Чан
— Чан-и, не надо, — стонешь ты вдруг, когда он, обнимая, случайно задел твою грудь. — Ты чего? — он правда не понял, что сделал не так, поэтому разворачивает тебя к себе лицом. — Я сделал тебе больно? Тебе неприятно? Что я сделал? У него буквально фобия — сделать тебе больно. Ты такая маленькая, такая нежная, такая девочка, которую он так сильно любит, что сам от себя защитить стремится. — Ничего, все в порядке… — опускаешь глаза ты и стараешься выскользнуть из сильных рук, но не получается. — Скажи, что я сделал? Если я сделал тебе больно, не терпи! — он заглядывает тебе в глаза, но тебе и сказать-то при нем стыдно, так что ты утыкаешься ему в грудь лицом, пряча румянец. — У меня начались месячные и грудь как всегда стала очень чувствительной… Особенно соски… — То есть, если я сделаю так… Он аккуратно накрывает ладонью твою грудь, находит сквозь тонкую ткань домашней футболки соски, которые сейчас вправду невероятно чувствительны. Он легко их массирует, а у тебя ноги подкашиваются и если бы Чан тебя не держал, ты бы точно свалилась. — Господи, — ты не знаешь, куда себя деть, потому что приятно до мурашек, а он все трогает. Ты даже не успеваешь заметить, как футболка исчезает с твоего тела, оставляя тебя наполовину обнаженной прямо на кухне. Ты прикрываешь глаза, потому что длинные пальцы ощущаются невероятно правильно, но еще правильнее там чувствуются его горячие губы и влажный язык. Тебя усаживают прямо на кухонный стол, а ты вплетаешь пальцы в густые кудрявые волосы своего парня. — Чан, хватит! — ты его останавливаешь, потому что дальше вы в ближайшие четыре дня зайти не сможете. — Хватит… Он тяжело дышит и спешит исчезнуть в ванной. — Что это было?..Минхо
— О, Т/И, стой! — он подбегает к тебе так стремительно, что ты пугаешься. Урок еще не успел закончиться, но тебя отпустили раньше, потому что ты закончила работу, но ты не помнишь, чтобы Минхо тоже все дописал… — Что ты здесь делаешь? — ты удивленно поворачиваешься к нему, и звенит звонок. Он делает страшные глаза, дергает тебя за руку, а затем буквально прилипает к тебе, прижимая к себе. Он дышит тебе в макушку, а ты покрываешься мурашками. — Минхо, что ты творишь? — спрашиваешь ты, пока дети выходят из кабинетов и снуют по коридорам, а он все тебя не отпускает. Даже одноклассники уже прошли мимо с круглыми глазами и шушукаясь. — Стой смирно, я спасаю твою честь сейчас, — ты по голосу слышишь, что он улыбается. — Не поняла. — У тебя пятно на брюках, сзади. Зря ты надела в такой неподходящий день светло-серые… — Боже, прости! Мне очень жаль, я правда!.. — Не извиняйся за физиологию. Это жизнь, и я рад, что смог тебе помочь. После звонка на следующий урок Минхо дал тебе свою ветровку. Может, тебе следует в него влюбиться? Но поблагодарить стоит в любом случае.Чанбин
— Точно нельзя? — стонет в тысячный раз Чанбин, разбирая с неохотой сумки. — Точно, — киваешь ты. — А что делать? Физиология! Мне тоже очень хотелось, когда ты был в туре! — А может ты сделаешь мне приятно другим способом? — играет бровями он и изо всех сил надеется на положительный ответ. — Каким это? — Не поработаешь ротиком ради меня?.. — Разбирай вещи, любимый, а я пока пойду запущу стирку! — треплешь по щеке его ты. — Ну Т/И!..Хёнджин
— Ну, как? — спрашивает он, подпирая дверь в ванную спиной, пока ты делаешь один из самых важных тестов в своей жизни, но… — Никак, — плачешь ты. — Месячные пошли, я не беременна… — Выходи, моя радость, — вздыхает он, постукивая в дверь. И ты выходишь. Снова плачешь, потому что у вас не получается. Целый год вы стараетесь изо всех сил, но ребенка у вас нет. Ты понимаешь, что у вас еще много времени, много попыток, но эти неудачи тебя очень расстраивают, так что каждая неудачная попытка — для тебя тяжелый удар. И Хёнджин понимает, он делает все, чтобы сделать вас обоих счастливыми. Он безумно хочет маленького сына или дочку. — Мы будем пробовать, мы с тобой сделаем все невозможное, только не плачь, ладно? — он обнимает тебя крепко-крепко, прижимает к себе. — Мы с тобой будем счастливы.Хан
— Ты сегодня особо стервозная, — хихикает Джисон, подпихивая тебя локтем во время обеденного перерыва. — Да что ты говоришь, — вяло огрызаешься, даже не желая с ним разговаривать. Месячные у тебя, настроение скачет, так что уж лучше ты будешь молчать. — Иди отсюда, Хан, пока под задницу не получил. — Ой, какие мы грозные! — он начал дразниться, а мимо проходивший начальник решил даже остановиться около вас. — Джисон-щи, не лезьте к даме, лучше доделайте месячный отчет… — Я люблю Вас, Бан Чан сонбэним, — вдруг чуть ли не плачешь ты. Начальник у тебя все же крутой.Феликс
Всегда таскает с собой в портфеле пару прокладок и несколько таблеток с обезболивающим эффектом. Ты его тупая сестра, которая, к сожалению, очень забывчива к тому же, так что когда ежемесячный посетитель тебя настигает, то у Феликса с собой все есть. И, нет, ему не стыдно это носить с собой, потому что лучше он пошлет тех, кто попытается обидеть его, чем будет потом утешать опозорившуюся тебя. — Ликс, я тут это… — Опять, — вздыхает он устало, но отдает все нужные средства. Какой же он молодец.Сынмин
— Хэй, вставай, — пихает он тебя среди ночи. — Что такое?.. — Ты протекла, солнце… Ты думала умереть сразу на месте, потому что это ужасно. Ты никогда не думала, что так случится при твоем парне. А ведь так не хотелось его напрягать и вообще ставить в известность о таких тяжелых для тебя днях. Но ты получила, на удивление, одну только поддержку и любовь. Это так странно, но Сынмин понимает тебя лучше, чем все твои подруги и знакомые. И ты его так любишь, кто бы знал…Чонин
— Ты ведь девочка, — начинает робко одноклассник, которого явно что-то интересует. — Ну, допустим, — заинтересовано отвечаешь ты. — Дальше что? — Я хотел спросить… Такая деликатная тема… Что чувствуют девушки во время месячных?.. — О, это тебе по адресу, я расскажу тебе о половом созревании, дитя мое! Значит так… И ты рассказала Чонину обо всем, что только могут испытывать девушки. В общем, закошмарила человека, но это даже хорошо. Пусть понимает, что жизнь не так проста, как карамельная конфета!