Джинн нетрадиционной ориентации

      Рей всегда любила барахолки. В любом городе, куда заносила ее работа переводчика-синхрониста и литературного консультанта, она старалась выбраться на местный базарчик, и обязательно приобретала там что-нибудь интересное. Старые вещи «с историей» нравились ей гораздо больше глянцевой сувенирной продукции.       Каирская антикварная лавочка, куда Рей заглянула, возвращаясь в свою гостиницу на закате шумного и бестолкового дня, на первый взгляд производила перспективное впечатление – неброское здание, никаких кричащих вывесок, никаких зазывал, старающихся впарить туристам «экзотику»… Однако ничего интересного в лавке не нашлось. Перебрав почти весь товар, Рей собралась было уходить, как вдруг увидела на полке в углу единственный предмет, выглядящий более или менее старинным. Это была масляная лампа – небольшая, покрытая слоем пыли и налипшей грязи, но при этом явно выполненная с мастерством и изяществом. После не слишком продолжительного торга (было впечатление, что хозяин магазинчика стремился избавиться от товара чуть ли не больше, чем Рей хотела его купить) лампа сменила владельца. На обратном пути девушка, поразмыслив, приобрела еще и специальное чистящее средство – очень хотелось поскорее привести покупку в презентабельный вид. На это ушло почти два часа, зато теперь сувенир сиял, как новенький.       Рей внимательно оглядела лампу. Она была классической формы, известной любому, кто смотрел мультфильм про Аладдина; сделана из красивого, но какого-то неприятного на ощупь металла. Теперь, когда Рей ее отчистила, по поверхности лампы как будто время от времени пробегали искры. Повертев приобретение в руках и полюбовавшись на переливы света на поверхности, девушка поставила лампу на стол, решив попозже рассмотреть ее более пристально – вдруг найдется какая-нибудь гравировка, подпись мастера или что-то в этом духе. Однако, взглянув на лампу еще раз, Рей обнаружила не замеченное сразу пятнышко ржавчины на носике сосуда. Взяв мягкую щетку, она снова принялась тереть металл, приговаривая про себя: - Сейчас мы тебя реабилитируем… будешь как новенькая… ой! – в этот момент из носика лампы вдруг поплыл непонятный дымок. Вначале полупрозрачный, почти незаметный, дым становился все более плотным и приобретал отчетливо красноватый оттенок. Рей смотрела на происходящее, потеряв дар речи. Однако, когда клубы дыма окончательно сгустились, девушка вышла из ступора. «Говорили тебе, дуре, не покупай ничего в сувенирных лавках. Надо же, и здесь китайская пиротехника…» - пробормотала она и стала пробираться к выходу из гостиничного номера. Наверняка где-нибудь на этаже есть огнетушитель… или что-то в этом духе… - Кхм-кхм! – внезапно раздалось из недр зловещего облака. Рей, не веря своим ушам, обернулась. Буквально на ее глазах туманные очертания медленно, но верно сложились в мужскую фигуру непомерно огромного роста, как с перепугу показалось Рей. Впрочем, когда мужчина, кашляя и хватаясь за горло, вывалился из тумана целиком, он оказался вполне человеческих габаритов, просто очень высокий. Неведомый гость был обнажен по пояс – из одежды на нем наблюдались только какие-то экзотические шаровары с очень высокой талией. Когда туман рассеялся окончательно, а мужчина, наконец, прокашлялся и поднял голову, Рей сумела разглядеть бледное лицо, неряшливо заросшее клочковатой бородкой. На лице доминировал нос. Нечесаные кудри, спадающие на лоб пришельца, мешали разглядеть его глаза, но Рей на мгновение показалось, что они мерцают нечеловеческим золотым блеском. «Мама дорогая! Это что получается, я джинна вместе с лампой приобрела, что ли? Ни фига себе – бесплатное приложение!» - девушку начинал душить истерический хохот. Правда, через минуту ей стало не до смеха: мужчина простер в ее сторону руку и что-то требовательно произнес. Язык по