Его история

      В следующей жилой зоне им вновь повезло. Взгляд Даста еще на окраине зацепился за кое-кого большого. Во всех направлениях большого, а в длину еще и длинного.       — Кажется, мы нашли быстроногую «лошадку». Осталось уговорить ее нам помочь.       Рядом с хвостато-крылатым скелетом толкались двое. Один — определённо Джи (он же ядреное прокуренное слияние Гастера и Санса). Второй — человек. По крайней мере, был им, пока не слился с дыряворуким ученым.       Прожив некоторое время в Нулевой Бесконечности, Даст научился определять, кого видит перед собой. Эта тройка была новичками, но вела себя удивительно уверенно для недавно попавших в сие чудное место. А еще было ощущение будто они родом из одного мультиверса. Но такого же не может быть, верно? По крайней мере, Даст еще ни разу не слышал, чтобы выживших из мультивселенных было больше одного. Несчастные могли принести с собой вещи, но даже если они держали в руках кого-то живого, то тот исчезал.       Хотя в памяти еще была свежа история Кукольника. Этот Эррор пришел в жилую зону с трупом Инка на руках. Шитым-перешитым трупом. Говорили, от него ничего хорошего не ждали. Но он оказался довольно мирным и вел замкнутый образ жизни. По слухам, он уже давно шагнул далеко вперед. А его Кукла… А его Кукла ходила за ним следом. Но вряд ли она это оживший Инк… У Нулевой Бесконечности своеобразное чувство юмора.       Еще ходили слухи, что некоторым жителям еще живых мультивселенных удавалось постучаться в Нулевую Бесконечность и даже посетить ее. Для безрассудных смельчаков такое приключение даром не проходило. Хорошо если они успевали вернуться домой, плохо — если нет. Нулевая Бесконечность не принимала их, и они медленно или быстро загибались.       Эта тройка загибающимися не выглядела.       Любопытство подтолкнуло Даста к знакомству со столь интересной компанией.       — Привет всем, — как можно доброжелательней поздоровался он. Даже Блу пихнул в бок, чтобы тот хоть кивок отвесил.       — Эм, ну привет, — слегка растерялся Джи, явно не ждавший новых знакомств.       — Здравствуй, — вежливо поздоровался ГастерФриск.       — РРР, — прорычал нечто дружелюбное БластерПапайрус.       Лидер их группы — ГастерФриск — вышел немного вперед:       — Ты, полагаю, Даст?       — Ну пыль с меня уже не сыпется, но таки-да. Я Даст. А это мой друг — Блу.       Блу вновь кивнул, подтверждая и дружбу и спутничество.       ГастерФриск вздернул бровь окидывая необычного фонарщика едва ли не препарирующим взглядом. Но, видимо, поймал себя на неправильных мыслях и вернул взгляд к скелету, представился сам и представил друзей:       — Я Фристер. Наш большой друг — Байрус, — БластерПапайрус еще раз кивнул, — а этот укурыш — Джи.       Подтверждая пристрастие, Джи выдул особо густой и ядовитый дым, который на пару мгновений спрятал его фигуру.       — Сам ты… — пробубнило дымное облако.       — Так чем МЫ можем помочь? — Фристер выделил «мы». Намекая, что по одному они не ходят. И если Даст хочет вовлечь их друга в какое-то дело, то придётся потерпеть в виде балласта остальных.       Даст не стал мусолить:       — Хочу попросить у вас помощи. Вернее, у вашего быстроногого друга, — кивок БластерПапайрусу.       Все дружно посмотрели на Байруса, и тот недоуменно наклонил голову в бок. Типа: чем я могу помочь?       Рассказать о Бегуне коротко не выходило, потому они переместились в кафе Маффет. Маффет прилагалась в виде бота. Заняли один из столиков и продолжили беседу. Байрусу пришлось лечь на пол, отодвигая хвостом часть столов к стенам. Уж слишком он был велик.       В истории Бегуна было много пробелов. Никто не знал ни откуда он, ни как так вышло, что стал он путником, едва коснувшись Нулевой Бесконечности, да и почему такой безумный спринтер из него вышел. Потому до конца было не ясно, как ему помочь. Вариант, который предлагал Даст, не содержал стопроцентного лекарства: только надежду, что может быть эти меры помогут.       Несмотря на это, троица новичков неожиданно благосклонно приняла идею помочь совершенно незнакомому им Эррору. А на удивление Даста Фристер ответил так:       — Для нас это дело привычное. В родной мультивселенной мы только этим и занимались.       Сказанное не сразу разложилось на полочках понимания, а когда Даст понял, что имеют в виду его новые знакомые, то едва челюсть от удивления не потерял:       — Вы все из одной мультивселенной! — Даст чувствовал, предполагал, но поверить не мог. — Но это невозможно!       — Возможно, — на лице мужчины появилось странное выражение, — если прийти в Нулевую Бесконечность добровольно, в момент смерти мультиверса, то это возможно.       