ТЕНЬ, ТАЮЩАЯ НА ЗАКАТЕ

Дин выплывает на поверхность и понимает, что очутился в озере посреди какого-то леса. Он оглядывается – ищет Сэма, но не видит его. - Сэм?.. Сэм?.. Сэм не откликается и Дин ощущает подступающий к горлу ужас. Он успокаивает себя мыслью, что брат под защитой, ведь амулет до сих пор с ним, а значит… Значит, колдуну к нему не подступиться. - Сэм?.. Проходит мучительно долгая минута, прежде чем из воды, наконец, показывается и Сэм. Дин подплывает к нему и помогает добраться до берега. Он не дает ему отдышаться и сразу набрасывается: - Почему так долго, Сэм??? Договорились же, что идешь следом! - Я и прыгнул сразу после тебя, - стуча зубами от холода, говорит Сэм. - Ладно… Ладно… Пусть так… Нам… нам надо найти место для ночлега – не хватало еще, чтобы ты пневмонию заработал. - Как же мы найдем такое место, Дин? Мы же леший разберет где. - Не знаю… Просто пойдем куда-нибудь… Да хотя б туда, - Дин кутается в насквозь промокшую куртку и указывает на северо-восток – туда, где вдалеке клубится дым. – Уверен, там найдется что-нибудь вполне подходящее на роль дома или чего-нибудь вроде того.. - То есть, у тебя предчувствие?! - Затухни, Саманта, и просто топай за мной. ----------------------------------------------------------------------------------- Они проходят деревья точь-в-точь из видений Дина и он невольно замедляет шаг. Они стоят подле железной дороги и братья ступают по ней. Она приводит их к небольшому лесничему дому, всю обстановку которого составляют диван, тумбочка, камин, стол да стул. На камине лежит детский рисунок – Бэтмен и Супермен, стоящие друг подле друга, как старые добрые приятели. Дин с минуту просто пялится на него, а затем кладет его туда же, где все еще лежит рисунок из цирка-шапито. Здесь они натыкаются и на свою дорожную сумку, возле которой тут же оказывается Сэм, а Дин… Он замирает, как вкопанный, и не может отвести взгляда от брата. Дин не двигается с места и просто ждет, когда сны, навеянные колдуном, начнут воплощаться в реальность, вплетая толстую черную нить нескончаемого изощренного кошмара в полотно их жизни. - Этот ушлепок спер весь прах! - негодующе доводит до сведения Дина Сэм. - У нас есть еще немного, - непослушный язык с трудом ворочается во рту и Дин автоматически снимает с запястья браслет, чтобы подбросить его брату. Тот выуживает оттуда шесть пуль и делит их, после чего вручает Дину Глок. Сэм вытаскивает из бокового кармана дневник отца и говорит: - Еще раз проштудирую, может мы что-нибудь упустили. - Да… Это будет… правильно, - отзывается Дин, чувствуя, как легкие с каждым новым вдохом становятся все более тугими. Он приближается к камину и бросает в него поленья, избегая встречаться глазами с братом. Дин ждет, как удара под дых, точного повторения того, что уже успел пережить не единожды… ----------------------------------------------------------------------------------- Растопив камин, Дин стягивает с дивана покрывало и бросает его Сэму. - Снимай одежду и вешай сушиться. А я наберу еще немного дров, - он берет с собой мачете и Глок и поспешно выходит на улицу, закрыв за собою дверь. Дин стоит, облокотившись спиной о стену и борется с непреодолимым желанием бросить охоту – схватить в охапку мелкого и просто свалить отсюда ко всем чертям. Ему хочется сбежать – не в первый раз, но он не делает этого… ----------------------------------------------------------------------------------- Дин собирает сухие ветки и незаметно для себя оказывается возле тех деревьев. Он смотрит на них и не может избавиться от видения мертвого Сэма. - Сон… Только сон и больше ничего, - бормочет Дин и возвращается обратно. Он снимает куртку с рубашкой и вешает их на спинку стула, после чего подвигает его поближе к камину, чтобы вещи высохли побыстрее. ----------------------------------------------------------------------------------- В камине потрескивают дрова, а мягкий свет от огня заливает небольшую комнату, служащую одновременно и спальней, и гостиной, и кухней. Дин сидит, уперевшись спиной о стену, и не выпускает из рук оружия. Сэм занимает место у окна на диване – кутается в покрывало и просматривает страницу за страницей отцовский дневник. - Нашел что-нибудь интересное? - Нет, ровным счетом ничего, - Сэм закрывает потрепанную тетрадь и откладывает ее в сторону подле себя, а Дин выдыхает с облегчением. - Сэм, а помнишь, как мы целых три месяца провели почти в таком же доме в Орегоне, когда отец ушел охотиться на нереиду? - За нами тогда Бобби приехал присматривать, бросив свою автомастерскую в Су-Фоллс, - лицо Сэма светлеет от нахлынувшего воспоминания и он как-то разом расслабляется. – До сих пор не понимаю, как отцу удалось его на это подбить? - Думаю, старику наскучило сидеть в четырех стенах, вот он и сорвался с насиженного места. - Это было, пожалуй, наше лучшее лето. Бобби раздобыл где-то старехонькую лодку и рыбачил с нами чуть ли не каждый день. Потом мне еще на протяжении целого года чудилось, что мои вещи отдают запахом жареной на костре рыбы. - Рыболов из тебя, конечно, вышел никудышный, - ухмыляется Дин, видя перед собой расстроенного донельзя семилетнего Сэма, упустившего нехилую рыбину. Он помнит все так, словно кануло не больше двух десятков лет, а каких-то два дня. Тогда Джон вернулся с охоты лишь спустя месяц и поставил сыновей перед фактом, что у них каникулы. Ни Дин, ни Сэм не знали истинных причин, побудивших отца взять тайм-аут, но негласно каждый из них был уверен, что без увесистых аргументов Сингера здесь не обошлось. Ведь накануне у них вышел долгий разговор, после которого Джон какое-то время ходил мрачнее тучи, точно обдумывая что-то. А потом были почти два месяца обычной жизни обычной семьи – без нескончаемых переездов и постоянных отлучек отца. - Зато отец рыбачил так, будто каждый день этим занимался. - Да и ты от него к концу лета не отставал! Отжигал, будь здоров! Как звали ту девчонку? Брекеты и рыжие косички. Эмми Уотсон? - Дин, это ты отжигал с Эмми Уотсон и не в Орегоне, а в Чикаго в девяносто четвертом. - Чикаго… точно… А рыжие хвостики – Пенни! Пенни Марпл! - Пенни Монтерей. Марпл – так звали ее