Ограничение скорости

Хосок просыпается удушающе счастливым и не может понять, откуда у него такие эмоции, пока не вспоминает вчерашний день и не видит перед собой расслабленное лицо Чимина. Его губы приоткрыты — он мило посвистывает во сне на выдохе. Воспоминания о светлой поре детства, которые у них были практически одни и те же на двоих, лезут в голову, подкидывая различные картинки: кое-где смешные, кое-где милые, а кое-где и грустные. Хосок помнит тот день, когда он уехал. Парень многое тогда хотел сказать Чимину, но вот смелости не хватило. Только тот порыв смог оправдать его, как сильного духом человека. Тогда — с невинным и соленым поцелуем в лоб — Хосок окончательно признался себе, что застрял на этом шестнадцатилетнем мягком мальчишке с большой душой и мечтами. И больно было расставаться, но они были детьми и тем более — мальчишками. А как заведено у подростков, чувства никто никогда не показывал, и вообще стеснялись все этого жутко. Ну и глупые. У взрослых чувства сыреют отчасти, пресными становятся и просто обязательными. То ли дело юность — волшебная пора? Пора, когда за мечтой и любовью не идешь, а бежишь, горы сворачивая и моря перешагивая. И Хосок рад, что у него надолго, что у него не остыло, а только, кажется, разгораться с новой силой начало. Он давно уже не боится чувства на публике показывать, но это Чимин, а тут все серьезно. Поэтому он ничего пока делать не будет. Они ведь с детства дружат и какими только друг друга не видели — и в грязи, и в слезах, и в соплях с температурой, и в зеленую крапинку, долбанная ветрянка, чтоб ее, да и голыми они друг перед другом щеголяли, когда ходили в бассейн в старшей школе. Казалось бы, куда еще дальше? Но Хосок вчера чуть на ногах устоял, когда увидел тело Чимина с этой ненужной тряпкой на нереальных просто бедрах. И неправильно так о своем друге думать, но у парня это, кажется, врожденное, в крови уже и с первого взгляда, пусть в пять лет, когда родители их познакомили, такое сильное и вездесущее еще не дано было понять. *** Чимин проснулся и, неосознанно переведя режим на «автопилот», поплелся в ванную, зевая и пытаясь продрать глаза по пути. Парень, мягко говоря, чувствовал себя помято: он так и не переоделся вчера, явно выпил лишнего, и полусырое мясо все же оказалось неоправданной авантюрой. Чимин встал напротив зеркала и уже начал было чистить зубы, как вдруг в его пока еще затуманенное сознание проникли звуки воды, мощного напора, если быть точнее. — Че?.. — парень повернул голову и замер, увидев за мутными стеклами душевой кабинки Хосока, что невозмутимо стоял к нему спиной и, видимо, смывал с головы остатки пены. Доброе утро, приплыли... Мужик в его душе. Только поднапрягшись, он вспомнил, что не у себя дома, а в гоночном лагере, и даже как-то расслабленно выдохнул. Чимин так и остался стоять со щеткой во рту, когда затихла вода и открылась дверца, выпустив огромное облако пара. Хосок потянулся за полотенцем, сверкая своей поджарой задницей, длинными руками, голой спиной. Но вот незадача: полотенце лежало в другом конце ванной прямо на стиральной машинке. Старший раздраженно цокнул, поняв, что так не дотянется и придется мочить пол, и собирался уже стать босыми ногами на ледяную плитку, как внезапно встретился взглядом с офигевшим Чимином, у которого в приоткрытом рту так и осталась эта щетка дурацкая, и, опомнившись, юркнул обратно, мгновенно закрыв дверцу и спрятавшись за мутным стеклом. Мозг Чимина наверняка еще пьян или просто сонный, потому на трезвую голову в подобной немного неловкой ситуации он Хосоку в его шуточках не подыгрывал бы. — Ты же сам говорил, что нам нечего стесняться, — победоносно хохотнул Чимин, думая, что заставил друга смутиться. Но Чон всегда его удивлял. — А ты прав. Я просто испугался, думал, спишь еще. Дверца вновь открылась, и Хосок, на этот раз с самоуверенной ухмылкой, вышел из душа, гордо прошествовав в чем мать родила к злосчастному полотенцу, и принялся вытирать волосы и уши, встав к Чимину спиной, словно и не замечая присутствия младшего. Знает, что охуенный, вот и рисуется, за вчерашние побегушки полуголым Чимину мстит. Хосок все такой