Разрешаю меня ненавидеть

Громко хлопает раскрытая форточка: долбит так, что дребезжат стёкла. Шторы развиваются как паруса, по комнате гуляет сквозняк. От вчерашней духоты и следа не осталось. Какой идиот додумался открыть окно? Виктория, с головой укутавшись в тонкое одеяло, нехотя поднялась, обвела взглядом комнату, убеждаясь что она здесь одна. Сползла с кровати, поплелась к окну, ступая босыми ногами по холодному полу. Забравшись на высокий подоконник, не без труда закрыла чудом уцелевшую створку. Не хватало только с простудой слечь для полного счастья. А в прочем, какая разница? После тревожной ночи голова как чугунная - поспала всего пару часов. Хотя трудно было назвать это сном, так, забытье, скорей отнимающее силы, чем восстанавливающее. Она смотрит в окно ничего не выражающим взглядом, погода ещё более унылая чем вчера. Складывается впечатление, что солнце редкий гость в этом городе. Вдалеке слышится звук проезжающей повозки, доносится чей-то смех. Странно осознавать, что кроме неё в этом мире есть ещё люди. Жизнь продолжается, идёт своим чередом, вот только жить совсем расхотелось. Виктория больше не видит смысла. Прошедшая ночь – худший кошмар. Должна была быть кошмаром, а на деле большим кошмаром оказалось утро. И что за бес в неё вселился, какая нечисть? Когда вчера, наплевав на гордость, она получала от этого удовольствие. А его даже рядом не оказалось. Мужлан - никакой деликатности, взял, что причитается и ушел. Но подумав, Виктория решила, что его неэтичное поведение сейчас очень даже кстати, пусть хоть вечно оттягивает момент предстоящей встречи. Их отношения, пропустив этап влюблённости, явно вышли на новый уровень, и теперь она не представляет как себя вести. До вчерашнего вечера, у неё была удобная позиция жертвы, бедной мученицы, исполнявшей волю отца, теперь же глупо будет отворачиваться, гордо вскидывая подбородок, изображать из себя недотрогу, он ведь видел её реакцию. Позор. Предательство. Предала саму себя, предала Йоханнеса. Глубоко вздохнув, она опускается на кровать, обхватив руками отяжелевшую голову. Как это могло случиться? Похоже у неё совершенно нет воли. Безвольная кукла. Она отчаянно старается думать о нём, собирает воспоминания по кусочкам, а они будто потеряли былую яркость, уже не вызывают трепетных чувств, что-то сломалось в её душе. Зато мысли об Отто, упрямо лезут в голову, ненужные, неправильные, но такие навязчивые. Ещё свежи в памяти ночные приключения - ужасно, они ведь вовсе не отвратительны. Даже думать об этом приятно, но она не должна, не может. Чувства к Йоханнесу, всё что у неё осталось. Без них она потеряет связь с прошлым, а значит её настоящей тоже не будет. Нельзя, нельзя забывать. Подойдя к зеркалу, она долго и внимательно рассматривает своё отражение. Ей кажется, она непременно должна была измениться, ведь сегодня началась новая глава её жизни, но в зеркале всё та же Виктория с едва заметным румянцем на щеках и волнистыми русыми волосами, спутанными после сна, отличие было лишь в слегка опухших веках и тёмных кругах под глазами, ведь прежде она хорошо высыпалась. Хотя изменения всё же были, не во внешности, в состоянии - теперь она сама себе отвратительна. Презрительно фыркнув на девушку в зеркале, она возвращается в кровать. Виктория твёрдо решила, что сегодня не выйдет из комнаты, есть не хочется и даже не интересно который час. Откинувшись на подушку, она таращится в потолок, рассматривая странного вида люстру. Ну что в нём такого особенного? Что она себе вообразила? Подумаешь красив, подумаешь плечи широкие и тело такое крепкое, подумаешь взгляд насквозь прожигающий, подумаешь умеет вытворять такие вещи, о