собаку. - Шарпей, верно? - Пудель. - Да вы, батенька – педант. - Завязывай, Дин. - Сучонок. - Придурок. - Ботан. - Неудачник. Дин смотрит на улыбающегося брата и ловит себя на мысли, что может быть у них и был небольшой шанс прожить свою жизнь иначе, не уйди отец с головой в охоту. Не погрязни он в трясине под названием «месть», в которой постепенно увязли по самое не хочу и они сами… Возможно, у них бы даже получилось… Наверняка, Сэм бы вписался в такую жизнь… Он думает об этом и не сразу замечает тень на пороге. ----------------------------------------------------------------------------------- Дин медленно приближается к дверям, сделав знак брату, и толкает ее от себя. На пороге стоит высокий коренастый мужчина, лицо которого сокрыто тенью от капюшона плаща. Он неподвижен и безмолвен. Охотник и незнакомец сверлят друг друга глазами какую-то долю секунды, прежде чем Дин отлетает в сторону и, больно приложившись о стену, падает на пол, выронив пистолет. Удар ненадолго оглушает его, но он мигом собирается и возвращается в вертикальное положение в ту же секунду, что и звучит выстрел – минус один патрон, начиненный прахом. От угодившей в него пули незнакомец рассыпается и братья не сразу понимают, где источник писклявого звука и суетливой возни. - Крысы!.. Черт!.. – Дин рефлекторно отшатывается от мелких грызунов, копошащихся под ногами, и содрогается от омерзения. Долбанные крысы с тонким писком, словно нарочно, напирают на него. Дин выплескивает остатки воды и комнату заполоняет едкий дым – словно разом взорвались тысячи пылевых бомбочек. От него першит в горле и слезятся глаза… ----------------------------------------------------------------------------------- - Сэм?.. Ты как?.. Порядок?.. - Дин откашливается и ищет взглядом брата. Он видит лишь его размытый силуэт, а когда дым все же рассеивается, перед ним стоит волк. Дин узнает в нем брата по ранам на морде – параллельным отметинам, рассекающим скулу. - Сэм, ты ведь не сделал того, о чем я думаю?.. Я о глупостях, старик, о глупостях… - Он всматривается в глаза хищника – видит в них брата и запускает руку в карман куртки, где нащупывает амулет. - Видимо, все же сделал… Сэм, твою ж дивизию!.. Зачем, Сэм??? Волк рычит и неспешно приближается к нему. Дин отступает – шаг за шагом отходит к ближайшей стене и пытается воззвать к брату, запертому где-то там, внутри льда зеленых звериных глаз. - Сэм, если ты мною перекусишь, получится как-то неловко, ты так не считаешь?.. Похоже, что нет… Сэм, слушай мой голос, приятель, ладно?.. Слушай меня и я верну тебя… ----------------------------------------------------------------------------------- - Дружок, мы как-нибудь с этим справимся. Вместе мы сделаем это. Как обычно, да, Сэмми?.. Волку все равно, о чем талдычит человек. От него пахнет плотью и кровью. Он – ходячий ужин, но никак не друг, которым пытается прикинуться. Волк стоит достаточно близко, чтобы прыгнуть на Дина и впиться в артерию на шее, но доносящийся с улицы вой отвлекает его и хищник бежит прочь из дома. - Черт, Сэм!.. ----------------------------------------------------------------------------------- Дин хватает оба пистолета и сумку, надеясь, что в ней, как и в том навеянном колдуном мороке, отыщется транквилизатор, и вылетает из дома. Он интуитивно бежит в сторону того самого озера, от которого совсем недавно они шли к лесничему домику, и обнаруживает на берегу двух хищников. Волки собираются сойтись в схватке и Дин, не раздумывая, спускает курок. От угодившей в плоть пули один из волков скулит и убегает прочь. Второй же возвращается к прерванному ранее разговору. Он напирает на Дина и прыгает на него - валит того наземь. Дин удерживает зверя за шею – подальше от собственной и, нащупав в боковом кармане сумки шприц, втыкает иглу в бок хищника. Он впрыскивает с помощью поршня щедрую дозу успокоительного и бормочет: - Прости, Сэмми, это для твоего же блага, братишка. Сэм-волк обессилено падает на него и Дин осторожно стаскивает его с себя, после чего принимает сидячее положение и какое-то время просто смотрит на брата в животном облике. Он смотрит на него и не может отделаться от оглушительного «Это твоя вина!», колоколом бьющем в голове. Этот истошный вопль отдается камертоном в каждом дюйме его тела. Дин сидит так леший знает, сколько времени, пока еще более громогласное Сэмовское «Сделай уже что-нибудь!» не вырывает его из оцепенения, взорвав давящую и сжимающуюся тишину в шрапнель. Он невольно вздрагивает и озирается по сторонам, но на долбанном берегу по-прежнему нет никого, кроме них с братом. Дин поднимается на негнущихся ногах и берет Сэма на руки. Вернувшись в дом с ношей, он укладывает брата на пол – поближе к камину. Усевшись рядом, Дин проводит рукой по густой шерсти на боку волка и думает о том, что должен был предвидеть такой поворот событий. ----------------------------------------------------------------------------------- Дин сидит и просто смотрит на вздымающуюся грудную клетку волка – на его брата, его Сэма. Дин смотрит на него и говорит: - Сэм… Старик, очень надеюсь, что ты ничего из этого не будешь помнить, когда станешь самим собой… Мне бы не хотелось, чтобы ты помнил, как я облажался… Снова… - Дин замолкает ненадолго и погружается в воспоминания. - Когда мы были детьми, ты всюду таскался за мной и задавал вопросы, на которые у меня до сих пор нет ответов… Ты был таким доставучим, но всегда оставался моим братишкой, моим Сэмми, моей занозой-В-заднице, даже когда сказал, что хочешь все бросить. Наверное, мне следовало тогда прислушаться к тебе и позволить поступить так, как ты того хотел… Следовало разрешить начать нормальную жизнь, а не заставлять быть рядом. Надо было… Я должен был не отговаривать тебя и просто отпустить – хотя бы раз в жизни, но мне… Мне было страшно остаться одному. Я боялся и… до сих пор боюсь, что эта ноша слишком тяжела для меня одного. Это эгоистично, знаю. Знаю, как никто другой, но все равно позволяю этому страху раз за разом брать над собою верх. Порой он сковывает настолько, что невозможно дышать, но стоит увидеть тебя… Стоит лишь подумать, что ты рядом, и он