звучанию мало напоминал известный Рей арабский, был более грубым и гортанным, однако, прислушавшись, она все же смогла различить знакомые слова. - Узри же ныне, недостойный смертный, грозный лик владыки ифритов! Пади ниц и примирись со своей участью. Ибо только в моей власти решить – жить тебе или умереть мучительной смертью! – пафос высказывания был несколько смазан очередным приступом кашля. Пока джинн судорожно хватался рукой за горло, Рей отчасти пришла в себя и обиженно заметила: - Так вот какова нынче благодарность джиннов! А разве ты не должен выполнить три желания того, кто выпустил тебя из заточения?       Джинн посмотрел на Рей затравленным взглядом и пробормотал: - И откуда же вы все это знаете? Это была страшная тайна! Хотелось бы мне узнать, какой шайтан распустил свой поганый язык и выдал нас на поругание презренным смертным… - Насчет презренных смертных – я бы попросила выражаться повежливее… - «Попросила»? Так ты, к моему несчастью, еще и женщина?! - А что, не видно, что ли?!       Джинн осторожно приблизился к Рей и недоверчиво пригляделся. Его сверкающие глаза на мгновение задержались на ее лице, потом взгляд спустился ниже… еще ниже… - Да, теперь я вижу… - задумчиво произнес джинн. – Что ж, полагаю, нет ущерба в том, чтобы исполнить желание непорочной девы… - Ты и это… увидел? – возмутилась Рей. - «Это» – в первую очередь. - джинн, казалось, несколько успокоился, и теперь выглядел не таким взъерошенным. - Ну, раз ты уже знаешь обо мне такие подробности, давай хотя бы познакомимся, - заметила Рей. - Что? – непонимающе спросил джинн. - Назови мне свое имя, если, конечно, это не тайна. - Тайное имя – удел избранных, к коим я, к прискорбию своему, не принадлежу. А зовут меня среди джиннов и среди людей одинаково - Бен- Ханиф-ал-Вахид.       Рей машинально прикинула – «Бен-Ханиф» - то же самое, что «ибн-Ханиф», то есть фактически имя по отцу; «ал-Вахид» - «единственный, одиночка» - явно прозвище… - А собственного имени у тебя нет, что ли?       Джинн возмущенно сверкнул глазами: - Не твое дело, о любопытная женщина, спрашивать, что у меня есть, а чего нету! - Ладно, ладно, извини… - пробормотала Рей. Очевидно, отсутствие личного имени было для джинна больной темой. Вспомнив, что сама так и не представилась, Рей торопливо сказала: - Меня можешь звать Рей. - Рей? И все? - Рей Нима. - Рей Нима? И…все? - Мне достаточно, - обиделась Рей. – И вообще, чья бы корова мычала…       Джинн прищурился: - Ты чрезмерно вспыльчива для женщины, как я погляжу… - А ты гляди поменьше!       Джинн, действительно, отвел свой сияющий затаенным пламенем взгляд в сторону. Рей, смягчившись, решила сменить тему разговора и спросила: - А правду ли говорят про джиннов, что они могут воздвигать дворцы во мгновение ока?       Джинна, однако, тема дворцов не заинтересовала. Более того, он как-то смутился и сбивчиво ответил: - Есть меж нас искусные зодчие, но я не числюсь среди них… - Ну, тогда, может быть, ты можешь вызвать грозную бурю и превратить в пыль целый город?       Джинн окончательно погрустнел и ответил скромно, но с достоинством: - Превращать города в пыль – удел рыжего демона Абу-Хурайры («кошатник» - перевела про себя Рей). А по мне, так нет в подобных деяниях ни славы, ни отваги… - Ну, с этим не поспоришь. Так чем же ты занимаешься, Бен-Ханиф-ал-Вахид? - Я… э-э… нетрадиционный джинн.       Рей искоса взглянула на своего гостя. - Правда? Значит, и до вас эта мода докатилась? - Какая мода? – джинн повернул голову к Рей, его глаза опять сверкнули золотом. Он осторожно поднес руку к виску девушки, всмотрелся в ее глаза… Рей почувствовала, как в памяти сама собой всплывает информация о том, что связано со словом «нетрадиционный». Дойдя до словосочетания «нетрадиционная ориентация», джинн вспыхнул. Вспыхнул в буквальном смысле слова: лицо, руки, одежда – все это на мгновение засияло нестерпимо ярким пламенем.       