Было понятно, что ему не хочется говорить о совершенном выборе. Байрус и Джи отвели взгляды. Самым болтливым из них оказался Джи. Он пояснил:       — У нас был проводник, — Джи выдул кольцо дыма. Задумчиво изучил растворяющееся облако и продолжил: — Когда стало ясно, что наша мультивселенная умирает, он предложил нам покинуть ее. Уж не знаю, путник ли он или что-то около того, но чел знает правила игры. И когда… ну… в общем…       — Мы попали сюда, оседлав волну разрушения мультивселенной, — пояснил Фристер. — Удивительно красивое явление и ужасающе смертоносное. Видеть, как все, что ты любил, исчезает, как всех, кого ты знал, распыляет, — это тяжело. Еще тяжелее принять, понять, простить и идти дальше. Остальные так не могли. А мы не хотели умирать с ними. Потому мы здесь, а они… кто знает.       Минуту сохранялось тягостное молчание. Даст помнил смерть своей мультивселенной. Он не понимал, почему остался жив и попал в Нулевую Бесконечность, но ощутил, что близок к осознанию причин. В тот момент, когда Ничто поглотил всех, только он остался. И видимо смог, как выразился Фристер, оседлать волну.       — Но что это за волна, и почему она выбрасывает на берега Нулевой Бесконечности?       — У меня есть теория… — продолжил Фристер.       — У него на все есть теория, — фыркнул Джи.       — Жителей с их мирами связывают незримые нити. Кода, если угодно. По крайней мере, так было в моей мультивселенной. Так вот, эти нити можно порвать. И это даже делали многие, кого я знал (я в том числе). Обрыв такой нити освобождает много энергии, которая дает шанс попасть в пустоту или анти-пустоту. Оборвавшие связи с родным миром назывались путешественниками. Но помимо нитей, которые связывают с миром, есть нити, которые связывают с мультивселенной. И, как ты понимаешь, их тоже можно порвать. И энергии при этом выделяется еще больше: достаточно, чтобы совершить скачок сюда. Собственно, это все мы и сделали. По сути, мы воспользовались смертью мультивселенной как волной, дающей направление к Нулевой Бесконечности, а наши порванные нити стали гарантом выживания. И благодаря проводнику нам все удалось.       — Вы уже упоминали таинственного проводника. Кто это был? — Даст с любопытством подался вперед.       — Фреш, — удивил Джи.       — Фреш? — Даст с трудом поверил в подобное. Для него Фреш был балагуром, паразитом, простым придурком в веселых очках и ярких одеждах. Даже в Нулевой Бесконечности он не замечал выдающихся личностей среди их брата.       Джи продолжил:       — Вот только, доставив нас сюда, он ушел.       — Да, Фреш может сколько угодно лгать, что ему все равно, но он любил ту мультивселенную. Она стала ему домом. В ней он был счастлив, — грустно подтвердил Фристер.       — Однако все равно решил вернуться сюда, а не остаться там или отправиться в созданную вселенную с Папером, — кивнул Джи. — Интересно, где он сейчас? В порядке ли?       — А он не здесь? — спросил Даст.       — Нет, — Джи потушил бесконечную сигарету. — Устроил нас и быстренько нашел себе новую мультивселенную. Сделал шаг назад, как здесь говорят. С тех пор мы его не видели. Только его альт-версии всюду лазают.       — Понятно, — проблеял Даст, хотя ему ничего не было понятно, кроме того, что он встретил кого-то уникального.       Даст вдохнул, выдохнул и сглотнул. Раз ему попались столь эрудированные монстры, то почему бы не задать еще один волнующий его вопрос:       — Фристер, раз Вы такой умный, то, может, у Вас есть теория и на вопрос: «Почему выживший всегда один?» Ваш случай в расчет не берем: он уникален.       Фристер криво улыбнулся и сказал:       — Теория у меня есть, конечно. Но она тебе не понравится. Хотя, может быть, принесёт некоторое успокоение, — он неловко передернул плечами, перед тем как продолжить: — Думаю, когда ты вышел в жилую зону, ты нашел место, которое показалось тебе родным. — Даст вздрогнул: он вспомнил каменную скамейку и свое желание спать на ней вечность. — Вижу, было такое. Так вот, это место пришло в Нулевую Бесконечность вместе с тобой. Останься ты в нем — и стал бы замершим или ботом. Тут смотря что за место и что оно несет.       — Что ж, я рад что не стал замершим и ботом. Но к чему вы это?       — Подожди, скоро узнаешь. Лучше ответь еще на один вопрос. Было ли у тебя ощущение, будто с тобой пытаются общаться прям в голове? Может, сны наяву (если ты выбираешься в чужие мультиверсы, это просто сны), может, неясное ощущение чужой поддержки? Было такое?       Даст смутился, вспомнил, как изображает «цветочка» и кого видит в те моменты, и кивнул.       — Так вот, есть теория, будто выжившие приносят с собой не только нить мертвого мультиверса, но и энергию, из которой строится их будущая сила.       — И? — не понял Даст.       — Фристер имеет в виду теорию о том, что все мы есть энергия, просто в оболочках, — Джи потушил сигарету и убрал ее в нагрудный карман. — Другими словами, те, кто умер, будто бы все еще с нами. Или в нас.       