которых и помыслить-то стыдно. Даже представлять не хочется, где он этому научился. Подумаешь. Разве всё это важно? Она ведь не животное, ей разум дан. Он ведь всегда был таким, и раньше Отто не казался ей каким-то особенным. Любимый сынок богатых родителей, решивший, что весь мир лежит у его ног. С детства любил выпендриваться: быстрее всех добежал, выше всех прыгнул, часами, до онемения в конечностях, мог таскать её на руках, только чтоб поразить всех своей силой. Теперь вот вырос, глядит свысока, мозгов с возрастом не прибавилось. Кичится званием лейтенанта, светит мундиром при каждом удобном случае, а кругозор его ограничен, все разговоры только о службе, да об охоте. О чём только думал отец? Им даже поговорить будет не о чем. Никогда у неё не получалось найти с Отто общий язык, не считая прошедшей ночи. Они слишком разные. Другое дело Йоханнес. Напыщенная книжная фраза «созданы друг для друга» как раз о них. Он умный, начитанный, внимательный, а главное - безумно в неё влюблённый. Будь судьба хоть на каплю к ней благосклонна, они давно были бы вместе. Она бы и дальше до боли в затылке раздумывала о несправедливостях жизни, но раздумья прервал звонкий стук в дверь. Виктория и ответить не успела, как через секунду в комнату вбежала горничная, держа в руках только что отглаженное платье. Девушка, явно увлеченная своими мыслями, прошла мимо, не обратив внимания на Викторию, видимо решила, что та ещё спит. Зато Виктории удалось хорошо её рассмотреть: волосы заплетены в тугую косу, тщательно уложенную и заколотую вокруг головы подобно ободку. Она была невысокой, слишком худой, а угловатым телосложением походила на девочку-подростка. Горничная подошла к окну, расправила сместившиеся складки портьеры. Движения её резкие, слишком быстрые, какие-то пугливые, а глаза чёрные как угли, ярко контрастировали с бледной, слегка синюшной кожей. Она обвела взглядом комнату и только тогда заметила Викторию. -Ой, простите, думала вы ещё спите. Я не хотела вас разбудить, - пролепетала горничная, как ошпаренная отпрыгивая от кровати. Виктория впервые столкнулась с такой странной реакцией. -Ничего, я не спала, - растерялась она не меньше. -Вот, я принесла платье. И… Господи, вы, наверное, замёрзли; это моя вина, я открыла окно, мне показалось здесь душно. Господи, я ведь совсем забыла об этом… Вы очень замёрзли? – она сложила руки на груди, а во взгляде читался неподдельный испуг. -Нет - -Не простудились, может что-нибудь принести? - -Ничего не нужно - -Может я…? - -Как тебя зовут? - -Анна - -Анна, чего ты так испугалась? Ты не сделала ничего плохого, и мне стоит поблагодарить тебя, в комнате и правда было душно - ответила Виктория, желая её успокоить. -Вы правда не сердитесь? - -Вовсе я не сержусь - -И камергеру не расскажите? - опустив глаза, тихо проговорила Анна. Так вот она - истинная причина её беспокойства. -Не скажу. А он что… - -Ну наконец-то, Виктория, как можно так долго спать, вы в курсе который час? - В комнату зашла Ирма - служанка, приставленная к Виктории с самого детства. Голос её как всегда громкий, кажется, стёкла от него затряслись сильней, чем от ветра. С таким голосом она бы запросто могла командовать полком, дисциплина была бы идеальной. Ирма всегда говорила, что Виктория причина её поседевших волос, и, судя по всему, она была самым сложным ребёнком, ведь голова гувернантки полностью седая. Виктория любила Ирму, ворчливую, порой строгую, но всё же родную, и была рада, когда отец разрешил ей поехать с ними. -Анна, твоя помощь нужна на кухне - сказала женщина. Анны тут же и след простыл. Горничная боится своего хозяина как огня - ещё одно неприятное