Его история

      Там его ждал Дрим. Он стыдливо отводил глаза, казался еще более тусклым, чем был Инк. Видеть и слышать его Эррор не хотел. Он помнил, как Дрим держал его руки, когда кисть впаивала в кости холодный металл.       — Мне казалось неплохой идеей лишить тебя способности применять магию. Ты был жив, а миры целы. Но когда до нас стали доходить слухи о том, к чему это привело… — Дрим весь сжался. Он долго молчал, не зная, как продолжить. Продолжил, но Эррору показалось, что хранитель проглотил часть рассказа. Впрочем, ему были не интересны подробности. Ему вообще не были интересны их оправдания. — Инк согласился отдать за тебя более сорока миров. Найтмер не отказался от столь щедрого предложения и отдал нам тебя… и тогда мы поняли, что опоздали. Во всех смыслах.       Дрим не двигался с места; он больше походил на посмертную запись, чем на призрак. Его голос был печален, но печаль была старой, ссохшейся, потерявшей цвет и аромат.       — Мы заслужили ЭТО?!       Не было понятно, спрашивает ли Дрим или утверждает, что все они заслужили такой конец.       Эррор не был уверен, хочет ли думать о подобном. Он просто смотрел, как из земли пробилась и распустилась золотая ромашка.              Открылся портал. Эррор проснулся и успешно подавил желание спрятаться. Ноги прижал к груди, задышал более часто.       Инк вышел из портала.       Эррор погасил зрачки и задышал глубже: «Это другой Инк. Он заботится обо мне. Он не причинит вреда», — в который раз убеждал себя черный скелет.       Инк повернулся к дивану и увидел Эррора. Едва успел произнести его имя, как услышал:       — Молчи, — и послушно замолчал.       Инк продолжал стоять на месте, а Эррор продолжал попытки справиться с панической атакой. Наконец он успокоился достаточно, чтобы зажечь глаза и тихо попросить:       — Пожалуйста, ходи через дверь.       Инк кивнул в ответ и услышал новую просьбу:       — И убери кисть… пожалуйста.       Инк вновь кивнул и тут же уменьшил Бруми, определив его к остальным кистям.       Эррор скупо улыбнулся и, постоянно оглядываясь на хозяина дома, ушел в гостевую. Ему нужно было ощутить себя хотя бы в относительной безопасности. С Инком он этого не мог сделать. Пусть Эррор и заставил себя привыкнуть, убедился в нежелании этого Инка вредить, но…       — Я рад, что тебе стало лучше, — услыхал он негромкий голос, перед тем как закрыл дверь.       На следующий день в доме вновь появились окна и уличная дверь. Но Эррор вел себя так, будто их не видел. В окна не смотрел, к двери не подходил.       Эррор преодолевал себя, пытался проводить рядом с Инком как можно больше времени и даже пытался поговорить с ним. Но о чем говорить с копией того, кто стал причиной краха всей твоей жизни?!        — Может, ты чего-нибудь хочешь? — Инк тоже не знал, о чем говорить с тем, кто так похож на строптивого, целеустремленного и мертвого разрушителя.       «Хочу, чтобы перестала душить паника. Чтобы перестали сниться мертвецы. Чтобы прошлое забылось. Чтобы все ужасы оказались сном».       — Нет.       Инк грустно улыбнулся:       — Может, хочешь выйти наружу? Я нарисовал сад. Там растет много цветов…       Эррор ощутимо вздрогнул и очень быстро затряс головой, не желая смотреть на цветы, сады и идти куда-то за пределы изученных пространств.       — Будь по-твоему, — Инк не торопил. Ему хватало радости просто от того, что гость начал отвечать. Пусть и односложно. — Но, если что-нибудь понадобится, скажи.       Эррор промолчал.              Найтмер перестал беспокоить миры и впал если не в депрессию, то в состояние близкое к ней. Его видели либо в барах, либо уже оттуда выходящим. Вернее, его оттуда выносили, а иногда и вышвыривали. И члены банды не всегда успевали забрать загулявшего босса домой.       — Каждый справляется как умеет, но я думал: ты более изобретательный, — сказал Инк, наклоняясь над «осьминогом».       — Изобретательный, — подтвердил заплетающимся языком Найтмер. — Вон, моя альтернативная версия наизобреталась так, что ничего не осталось.       Найтмер собрался с силами, встал, отряхнулся и спросил:       — Как он? — не требовалось уточнения, кого имеет в виду принц негатива.       — Гораздо лучше. Вышел на диалог, можно сказать. Стал меньше паниковать.       Найтмер кивнул и спросил:       — Как думаешь, я смогу с ним увидеться, когда он придет в себя?       Инк задумчиво кивнул:       — Но это случится очень нескоро. Я буду стараться приблизить этот момент. И Найтмер, — Инк криво улыбнулся, — поговори с Дримом. Он уже извелся весь от непонимания твоего поведения.       Повелитель негатива вздрогнул, напрягся и спросил:       — Он знает?       — Нет, — Инку вновь не нужно было уточнять, — я не стал ему рассказывать о возможном конце нашего мультиверса.       — Тогда о чем мне с ним говорить?       Инк пожал плечами:       — Тебе виднее. Уверен, вам есть что обсудить, помимо печальной истории нового Эррора. Ошибки нас другого мультиверса ужасны, однако у нас сейчас ошибок тоже много. Так давай попытаемся их исправить? Хоть некоторые.       Найтмер потер лицо руками и оставил призыв Инка без ответа. Лишь когда страж убрался с глаз долой, он открыл портал в ДримТейл и долго топтался на пороге, решаясь. Наконец сделал шаг и свалился на землю. Ноги и на трезвую голову не желали нести его в родные просторы, а на пьяную — не могли.       — Брат?! — в голосе Дрима звучала надежда пополам с тревогой. Что задумал близнец? Может, нападение, и за углом ждут убийцы? А может, он ранен, и ему нужна помощь? А может, он при смерти?       — Нет, — Найтмер предугадал ход мыслей близнеца , — просто я смертельно пьян!       Такого Дрим не ожидал. Но отказываться от подобного подарка судьбы не посмел, и вскоре брат был приведен в горизонтальное положение на кровати.       — Спи, Найти, поговорим потом.       Найтмер тяжело вздохнул, проводил брата взглядом, пока тот не покинул комнату. Осмотрелся, узнал свою детскую и тепло улыбнулся. Все здесь было по-прежнему. Странно, он же разрушил свою комнату. Значит, брат ее воссоздал.       Улыбка угасла. Да, стоило поговорить. Давно стоило.              В гостиной горел камин. Его Инк нарисовал на днях, когда не смог вытащить гостя на улицу и начал насыщать его жизнь разными мелочами. В ход шли книги, но Эррор, оказывается, не мог их читать. Сложно было сказать, по психологическим ли причинам или физическим. Так как гость все еще был немногословен.       Фильмы не привлекали по той же причине. Инк предположил, что любой большой поток информации был пока слишком тяжелым испытанием для недавно воскресшего восприятия.       Так что в ход пошли маленькие радости. Кусок глины, который черный скелет мог бездумно мять часами. Ковры разных текстур. Переходя с короткого и жесткого ворса на длинный и мягкий, Эррор вздрагивал всем телом, каждый раз удивляясь ощущениям. Но самой завлекательной вещью стал камин.       Даже Инк мог часами наблюдать за танцами языков пламени. Эррора же этот процесс будто гипнотизировал. Увидев пламя впервые, он испугался, а привыкнув, стал подсаживаться как можно ближе, наслаждаться жаром и видом. Становился в такие моменты удивительно расслабленным.       И вот однажды именно в такой момент «постучали».       Эррор в секунду собрался и стрелой метнулся по лестнице. Дверь в комнату не хлопнула, а значит, Эррор схоронился где-то на площадке второго этажа.       Инк удивился нежданному вторжению. Дрим был предупрежден, что пока дом закрыт. А значит, стучал не Дрим.       — На минутку, — это был… Найтмер?       Инк так опешил, что даже не успел захлопнуть портал. Дело было в том, что Найтмер выглядел очень нетипично. На нем не было черной слизи. А без слизи угрожающим и страшным принц быть перестал. Не больше брата, без оружия и с раскроенным черепом он не выглядел воплощением ужаса. Помимо черепа в шрамах было все тело. Где-то они были едва заметны, а где-то уродовали кость широкими бороздами.       — Я думаю, Эррору стоит увидеть меня таким.       Инк бросил тревожный взгляд в сторону перил, где паническими огнями горели глаза гостя.       — Зачем?       — Моя альтернатива сделала с ним много ужасного. Может, если он увидит, как тот выглядел на самом деле, если отомстит…       Инк понял: Найтмер вновь нетрезв.       — Святая пустота! Найт, иди проспись! — Инк начал оттеснять повелителя негатива к все еще открытому порталу.       — Я серьезно!       — Я тоже. То, что случилось с этим Эррором, ужасно, то, что сотворили с ним в том мультиверсе, кошмар, но то были не мы. И не ты! Отомстив тебе, он никому не сделает лучше!       — Ты упоминал, что чувствуешь себя соучастником. Так вот, я тоже это ощущаю. Потому хочу помочь.       — Ты поможешь, если уйдешь.       — А если не уйду?       — То я тебя вышвырну, — Инк вооружился кистью.       Найтмер бросил болезненный взгляд в сторону перил. Оттуда шли волны ужаса.       — Эррор, знай! Тот, кто сотворил с тобой те ужасы, был ужасным трусом! Он мстил всем, кто был сильнее его. Он думал, будто рано или поздно их сила подомнет его. Потому подминал сам. А если не мог, ломал. Он жалкий, так и не повзрослевший и не нашедший себя ребенок. И он больше никогда не причинит тебе вреда. Его больше нет!       Ему никто не ответил, а пинок заставил Найтмера вернуться в Дримтейл. Пусть Дрим нянчится с этим пьяницей.       Эррор продолжал смотреть через решетку перил взглядом обреченного на смерть кролика. Вид Найтмера без слизи поразил его. Изуродованный, весь в несмываемых отметках прошлого. Без слизи он был словно оголивший душу смертник.       Был ли Найтмер его мультиверса таким же? Прятал ли он за своей ненавистью столь же изувеченное существо? Впрочем, даже если да, это ничего не меняло. И не оправдывало.       Эррор сжался в углу комнаты, обнимая колени. Он долго не находил сил спуститься вниз. Перекладывал вещи с полки на полку, пытался сконцентрировать внимание на чем-то несущественном. Фигурки сюда, книжки сюда. А почему вышло вперемешку? Пытался поднять вещи с пола, но не смог понять, куда их ставить.       Именно в таком растерянном состоянии нашел его Инк. Он хотел просто постучать, но после первого же легкого толчка дверь начала открываться. Эррор вздрогнул, испуганно оглянулся, но заставил себя вернуться к бесполезному перекладыванию вещей.       Инк наблюдал за ним с тревогой. Он не знал, что спросить. Ты в порядке? Естественно он не в порядке! Ты испугался? Да конечно он испугался! Он испугался даже открытия этой двери! Я могу тебе чем-нибудь помочь? А чем? И так делает все возможное.       Неожиданно первым заговорил Эррор:       — Найтмер… приходил?       — Да. Он беспокоится о тебе. Эррор, который жил в этом мультиверсе, был его другом.       Черный скелет удивленно вскинулся, но комментировать не стал. Другой мир — другое все. Тот Найтмер, которого он помнил, не имел друзей, только слуг.       — Наверное, сложно поверить. Ведь Найтмер твоего мультиверса был другим. И… — Инк не знал, стоит ли ворошить память гостя и высказывать свои предположения.       — Да, он причинил мне много боли, — ответил на незаданный вопрос Эррор.       Инк кивнул.       — Здесь он другой. И он тоже очень волнуется о тебе. Он, как и я, чувствует себя плохо из-за того, как с тобой поступили наши альтернативы. И мы… мы боимся стать ими.       У Эррора выпали из рук вещи; он в непонимании посмотрел на хозяина дома и покачал головой.       — Не станете. Уже не стали.       Инк скромно улыбнулся и присоединился к уборке:       — Лучше повесить одежду на крючки в углу. Книги на ту полку. Одеяла на кровать…       Эррор продолжал вздрагивать, если Инк подходил слишком близко, но уже не бежал и не забивался в угол от резких движений. Медленно подпускал ближе.       — Дрим? — вдруг спросил Эррор.       Инк не сразу понял, что гость хочет узнать чуть больше про брата Найтмера. Вдруг тот тоже нагрянет.       — Дрим не придет. Без приглашения. Понимаешь, он категорически не согласен с моими действиями. Сейчас просто не вмешивается. Считает мое стремление помочь тебе дуростью.       — Это хорошо, — сделал неожиданный вывод Эррор. Столкнувшись с взглядом полным непонимания, разъяснил: — Дрим, которого я знал, соглашался с Инком и помог ему сделать это, — Эррор растопырил пальцы, продемонстрировал отметины. — Иметь другой взгляд — это хорошо.       — Да. Он не дает мне быть совсем уж опрометчивым, — согласился Инк.       — А Блу?       — Кто такой Блу?       Эррор удивленно посмотрел на Инка:       — Ясно.       Инк задумался. Раз Эррор упомянул некого Блу в контексте друзей, то значит, тот тоже был другом того Инка. Никого с таким прозвищем Инк не знал. Потому ему было очень интересно узнать, кто еще мог стать его поддержкой.       — Расскажешь о Блу?       — Нет, — неожиданно резко отказал черный скелет. Отвернулся и поднял с пола книгу сказок.       — Почему?       — Не хочу.        Инк не стал настаивать. Толку знать о друге, которого у тебя никогда не было и не будет? Да и если когда-нибудь они столкнутся, здесь Блу может быть совсем другим.       Вскоре в комнате воцарился порядок, а Эррор улегся на заправленную кровать. И почти мгновенно уснул.        Во сне он видел цветочную поляну, окруженную туманом, и на ее окраине стоял тот, кого он ожидал увидеть, но кого видеть не хотел. Найтмер казался потерянным. Он больше не пугал, да и не мог. Но Эррор сжал до скрипа зубы, помня, сколько боли ему принес этот урод. Попятился.       Найтмер стоял на месте. Его щупальца плетками лежали на земле, а ноги будто вросли корнями в землю. Слизь будто стремилась сползти, обнажая изуродованный скелет; казалось: слизь держится на одной силе воли. Чьей — неизвестно. То ли Найтмер до конца пытался сохранить лицо, то ли Эррор не желал видеть его иным.       Эррор метнулся в туман в попытке уйти от звуков ненавистного голоса, но продолжал слышать предельно четко каждое слово.       — Ты всегда обладал силой, мне недоступной. И я хотел твою силу себе, а, когда не смог переманить тебя, пытался убить. Но ты всегда оставался непобежденным. Это бесило. И я копил в себя гнев к твоей силе воли. Считал, что если лишу тебя ее, то сам стану сильнее. Ведь так поступили со мной… — Найтмер опустил взгляд. — Я стал таким же, как они. Даже хуже.       Эррор продолжал идти сквозь туман. Ему казалось, он уходит все дальше, но голос Найтмера становился все громче.        — Знаешь, я ощутил все, что сделал с тобой. ВСЕ! Наверное, ты должен чувствовать себя отомщенным. Хотя месть тебе не нужна. А то, что нужно, уже недоступно.       Поздно. Поздно! Поздно!!! Мстить, просить прощения, исправлять! Все поздно!       Туман клубился, Эррор терялся в нем, он пытался уйти от голоса, но вдруг вновь вышел на поляну. Вновь столкнулся лицом к лицу со своим мучителем.       — Надо было остановиться. Надо было, но я не смог. Ты прав, уже поздно, — Найтмер поднял взгляд на того, чью жизнь втоптал в грязь, чей разум сжег в огне безумия. — И все же я был прав. Ты очень сильный. Я потерялся во тьме и не смог выйти к свету. Я всегда терялся. Жаль, в этот раз меня уже не найдут.       В зарослях сухой травы пробился уродливый, больше похожий на руку мертвеца, цветок. Он тянулся к несуществующему солнцу без шансов однажды его коснуться.       Эррор проснулся.       