Пойманные в темноте и случай Мэла Рейнольдса

Последний зритель покидает просторный театр на Бродвее задолго до полуночи – пустеют кресла и ложи, фойе и коридоры. Стихают рукоплескания, овации и восторженные «Браво!». С шелестом опускается тяжелый занавес. Он скрывает декорации до утра, чтобы завтра вновь отправить зрителей в незабываемое путешествие. Смолкает всё, и тишина под высокими сводами нарушается лишь размерным ходом старинных часов, возвещающих о том, что пробил новый час. Бом!.. И одновременно с громовыми раскатами курантов друг за другом гаснут прожектора – все, за исключением одного. Того, который белым лучом света выхватывает из темноты двоих, появившихся на сцене, точно по мановению волшебной палочки. – Для чего позвал меня, Локи? (1) – богиня прямолинейна. Ей ни к чему прелюдии и взаимный обмен любезностями. Она стоит на расстоянии вытянутой руки от архангела, прижимая к груди бессменную книгу в кожаном переплете с закладкой из золотых нитей. – Что – даже не обнимемся после долгой разлуки? – на лице Габриеля (2) играет плутоватая ухмылка кота, забавляющегося со своим будущим обедом. – Ну же, Атропа, в память о старых добрых временах, когда ты еще могла позволить себе не быть такой занудой, – он расставляет руки в стороны, собираясь воплотить в жизнь свое желание, но лёд во взгляде мойры (3) охлаждает его. – Старые – со временем спорить бесполезно. Добрые – трудно назвать их таковыми, – насмешливо возражает Атропос (4). – Мне слишком дорого обходились все твои прихоти, Локи. – Не стоит быть такой злопамятной, – доброжелательно советует Габриель с не сползающей улыбкой на лице. – С того самого дня, как ты сбежал от братьев, мне не раз доводилось видеть твои многочисленные маски. И под какой бы личиной не прятался опальный архангел, тебе всегда нужно было перетасовать карты в колоде, нарушая предписанный еще до твоего появления ход событий – спутать нити и вмешаться в мою работу, преследуя свои мелочные интересы. И всякий раз ты поступал, как избалованный сын своего Отца. Но что бы ты ни делал, Локи, ничего не изменить: благодаря тебе Бальдр (5) лишь получил отсрочку и его судьба… – Да плевать мне на Бальдра! – срывается Габриель, резко переменившись в лице, но тут же остывает и берет себя в руки. – Всегда была только Кали (6), она одна... Но тебе ли этого не знать, Атропос... – Твой обман, Локи, оставил след на многих, – в голосе богини проскальзывает упрек. – И я не могу допустить, чтобы он повлек за собой еще больше последствий. – Да, ладно! Прекратим ворошить прошлые обиды. У смертных есть отличное выражение на сей счет: кто старое помянет, тому глаз вон. Так почему бы нам с тобой не прислушаться к этой мудрости человечества, Атропа? Давай забудем о том, почему наш личный счетчик Апокалипсиса замер в такой опасной близости от полуночи (7), хотя бы на эту ночь. – Ты слишком долго был среди смертных, Локи, – с холодностью парирует Атропос. Она медленно обходит архангела, оценивая его, и выносит вердикт: – Эта близость не сослужила тебе хорошей службы, – богиня неспешно приближается к столу, по ровной полированной поверхности которого расставлены шахматные фигуры, и оборачивается к Габриелю: – Что вынудило тебя вновь обратиться к моим услугам? – Атропа, ты ранишь мои чувства! – театрально сокрушается Габриель, приложив руку ладонью к груди для пущего драматизма. – Неужто, я не могу повидаться с тобой без какого-либо предлога, спросить, как дела, угостить чаем? – Из воздуха перед богиней – по центру игрового поля, пока не занятого никем из противников – возникает чашка с дымящимся напитком. Витающие над ней ароматы бергамота и лимона переплетаются меж собой и вплескиваются в мягкие нотки мяты, дразня своей глубиной. – Насколько мне известно, ни один твой день по-прежнему не обходится без этого ритуала. – Довольно фарса, Локи, – властно произносит Атропос. Она занимает стул со стороны черных фигур, окидывает взглядом поле и поднимает глаза на архангела – прожигает бывшего небожителя насквозь, считывает мысли и скрытые мотивы. – Я – не мои сестры и нет нужды позёрствовать передо мной. Будь честен, Локи: что на сей раз ты подразумевал, говоря о взаимовыгодном сотрудничестве? - Всегда ценил твою проницательность, Атропа, - Габриель поднимает руки в примиряющем жесте, устраивается напротив мойры и указывает на шахматы: – Когда-то тебе нравилась эта игра и, должен заметить, ты была весьма и весьма азартна. – С тех пор утекло немало лет, – по лицу богини скользит едва уловимая тень грусти. – Многое изменилось и ты с братьями… – Мои братья – напыщенные глупцы! – раздраженно обрывает ее Габриель. – Дай им волю и они, не задумываясь, разнесут эту планету в щепки. Единственное, что пока их останавливает – невозможность занять кабину пилота в космическом шаттле и меня это вполне устраивает. – Не мне напоминать тебе, Локи: все произойдет так, как записано в Книге Судеб (8) – твои братья займут свои сосуды и сойдутся в решающей битве, после которой… – Воцарится Рай на Земле, – с еще большим раздражением заканчивает за богиню Габриель. – Апокалипсис (9), решающий раунд в поединке добра и зла, чтобы Майк Тайсон (10) не лишился титула чемпиона, и бла-бла-бла – туева куча речей о никому не нужном предназначении и неотвратимости Судьбы. Слышал эти россказни не единожды. На том и закроем тему гладиаторских боев за титул папенькиного сынка. Тем более, что меня сейчас интересуют совсем другие братья. – Винчестеры? Ты позвал меня ради них? – Атропос кажется удивленной. – Локи, с каких пор ты так печешься о смертных? – Дай-ка подумать… – Габриель делает вид, что серьезно размышляет над вопросом Богини, и, наконец, отвечает: – Хотя бы с той самой минуты, как у Михаила и Люцифера созрели далеко идущие планы на Винчестеров. А у меня, сама понимаешь, руки так и чешутся отобрать у братьев любимые игрушки. – И что же ты намерен предпринять? – О! Я не привык выкладывать на стол все козыри разом. Съедает любопытство, обыграй меня. Партию на парней, что скажешь, Атропос? – Я не играю с мошенниками, Локи, – богиня непреклонна и тщательно маскирует заинтригованность за равнодушием. – Ты скучная, – Габриель надувает губы, точно ребенок, которому не разрешают взять с прилавка леденец. Он не отступает и раззадоривает богиню: – Ну же! Будет весело: предначертанность или шевеление задницами – что у парней получится лучше? После минутного раздумья Атропос поддается на уговоры архангела и ставит свое условие: – Если я выиграю, ты перестанешь вмешиваться? – Слово бойскаута (11)! Я даже готов уступить тебе белую пешку, – Габриель щелкает большим и указательным пальцами и фигурки на поле в мгновение ока меняются местами, а в воздухе – слева от стола – повисают песочные часы, по крупинке отсчитывающие бесконечный бег времени, столь же древнего стороннего наблюдателя, как и холодный безмолвный Космос. – Твой ход, Атропа.