Рей торопливо отшатнулась от пылающего гостя, но испугаться толком не успела – Бен-Ханиф совладал с эмоциями и погас. И сразу же разразился потоком реплик, очевидно, ругательных, на каком-то совсем уж архаичном диалекте. Через пару минут, окончательно остыв, джинн перешел на понятный Рей язык и заявил: - Воистину, искажение смысла слов может быть так же губительно, как и искажение сути бытия! - Не могу не согласиться. – пробормотала Рей. - А ведь я всего лишь хотел сказать, что у меня редкий и никому не нужный дар: я могу слагать дивные истории о том, что было и чего никогда не случалось. Если пожелаешь, могу и тебе рассказать…       Рей оживилась: - А в стихах – можешь? - Могу и в стихах… - Надо же, как удачно… - пробормотала девушка. Вот он, реальный шанс заполучить образчик никому не известной древнеарабской поэзии! - Ну давай, рассказывай! - И это будет твоим первым желанием? – осведомился джинн. - Договорились.       Бен-Ханиф на мгновение задумался, прикрыв глаза рукой («какие у него пальцы длинные» – мельком отметила Рей) и начал декламировать вкрадчивым глубоким баритоном: «О черный мрак разлуки, подобный тьме ночей! Во мраке вижу кудри — и мрак еще черней. Как тьмой не быть объятым, когда свечу желанья Зажечь не в силах сердце от призрака свиданья? Не знает тот, кто не был хоть раз любовью пьян, Вина, что опьяняет сильнее, чем дурман. Во зле повинны люди, в корысти — зла причины. Во всех моих печалях красавицы повинны…»       «Интересно, чем же его красавицы-то обидели?» - подумала Рей. Закончив одно стихотворение, джинн тут же перешел к следующему: «Насмешница, задира злая, где ныне смех твой раздается? Ты там — на берегу зеленом. Меня пучина унесла. Я пленник племени печалей, но я не заслужил упреков. Я ждал — ты мне протянешь руку, ведь ты бы мне помочь могла. При виде красоты подруги, поверь, терпенье невозможно. Но я терплю, как терпит рыба, что на песке изнемогла...»       Рей изумленно приподняла брови, но продолжала внимательно слушать. Джинн, не замечая ее удивления, вдохновенно продолжал: «Ты в игре королева. Я и сам уж не рад. Конь мой сделался пешкой, но не взять ход назад... Черной жмусь я ладьею к твоей белой ладье, Два лица теперь рядом... А в итоге что? Мат!»       На этом Рей не выдержала: - Ты, как я вижу, неплохо знаком с творчеством Абу Мухаммада Муслих ад-Дина ибн Абд-Аллаха Саади, Амир Хосрова Дехлеви, Омара Хайяма… - О… так ты знаешь всех этих достойных людей? – опешил джинн. - Я-то знаю. У меня, к твоему сведению, кандидатская диссертация почти готова. На тему «Отрицание в арабском литературном языке». Категория отрицания в грамматике арабского языка – это очень интересная тема… - То есть ты в совершенстве постигла, как говорить мужчинам «нет»? - И это тоже. А теперь объясни, зачем ты выдал чужие стихи за свои? - Хотел показаться с наилучшей стороны... - То есть сойти за умного? - Ну…да. - А сам ты пробовал писать стихи? - Пробовал. Только они были плохие. - Ты это сам решил, или подсказал кто? - Со мной случается такое: сложу какую-нибудь касыду или газеллу, и сначала кажется мне, что она хороша. Запишу каллиграфическим шрифтом на самом лучшем пергаменте… А потом какой-то голос в голове как заорет: «Сожги это! Сожги это!».       Рей на всякий случай отодвинулась от гостя подальше. Мало того, что джинн, так еще и с голосами в голове… кто его знает, что они ему в следующий раз прикажут сжечь… - Значит, так. Продиктуешь мне свои стихи… не спорь, пожалуйста. И я устрою тебе презентацию в нашем литературном клубе. У тебя голос красивый, декламируешь ты эффектно, заслушаться можно… Если после презентации все еще будешь уверен, что твои стихи – полная фигня, тогда можешь спалить, не жалко. Договорились? - Договорились. – джинн осторожно пожал протянутую ему руку.