он спас его от рабства и вылечил. Даже этот несчастный гомункулус, которого Рэнси таскал за собой, был подобен медальону с портретом, что носят у сердца влюбленные. И тогда Асгейр опустился на одно колено, чего никогда не делал по собственной воле ни в рабстве, ни перед королем людей. Ведь его роду была дана привилегия сидеть в присутствии короля и встречать его, не склоняя головы. — Благодарю тебя, принц Ренсиар, я обязан тебе жизнью. — Не думал, что доживу до твоей благодарности, мой князь, — улыбнулся Рэнси. — Прости за то, что не поверил тогда и предал твою верность, — сказал Асгейр, поднимаясь. — Я прощаю тебя и принимаю твою благодарность, князь людей Лэрна, — сказал Рэнси, и Асгейр взял его за руку и прижал к своей щеке. Мимо них осторожно прокрался Искарион. — Вот... масличко принес, — пролепетал он, увидев, что на него смотрят, и продемонстрировал прозрачный фиал. И Асгейр засмеялся, решив про себя, что если удастся вернуть княжество, то надо обязательно будет объявить гомункулуса своим потерянным и вновь обретенным братом. Забавно будет заставлять придворных кланяться ему как княжичу. — Ты пойдешь со мной в Лэрн, Рэнси? — спросил он. — Ведь сейчас перемирие, и службу можно отложить. А в Лэрне будет весело, я обещаю тебе это. И конечно же демон согласился, как тогда, восемь лет назад, когда он впервые пришел к Асгейру в темное капище. ***Эпилог Через два года одно из лесных эльфийских княжеств, не вынеся непрерывных разбойных набегов, прислало князю Лэрнскому "комплименты от владычицы", состоящие из: — живого серебристого песца в золоченой клетке — бесталанного менестреля, в котором, после того, как он бросился лобызать ноги князя Лэрнского, все узнали любимого княжеского наложника, только снова исхудавшего и замученного — еще одного менестреля, в котором лишь немногие узнали среброволосого эльфийского владыку Тирилиона, ибо прекрасные волосы его были обрезаны под корень, а на щеке была выжжена руна "трус и предатель" — Что ж, — глумливо усмехнулся барон Манс, бессменный фаворит князя Лэрнского. — Хоть один наш менестрель будет уметь петь, и то хлеб с поганой остроухой нелюди. — Разве ж это не прекрасно, — улыбнулся князь Асгейр и погладил прижавшегося к его ноге эльфа-наложника. — Эльфолюбие есть грех, — сообщил барон Манс со значением, и Асгейру показалось, что его глаза полыхнули адским пламенем. — Вы тоже так полагаете, моя любезная сестра и мой дорогой брат? — обратился Асгейр к стоящим неподалеку родичам. — В устах демонов все грех, — сверкнула глазами его любезная сестра и стиснула плечо своего мужа, барона Эйнара, дарованного ей после того, как граф Снорте Безносый, ее прошлый муж, неожиданно потерял и голову. — Опять ты о демонах, дорогая, нет их тут, — страдальчески вздохнул барон Эйнар. — У демонов даже бабы — с шипами в срамном месте, — сказал вдруг Асгейр. Барон Манс заржал, заставив эльфов-менестрелей задрожать. — Искарион, что же ты молчишь, дорогой брат, — вздернул бровь Асгейр. — Как скажешь, братик, — ласково улыбнулся княжич Искарион. В народе князя Асгейра Лэрнского боялись до дрожи и прозвали Безумным — в том числе и за его любовь к гомункулусу, которого тот всех заставлял чествовать как своего брата Искариона. "Демоны съели княжескую душу", шепталась чернь трусливо, и настоящий демон смеялся, слыша это. КОНЕЦ