наблюдение. Мнение о камергере складывается не самое лучшее. -Ну, принцесса, вставать-то думаем? - Ирма резко раздвинула шторы, которые так старательно расправляла Анна. Виктория не ответила. -Отец тебя ждёт - -Зачем? - Усмехнулась она - хочет расспросить о впечатлениях? Удовлетворила ли я сына его приятеля? - На удивление, Ирма не стала её одёргивать, посмотрела с сожалением. Похоже дела действительно совсем плохи. -Где он кстати? - Спросила Виктория. Поднялась и снова направилась к зеркалу. -Кто? - -Отто. Не вежливо вот так исчезать, как-никак я его невеста - она деланно улыбнулась. Как же режет слух. -У него дела в городе, в отличие от вас, он не спит до обеда - -Конечно, он ведь лучше нас всех - -Хватит, Виктория. Отец прислал меня за тобой, он ждёт. Давай я помогу тебе одеться - Ирма взяла платье. -Нет, я справлюсь сама - -Тогда поспеши - -Не пойду - -Да как можно? Виктория, ты хочешь, чтобы я посидела ещё сильнее. Отец велел тебя привести, что я должна ему сказать? - -Скажи, что меня слишком сильно вымотала брачная ночь - -Милая, я понимаю, ты злишься, но прошу тебя, одевайся и идём вниз - -Больше я милой не буду. К тому же у меня тоже есть дела… В городе, - -Какие у тебя там могут быть дела? Ты никого здесь не знаешь - -Уже знаю. У меня важная встреча - Ирма вздохнула, встав рядом с ней, заботливо расправила волосы, уж она-то как никто другой чувствовала её настроение. -Девочка моя, не делай глупость - Виктории не нужно было даже объяснять, что за неотложное дело у неё возникло, Ирма и так знала, куда она пойдёт. -Виктория, а если о нём узнает отец, подумай, что будет? - -Мне всё равно - Глупость. Конечно глупость, будто Виктория сама не понимает, только сейчас это кажется единственным выходом. Мысли окончательно загнали её в тупик. Вчера они расстались как-то неправильно. Расставаться вообще неправильно, они не должны быть порознь. Ей нужно только его увидеть, объясниться, посмотреть в глаза, тогда всё разрешится. Непременно должно разрешиться. *** Упрямая и непокорная штука – вдохновение. Приходит когда ему вздумается, лишает сна, превращая тебя в творца-трудоголика. Вытесняет всё мирское на второй план, унося в другой, красочный мир фантазий. Мало что может сравниться с его приходом. Счастлив тот человек, у кого хоть раз было свидание с музой. Счастлив, или наоборот несчастен, потому что покидает вдохновение также внезапно, уходит без повода, не объясняет причин. Уходит и всё, оставляя за собой моральное опустошение. С его уходом окружающий мир становится серым, а жизнь бесцельной. Великое счастье, если оно возвращается быстро, но чаще ты день за днём бессмысленно бродишь по улицам в надежде отыскать драгоценную пропажу. Может она затаилось в красоте природы, может приняло облик случайного прохожего, укрылось в обрывках фраз, но нет - всё без толку. Упрямая и непокорная штука – вдохновение. Когда-нибудь он обязательно об этом напишет, тема безусловно заслуживает внимания. Когда-нибудь, если научится с ним сотрудничать. Так рассуждал Йоханнес. Этим утром его постигла беда - вдохновение покинуло в самый ответственный момент. Ступор. Застрял на двух последних главах, самых важных конечных событиях, а ведь книгу со дня на день ждут в редакции. Писательство давно перестало быть развлечением. Да будь всё проклято! Ещё вчера он радовался, что роман подходит к концу, сегодня завершить его кажется невозможным. С шести утра, изводя в пустую чернила, он корпел над тетрадью. Казалось, идея была интересной, концовка неожиданной, а вот слова подбирались какие-то блёклые, выстраивались в примитивные предложения, неспособные выразить и доли задуманного. Урна у стола до верху набита