Зло швырнул подушку в стену и зарычал, словно обозленный на цепь пес. Он пытался не думать о словах Найтмера. Не после того, что он заставил его пережить. Не думать о пламени, не думать о тех, кто пламя разжёг, и не думать о том, что, вероятно, на своем пути он тоже мог создать кого-то подобного. Если не в своем мультиверсе, так в другом. Пусть другой Эррор, но…       Эррор вспоминал свои решения, свои проступки и промахи. Может, он тоже где раздул угли? А может, он просто ищет оправдания другим? А может, себе? Ведь знает, что Дом погиб не только из-за них, но и из-за него. Если бы только он был внимательней и сильней. Если бы не позволил себя захватить. Если бы повел себя иначе, получив чертовы скобы. Если бы…       Эррор перевернулся на другой бок и закрыл глаза.       — Неважно. Это уже не важно. Слишком поздно сожалеть. И им, и мне.       На поляне прорастало все больше цветов. Разум медленно, но верно возвращался на положенное ему место.       Эррор знал: прежним ему не стать. Впрочем, к прежнему он не стремился.       Не вернуть! Ничего не вернуть! Прошлое, тех, кто причинил боль, тех, кому причинил боль, принятых решений, миров, мультиверса, Дома… Ничего.       И не надо.       Эррор сел на кровати.       Пусть все потеряно, он-то еще здесь. Он все еще может идти вперед. Не важно, что впереди. Он узнает это в свое время.       Эррор встал и прошел к двери. Сейчас ему хотелось ощутить себя не в одиночестве. Как назло, Инка видно не было.       «Может, он у себя?» — подумал Эррор и подошел к комнате стража. В ней Эррор ни разу не был. По крайней мере, он не помнил. Дверь не была заперта, комната оказалась пуста, но, ведомый любопытством, Эррор вошел.       Первым бросился в глаза порядок. У каждой вещи свое место, ничего не валяется, и даже краски по цветам в уголке стола стоят. Насколько Эррор помнил Инка родного мультиверса, у того всегда царил бардак. В голове в том числе. Неловко осматриваясь, замечал все новые детали, несвойственные покойному стражу. Пока не наткнулся взглядом на собственное отражение.              Инк нашел Эррора в своей комнате в углу, увидел разбитое зеркало и сразу все понял.       Он молча сходил за метлой и совком. Кисть при госте старался не использовать, помня о его фобии.       — Прости за зеркало, — прошептали из угла.       — Не волнуйся об этом. Может, мне убрать все зеркала из дома? — предложил страж.       — Нет, — Эррор прятал лицо в коленях. — Это не изменит, — он сделал неловкий жест рукой, пытаясь показать «ну ты понял».       — Как знаешь. Может, хочешь чего-нибудь?       Эррор поднял голову и неуверенно попросил:       — Ты можешь нарисовать мне очки?       — Ты тоже плохо видишь. В смысле, Эррор тоже был… Был… — Инк не договорил; при мысли о покойном сами собой опускались руки.       — Да, у меня отвратительное зрение.       Инк улыбнулся и достал маленькую кисточку. Убедившись, что гость не шарахается от инструмента, начал рисовать очки. Он видел их тысячу раз: толстая красная оправа, стекла с диоптриями, черная резинка.       — Примерь.       Эррор выполз из угла и на нетвердых ногах подошел к художнику. Руки чуть тряслись, но он надел аксессуар, вдруг став растерянным. Снял и снова надел.       — Не те стекла?       — Кажется, я отвык видеть мир четко, — признался Эррор, касаясь края очков. Поднял осколок зеркала из совка; взгляд его стал еще более печальным.       — Не переживай об этом, — Инк хотел коснуться гостя, но остановил руки на полпути.       — Прошлое оставляет шрамы, — будто невпопад произнес Эррор. — На них неприятно смотреть, их неприятно касаться.       — А если с разрешения? Можно?       Эррор чуть вздрогнул, подумал и кивнул. Напрягся, ощущая чужие руки на челюсти, неотрывно наблюдал за меняющимся выражением лица Инка. Оно было горьким с разными оттенками грусти.       — Мне жаль: я не могу избавить тебя от воспоминаний и шрамов, — Инк опустил руки, но не взгляд.       — Ты сделал достаточно, — Эррор чуть расслабился, откидываясь назад. — Я благодарен.       Инк кисло улыбнулся, не считая оказанную помощь достаточной.              