Я тебя не знаю

      Вера на сцене — плывет, тонет от взгляда и близости, кажется, и Лену от этой ее открытости ведёт уже саму.       Лена больше всего на свете ее поцеловать сейчас хочет, за тонкую талию обнимая, дыша в горячие губы, чувствуя, как Вера отзывается на прикосновения, как тянется ближе.       Вера иногда такая ласковая бывает, точно котенок, послушно к рукам льнет, едва не мурлыкая, стонет едва слышно от поцелуев в шею и резинку с рыжей копны тянет, зарываясь в жидкий огонь пальцами.       Только в голове — табу красными буквами. Нельзя. Нельзя целовать, нельзя прикасаться интимнее, чем нужно, нельзя ревновать до горячей злости к Гордееву и каждому, кто в зале.       Нельзя Веру себе одной забрать, как бы ни хотелось.       Вера — девочка волшебная, эфемерная, чуть-чуть крылатая и немножко полупрозрачная, она в жизнь любого влетает с флейтами и блеском, и ее такую даже на секунду выпускать из кольца рук страшно.       А вдруг отберут?       Вдруг не удержит, не сможет, отпустит случайно — а Вера птичка вольная, Вера улетит, нежно песню выводя.       А Лене земля останется, без девочки-сладкой-пытки ненужная, пустая, тяжёлая.       Лена себя рядом с ней, живой такой, горящей, чувственной до дрожи, тяжёлой, обычной, з е м н о й ощущает. И ощущение это только в вериных теплых ладошках пропадает.       В ее поцелуях, взглядах восхищённых, нежности небывалой, в груди теплой пушистой кошкой свернувшейся.       Лена себя саму просила когда-то: не влюбляйся, дурочка, тебе девочка-звездочка, девочка-воздух не подходит. Тебе бы, Лена, смешного теплого Ростика, или, может быть, Ваню Ожогина, или светлого солнечного Сашу Казьмина. Тебе бы, Лена, не Веру неземную, а кого-то реальнее, ближе.       Неземная, невозможная Вера ее выбирает из тысячи. Смотрит, как на богиню — и валить на Рем и Мису никак не выходит, когда в глазах у Веры — звёздочки ласковые, трепетные.       Они замирают на сцене сейчас прямо — в шаге от поцелуя, от ласки в сантиметре, и у Веры в глазах — вся любовь, которой в нее, девочке хрупкой, с избытком.       Лена ей той же нежностью платит, подаётся к ней всем телом, взглядом губы любимые гладит.       Нужно отвернуться. Нужно шаг назад сделать, уйти, чтобы глаза колдовские в бездну свою не манили.       Лена потом отыграется, конечно, отыграется, когда Верка в ее руках плавиться будет жидким золотом. А пока она хитро улыбается глазами одними, знает, как с ума сильно сводит, чертовка.       Лена отступает.       Лена внутри полыхает вся, точно спичка зажженная, но силы в себе находит отойти от нее немного.       И песня кончается.       Вера на сцене остаётся, у нее следующий номер, а Лена за кулисы сбегает пулей, чтоб ее, красивую невыносимо, любимую ужасно, не видеть.       Кирилл смеётся, за плечи ее придерживая ласково:       — Ну вы дали, конечно, девчонки. Захимичили.       Лена кивает ему рассеянно.       А у самой ноги ватные.