смятой бумагой. Семь часов стараний, а на столе по-прежнему чистый лист. Его вдохновением всегда была Виктория, но вчера она уничтожила в нём всякое желание писать. И вот, как полагается в его положении, Йоханнес бесцельно шатается по городу. Ищет что-то, что сможет вдохновить его также сильно как она. Но разве возможно найти ей замену? Улицы здесь местами настолько узкие, что кажутся тесными, проходящие мимо люди неинтересные, поднимают ворот своих пальто, кутаются в шарфы, спасаясь от промозглой погоды. Взгляду не за что зацепиться, даже их лица кажутся Йоханнесу одинаковыми. Разговоров не слышно, лишь торопливый стук каблуков по вымощенному камнем тротуару. Наверное, не сыскать весны более поганой, чем в этом городе. Сегодня, когда улицы не залиты солнцем, город показал своё истинное лицо. Взять к примеру вид из его окна: верхушки деревьев заменяют дымящиеся трубы недавно открывшегося завода, стёкла из-за него вечно в копоти, а воздух пропитан запахом гари. Рядом с его «видавшем виды» домом, расположился трактир, где днём подают самый мерзкий кофе, какой ему доводилось пробовать, а вечерами слышится грязная ругань и фальшивое пение напившихся посетителей. Вот продаст роман и без сожаления уедет отсюда. Город угнетает свободолюбивую душу. Ветер усилился, пальто не спасает от холода, он не нашёл то, что искал - пора возвращаться. Сунув руки в карманы, подняв воротник, он шагает по мостовой, сливаясь с толпой, став таким же безликим прохожим. А может нет в том вины Виктории и вовсе он не особенный, просто влюблённый юнец, пописывающий стишки? Он не писатель, кругозор писателя должен быть обширнее, он может вдохновиться чем угодно. Его же мирок примитивен: с утра до вечера, уже много лет мысли только о ней, в конечном итоге, все его книги посвящены Виктории. Теперь, когда мечтать и надеяться больше не на что, не станет его как писателя. Стоит ли морочить себе голову? Забросить к черту писанину, вернуться домой и до конца дней работать на мельнице - вот его истинное призвание. «Цирюльник вернулся! Найдена ещё одна жертва! Убийца в городе!» - звенящий голос, прервал раздумья. Кричал мальчик продававший газеты. Кажется, это первые слова, которые он сегодня услышал. «Цирюльник вернулся! Убийца в городе!» - воодушевленно кричал мальчишка, кипа газет в его руках уменьшалась моментально - всех интересовала очередная история о таинственном маньяке. Мальчишка только и успевал распихивать по карманам вырученные монеты. Вокруг завязываются разговоры, в лицах появляется интерес. Йоханнес по обыкновению прислушивается, но что может здесь впечатлить? Однако его внимание всё же привлёк один человек, развернув купленную газету, он внимательно изучал статью. Йоханнес не видел его лица, тот стоял спиной, но мужчина показался ему смутно знакомым. На первый взгляд ничего в нём необычного не было - высокий, в шляпе, перчатки небрежно сунуты в карман дорогого пальто, по всей видимости, он был из богачей. Привлекало внимание его странное поведение, вряд ли кто-то это заметил, но Йоханнес привык наблюдать, подмечая каждую мелочь. Читая газету, мужчина явно нервничал, руки слегка дрожали, движения были резкими, он часто отвлекался, смотря куда-то вдаль, поправлял шляпу. Покончив со статьёй, быстро свернул газетёнку вчетверо, спрятал во внутренний карман и скрылся в подъехавшем экипаже. «Это может быть интересно» - подумал Йоханнес, улыбнувшись своим мыслям. -Мистер, купите газету. Последние новости! - подбежал к нему мальчик, Щеки покраснели от ветра, голос хрипел, похоже он был простужен -Слышали, найдена еще одна же…- -Да, да, слышал. Как тут не услышишь - Йоханнес протянул ему деньги, купив