проходит, как с рассветом уходит ночь… Если бы я только мог… Если бы только можно было, Сэм… На твоем месте должен был быть я, Сэм… Должен был быть я… Тогда… Уж ты-то точно знал бы, что делать дальше… --------------------------------------------------------------------------------------------------------- - Тебе не кажется, что отсиживаться здесь – не самый твой гениальный план, Дин? От голоса, прозвучавшего сбоку, Дин непроизвольно вздрагивает. Он вскакивает на ноги и наставляет Глок на лже-Сэма, но отчего-то временит спускать курок. - Неужто, думаешь, что я - колдун? – неверяще пялится на него лже-Сэм. Он выдерживает паузу и смеется: - Да, ладно, старик! Поднапряги еще немного свое воображение. - Если ты – не йи наалдушии, то, в таком случае, кто же? - Где-то там – глубоко внутри – ты знаешь ответ на свой вопрос. Знаешь, но вечно все усложняешь. - Ты… Люцифер?.. - Возможно, да. А быть может, и нет. Делай ставки!.. Но я бы скорее назвал себя «красной кнопкой» на случай очередного большого дело-дрянь, а сейчас, как ни крути, самое что ни на есть дело-дрянь. - Потрепаться на огонек заглянул?! - Вообще-то, нет. Подумал, что тебе не помешает моя помощь. - Мне не нужна ничья помощь. Особенно, глюкоСэма. - А впечатление, что очень даже нужна, - лже-Сэм кивает на спящего волка, укрытого покрывалом. – Как ты умудрился за столь короткое время просохатить и амулет и меня?! - Я все исправлю. У меня есть план. - И в чем же он заключается? - Я думаю над ним. - Значит, у тебя нет плана. А раз так, то советую выглянуть в окно. Может, ты не заметил, потому что слишком увяз в жалости к самому себе, но для тебя включили маяк, чтобы ты, не дай Бог, на рифы не напоролся. Дин смотрит в окно и видит желтый луч света, разрезающий темноту, словно сливочное масло. - Маяк? И ты думаешь, что колдун там? - Мне интуиция нашептывает. А тебе остается либо поверить мне, либо продолжить жалеть себя, сидя в этой убогой лачуге, пока он… я не проснусь со зверским аппетитом. Решать тебе. Дин проверяет содержимое сумки и закидывает ее на плечо. Удостоверившись, что в обойме есть еще одна пуля, он берет на руки Сэмо-волка, игнорируя дружеский совет лже-Сэма: - Оставь меня…Хм, вслух звучит еще бредовее, чем кажется. - Я не оставлю Сэма здесь. - План – не ахти, предупреждаю сразу, но дело твое… ----------------------------------------------------------------------------------- К маяку Дин подходит минут за двадцать. Он окидывает взглядом помещение первого этажа - ищет укромное место, где Сэм будет в безопасности, и, останавливает свой выбор на клетушке, которую можно запереть на замок снаружи. - Я все исправлю, Сэм… Все исправлю и ты снова станешь моей занозой-В-заднице… Дин собирается подняться наверх, но останавливается подле лестницы, заметив ту самую тележку, которую повсюду таскал за собою бродяга. Он чертыхается сквозь зубы и приближается к ней – перебирает свои персональные стоп-кадры, собранные в одном месте: изрядно потертую кепку Бобби, фляжку, колесо от велосипеда – того самого, на котором давным-давно гнал изо всех сил, чтобы увезти Сэма в больницу после падения с сарая, детские рисунки мелкого и игрушки, замусоленные комиксы и даже плащ Каса. Дин чертыхается снова и снова, стремительно поднимается по винтовой лестнице, едва ли не наплевав на предосторожность, и наталкивается взглядом на колдуна, рисующего на полу какие-то символы. Он наблюдает за его манипуляциями и не сразу замечает волка, материализовавшегося прямо по центру рисунка. - Сэм?.. – срывается с его губ. – Твою ж мать!.. - Шустрый чертило с пропеллером в заднице, - призрачная копия Сэма возникает неожиданно и заставляет Дина снова вздрогнуть. – Так… каков наш план? У тебя же он есть? - План все тот же: покончим с мудилой раз и навсегда – устроим ему увеселительную прогулку в Ад с билетом в один конец. - У тебя будет не так-то много времени, чтобы разобраться с ним, и вернуть меня в прежнее состояние, - лже-Сэм косится на бесчувственную версию самого себя, обращенную в волка, и исправляется: - Технически, конечно, не меня… Но ты понял, о чем я. Дин понимает, о чем талдычит эта призрачная версия брата. - В противном случае, он доведет ритуал до конца и Сэм… - Я испытаю единение с природой, в прямом смысле слова. Дин бы выругался, да не время указывать этому не-до-Сэму, что нечего заканчивать за него его же мысли. - Не пали, почем зря, - вновь вмешивается не-до-Сэм, а с губ Дина рвется раздраженное «Помню!», но он не произносит этого вслух. Он вообще ничего не говорит, а призрак Сэма продолжает сыпать советами: – И еще кое-что: после того, как все закончится, на твоем месте, я бы спросил у меня, какого лешего тут вообще творится. Уверен, нам… вам будет, что обсудить. У Дина на языке зудит туева куча вопросов, но он не задает ни одного, и, крадучись, направляется к шаману. Он старается ступать бесшумно, держа в вытянутой руке пистолет, но колдун все равно замечает его раньше, чем хотелось бы. Дин видит лицо колдуна и инстинктивно отшатывается… ----------------------------------------------------------------------------------- В темном шамане он узнает самого себя. Дин вглядывается в свою искаженную копию, будто в кривое зеркало, и повторяет себе, что это всего лишь иллюзия, навеянная колдуном, чтобы вконец его запутать, что это козни «меняющего кожу» - не более. - Тем лучше: не придется рыскать по лабиринту в поисках тебя, – йи наалдушии звучит также, как и сам Дин, но с дребезжащим в голосе металлом. В нем нет ни сожаления, ни сочувствия. Он жесток и не собирается отступать от намеченного плана. «Темный» шаман смотрит на него и Дину чудится, будто колдун копается внутри него – ворошит мысли и воспоминания, точно бесполезное надоевшее барахло, которому давно пора на свалку. - Всё принес?.. ----------------------------------------------------------------------------------- Как в бесконечном кошмаре, опутывающем все туже, Дин бросает короткий взгляд на Сэма и ставит на пол дорожную сумку. Он проверяет ее содержимое и на самом дне обнаруживает пять кукол, вырезанных из дерева, и, измазанных в земле с золой. К трем куклам прикреплены личные вещи погибших мужчин, пропавшие незадолго до их собственного исчезновения. …Обручальное кольцо... …Ключ... …И армейский жетон… - …Думаешь, колдун коллекционирует вещи своих жертв?