Эррор стоял посередине цветочной поляны. Он мог узнать каждого и каждого назвать по имени, но молчал, просто смотрел на шевеление лепестков, на солнечные головки и причудливые формы соцветий. Вокруг больше не клубился туман, не бродили тени, вокруг лишь простор и возможность идти, куда захочешь. Но Эррор продолжал стоять на месте. Ему некуда было идти. Ни тогда, ни сейчас.       Глубоко вздохнул и проснулся.              Эррор почти перестал жаться по углам, выходил на диалог и перестал вздрагивать, услышав звук портала за уличной дверью.       — Я вернулся.       Просто кивал в ответ, продолжая быть немногословным. А затем вернулся к чтению. К сожалению, буквы успешно убегали из-под взгляда черного скелета до того, как он успевал вникнуть в смысл слов.       — Все еще не получается?       Эррор захлопнул книгу, вновь кивая. Отложил ее в сторону и стал наблюдать за суетой хозяина дома. Удивлялся, как этот скелет умудряется убрать за ним беспорядок, позаботиться о себе и задать ему тридцать три вопроса, не расстраиваясь, когда получал ответ лишь на последний.       — Может, хочешь побывать вне дома?       — Нет.       — Если захочешь, только скажи.       В ответ еще один кивок.       Изо дня в день мало что менялось. Гость медленно возвращал душевное здоровье, чем очень радовал стража. Иногда Инк уходил по делам миров, иногда надолго. Он больше не боялся оставить гостя одного.       В один из таких дней, когда Инк отсутствовал больше суток, Эррору приснился сон. Самый обычный. Полный тревог, лиц, событий и позабытых ощущений. Проснувшись, он вдруг осознал, что ему очень не хватает цветов, тумана и поляны. Еще лучше говорящих теней. К сожалению или счастью, они замолчали навсегда и остались где-то в месте, в которое он больше не мог попасть. Впрочем, было одно похожее место, в которое он мог сходить прямо сейчас. Его хорошо было видно из окна.       Неуверенно Эррор спустился на первый этаж и подошел к двери. Руки дрожали, в груди сперло, когда ручка с щелчком совершила оборот. Дверь медленно распахнулась, и открылся вид на прекрасный сад. Всюду росли безумные сочетания цветов самых разных форм и размеров, порхали бабочки и стрекотали кузнечики. И все это под теплым светом искусственного солнца.       Он и забыл, что в таких местах тихо не бывает.       Вспорхнула птица. Нарисованный ветер наклонил головки тюльпанов, сорвал семена одуванчиков и принес их застывшему на пороге гостю.       Пораженный, Эррор сделал шаг за порог.              Инк вернулся через час. Уставший, но он резко вернул себе бодрость, когда не смог найти гостя. Не нашел его ни в своей, ни в его комнате, ни на кухне, ни в ванной. Он уже начал думать о всяких ужасах, когда выглянул в окно и увидел пропажу. Эррор расслабленно лежал на траве, наслаждался звуками и ароматами. Впервые на его памяти гость выглядел и ощущался спокойным. Живым. Как и распустившиеся в душе цветы, Эррор радовался свету, теплу и доброте. Он смог их принять, несмотря на ужасы прошлого.       Только сейчас Инк понял, что его затея увенчалась успехом. Больше слов. Больше попыток контактов с миром. Больше разума в глазах. Тот несчастный, которого он вынул из коробки, и скелет на траве потеряли общие черты.       Нарушать умиротворяющее уединение он не посмел. Дождался гостя на пороге дома.       — Это… красиво, — признался Эррор и пересел на порог рядом с создателем сада.       Инк смущенно кивнул, признаваясь:       — Я не выношу свободных белых безжизненных пространств. Потому постарался заполнить пустоту, насколько смог. Видел, как окружают себя красотой другие, и окружил чем-то похожим. Мешанина, по-моему, вышла. Но мне нравится, — сказал и смущенно улыбнулся.       Эррор отвел взгляд от цветов и посмотрел на Инка, будто собирался вскрыть, чтобы найти внутри ответ на еще не заданный вопрос. Рано или поздно, но этот вопрос должен был быть задан вслух. Инк знал это, но все равно вздрогнул, услышав:       — Зачем ты помогаешь мне?       