Не успел Даст удивиться, ужаснуться и завалить новыми вопросами, как слово вновь взял Фристер:       — Не понимай это буквально, Даст. Черт его знает, как работает Нулевая Бесконечность на самом деле. Просто мне кажется, энергия в этом месте — нечто более живое, чем мы привыкли считать. Так вот, отвечая на твой вопрос — Почему выживший всегда один? — я предположу, что перед самым концом мира, энергия ищет вместилище и находит его в живом существе. Скажем так, делает его батарейкой, если так можно выразиться. Наполняет собой. И тут мир умирает, нить обрезается, энергии некуда деваться, а волна уже несет несчастного в Нулевую Бесконечность. И перенестись на этой волне может только такая вот батарейка. Остальные тонут, становятся частью волны.       Дасту потребовалось время обдумать безумную теорию. Она не отвечала на все вопросы, но действительно приносила некоторое облегчение. Те кто погиб, пусть лишь отчасти, пусть лишь в виде энергии, но были с ним.       Блу тоже выглядел не столь бездушно, как обычно. Он отвернулся к окну, повесил нос и был как никогда печален.       Троица из одного мира также погрузилась в воспоминания о былом.       Прошло довольно много времени, перед тем как они смогли вернуться к разговору.       — Спасибо, — грустно улыбнулся Даст.       — Не за что, — Фристер кивнул и сменил тему: — Давайте вернемся к нашему делу. Довольно шустрому надо признать. Мы поможем догнать Бегуна и определить его, куда скажешь. Но как ты себе представляешь помощь настолько сломленному существу?       Даст смутился: так далеко план не прописывал. Он думал: главное поймать, а там разберется.       — Все с тобой ясно, — хмыкнул Фристер и с иронией заметил: — Джи такой же. Вначале делает, потом думает.       — Эй! — оскорбился высокий скелет. — Я между прочим тоже Гастер, а Гастеры башковиты!       — Но не те, кто прокурил мозг, — фыркнул Фристер. — И… о смотри какая девчонка!       — Где?! — тут же заозирался по сторонам Джи.       — И которые думают правильным местом, — со вздохом закончил получеловек.       Байрус залаял-засмеялся.       Было видно, что такие перепалки в их компании случались часто и были чем-то обязательным. Они вызывали не опасения, а улыбку.       — Ладно, — ГастерФриск откинулся на спинку стула и задумался над вариантами. — Мы ничего толком не знаем о Бегуне. Он бегал еще тогда, когда этого кластера не стояло. Возможно, он уже даже не путник и, вероятно, безнадежен. Мы не знаем ни из какого он мира, ни даже из какого кластера, и его история похожа на многие из тех, которые можно услышать. Эрроров регулярно пытаются приструнить, и это часто заканчивается весьма печально. Я тут насмотрелся на инвалидов разной степени тяжести. Может, кто этого и заслуживал, но лично я был знаком с довольно разумной версией этого маньяка, который всю жизнь положил на борьбу с превосходящими силами и смог победить. А мультивселенная погибла, потому что исчерпала ресурс на благое дело. В общем, еще будучи разделенным на два разных существа, я зарекся кого-либо судить, не разузнав всех деталей. Так что я в деле. Давайте попробуем помочь Бегуну.       Даст крепко пожал протянутую руку. Сверху легла ладонь Джи, лапа Байруса. Чуть помедлив, в стопке оказалась и ладонь фонарщика.       — С чего начнем? — спросил Джи. — С поимки Бегуна?       — Нет, — покачал головой Даст. — Ловить его надо, когда мы будем знать, куда его переправлять.       — Говоришь так, будто это легко сделать: поймать его, — фыркнул Джи. — Да мы его тыщу лет только искать будем. А пока найдем и загоним, та мультивселенная, которую найдем, уже тю-тю.        Даст неловко передёрнул плечами и уверенно указал влево от себя:       — Он там.       Все тут же повернули в сторону «там» головы, но кроме стены кафе ничего не увидели. Перевели озадаченные взгляды обратно на пыльного и заметили, что тот медленно сдвигает палец все левее и левее от точки, на которую указывал вначале.       — Он далеко, кластер обегает по дуге.       Джи, Байрус и Фристер переглянулись.       — Погоди, откуда ты это знаешь? — спросил Фристер.       Даст прислушался к себе и пожал плечами.       — Просто знаю.       Одномирцы снова переглянулись, и на их лицах появился восторг:       — Так ты путник?       Даст вновь пожал плечами. Он не мог однозначно сказать, кем являлся. Впрочем, ответ ему не был важен.       — Давайте пока оставим эти вопросы. Просто знайте, что я точно знаю, куда идти, чтобы найти что-то или кого-то.       — Прям следопыт, — фыркнул Джи.       — Следопыт? — Даст моргнул и попробовал слово на вкус: — Следопыт. Тот, кто может выслеживать. Идущий по следам. Хм? — Посмотрел на Блу, который чуть склонил голову в бок, примеряя новое имя на друге. — Неплохо?       Блу кивнул.       — Мне нравится. Я — Следопыт.