… - ...Я – Честер, а это Аннабет – моя невеста. А ваше имя?.. Я не расслышал. - Потому что я его и не называл… Дин. Дин Винчестер… - …Я едва сумел вытащил мальчишку из огня. Он все рвался помочь отцу, но… Шон бы просто погиб в том пожаре вместе с моим братом, а я должен был спасти его, понимаете? - Да… Да, конечно, Боб. Он – ваш племянник и вы в ответе за него. - Вам это знакомо?.. - Более чем… - …Наверное, вам покажется это странным, но вы… вы напоминаете мне Шона… - …Послушай, Дин, а ты не думаешь, что причина вовсе не в доме, а в людях, которых выбирал колдун?... И Честер, и Эндрю, и Шон буквально боготворили своих отцов, с которыми у них были не самые простые взаимоотношения... Тебе это ничего не напоминает?.. - …Тебе это ничего не напоминает?.. - …ничего не напоминает?.. - …Отец… - …Отец пропал и я хочу… хочу, чтобы ты помог мне найти его… - …Моя машина сломалась в миле отсюда и телефон… хренов телефон напрочь разрядился – полнейшая непруха. Если б вы разрешили воспользоваться вашим телефоном... - Мой телефон – твой телефон, приятель. Считай меня своей персональной крестной феей. - А имя у крестной феи есть?! - Эндрю… - …Тебе не надоело бегать от самого себя, Эндрю. - О чем вы?.. Это какой-то глупый розыгрыш? Если так, то вам лучше уйти... - …По… помогите!.. Пожалуйста!.. – ее голос дрожит, как натянутая струна, и на него через узкий проем в упор смотрят до усрачки перепуганные глаза. Она представляет сейчас собой жалкое зрелище – сгусток первобытного страха и, сочащегося из всех пор ненасытного … страха… Страх прожорлив – ему это известно, как никому другому. Он со страхом – словно неразлучные сиамские близнецы… Волк ломится к ней в двери, а Дин ловит себя на мысли, что возможно и стоит позволить Честервульфу утолить свой голод, однако отмахивается от нее – растерзанная девчонка, вечно подставляющаяся из-за него, в его планы не входит… …на правой передней лапе зверя была какая-то отметина… …амулет защищает его владельца от проклятия оборотня, насылаемого колдуном… …Когда солнце прячется за горизонт, он завершает обряд – обмазывает в золе от ритуального костра, деревянную куклу. Втирает порошок в практически гладкую поверхность… …Дин смотрит на себя в зеркало и не может отвести взгляда от своей кривой копии – усовершенствованной версии себя, которая позабыла, что такое иметь душу. Дубликата, мнящего себя единственно настоящим, а остальных – не более, чем ничтожной подделкой. Те – другие – лишь незначительное препятствие к конечной цели. - Шоу начинается, - его – не его – губы искривляются в хищном оскале и ему отчетливо слышится голодный волчий рык… - …Проснись и пой, Сэм: я нашел для нас дело!.. - …Тебе это ничего не напоминает?.. - … причина …в людях, которых выбирал колдун… Голос Сэма набатом бьет в голове и Дин только сейчас вспоминает, как положил все эти вещи, когда собирал арсенал. Он на автомате достает и компас. - Это ты удачно сходил за хлебушком, - колдун забирает у него «ингредиенты», но Дин даже не возражает. Он стоит в оцепенении и не может двинуться с места. Дин стоит, точно сросшись с деревянными половицами, и просто наблюдает за тем, как йи наалдушии раскладывает по одной кукле во главу каждого луча пентаграммы. Темный шаман не торопится. Его движения размеренны. Он терпеливо придерживается вызубренного на зубок ритуала. Ритуала, который давно наизусть знает и сам Дин… Закончив с куклами, йи наалдушии вытаскивает из-за пояса джинсов нож и приближается к Дину: - Ты ведь справишься со своей задачей и не подведешь меня, как сделал это с ним? – холодно усмехается шаман, кивнув на волка-Сэма. - О чем ты? - О завершающем штрихе, Дин. О жирной финальной точке. Ты же хочешь этого не меньше моего. Мы все хотим одного и того же, - темный шаман оглядывается и обводит взглядом три фигуры, друг за другом материализующихся в углах лучей пентаграммы. - Это же... - Отрицание… Торг… Депрессия… Со скучающим видом шаман тычет по очереди в одного мужчину за другим и Дин только теперь видит их настоящие лица. Он будто пялится на собственные отражения в рябящей глади воды и невольно отшатывается. Как во сне Дин вновь пролистывает отчеты коронера, изучает газетные вырезки и слышит голос Сэма, перечисляющего имена жертв, пробивающийся, как будто сквозь толщею воды: Эндрю Этник…(67) Честер Ваннед…(68) И… Шон Д. Ньючер…(69) Будто в нескончаемом кошмаре каждое из имен причудливым образом складывается в одно: Дин Винчестер… – Гнев собственной персоной, - шаман тычет в грудь Дина и, наконец, указывает на себя: - И… Принятие с большой «П». Хреновы стадии принятия неизбежного – все точь-в-точь, как в долбанных книжках. Тебе это не кажется забавным, а, Дин?! Дин пятится назад и с трудом произносит – убеждает самого себя: - Это… это не правда… Это просто не может быть правдой… Это все… и ты… Все это обман… Очередная иллюзия… Не знаю, чего ты добиваешься, но… Дин замирает лишь, когда темный шаман берет его за руку и вынуждает остановиться. Йи наалдушии не сводит с него взгляда и хладнокровно говорит - Здесь все правда и лишь вы – вы все – не желаете ее признавать. Прячетесь в своем выдуманном мирке и наивно думаете, что сможете притворяться до скончания веков! Но я… я не хочу притворяться! Я устал ото всей лжи, устал от того, что чтобы ни делал, ты приходишь сюда снова и снова вместе с ним и мешаешь мне завершить начатое – мешаешь защитить его же! - Снова и снова?.. Не понимаю… Имеешь в виду, что мы уже встречались?.. Здесь? На этом самом месте?.. И ты говоришь… говоришь о защите? О защите Сэма?.. - Возьми с полки пирожок, капитан Очевидность! - Но почему… почему я ничего из этого не помню?.. - О! Это уморительная история, но тссс!.. Никаких спойлеров! - И чего же… чего же ты ждешь от меня? - Всего-навсего незначительной помощи в нашем общем деле. Ведь ты… ты, как бы это сказать?.. Моя самая лучшая копия, наиболее близкий к оригиналу экземпляр. Если угодно, первый опытный образец, и я горжусь тобою! – колдун