Круг не имеет начала

Когда урок закончился, я собираться не торопилась. Мало того, что Каминари чуть меня не расцеловал, во-первых, за то, что я облила Кацуки, а во-вторых за то, что благодаря моему поступку, ему не придется сегодня дежурить. Вот так злорадный. Еще я подошла к Очако, когда она уже уходила. — Урарака! — окликнула я её. Та явно вздрогнула, не ожидав. Она действительно меня боится. Тобо же со скучающим интересом уставилась на меня. Эх, как же трудно жить, когда сам себя бесишь… Только она-то об этом не знает и я для неё — просто новенькая-раздражитель, а она для меня — моя копия, которая за день успела мне надоесть. Да уж, над поведением нужно поработать. — Что такое, Химитсу? — Урарака явно не догадывается о том, что я хочу вернуть ей деньги за газировку. Похоже для неё я какая-то проблема по типу Кацуки… — Я сегодня пролила твою газировку. — Очако улыбнулась и хотела что-то сказать, но я её опередила. — Держи, она ведь денег стоила. — Урарака была очевидно в ступоре, как и Тобо. Не такого поступка ожидаешь от новой классной хулиганки, так? Я не знаю, нравилась мне такая репутация, или все же нет, но главное — отличаться от Тобо. Не важно как. Тобо всегда была тихой и молчаливой, хоть и много что думала. Я же, став Джихо, решила быть полной её противоположностью. Похоже, Очако решила не брать деньги. Это было видно по её выражению лица, она подбирала слова. — Я отказа не приму. — быстро сказала я, вложив девушке деньги в ладонь и отойдя в глубь класса, где меня ждали ведро, швабра и Кацуки. — Все-таки, в душе она хорошая… — услышала я голос Урараки, когда она и Тобо выходили из класса. Ответ Тобо я не расслышала, но мне он интересен и не был. Чувствую, у меня только настроение испортилось. В душе?! Да будто она меня знает! Я стала энергично и довольно громко ставить стулья на парты. Казалось, я себя не контролирую. Очень хотелось разрыдаться в голос, но как назло, я наказана. Кацуки с каменным лицом отошел намочить тряпку. Я почувствовала, как в горле образовался комок, который никак не убрать. Тяжело наверное за один день разочароваться во всем, что было тебе так дорого. Да, чертовски тяжело. Но самое страшное, как говорил дед — разочарование в себе. С ним тоже пришлось столкнуться. Кацуки, парень, которого я любила, любила без памяти, оказался редкостным козлом, разбившим мою радужную призму восприятия реальности. Урарака теперь для меня мало того, что не подруга, так еще и дура, судящая человека просто так. К тому же, она явно показывает своё отношение ко мне, будто подчеркнуто. Разве быть страшной для девушки — приятно? Сама наверное устроит истерику, если от неё так шарахаться будут. А моя копия… просто разочарование года. До чего же глупая ревность туманит рассудок. А мне просто назначили с Кацуки отработку, я в этом не виновата даже. Ну, виновата конечно, но по сравнению с ним, я — ангелочек. Да и вообще, Бакуго это давным-давно заслужил. А если с ним кто-то просто разговаривает, Тобо тоже ревнует? Насколько я помню, у Кацуки после Спортивного Фестиваля Юуэй появились фанатки, я же их просто ненавидела. И не понимала, как выгляжу со стороны. Что ж, главное, что сейчас понимаю. Поставив все стулья на парты, я осмотрелась, думая, что же мне сделать. С Кацуки мы еще не говорили, он тупо молча намывал доску, будто это какое-то искусство. Неужели он хочет слинять от работы? Нет, я не позволю. — Плохо выходит мыть доску, Бакуго? — я посмотрела на него самым издевательским взглядом из всего моего арсенала взглядов Джихо, благо, благодаря разрезу глаз выходило убедительно хорошо. Парень резко развернулся и нахмурил брови так, что клянусь, они были абсолютно вертикальны. — Кацуки, никто не просил тебя рожи корчить, — в тот момент я понимала, что просто-напросто вывожу его из себя, но поймите, мне просто хотелось отплатить ему той же монетой. Разве такой кретин стоил моих слез? Конечно, нет! — Намеренно бесить меня не лучшая стратегия, Химитсу, — надо же, он запомнил моё имя! И так спокойно отреагировал… Это совсем было не похоже на Бакуго, который мне знаком, — ты думаешь, что раз ты девушка, я не смогу поднять на тебя руку… — о нет, Кацуки, я уже так не считаю. — Но боюсь, ты ошибаешься. — парень подходил все ближе и ближе, а гримаса на его лице становилась все более пугающей и пугающей… Когда Бакуго был ко мне уже ближе, чем на расстоянии вытянутой руки, мне стало очень страшно. Выражение его лица, закатанные рукава и пустой класс — все это делало свое дело, пугая меня до дрожи в коленках. Но внешне я старалась сохранять спокойствие, чтобы не развязывать ему руки. Ведь испугался — значит проиграл. Наконец, он остановился. Я невольно выдохнула и нахмурила брови, создавая внешнюю уверенность. Нельзя показывать никому, а тем более Кацуки, что он напугал меня почти до усрачки. Да что уж там, казалось — я в обморок упаду. — Если ты меня выбесишь окончательно, — Бакуго положил руку мне на плечо, заставив вздрогнуть, — то боюсь, моя рука немного дрогнет, — парень сжал со всей силы, — или чего хуже, полыхнет. — Я почувствовала ощутимое жжение в области, где была его рука, то есть на своем плече. Посмотрев туда, я увидела поднимающийся дым и дьявольскую, злорадную улыбку Кацуки. Когда он убрал руку, я не могла пошевелиться. Вот это уже было действительно страшно. Я поняла, что не ясно, что Кацуки может вычудить через мгновение. Он совершенно непредсказуем. Не знает пощады. Не умеет прощать. Его нельзя злить. Прямо, как отца. Хотя, знаете... а плевать. — Пойми раз и навсегда, кислотная, ты мне не соперница. — сказал Бакуго, не оборачиваясь. — Если умеешь корчить рожи и пугать, то тебе в злодеи надо. — я надавила на самое больное. Не прошло и секунды, как парень рванул, снося парты, схватил за обе руки и припечатал к стене. Он был в бешенстве, как и ожидалось. Все-таки его этот самоконтроль был пустыми словами. — Ну же, давай, — я не двинулась с места, но улыбнулась, взбесив блондина еще больше, — вмажь мне! — Очевидно, Кацуки растерялся, даже на секунду перестав хмуриться. Потом он отпустил мои руки и отошел на небольшое расстояние. Неужели, отпустит? Или ударит с разбегу? — Если ты этого хочешь, стерва, то давай, атакуй. — он обнажил зубы в своей обычной ухмылке. — Не доходит на словах — дойдет на действиях. Ну, нападай! Я все еще осталась стоять на месте. — А ты говорил, Кацуки, что врежешь мне. — он хотел что-то заорать, но я перебила. — Где же твоя решимость? Давай, делай что хотел, чего стоишь?! — уже почти прокричала я. — Ну же, раскроши мне рожу! — я перешла на крик. Мне уже было плевать, что он сделает, хотелось как-то уязвить его, чтобы он испытал хоть толику той боли, что испытала из-за него я. Да, Бакуго однозначно растерялся. Я уже видела, как он заносит руку, но через мгновение он её опускал. Так повторилось несколько раз. Перед ним стоял моральный выбор. Парень был бы прав в обоих случаях, особенно учитывая, что это Бакуго. Наконец, он глубоко вздохнул и опустил руку. Отвернувшись к окну, он хрипло сказал: — Проваливай. Дважды повторять не пришлось. Я взяла сумку и буквально выбежала из кабинета, оставив Кацуки там одного, и громко хлопнув дверью.