мало интересное чтиво только из жалости к ребёнку. -Спасибо - бросил мальчик и, прокашлявшись, помчался дальше. -Стой - окликнул Йоханнес. -Чего? - удивился тот. -На вот, держи - он снял с себя шарф и намотал на неприкрытую от ветра шею мальчишки -смотри, не простудись окончательно - -Но как же? В-вам вернуть? Как вас найти? - растерялся мальчишка. -Оставь себе, это пустяки - улыбнулся он. -Спасибо, мистер, большое спасибо! - мальчишка махнул рукой и побежал, выкрикивая заученный текст с ещё большим энтузиазмом. Немного поднялось настроение, всё же прогулка пошла на пользу: и доброе дело сделал, и в голове, кажется, зародилась идея. Вот бы получилось её воплотить. *** У подъезда стоял хозяин снятой Йоханнесом квартиры. Он яростно спорил с трактирщиком, по всей видимости, их мнения относительно «цирюльника» разделились. Один, выстроив самую невероятную теорию, с пеной у рта доказывал свою правоту. Другой, забросив починку выдавленного ночью окна, приводил контраргументы, не стесняясь громких выражений. Их крики, наверное, были слышны на всю округу, в прочем, к крикам здешний район привык. Йоханнес, радуясь тому, что остался незамеченным, отворил дверь подъезда, но радость оказалась недолгой. -Ээ, писатель, ну-ка постой! - Окликнул его хозяин, глаза у которого похоже были и на спине. Он остановился, ожидая пока мужчина, опираясь на трость и волоча левую ногу, доковыляет к нему. -Гер Янссон, доброе утро. Как ваша спина? - Поздоровался Йоханнес, стараясь быть вежливым. -Доброе? Какое там доброе... - Он устало выдохнул - Спина, совсем замучила. А в газетах видал, что пишут? Ещё ж недавно орали, что поймали мерзавца. Сущая тварь, собственными руками бы удавил - -Кого б ты там удавил, рухлядь старая - бросил трактирщик. Тот не обратил внимания, лишь отмахнулся - теперь его целью был Йоханнес, который уже знал каким будет следующий вопрос. -Когда внесёшь плату за квартиру? Сроки-то уж поджимают, писатель - -Скоро, вот только… Так, минуточку, гер Янссон, какие сроки? Ещё три дня - -Спорит ещё - фыркнул трактирщик, сметая стёкла и не забывая подслушивать. -Я намедни пересмотрел договор, решил внести некоторые изменения - -В очередной раз? - -Так нам обоим будет удобнее - Янссон выжидающе посмотрел на него. -Ну так это, плати, - -Что, сейчас? - -Говорю же, сроки поджимают - -Предупреждать об изменениях надо. Нет у меня сейчас денег, на днях сдам книгу в редакцию, будет вам плата - -Нехорошо, писатель, нехорошо - укоризненно покачал головой хозяин - в последний раз иду тебе навстречу. -Вам бы быть осторожнее, вот съеду, и кто заселится в эту халупу на таких условиях? - -Поугрожай мне ещё, быстро приструню, в своё время не таких обламывал. Знаешь как на службе… Хотя тебе-то откуда знать? - Махнул рукой мужчина. -Да, кстати, ещё одно нарушение с твоей стороны - -Какое ещё нарушение? - -Девок я тебе приводить не разрешал - -Вы верно спятили? Каких ещё девок, я пишу целыми днями - -Пишет он. Свисти больше. Сегодня вон только одна приходила, о тебе расспрашивала, как да что. Знаменитость, тоже мне - -Так, минутку, ко мне кто-то приходил? Кто? - -Честное слово, повторить ещё раз? Девица с утра захаживала, манерная, собой не дурна, с фигуркой. Пугливая только... - -С нами подождать не захотела - в очередной раз вклинился скрипучий голос трактирщика - голубых кровей, и где только нашёл такую фифу? - Йоханнес оживился. -Где она? Куда пошла? Давно приходила? - -Сразу как вы, ваше величество, покинули свои покои. Иди, сам у неё спроси. Ждет она тебя у дверей, видать сильно зацепила душа поэта - Он ринулся к подъезду -Ишь, побежал. Кровать не поломай и про оплату не забудь, писака - Йоханнес, сломя голову, с замиранием сердца бежал по лестнице. Остановился, не веря своим глазам - на площадке его и в правду ждала она. Русый локон, выбившийся из-под шляпки, отливает золотом, изящные кисти обтянуты бархатом перчаток, пышная юбка подчеркивает точёную талию. Виктория существо не из этого мира, слишком прекрасна. Кажется, даже этот обшарпанный серый подъезд стал ярче с её появлением. С её появлением весь мир становится ярче. Он невольно остановился, в который раз завороженный ею, даже моргнуть боялся, вдруг она исчезнет. Виктория шагнула к нему, и он, «спустившись на землю», вдруг вспомнил, что должен злиться на неё за вчерашний разговор. -Фрекен, Виктория, что вы здесь делаете? - сохранил хладнокровие Йоханнес. -Я... Пришла, - она вздохнула, не зная с чего начать, мысли беспорядочным вихрем кружились у неё в голове. -Как вы узнали, где я живу? - -Ты... Вы сами сказали мне, - -Ах, ну да. Что ж, прошу, проходите, не стоять же на лестнице - Он отворил дверь, пропуская ее вперёд. Было стыдно за своё чересчур скромное жилище. -Йоханнес, прости меня, прости - она бросилась к нему на шею. Он опешил, весьма неожиданно от воспитанной и всегда сдержанной Виктории. -Виктория... - -Нет, прошу молчи, я виновата, боже мой, как же я виновата перед тобой - она уткнулась в его плечо, беззвучно рыдая. Неужели её мог так расстроить вчерашний разговор? -Почему ты плачешь? Что произошло? Я ведь вовсе не злюсь на тебя - Она отстранилась. -Правда? - -Правда - -Просто вчера… Я не должна была. Это неправильно - -Забудь об этом - -Давай больше никогда не расставаться. Давай уедем, сбежим. Прямо сейчас сбежим. Я больше не выдержу, - говорила она, а слёзы всё бежали по щекам, падая и поблёскивая на черном бархате перчаток. Он наклонился к ней, губами прижимаясь к горячему лицу. -Ты правда этого хочешь? - -Правда. Я хочу быть только с тобой - -А как же твоя помолвка? Разве... - Слёзы вдруг прекратились, она в одно мгновение стала серьёзной. -Плевать мне на эту помолвку, она ничего не значит - Виктория, сдернув с руки перчатку, стянула с пальца кольцо, бросила в сумочку - сегодня я верну его - -Не понимаю, разве вы с Отто… - -Да нет никаких нас - шурша платьем, она опустилась на кровать - всё устроил мой отец. Мы разорились, знаешь ли... - Йоханнес сел рядом, внимательно слушая. -Куча долгов, почти всё имущество распродано. Папаша где-то просчитался, однако быстро нашёл выход из положения, думаю, он давно всё решил. Ждал подходящего момента. Очень удачно всё сложилось, камергер - его лучший друг, сказочно богат, а значит Отто выгодная партия - она хмыкнула - вот только моего мнения спрашивать и не думали - -Так это всё из-за денег? - -Конечно, видел бы ты, как он перед ними стелется. Противно смотреть - -Я думал... - -Нет, конечно нет. Я не врала когда сказала, что люблю тебя. Люблю всей душой, просто тогда это было невозможно - -А теперь стало возможным? - -Теперь мне стало всё равно - Она прижалась к его губам. Она пришла к нему ища спасения, сбегая от пугающих мыслей, которые могли запросто их разлучить. Он отвечал на её поцелуй медленно, осторожно, несмело притягивая к себе - всё еще боялся спугнуть. Сердце бешено колотилось, невозможно поверить, что это взаправду, он так долго мечтал о ней. Виктория запустила руку в его волосы. Заметив, что бежать она не собирается, Йоханнес осмелел. Обстановка заметно накалилась, стало невыносимо жарко, он скинул пальто. Виктория легла на кровать, неловко потянув его за собой. Он долго целовал её, шляпа слетела, волосы разметались по подушке. Лицо украшал румянец, а грудь призывно вздымалась под платьем. -Ты согласна? - тихим шепотом