по-дружески хлопает Дина по плечу. - И они все?.. Они все… - Копии с копии. Они – всего лишь жалкие мои подобия, которых не должно быть по определению. Понимаешь?.. Они – ненастоящие и их смерть – ничто. «…Лишь пыль на ветру…» Впрочем… как и твоя и моя. - То есть, ты пытаешься меня убедить, что настоящий здесь лишь - ты?.. - А ты умнее, чем я думал: улавливаешь суть с полуслова! - И все то, что ты сделал… я сделал… Все эти убийства, они… - Я облажался и облажался по-крупному, а посему… Исправляю свой косяк, как обычно. - А как же Сэм?.. При чем здесь он?.. Неужели ты… ты называешь то, что делаешь защитой?.. - О! У Сэмми в нашем спектакле важнейшая из ролей, но все по порядку, - отмахивается шаман… ----------------------------------------------------------------------------------- - Что?.. Что за роль?.. - Вот тут-то и начинается самое интересное!.. Наш брат – это тот самый недостающий элемент, чтобы закончить начатое: чтобы никогда больше не возвращаться. «Часть твоей души», «плоть от плоти твоя», «то, чем ты дорожишь больше, чем собственной жизнью… больше, чем собственной никчемной душонкой»… - Йи наалдушии усмехается, слегка качает головой и продолжает с пугающим воодушевлением: – Я бы и рад сказать, что мы обойдемся без него, но увы и ах. Шизанутая ведьмища, которая переводила ритуал, ясно дала понять, что придется пустить кровь мелкому. Так что у Сэмми сегодня прямо-таки звездный час, ведь он – и есть тот самый «ингредиент», который свяжет воедино разрозненные части. Если быть точным в деталях, конечно, не сам Сэм, а его кровь. Как видишь, та еще веселуха! - Что?.. Что за бред ты несешь?.. - Не надо строить из себя целку! Ты все прекрасно понял, а если нет, так повторю еще раз: нам придется пустить кровь нашему младшему брату – нашей занозе-В-заднице – и наконец-то мы сделаем это – покончим со всем… Сделай это для меня, для себя, для всех нас: последний штрих. Разорви этот замкнутый порочный круг, - колдун вкладывает ему в руку железный нож и сжимает его пальцы на рукояти. Темный шаман увлекает Дина за собой – ведет в центр пентаграммы, туда, где все еще лежит бесчувственный волк-Сэм. Он отступает на шаг в сторону и выжидающе смотрит на Дина. Йи наалдушии не подгоняет, а терпеливо ждет, когда тот справится с сомнениями, когда прекратит колебаться и, наконец, примет единственно верное решение. - Еще один шаг, всего один маленький шажок до свободы. Когда мы закончим, тебе станет легче – не останется ни боли, ни вины, ни ненависти, ни страданий, - не будет ровным счетом ничего, - уговаривает, будто неразумного ребенка шаман. - А Сэм… Сэма тоже не станет?.. - Его не будет рядом с тобой, да, но взгляни на это с другой стороны – ты, в конце концов, разрубишь эту вашу связь, из-за которой сперва мы все отправились в Ад, а потом и Сэм оказался в Клетке. Связь, которую всегда использовали против нас же самих. Разруби ее – раз и навсегда. Заверши ритуал и освободи нас. Освободи всех нас от него навеки-вечные, аминь. - А что после?.. Что случится после ритуала?.. - Хм… Никогда об этом не задумывался, но, вероятно, ты уже и так знаешь ответ… - Это будет Тьма?.. Я… мы вернемся туда?.. - Уверен, она примет нас с распростертыми объятиями и с готовностью простит бегство. Ты будешь смеяться, но она каждый долбанный день не устает повторять, как скучала без нас. - И потом?.. - А что потом?.. Разве это так важно?.. Пусть Тьма будет нам вечным домом – местом, из которого нет выхода. Местом, в котором не будет иметь значение ни время, ни пространство. - Это будет тюрьма?.. Тюрьма для всех нас?.. - Это будет моя тюрьма, но я не могу уйти, оставив здесь вас, иначе все это… все это потеряет всякий смысл… - И что же?.. Значит, ты сдался?.. Прекратил борьбу и просто… просто сдался?.. - Мы сдались – почувствуй разницу. - А как же твое «вдвоем против целого мира»?.. - Если ты не заметил, прежнего мира больше нет, как, впрочем, и прежнего меня… - Тогда… что же тогда осталось?.. - Осталось довести дело до конца – зрители требуют крови и зрелищ, а Сэм… Он уже здесь. Ты привел его сюда, потому что хочешь того же, что и все мы, так что дело осталось за малым… - Убийство???.. Я этого не сделаю! Он – мой брат и я не никогда не причиню ему вреда! Колдун громко смеется и вопрошает: - А разве ты этого уже не сделал?! Разве уже не убил его?! Воспоминания сбивают Дина с ног. Они бьют наотмашь и выбивают из легких кислород. От них в грудной клетке разрываются мины и колючая проволока тугими обручами сдавливает горло. От них ему становится больно дышать. От мельтешащих картинок и без умолку кричащих в голове голосов Дину невыносимо жить. Память выхватывает сперва их хаотично, а затем выстраивает в логическую последовательность, будто в издевке, усиливая яркость, и, добавляя громкость до предела … - Остановись, Дин! Ты еще можешь это сделать! У тебя хватит сил! Я точно это знаю, ведь ты – мой брат и я в ответе за тебя также, как и ты в ответе за меня. Увещевания Сэма не помогают, а лишь убеждают в правильности принятого решения. Дин хладнокровен. Он вообще таким спокойным бывает редко, а сейчас… Сейчас это спокойствие прочно засело в груди и, вальяжно развалившись в удобном кресле, потягивает портвейн, наблюдая за ними, нашептывая ему, Дину, что так следовало сделать уже очень и очень давно. - Сэм, других вариантов нет. Мы покончим со всем здесь и сейчас… - Дин, остановись, старик! Ты еще можешь это сделать, - Сэм отступает от брата, пока не упирается в стену – бежать некуда. Он не сводит с Дина глаз и никак не может рассмотреть за маской своего старшего брата. Дин не останавливается – он продолжает напирать на него, сжимая клинок так сильно, что аж белеют костяшки пальцев. Ему кажется, что он сросся с ним – стал единым механизмом: идеальной машиной для убийства. Дин перехватывает удобнее рукоять и ухмыляется: - Зачем, Сэм? Зачем мне останавливаться? - Это говоришь не ты, Дин! В тебе говорит яд! Он отравляет тебя! Затуманивает разум и не дает трезво мыслить! - Как же ты ошибаешься, Сэм. Это я, всегда был только я. Он делает один резкий выпад и безвольное тело Сэма оседает на