же худой. Мышцы у него не такие развитые, как у Чимина, но тоже отчетливо прорисовываются на красивом теле. Сам Пак был просто стройным и подкачанным. Младшему даже показалось, что о лопатки Хосока и его острые локти можно неслабо так порезаться, а про линию челюсти вообще грешно было говорить. «За что…» — пронеслось в голове Чимина, и зубная щетка выпала изо рта, со звоном приземлившись в раковину. *** Про утренний «инцидент» они решили негласно забыть и спустились вниз, в уличное кафе, позавтракать. Парни заметили, что от вчерашней попойки не осталось и следа, что было крайне удивительно. Из кафе, где сидело всего три человека, которые клевали носом в свой белковый завтрак, приятно пахло, завлекая голодных гонщиков и не только. Слюни начали скапливаться во рту, когда парни подошли ближе. — Выбирай столик, а я сделаю заказ, — бросил ему Хосок, направившись в сторону прилавка. — Но… — Не парься, я помню, что ты любишь, — улыбнулся старший, на секунду глянув на него из-за плеча. Чимин кивнул и побрел к крайнему столику, от которого вид был приятнее. Хосок, немного ссутулившись и засунув руки в светлые спортивные штаны, поплелся к своей знакомой за прилавком и обворожительно ей улыбнулся, пожелав доброго утра Чимин сидит за столиком и, подперев подбородок рукой смотрит, как среди высоких сосен пробивается утреннее солнце, урывками освещая полянку. Лес окружает лагерь. По округе разносится запах хвои и свежей холодной росы. Приятная сонная нега растекается по телу. Сегодня еще свободный день, но как только появится расписание, начнется настоящее веселье. Перед Чимином появляется ароматный карамельный кофе, омлет в форме неудавшегося цветка и ванильный пончик. Хосок тут же опустился рядом; он взял себе творожный пирог и какой-то странный чай с молоком. — Ох, вот еще, — старший поставил перед Чимином плошку со сметаной. Младший оглядел всю эту еду и подумал о том, что Хосок действительно потрясающий. — Все правильно? — спросил так серьезно, словно экзамен сдает. Чимин подарил ему одну из своих самых очаровательных улыбок, заставляя замереть на секунду. — Все верно. Но тут столько калорий… — Чимин смотрит на еду, и его ломает. Он столько лет на диете просидел, а вчера набухался, а сегодня… вот эта прелесть и прелесть, которая сидит напротив и заразительно смеется. — Нифига! Знаешь, как странно на меня смотрели, когда я просил для тебя сметану к омлету? — возразил Хосок, наигранно возмущаясь. — Не потолстеешь. Жуй. — Уговорил. На самом деле его и не надо было уговаривать. Хосок смотрит на уплетающего омлет со сметаной друга и вспоминает, как они летом в детстве так же сидели в беседке на заднем дворе дома семьи Пак. Чимин всегда пачкался сметаной, потому что много болтал во время еды. Теперь же он как-то странно молчит, кидает на Хосока короткие взгляды, словно ожидает чего-то. Завтрак проходит медленно, плавно и очень уютно. Каждый молчит о чем-то своем, и обоим приятна эта необычно громкая тишина, которая постепенно убирает остатки напряжения, заглушая все звуки заливистыми песнями лесных птиц. — Куда пойдем? — спросил Чимин после завтрака, наблюдая за тем, как из здания выползают зомби, бывшие еще вчера членами гоночного клуба, и плетутся в кафе, потому что самим готовить впадлу. — Пойдем, спросим насчет гонок. Может, нам с тобой разрешат прокатиться. — заговорщицки подмигнул Хосок, а Чимин понял, что да, как раз ему все разрешат. — Круть! — Идем-идем! *** Расписание они пока не находят, но в лагере стоит такая гнетущая тишина, особенно в палаточном городке и у трейлеров, будто все разом взяли и померли. Но, в принципе, так оно и было. Поэтому парни сделали вывод, что до обеда точно никто не шелохнется, и самостоятельно поплелись в гараж. Рев мотора громом прокатился по лагерю, но никто не проснулся. Две машины, заигрывающе петляя друг у друга, выехали на асфальтированную дорогу. Стекла были опущены, чтобы парни могли переговариваться. — Хочешь опробовать новую трассу? — спросил Хосок, перекрикивая шум мотора. — Разве это не против правил? — Брось, чел! Ну ты и зануда, у-у-у! Хоть Хосок так и говорит, но соглашается с младшим и уступает ему. