Его история

      И вот они за столом переговоров. Оживленный Эррор, который, как оказалось, был вовсе не рад вернуться в нормальное состояние одаренного душой и чувствами существа. Инк, продолжающий находить тысячи мелких отличий между этим Эррором и мертвым. Дрим, пребывающий в некотором замешательстве, ибо не мог ощутить от пришельца эмоций. Дарящий всем позитив Блу, радостно пищащий Эррору о том, как он рад снова с ним познакомиться. Пораженный до глубины души Саенс, который смотрел на Эррора, как на зомби, которому привили манеры живого человека.       — Он все еще не дышит, и я не слышу биения души, — шипел он Инку на ухо.       — А я все еще слышу, как вы обсуждаете меня при мне, — рычал на него зомби.       — Простите, — пискнул Саенс. — Но я никак не могу понять, как вы живете без дыхания и почему…       — Да понял я! И я не могу понять, зачем скелетам дышать, у нас же нет легких. Хотя… — он задумался и отмахнулся. — В моей мультивселенной это было нормой. Как и то, что наши души не бьются по типу человеческих сердец. И чему вы удивляетесь? — не выдержал Эррор пораженных взглядов. — Вокруг триллионы мультивселенных в квадриллионах кластеров. И не такое найти можно.       Попытка представить подобное количество вероятностей заставила ученого перегрузиться.       — Прости, а то, что я не могу ощутить твои эмоции, — это тоже нормально? — не удержался от вопроса Дрим.       Эррор посмотрел на него с сомнением и уточнил:       — Ты Найтмер или Дрим?       — Дрим, конечно, — удивился скелет в золотых одеяниях. Он вообще не понял, как его и брата можно перепутать.       — Не чувствуешь, значит? Полагаю, это нормально, — с сомнением произнес черный скелет и отпил кофе. — Вы, конечно, заставили мое тело вновь принять душу, но связь еще не стала прочной. На самом деле я удивлён. Не слышал, чтобы кому-то удавалось вернуться в норму после принятия судьбы фонарщика.       — Прости, — Инк поднял руку, словно школьник желающий задать вопрос. — Ты уже говорил о проводниках и фонарщиках, но мы до сих пор не поняли кто это.       У Эррора аж глаз дернулся. Он переводил пораженный взгляд от одного скелета к другому.       — Подождите, дайте собраться с мыслями, — отставил кружку и спросил: — Сложно не знать о единственных, способных спасти твою жизнь. У меня создается впечатление, что вы не совсем поняли, куда сунули нос.       Друзья переглянулись и вновь воззрились на Эррора глазами, полными любопытства.       — Твоя мультивселенная была очень темной и пугающей, но я не думал… — Саенсу не дал договорить смех.       Черный скелет смеялся до слез. Он едва не упал со стула и долго не мог успокоиться.       — Поразительно, — смог выдавить он сквозь хохот. — Вы думаете, что вышли на другую мультивселенную? — он вытер выступившие слезы. — Знали бы вы, как промахнулись.       — Простите? — Саенс не понимал, к чему ведет собеседник. Как и другие участники разговора, он был в растерянности.       — Давайте так, — Эррор полностью успокоился. — Ответьте мне, что находится между вселенными?       — Пустота, — сразу назвал свое обиталище Инк.       — Хорошо. А теперь скажите, что находится между мультивселенными?       Скелеты пораженно переглянулись, и до них наконец-то дошло, куда вел коридор. Эррор продолжил:       — Мы называем это пространство нулевой бесконечностью. Обычно оно заполнено первозданной тьмой. Тьма — своего рода полуразумная амальгама с манией присоединить к себе как можно больше потерявшихся существ. Судя по твоему виду, — Эррор кивнул на украшенного отпечатками черных ладоней Инка, — ты имел с ней близкое знакомство.       Инка затрясло. Одно только воспоминание о той штуке вызывало в нем страх без всякой краски. Зрачки пропали и появились, только когда обеспокоенный Блу взял его за плечи и встряхнул.       — Да. Я видел ее. И не могу забыть, — глухо прошептал он.       