пол… --------------------------------------------------------------------------------- Кровь… Руки. Лицо. Волосы. Одежда. Все в этой липкой жиже, растекающейся по полу. Дин сидит в ней, равнодушно уставившись на бездыханное тело. Он цепляется за остекленевшие глаза и только теперь до него доходит смысл произошедшего. Клинок выпадает из разомкнувшейся руки – прямо в лужу крови, а Дин… Его накрывает гигантская приливная волна из горькой вяжущей смеси гнева, вины, отчаянии и бессильной злобы. Им завладевает страх. Он впускает его и разрешает устроиться поудобнее на престоле. Тугие легкие, как кузнечные меха, с трудом наполняются невыносимо жгущим кислородом при вдохе. Выдох дается столь же тяжело. Грудь чудится неподъемной, а сердце… Сердце просто бесится – оно срывается в галоп и мчится к бездонной пропасти, чтобы затем сорваться в нее. Дин поднимает брата и бережно устраивает у себя на коленях. Он укачивает его, будто пятилетнего мальчишку, напуганного всего-навсего грозой и темнотой. Он прижимает безвольное тело и не желает отпускать, даже когда появляется Касс. Ангел насквозь прожигает его непереносимым сочувствием и бьющим будто плетьми сожалением и Дин срывается в крик, переходящий в мольбу: - Сделай это, Касс!!!.. Ты же обещал!.. Убей меня, если не хочешь, чтобы я закончил работу Каина! Ну же!.. Давай!.. Чего же ты медлишь, Касс??? Ангел не произносит ни слова. Он лишь касается лба Дина и тот шепчет губами «Спасибо», а затем наступает тьма. Темнота, в которой он блуждает кажется целую вечность, со скоростью геометрической прогрессии стремящуюся к вечности… …тьма… скучала без нас… …Он блуждает во тьме, кажется, целую вечность. Просто движется в Никуда и замирает в Нигде. Дин просто стоит и позволяет этой самой Темноте кружить вокруг в нескончаемом танце. Позволяет ей касаться своих плеч и рук. Разрешает ей ощутить вкус своих губ. Он собственноручно отдает свое сердце. Дин просто вручает ей всего себя без остатка, чтобы больше не существовать, чтобы слиться с ней воедино, потому что когда-то он собственными руками уничтожил смысл своего бытия. Он уже не помнит в чем именно заключался этот пресловутый смысл, но в одном уверен точно: это было нечто, по-настоящему важное. Нечто, что заставляло цепляться за жизнь. Нечто, что заставляло дышать даже тогда, когда каждый вдох казался мучительным… …Тьма неотступно следует за ним. Она – все, что здесь есть и все, чего здесь нет. Она – начало и конец. Тьма – это он сам… - … причина вовсе не в доме, а в людях, которых выбирал колдун… - …чтобы стать йи наалдушии, он должен был нарушить табу: убить ближайшего родственника… - …он убил близкого родственника и стал тем, кого навахо называют йи наалудшии… - … йи наалудшии – монстр… В той или иной мере, мы все – монстры, Дин… - …Дин! Ты еще можешь остановиться! У тебя хватит сил! Я точно это знаю, ведь ты – мой брат и я в ответе за тебя также, как и ты был всегда в ответе за меня… - …чью душу, по-твоему, он собирается заточить и для чего? - Не знаю… Может быть… свою… …свою… …свою… …ты – мой брат и я в ответе за тебя… …я в ответе за тебя… ----------------------------------------------------------------------------------- - Почувствовал это?.. Дин чувствует: его руку, будто погрузили в прожорливое пламя, сжигающее плоть снова и снова, а колдун продолжает – предается «сентиментальным воспоминаниям», никак не вяжущимся с пугающим выражением удовлетворения на лице: - С той минуты, как клинок вонзился ему в сердце, она точно сама не своя – словно живет своей собственной жизнью, напоминая о том, что я… мы сделали. Словно мало того, что я итак помню, каждую долбанную секунду того дня. Теперь его помнишь и ты. Наконец-то, его помнят они. Сколько бы вы не сопротивлялись, сколько бы не убегали, правда рано или поздно настигает вас. Она, как пуля, бьющая навылет в самое сердце, не находишь? Дин колеблется и никак не может поверить в увиденное. Он все еще надеется, что это наваждение, искусная иллюзия – не более, но тот – другой Сэм - подтверждает слова колдуна кивком и говорит: - Это ничего не меняет: ты должен покончить с ним. Ведь, если одолеет он, то я кану в лету за компанию с тобой. А это в мои планы не входит. Колдун увлекает его к Сэму-волку и вынуждает опуститься на колени. Он сам садится рядом, держит свою ладонь поверх руки Дина и говорит: - Тебе нужно лишь сделать то, о чем я прошу… Ну же, не тяни кота за яйца: доведи работу до конца. Дина душит вина. Он задыхается от боли, но находит в себе силы принять случившееся. - Может, у меня и, правда, снесло крышу тогда... Возможно, во мне говорил яд, метка, еще какая херня... Наверное, я все же не справился с этим и снова подвел Сэма… Но я… я не собираюсь повторять одну и ту же ошибку дважды… Колдун не сводит с него взгляда и на миг… Всего лишь на миг Дину кажется, что в нем мелькает нечто похожее на понимание. Нечто похожее на сочувствие. Ему чудится, что в нем, вопреки всему, все еще теплится вера. - У тебя и не будет такой возможности, - как по живому режет холодностью его же собственный голос из уст колдуна. – Не имеет значения, кто пустит ему кровь, - темный шаман делает всего лишь надрез на боку волка-Сэма и касается его рукой. – Никто и не говорил об убийстве. Нам нужно лишь немного его крови и все будет, наконец, закончено, - колдун взмахом руки отбрасывает Дина к вершине пентаграммы, поочередно смазывает кровью один за другим предметы, а затем кладет каждый из них в лучах перевернутой звезды – к безвольным фигурам – копиям самого себя. Зажигалка в руках йи наалдушии издает щелчок, а мгновением позже Дин жмет на курок. Палец скользит по нему плавно и уверенно. Между выстрелом и сдавленным хрипом колдуна проходит еще всего мгновение, а Дину кажется, что проходит мучительно долгая Вечность. Та самая Вечность, что неотступно следовала за ним в Пустоте. Пуля вгрызается в плоть колдуна и зажигалка падает на пол всего в полушаге от разлитого святого масла. Она падает и время вновь ускоряет свой бег. Колдун оседает на колени молча – не произносит ни слова и лишь в зеленых глазах Дину видится немое «Прости…» - Я не сомневался, что в итоге ты примешь верное решение, как и