Что на это ответить? В горле аж ком образовался от попыток выразить все и сразу, от доводов, чувств, надежд. Не найдя нужных слов, Инк встал:       — Подожди минутку, — ушел в дом, но вскоре вернулся. Он отдал короткое письмо в руки черного скелета.       — Я нашел эту записку вместе с тобой.       Эррор посмотрел на лист бумаги. Странный, как и он сам. Отдающий потусторонним холодом лист бумаги. И на нем буквы. Эррору понадобились все силы, чтобы прочитать недлинный текст. Буквы стремились разбежаться, а мысли потеряться.       Первый короткий абзац, казалось, дал все ответы.       «Здравствуй, Инк. Мы никогда не были знакомы и не будем. Но я знаю о том, что произошло. Эррор мертв. А без него велик шанс на смерть твоей мультивселенной».       Эррор весь напрягся, будто в ожидании удара. Ему не хотелось думать о смерти своей мультивселенной. О смерти этой не хотелось думать вдвойне.       — Ты думаешь, я могу спасти твой мультиверс???       Ответ поразил.       — Нет. Я знаю, что ты не сможешь помочь.       Эррор окончательно потерялся.       — Зачем тратить столько сил и времени на того, кто не может помочь?       В ответ печальная улыбка. Инк сказал:       — Ты помнишь слова Найтмера, когда он ввалился без приглашения?       — Да, будто ты и он ощущаете себя соучастниками того дерьма, которое со мной произошло, — припомнил Эррор.       — Знать, что где-то там Инк — безрассудный придурок, который самоуверенно решил искалечить твою жизнь, считая, будто сможет потом все исправить… — Инк почти рычал. — Думать, что я мог бы стать таким же. Размышлять, почему он поступил так, и думать: «А поступил бы я похожим образом?» И вспоминать, что я поступил не лучше. Я позволил Эррору умереть. Я видел, что с ним не все в порядке, но понял, как все плохо, только когда вынул из петли. Чем я лучше после этого?       — Не ты эту петлю на него накинул, — сжался Эррор, массируя пальцы. — Это был его выбор.       Инк напрягся:       — А ты, — он сглотнул горькую слюну, — ты бы поступил так же?       Эррор замер словно громом пораженный. Почему он не закончил все так же? Почему, несмотря на боль, унижения и пытки, он продолжал жить? Почему не считал смерть освобождением?       — Я не знаю, — смутился он. — На самом деле я никогда не думал о подобном.       Это сильно удивило Инка. Тот Эррор, которого он помнил, был склонен к фатализму. А этот даже не думал о подобном. Был ли он таким или стал?       — Это хорошо, — выдохнул Инк.       — Наверное, — согласился Эррор, все еще размышляя над своим жизнелюбием.       Плюнул на самоанализ и попытался прочитать оставшуюся часть письма.       «Тот, кого ты видишь, не тот, кого ты потерял. Он просто на него похож. Эррор из чужой мультивселенной. И он нуждается в помощи.       Я не знаю, спасешь ли ты его, спасет ли он твою мультивселенную. Но я верю. Хочу верить. Что ты поступишь правильно».       Для Эррора было странным взывать к правильным поступкам у Инка. По крайне мере, у покойного. Тот, кто его сюда переправил, явно знал и понимал больше. Единственное, чего он не понимал, это:       — Я не достоин твоей доброты, — неожиданно горько произнес бывший разрушитель. — Точно не я.       — Не говори глупостей! Конечно достоин! — попытался возразить Инк.       Но Эррор поднял руку, желая пояснить, почему считает иначе. И вдруг начал говорить гораздо больше, чем говорил за все время пребывания в этом доме.       — Я был ужасным монстром и плохим разрушителем. Наверное, я должен был соблюдать какой-то баланс или что-то типа того. Но мне было плевать. Я убивал тех, кто мне не нравился. Я разрушал миры, которые мне не нравились. Я разрушал, потому что это весело, — Эррору потребовалась минута молчания. Он смотрел в сад, но не видел цветов. Перед глазами предстало неприглядное прошлое. — Ты сказал, что способен понять того Инка. Я тоже. Когда я сбежал из-под неловкой опеки Блуберри, я оказался в плену у Найтмера. То, что он сделал со мной, было отвратительно и ужасно. И иногда мне казалось, что я это заслужил.       — Черт бы всех подрал, — зарычал Инк. — Ты не заслужил такого дерьма! И пусть из тебя вышел хреновый разрушитель, все равно!       Эррор прикрыл глаза руками.       — Слишком поздно. Я помню все сжигающий свет. Я видел, но не понимал, конец своего Дома. А затем настала тьма. Мне больше ничего не угрожало, но я бежал так долго… так долго… От чего я бежал? — Эррор повернулся к Инку, и страж увидел в его глазах ужас ушедших дней. — Мне казалось, я бежал от боли. От той боли, которую мне могут причинить. Но сейчас мне кажется, я бежал от осознания правды. Мой мультиверс мертв. Все, кого я знал, мертвы. Все места, где я был, обратились пылью. Не осталось ничего. Только я. Только… я…       Эррор обхватил свою голову руками, дрожащие пальцы поцарапали череп. Инк не выдержал вида чужих страданий, глотнул заботы и обнял черного скелета так крепко, как мог. Ему было плевать на возможные удары: ему слишком хотелось забрать хоть часть этих страданий.       — Это произошло. Давно. Слишком давно. Эррор, все уже свершилось. Они были виноваты в гибели своего дома…       — Я тоже. Я тоже виноват. Я…       — Да, ты тоже виноват, — Инк не стал отрицать очевидное, — но твоя вина не больше, чем у других. Потому, Эррор, не надо…. Все будет хорошо!       Не надо!       Тень Инка тоже просила не убегать. Тоже обещала, что все будет хорошо.       — Он тоже просил меня не совершать глупостей, — сказал Эррор, и Инк ощутил, как тот расслабился.       — Инк из твоего мультиверса?       — Да. Перед тем как исчезнуть, он сказал: «Не надо. Не убегай — и все будет хорошо». Я не ответил ему. Отвечу тебе. Я не убегу. Можешь отпустить меня.       Но Инк помотал головой.       — Я думал, наш Эррор не убежит. Не знаю, отчего, но он убежал.       Инк ощутил, как вздрогнул черный скелет.       — Вот значит как.       Эррор удивился, что несмотря на пережитое, несмотря на пытки, боль, разочарование, он не пытался уйти подобным образом.        — Я не он. К тому же все, кто умер, все, кто причинил мне боль, даже Найтмер, они хотели, чтобы я жил. Не ради них, ни ради чего-то. Просто.       — Тени из снов?       — Да. Они замолчали. Теперь уже навсегда.       Инк наконец разжал объятия и отстранился. Эррор попытался сделать вид, будто не передергивается от чужих прикосновений.       — Скажи, если твой мультиверс постигнет судьба моего, что ты будешь делать? — потирая места, куда коснулся Инк, спросил Эррор.       У Инка зрачки погасли от подобного вопроса. Теперь он хотел, чтобы обняли его. Но черный скелет лимит касаний превысил на годы вперед и не торопился совершать подобную добродетель.       — Не знаю. Откровенно говоря, я хотел бы идти дальше. Но смерть мультивселенной переломает мне ноги, я думаю.       — Тогда ползи.       — Попытаюсь, — Инк усмехнулся, — Если у меня будет такой шанс. А пока буду просто наслаждаться оставшимся временем. Делать, что могу, и продолжать помогать тебе.       Инк подумал минутку и вдруг попросил:       — Останешься до конца?       Эррор пожал плечами. Он не знал, что произойдет, если эта мультивселенная исчезнет. Вернется ли он в ту тьму, по которой бесконечно долго бежал, или исчезнет вместе с этим добрым Инком. Пока он не знал, какой вариант устроил бы его больше всего.       — Да. Я буду здесь.       Инк улыбнулся:       — Надеюсь, однажды ты захочешь познакомиться с Найтмером. Он сильно переживает за тебя. Да и с Дримом… Хотя нет, он еще более черствый, чем я без красок. О, еще я бы хотел показать тебе пару очень красивых миров, там цветы и звезды…       Эррор слушал, но не слишком внимал в смысл. Он смотрел на полный красок сад и мысленно давал каждому цветку имя. Затем неожиданно встал, прошелся вперед, повернулся и протянул руку:       — Покажи. Я хочу это увидеть.