Эррор хмыкнул и продолжил:       — В этой тьме есть жилые зоны, полные света. Судьба фонарщиков — искать потерянных во тьме и отводить туда. Там живут те, кого выкинуло из своих мультивселенных. Обычно после смерти мультивселенной. И я тоже там жил.       Инк тут же забыл о жутких воспоминаниях и спросил:       — Подожди, это значит, что твоя мультивселенная…       — Да. И очень давно, — во взгляде Эррора появилась боль. Он вернулся к кофе и не произнес более ни слова, пока не опустошил кружку. Никто не посмел нарушить минуту траура по канувшему в никуда дому черного скелета. — Но все в порядке. Я нашел свое место в нулевой бесконечности.       — Вырвав свою душу? Не слишком ли большая плата? — Инк смутился собственных слов и уперся взглядом в стол.       — Плата никогда не бывает маленькой или большой. Она равноценна твоим стремлениям и желаниям, — хмуро произнес Эррор.       Дрим ощутил, как нарастает напряжение, и поспешил сменить тему:       — Ты несколько раз повторил «кластер». Что ты имел в виду?       — Скопление мультивселенных, конечно, — Эррор был рад поговорить о чем-то другом, не о своей судьбе. — Обычно все мультивселенные одного кластера объединены одной историей создания и имеют общее ядро. Хотя могут существовать и без ядра. Зачастую все мультивселенные в кластере имеют одни и те же законы для живых существ. Как, например, в моем кластере было в порядке вещей, что скелеты не дышат. А в вашем в порядке вещей, что у них еще и души бьются, как сердца.       — То есть ты не только из другой мультивселенной, ты еще и из другого кластера? — сделал выводы Саенс. Он едва успевал осмысливать полученную информацию. Ловил каждую крупицу и едва держал себя в руках, чтобы не завалить вопросами гостя.       — Да. Я раньше много путешествовал, до того как стал фонарщиком, — взгляд Эррора вновь помутнел, и он поспешил сам перевести тему. Его тон стал грубее. — Так! Давайте к делу. Вы так и не ответили, зачем забрали меня? Зачем пробудили? И я не шутил, когда говорил, что, если причина меня не устроит, я обращу вашу мультивселенную в звездную пыль!       Скелеты приглянулись, и Инк развел руками, произнеся:       — Ну, вообще-то, для этого мы тебя и похитили.       Выражение лица Эррора стало растерянным:       — Что?       Настала очередь Эррора быть слушателем. Впрочем, он ничуть не удивился новости о самоубийстве своего местного аналога, скорее поразился твердости, с которой Инк совместил работу стража с работой стирателя миров.       — Понятно, — сказал он. — Вы правы. Роль Эррора в большинстве миров неоднозначна. Зачастую то, что вы принимаете за уничтожение, на самом деле не более чем корректировка. Вероятно, ваш Эррор начал понимать суть вещей и не вынес правды. Он же жил во имя других идеалов.       — Что ты имеешь в виду? — Инк не понимал разницы между стиранием, которое делал он, и тем, что делал Эррор.       — Давай представим, что это один из миров, — Эррор взял в руки чайную ложку. И вдруг она начала осыпаться пылью. Но пыль не падала на стол, она зависла над цветастой ладонью. — Я разрушил ее. Ложки больше нет. Однако вот то, из чего она сделана. Но можно разрушать дальше, — пыль обратилась частичками кода. — Это то, как она прописана в мире. А теперь, — код перекрыли ошибки. И ложка исчезла окончательно.       — Она стерта?       — Нет, — возразил Эррор. — То, что вы ничего не можете увидеть, не значит, что ее нет. На самом деле ее код просто заблокирован. По сути, да, она стерта. Но она все еще есть и занимает место. Ее можно вернуть, — вновь появились строчки кода, а затем пыль. — Или даже переписать код и сделать чем-то иным, — вместо ложки появилась вилка. Затем она вновь рассыпалась в пыль. Вновь покрылась ошибками и вновь исчезла. — По сути даже когда вы ее не видите, часть ее все еще есть.       — Прости, мы не совсем понимаем, — сказал молчавший ранее Блу. — Так что такое разрушение, и чем оно отличается от стирания?       Эррор вздохнул и пояснил.       — Когда вы стирали миры растворителем, вы стирали код, не оставляя ничего, с чем бы мог работать создатель того мира или его последователь. А еще вы оставляли пространство пустым лишь наполовину. Так как оно помнило, что тут был мир. И не было правки в коде пустоты, что его больше нет. Ведь пустота — это тоже заполненность пространства мультиверса. Но когда Эррор разрушал — или, по-другому сказать, работал с кодом — он влиял не только на отдельные вещи, но и на всю мультивселенную в целом, — черный скелет на мгновение задумался, затем спросил: — Ваш Эррор говорил с создателями?       — Да, — Инк кивнул. — Правда это больше походило на то, будто у него едет крыша.       — Слышать их еще то удовольствие, — хмыкнул Эррор. — Еще бы крыша не поехала. Так значит, говорил. Ага, — он вновь о чем-то задумался и сделал выводы. — Понятно. Кажется, я окончательно уяснил, в мультивселенной какого типа нахожусь. Ответьте мне еще на пару вопросов, чтобы я подтвердил свою теорию. Как действовал ваш Эррор?       — В смысле? — не понял Дрим. — Нападал, крушил, убивал.       — Как именно? Хотя, стойте, конкретизирую. Он нападал на крупные законченные миры, где больше не было перезапусков?       Хранители задумались и ахнули. Верно! Эррор очень редко нападал на законченные и крупные миры. А в мирах, где не было перезапусков, он вообще не появлялся. По большей части, его жертвами становились многообразные ответвления уже устоявшихся вселенных и разнообразные новинки.       — Понятно. Еще вопрос. Он всегда доводил дело до конца? То есть, всегда разрушал мир до основания?       — Нет, — Инк задумчиво покачал головой. — Часто ограничивался разрушением одной-двух локаций и все.       — Ясно. Но иногда упорствовал и, даже если приходил ты, пытался уничтожить мир. Верно?       — Да.       Эррор надолго о чем-то задумался. Затем, точно так же легко, как превратил в пыль, вернул ложке ее былое состояние. Помешал в чашке новую порцию кофе и отпил. И вдруг сказал:       — Жаль нельзя связаться с Кукольником или Аннигилятором. Первый мог бы уговорить вашего Эррора воскреснуть. А второй не уговаривал бы, а просто выдернул бы обратно в мир, еще и обучил бы основам.       — Нашего Эррора можно вернуть к жизни? — в голосах хранителей появилась надежда, но она быстро угасла со следующими словами гостя:       — Вы меня слышали вообще? Говорю, с ними нельзя связаться. Они существа с многотысячелетней историей и активные путешественники по кластерам. Кластерам! Вы свою пустоту, скорее всего, обойти не в состоянии, так что даже не грезите путешествиями по чему-то более объемному, — спустил он их с небес на землю. — К тому же, если бы ваш Эррор действительно хотел, он бы уже вернулся. И если этого не произошло, то… должно быть, он реально сильно устал.       И не только их Эррор смертельно устал. Новый тоже. Он потер глаза и откинулся на стул.       — Думаю вам надо поспать, — предложил Саенс. — Мы продолжим разговор завтра.       Они разошлись быстро. Будто боялись услышать требования Эррора вернуть его «домой». Инк хотел предложить черному скелету гостевую комнату в своем доме, но ему вовремя зажал рот Дрим и отрицательно помотал головой.       — Давай оставим его одного. Не только нам надо все переварить. Он тоже устал. А ты со своим неуемным характером и красками можешь его настроить против помощи нашему миру.       Эррор действительно нуждался в покое. Ему было некомфортно в мире, полном света, и он вновь ушел в подвал к амальгамам. Во тьму. Его душа привычно разогнала мрак и будто позвала несчастных амальгам погреться в успокаивающих лучах. Привлекла, подарила покой и веру в лучшее.       Улыбка скользнула на лицо. Он вспомнил, почему стал фонарщиком.       Улыбка исчезла. Но хотел бы он продолжать им быть?       