спросил он. Виктория лишь кивнула. А в голове в это время, звучал совсем другой голос, самодовольный, уверенный - «тебе захочется самой» Йоханнес дрожащими руками расстёгивает её одежду. Он заметно волнуется, нервничает. А она, как не старается прогнать из головы всё лишнее, невольно начинает сравнивать его с Отто. Вчера нервничала только она. -Поцелуй меня - умоляет Виктория, кажется, только это может ее спасти. Он урывками касается ее губ. Сравнения продолжаются, как будто чья-то жестокая шутка. Желанные объятия перестают приносить удовольствие. Ей вообще не хочется, чтобы к ней прикасались. -Нет, нет, подожди… Всё же, давай не будем торопиться. Виктория, отстранилась, села, поправляя причёску. Йоханнес в недоумении смотрел на неё. -Я что-то сделал не так? -Нет, что ты. Просто, не сегодня, извини… -Ладно. Это ты прости, не нужно было... Оба замолкают. -Почему его называют «цирюльник»? - внезапно спросила Виктория, газета, выпавшая из его пальто, случайно попалась на глаза. Ответ ее совершенно не интересовал, просто хотелось прервать возникшую паузу. -Что? Ну, наверное, потому, что всех его жертв находят с отрезанными волосами - ответил Йоханнес -Какой ужас - -Это всё город - -Я хочу вернуться домой. Вместе с тобой - -Там нам не позволят быть вместе - -Тогда давай уедем... Не знаю… Куда-нибудь, подальше отсюда, где нас никто не найдёт - -Виктория, прежде подумай, нужен ли я тебе? Бедный писатель, ни банковских счетов, ни крыши над головой… - Может, вчера я наболтал лишнего, сбил тебя с толку - -Замолчи. Ты вроде умный, но иногда бываешь таким глупым. Всё это неважно, неужели не понимаешь? Мне наплевать на деньги, я хочу быть с тобой - Виктория встала, пройдясь по комнате, бегло взглянула на урну забитую бумагой. -Тогда, мы едем сразу же, как я продам свой роман - -Что? Я думала, сбежать этим вечером, не хочу проводить ещё одну ночь в доме камергера - Йоханнес снова смутился, как сообщить ей о том, что за душой у него ни гроша? Его сбережений не хватит даже на дешевый кофе в трактире. -Долго ждать? - -Я почти закончил, на днях отнесу книгу в редакцию - -Заканчивай - немного помолчав сказала она - твоя книга обязательно должна увидеть свет. Я тоже постараюсь достать денег и тогда нас уже ничто не удержит. Йоханнес промолчал, глядя на нее с восхищением, он впервые видит её такой. Смелая, полна решимости, да он ночами не будет спать, чтоб дописать эту книгу. Она достала из урны смятый лист -О, нет, нет, это читать не нужно - он попытался забрать - дай, - Виктория увернулась -Почему? - -Это черновик, к тому же не самый удачный - -Это не просто черновик, это твои мысли, записанные в определённый момент - -Да, в момент кризиса. Отдай - -Неа - она улыбнулась, надела шляпу и пошла к двери. Он направился к ней. -Виктория, не глупи - -Я сохраню его. Однажды ты станешь великим писателем, и этот клочок бумаги будет стоить целое состояние - -Это просто мусор - Она сунула его за пазуху. -Мне пора. Нужно кое-что сделать - -Больше не уйдёшь? - спросил Йоханнес. -Я обязательно вернусь - Он поцеловал её, вкладывая в этот поцелуй все свои чувства, Виктория же отвечала по инерции, не понимая, почему не цепляет как прежде. Да быть такого не может. -Мне нужно идти - -Конечно. Я буду ждать тебя - Она кивнула и выскользнула за дверь. Быстро спустилась по лестнице. На улице вспомнила о кольце, нашла его в сумке и снова надела на палец, решив, что так будет разумнее - никто не должен догадаться об их планах. Глубоко вздохнув, она зашагала по вымощенной камнем мостовой, в сторону центральной площади. Мимо промчался мальчик с газетами, звонко крича: «Цирюльник вернулся! Найдена ещё одна жертва!»