всегда, - призрачный не-до-Сэм улыбается уголками губ и разворачивается, чтобы уйти, но Дин окликает его: - Сэм… - тот оборачивается и выжидающе смотрит на него и Дин говорит: - Спасибо, что был рядом. - Надеюсь, в моих «услугах» ты больше нуждаться не будешь. У Дина чешется язык задать ему хренову кучу вопросов, но слабое Сэмовское «Дин?..» откладывает поток «почему», «зачем» и «как» на неопределенное «потом». Дин с облегчением видит, что брат стал самим собой и привычно по-отечески ощупывает, чтобы удостовериться, что мелкий цел. Когда же он оглядывается туда, где совсем недавно стоял призрачный отзвук Сэма, то не видит никого. ----------------------------------------------------------------------------------- Обстановка вокруг в миг меняется и Винчестеры вновь оказываются в той самой гостиной, откуда начали свое путешествие в странный мир, будто наспех сотканный из потрепанных лоскутков их собственной жизни. Дин запоздало понимает, что одежды Сэма здесь нет, и кутает того в покрывало, кем-то заботливо оставленное на столе. - Все закончилось?.. Ты справился?.. Дин решает обождать с подробностями и отделывается кратким: - А-то! Как два пальца об асфальт! - А я?.. Что произошло?.. Я себя чувствую как-то… чудно. Меня… меня, что же, обратили?.. Я обернулся… волком?.. Ты?.. Я тебя не?.. Ты не ранен? С тобой все в порядке?.. – частит Сэм и Дин прерывает его дружеским хлопком по плечу. - Расслабься, Сэм, все в порядке. Ты был прямо, как очаровашка Вульф. Но! Надо будет прикупить тебе чего-нибудь от блох, старик, а, как только вернемся в мотель, свалишь в душ – от тебя невыносимо разит псиной! - Иди ты, балбес. - Сцука, - привычно откликается Дин и не может сдержать наиглупейшей ухмылки при виде целого и практически невредимого брата. Когда Сэм облачается в свою одежду, они направляются к Импале, припаркованной через дорогу, и останавливаются возле машины. --------------------------------------------------------------------------------------------------------- - Давно ты знаешь, что мы оба?.. – Дин с трудом находит в себе силы произносить слова, но дышать ему еще тяжелее. Он чувствует, как грудь разрывается от нестерпимой тоски. Она горит, словно внутри кто-то разлил серную кислоту. А Сэм – его Сэм – смотрит на него также, как и туеву кучу лет назад: с беспрекословным доверием и любовью. - С самого начала… с самого первого дня, Дин... - И все это время… ты знал, что этот колдун и я?.. - Да… знал. Но не мог сказать об этом… Ты должен был понять это сам – «собрать свои осколки», как бы нелепо оно не прозвучало. - Осколки?.. - эхом отзывается Дин. - А это место… Рай или… Ад? - Рай, старик, наш с тобою общий Рай. …У некоторых один Рай на двоих… Воспоминание вспыхивает лишь на миг и Дин невольно улыбается ему. - А разве я не должен быть в Аду после того, что… После всего?.. Мне же там самое место … - Я не могу объяснить, почему, но по каким-то причинам ты попал в Чистилище. - В Чистилище?.. - У меня есть теория: наверное, все дело в метке Каина. Думаю, что, получив ее, ты перестал быть просто человеком, но и не успел стать демоном. Поэтому твоя душа и отправилась в Чистилище. - Хорошо, хорошо: допустим. Но как… как я оттуда попал в Рай? Такое вообще возможно?.. - Дин осекается от вспыхнувшего воспоминания. – Конечно, возможно… Мы ведь делали это раньше… Испытания Бога?.. - Кое-кто помог, но и без Бога думаю, здесь не обошлось. - Детали, Сэм, детали... - Друзья… Хорошие друзья, Дин. Эш с Чарли выяснили, как связаться с человеком, способным добраться до Чистилища, а оттуда вызволить твою душу и провести ее в Рай. Бенни помог убедить тебя пойти с ним, а потом… Потом мы с тобой начали охоту. - На колдуна?.. - Колдун, оборотень, культ Вуду - охоту всегда выбираешь ты… - Очевидно, мы обсуждаем это с тобой уже не впервой, - Дин мрачно усмехается… - Не в первый раз, приятель, не в первый. - Ладно, ладно… Мне просто… просто нужно время, чтобы переварить все это… - У тебя туева куча вопросов, Дин, - это естественно. - Вопросов и, правда, многовато, но один не дает мне покоя больше других… Кем… кем был тот человек, который оказался достаточно… чеканутым, чтобы отправиться в Чистилище? - Это длинная история. - У нас полно времени, Сэм, не считаешь?! - Ты прав, времени у нас с избытком… Так… С чего начать?.. Помнишь, мы были в Раю… Эш тогда сказал, что не сумел найти наших родителей. Так вот, отца мы все-таки нашли. - И где же он? С ним можно встретиться? - Надеюсь, что еще очень и очень не скоро… - Сэм, он?.. Он что же?.. Серьезно?.. Если ты меня разыгрываешь, это глупая шутка и я… - Дин, папа жив… Он жив, старик. Я сам не мог поверить в это, пока не услышал его голоса, пока не увидел... - Отец… Неужто правда?.. - Папа отправился на твои поиски в Чистилище. Пробрался туда тем же путем, по которому прошел я, когда вызволял из Ада душу Бобби, чтобы отправить ее в Рай. Он нашел там Бенни. Ты был с ним, как и в прошлый раз, когда тебя с Касом туда телепортнуло за компанию с Диком Романом. Как и следовало ожидать, ты ему не поверил и принял за шейпшифтера. Но даже после того, как он доказал, что далеко не оборотень, тебя оказалось не так-то просто убедить пойти с ним и вот тут-то и вступил Бенни. Он сумел найти подходящие слова, чтобы ты принял верное решение. Папа отправил твою душу в Рай и в тот день последний раз вышел с нами на связь. - Он жив, надо же… В голове не укладывается… И давно… давно папа воскрес из мертвых? - Как только пала первая печать. - В самый разгар подготовки махача с Люцифером?.. Но почему… почему он ни разу не дал о себе знать? Почему не пришел, когда ты... когда ты умирал?.. Когда я тебя?.. Он мог все это предотвратить. Мог не дать мне… Папа мог спасти тебя!.. - Он не мог, Дин. Таковы были условия его сделки с Богом. Отец не должен был вмешиваться. Он мог только наблюдать за нами и держаться рядом. - Как на небе, так и на земле, - Дин эхом повторяет слова, сказанные очень и очень давно Габриэлем… - Вроде того. Но когда мы связались с ним, он вмешался и… - Нарушил условия… И что же теперь?.. Что теперь с ним будет?.. - Как и следовало ожидать, он в опале у ангелов. Они ищут его, но вряд ли найдут. Касс скрыл его. - Символы Еноха на грудной клетке? - Да, как у нас с тобой. К тому же, ты ведь знаешь его: папа не из тех, кто легко сдается. - Папа жив… Подумать только. Наш отец жив!.. А мама? - Ее мы так и не нашли, Дин, но Эш с Чарли все еще пытаются… - Чарли?.. - У нее один Рай с родителями. Иногда она навещает нас… - Это хорошо…Правда, хорошо… То есть, в смерти, конечно, нет ничего хорошего, но теперь она может проводить все свое время вместе с родителями и… - Да, Чарли кажется… счастливой… - Сэм, послушай… Там, на маяке, пока ты был... не в себе… Йи наалдушии сказал кое-что… - Что? - Он сказал, что я и… другие… Он сказал, что мы – ненастоящие, лишь копии, понимаешь? – Сэм кивает и Дин продолжает: - Если я – не твой брат, то… кто я?.. - Прежде чем я отвечу, скажи, ты доверяешь мне? – Дин кивает – еще бы. – Хорошо. Что бы он тебе там не сказал, что бы не считал правдой, я знаю лишь одну истину: ты – мой брат, мой старший брат, который всегда прикрывал мне спину, и пусть сейчас все немного… запутано, но мы справимся со всем, потому что вместе. - Под «запутано» ты имеешь в виду охоту? Охоту на меня?.. Но почему… почему я охочусь на… себя?.. - Может потому, что ты не можешь до конца простить самого себя... – Дин весь напрягается, будто в ожидании пули в сердце, бьющей навылет, и Сэм замолкает ненадолго, чтобы затем продолжить: - Ты раз за разом придумываешь себе наказание и методично его исполняешь. Этот дом, жертвы, места, в которых ты их оставляешь, разбросанные тут и там вещи, и даже хреновы игрушки с рисунками – все это делаешь ты сам. - А Честер... Эндрю… и… Шон… Это?.. - Думаю, с душами в Раю все также, как и с теми, что не следуют за жнецом, предпочитая оставаться в мире живых. Некоторые души видят все по-своему, словно смотрятся в кривое зеркало. А есть души… Некоторые души, как твоя… Она «разбита» и каждый осколок… Каждый из них просто пытался начать с чистого листа, переписывая при этом то, что было – подгоняя прошлое под те рамки, в которых ему было… уютно. Они искажали реальность также, как искажал ее и ты. Вы словно не замечали тех, кого раньше знали. Джо, Элен, Бобби, Руфус – все они были рядом с тобой, но ты их, точно не видел. Их не видел ни один из усовершенствованных версий тебя… Вы просто притворялись, что окружающее вас не слеплено будто нарочно из кусочков прошлого, а вместе с вами притворялись и они. Эти «осколки»… Среди них есть тот, которого порой ты держишь под контролем – тот, который, подобно тебе, не может найти в себе сил на понимание и прощение. Он вгрызается в чувство вины и поиски возмездия. Эта часть тебя становится самой сильной, потому что ты сам позволяешь ей таковой стать. И этот ты убивает сам себя и пытается спрятать свою душу. - Заточить ее? - Навеки-вечные, как бы пафосно это не звучало. Чтобы никогда больше не возвращаться... Думаю, таким странным образом ты пытаешься оградить меня от самого себя… Ты всегда меня защищал и продолжаешь делать это, но, Дин, пора остановиться. Позволь… Разреши теперь мне защищать тебя и просто… просто будь собой. - А если я… что, если доведу этот ритуал до конца?.. Что тогда случится? Бесконечная тьма, из которой не будет выхода, а значит, ты?.. Мы больше никогда не встретимся?.. - Этого не произойдет – ведь, я рядом с тобой – всегда рядом, а значит у тебя есть надежда. У нас есть надежда, Дин. Дин смотрит на брата и думает, что у его надежды есть имя и это имя – Сэм, а значит он справится с чем угодно. Даже с темнотой внутри себя… ----------------------------------------------------------------------------------- …Перед тем, как завести двигатель, Дин еще с минуту просто смотрит на дом, притулившийся в стороне от городского массива. На дом, словно нарочито пятящийся к горной гряде, опоясывающей город. Этот дом с безмолвной грустью взирает на исполина, тянущего к нему свои руки – на великана, у которого туева куча вопросов. Он смотрит на него и не может подобрать подходящих слов, чтобы сказать о самом главном… О том, о чем всегда лишь молчал… Дом пялится на него черными провалами окон и Дин моргает, прогоняя морок. Он поворачивает ключ зажигания, вдавливает педаль газа до упора и, выведя Импалу на автостраду, спрашивает: - Сэм, а мы с тобой хоть раз бывали на море? Сэм непонимающе смотрит на него, хмурится, силясь припомнить море и пляж, но безуспешно: - На моей памяти ни разу. - Значит, самое время сделать это, ведь «…в Раю только и разговоров, что о море…», - Дин говорит это и прибавляет погромче «Достучаться до небес», как по заказу, льющееся из динамиков. Он барабанит по рулю в такт мелодии и повторяет себе, что больше не подведет Сэма – его Сэма, его занозу-В-заднице… ----------------------------------------------------------------------------------- - Проснись и пой, Сэм: я нашел для нас работу! - с порога радостно сообщает Дин и демонстрирует газету недельной давности. Он кладет ее перед ним и тычет в статью под черно-белой фотографией на первой полосе: - У чувака вырвали сердце! Смекаешь, кто здесь наследил? Сэм понимает, что происходит. А еще понимает, что Дин вновь наглухо запер правду на самом дне своей исцарапанной души. - Вервульф, старик! – с озорным огоньком в глазах сообщает Дин, не дав вставить ему и слова. - Или… какой-нибудь сатанинский обряд, - Сэм растягивает губы в улыбке и включается в новую игру под названием «семейный бизнес». - А может в конец шизанутая ведьмища, - с завидным энтузиазмом предлагает свой вариант Дин. – Как бы то ни было, нам придется задержаться в этом чудном городке и разобраться по нашей ли это части. - Тебя радует возможность поохотиться? – Сэм точно знает ответ, потому что его Дин никогда не меняется. - Мне уже осточертело просиживать без дела штаны. Старик, работа! Семейный бизнес… - Спасать людей, охотиться на нечисть, - заканчивает за него Сэм. - Как в старые добрые времена, да, Сэмми? Обычная охота и никаких гвоздей. - Все, как всегда. - Так что, Сэм: ты со мной? - Я рядом, Дин… Всегда рядом… Где бы ты ни был… ----------------------------------------------------------------------------------- …В этом месте их всегда двое…