Впервые за долгое время ему приснился сон. Вернее, это было воспоминание о давно минувших днях. Нечто позабытое и размытое, но такое теплое. Обрывки фраз, сцен, чьи-то лица, чьи-то прикосновения.       А затем он увидел Инка. Своего. Он стоял у края пропасти и смотрел на скопления миров. Он не был похож на того Инка, который ждал его по пробуждению. И дело не в других одеяниях — дело во взгляде и в странной ауре, которая всегда окружала этого стража.       Эррор стоял в нескольких шагах и просто смотрел на фигуру давно умершего скелета. Всмотрелся в звезды на одеждах и вспомнил, что точно такие же украшали и его одежду. Затем окинул взглядом мир, который он никогда больше не увидит. Когда-то этот звездный утес был его любимым местом.       — Красиво, — сказал он.       Инк обернулся. На его лице застыла улыбка, а в глазах — звезды. Он кивнул и вдруг сказал слова, которые разрушитель никогда от него не слышал.       — Я всегда хотел, чтобы ты научился освещать другим путь, но я никогда не хотел, чтобы твоя жизнь из-за этого потеряла краски.       Эррор проснулся. В его руке была зажата старая потрепанная кукла, а с его одежды давно осыпались звезды. Он убрал игрушку в карман и растолкал амальгам, которые навалились на него во сне. Поднялся на верхние этажи и почти сразу натолкнулся на Саенса.       — Ой! — тот смотрел как-то виновато и испуганно. Поспешил отвести взгляд и, пробубнив нечто про то, что он торопится, убежал по коридору.       Эррор пошел туда, откуда ученый вышел, и увидел в хлам разбитую машину. Ту самую, которая создала коридор в нулевую бесконечность.       — Вот же дурак! Я не принадлежу этой мультивселенной. Нулевая бесконечность получит меня обратно, с машиной или без.       Громко скрипнув зубами, он вышел обратно в коридор и тут же натолкнулся на Блу.       Маленький ураган под трель болтовни увлек его на кухню, где поспешил накормить тако с кофе. На вопрос: тако и кофе? Получил ответ: тако, в котором кофе. Потом попробовал и понял, что нашел новый способ долгой и мучительной смерти.       Когда пришли Дрим и Инк, они застали не черного, а бледного скелета, который из последних сил старался не отдать концы.       Блу поставили в угол и дали кулинарную книгу, завещали не выходить, пока не выучит назубок. Дрим приготовил бутерброды, а Инк заварил кофе, и этими богатствами обложили черного скелета со всех сторон.       Еще и спросили, не нужно ли что-нибудь сверху.       Нужно! Плит надгробных по количеству голов в этой комнате!       Эррор переводил взгляд с одного притворно радостного лица на другое и сожалел, что скелеты его кластера не дышат, так как ему очень хотелось протяжно вздохнуть. Он понимал, что происходит. Его всеми силами пытаются заставить остаться в этой мультивселенной. Саенс уже уничтожил коридор, а эти пытаются подлизываться.       Неприятно. Ощущения, будто на тебя надевают цепи, сковывающие движения. Окутывают паутиной обязательств.       — Спасибо за угощенья. А теперь к делу. Пошли, Инк. Где тут у тебя звездная карта, дворец создания, море островов, страна дверей, область набросков… что у вас тут?       — Последнее. Мы проводим.       С ними в портал пошли также юный отравитель и создатель вкусных бутербродов. Эррор бросил на них осуждающий взгляд: звал-то он только Инка — но остальных гнать не стал. Кто его знает, что в их мультиверсе творится? Может, лучше ходить большими группами.       Еще свеж в его памяти случай довольно странной зомби мультивселенной, где им пытались закусить даже несмотря на отсутствие плоти. После того случая Эррор стал куда осторожнее относиться ко всем мультивселенным, даже к на первый взгляд позитивным.       В этот раз опасался он зря. Область набросков ничем не отличалась от подобных ей мест: безопасная область, заполненная кодами в виде листов.       Эррор посмотрел на обилие миров, что-то прикинул в голове и сказал: — Я помогу. Но вы не будете мне мешать. Никто из вас.       Таково было его требование. После этого он встряхнул руками, и на его пальцах появились ярко-голубые нити. Они очень быстро заполнили собой все доступное пространство, обвили каждый листок альтернативы. Но прежде чем хранители успели ужаснуться, эти нити исчезли. А Эррор сел по-турецки и будто заснул. В его глазах заплясали строчки кода.       Это состояние было очень похоже на перезагрузку, коими страдал покойный Эррор. Потому его просто оставили в покое, начали волноваться только через день. Но, опять же, мешать не посмели. Кто его знает, должно ли оно так быть или нет?       Наконец, Эррор пришел в себя и встал.       — Да, работы много, — сказал он, когда к нему подбежал Инк, который все это время сторожил рядом.       — Но ты сможешь…       — Конечно смогу! Не думаешь же ты, что это первый мир, который нужно вытащить из задницы?!       Такая новость потрясла Инка. Значит, этот Эррор уже помогал мультивселенным и ни в одной не остался. Значит, когда он им поможет, он уйдет. Оставит их.       — Но вначале, — Эррор зевнул, — мне надо поспать. Обработка такого количества данных сильно выматывает.       Прежде чем Эррор попросил переместить его обратно в лабораторию, так как он еще побаивался открывать собственные порталы, Инк вдруг предложил:       — Может, переночуешь у меня?       Эррор колебался. С одной стороны, Инк не представлял для него опасности, даже если надумает напасть: разница в опыте слишком велика. С другой же, Инк может продолжить попытки подлизаться, чего Эррор не хотел. Ему было противно видеть, как кто-то похожий на его друзей падает столь низко.       Инк погрустнел, готовый принять отказ, и уже начал открывать портал в лабораторию, как Эррор внезапно согласился:       — Надеюсь, у тебя удобная кровать.       Инк неловко улыбнулся. Он помнил, что Эррор его мира не признавал подобную мебель и предпочитал либо гамаки, либо диван. Но что он хотел? Неужели думал, будто этот Эррор будет сильно похож на того?       — Вижу, твой Эррор ответил бы иначе, — проницательно заметил бывший фонарщик.       На это Инк мог только неловко улыбнуться. Вдруг прорвало на честность:       — Когда ты еще не был в сознании, я надеялся, что ты будешь мало отличаться от нашего Эррора. Я говорил с тобой и обещал, что в этот раз не совершу прошлых ошибок. Что я буду внимательней и добрее. Но общаясь с тобой, я все больше понимаю: того, кому я должен был это говорить… его нет, — по лицу хранителя скользнула слеза.       Эррор невольно потупился.       — Забей. Я прошел через похожее. Видел Инков других миров и тоже искал в них своего. Потребовалось время принять простую истину: их не вернуть. Моих друзей нет и не будет. Потому что, даже если моя мультивселенная вдруг возродится, тот Инк, который появится в ней, не будет тем, которого я потерял. Ведь он не будет тем же, кто прошел со мной мой прошлый путь. Его путь будет иным.       Художник вспомнил о кукле, которую продолжал носить в кармане Эррор, услышал, каким тоном он произносит его имя, и решился спросить:       — Вы были близки?       Этот вопрос заставил Эррора чуть заметно покраснеть. А затем смущение заменила сильная грусть. Отвечать он не захотел. Лишь рукой махнул: не твое дело.       В портал шагнул первым и сразу же бегло осмотрелся. Чему-то улыбнулся и, не спрашивая разрешения, упал на диван.       — Ты вроде хотел кровать?       — До нее далеко идти, так что я останусь здесь, — сказал и сразу же заснул. Вернее, притворился, не желая продолжать разговор.       Инк накрыл гостя пледом и ушел переговорить с Блу и Дримом. Которые что-то делали в компании Саенса в его лаборатории.       — Он очнулся? Он идет сюда? — засуетились они, что-то пряча и распихивая по углам бумаги с чертежами.       — Он в моем доме, спит, — страж вырвал из рук Дрима лист и посмотрел на чертеж чего-то, похожего на ошейник. Отпил красной и напустился на друзей: — Вы совсем долбанулись?       Те смущаться не думали, смотрели твердо:       — Мы хотим спасти нашу мультивселенную. И готовы для этого на многое, — сказал Саенс.       — Мы не хотим ему вреда. Просто если вдруг он захочет уйти, мы ему не позволим, — продолжил Блу.       — Это не навредит ему. Но не даст покинуть пределы нашего мультиверса. Ограничитель на перемещение, не более, — закончил Дрим.       Инк зарычал. Он не был согласен на насильственное удержание Эррора. Тем более чужого.       — Даже не думайте! Он нам согласился помочь, хотя мы вторглись в его жизнь. Так будьте благодарны!       — Мы благодарны, — Саенс поправил очки. — Но мы также понимаем, что найти другого Эррора сложно. Нам просто повезло натолкнуться на этого. И лучше этого варианта нам может не попасться. Или ты готов променять этого отщепенца на живущего в еще живом и процветающем мире?       В глазах зрачки сменили множество форм.       — Нет, но и этого вам мучить не позволю. Он нам поможет. И если захочет после этого уйти, то это его право.       — Его право? Вновь вести жизнь бездушного существа? Которое не чувствует, не живет, а существует? — сорвался Дрим и лишь через секунду спохватился, понял, что обижает своего бездушного друга. — Прости, Инк.       — Прощу, если вы, наконец, остановите планы по принуждению. Иначе мне придется что-то запланировать против вас, — сказал и для острастки взмахнул кистью.       Угроза возымела действие. Друзья попятились.       — С чего вдруг ты стал его защищать? — спросил Дрим. — Раньше вы не ладили.       Инк недоуменно посмотрел на друга и с усмешкой сказал:       — Никакого раньше не было. Я с этим парнем познакомился в тот же день, что и вы. И он имеет мало общего с нашим разрушителем. И подумайте вот еще о чем, — улыбка стража стала пугающей. — Он выжил там, где даже я не смог бы. Он жил там, возможно, тысячелетия, если не больше. Он уже помогал мультивселенным. И, вероятно, имел дело с кем-то пострашнее наших злых Сансов. Неужели вы думаете, что ваших общих сил хватит, чтобы сдержать его и надеть ошейник? Советую подумать еще раз и не делать из нашего союзника опасного врага.       С этими словами Инк убрался в свой мир.       Эррор все еще лежал на том же диване, но уже без куртки. Та небрежно валялась на полу, вместе с изношенными кроссовками. Вот теперь разрушитель точно спал.       Инк поднял его одежду и унес в свою мастерскую. Спать ему не хотелось. Хотелось рвать и метать. Друзей. Отчаявшихся и опустившихся до морально неэтичных идей друзей. Потому Инк решил отвлечься и, например, починить одежду нового… друга.       Да, хранитель надеялся подружиться с этой версией Эррора.       Он всмотрелся в куртку и понял, что то, что ему раньше казалось кучей зацепок, на самом деле было отметинами от вышивки. Присмотрелся и с удивлением понял, что раньше на куртке были вышиты звезды. Каким цветом, не ясно. Инк подумал, что белые и золотые смотрелись бы слишком выделяющеся и не гармонично. А вот голубые, в тон опушке — вернее, ее остаткам — подошли бы.       Инк не умел вышивать, да и шить тоже, но он мог сотворить вышивку. Взял кисть, взял краску и очень четко представил желаемое. Вскоре на куртке заиграли яркие звезды, запылала голубым огнем новая опушка, а ткань изделия выглядела, словно с конвейера. Кроссовки тоже заиграли свежими красками и материалами. И на них тоже замерцали звезды куртке в тон.       Своей работой Инк остался доволен. Встряхнул одежду и из нее вывалилась старая кукла. Инк думал и над ней поработать, но одернул себя.       Нельзя. Эта вещь была дорога Эррору такой, какая она есть. Ее нельзя заменить и не нужно менять.       Он вложил маленькое изделие обратно в карман и отнес вещи к дивану. Вот теперь он чувствовал возможность заснуть.       — Спокойной ночи, Эррор.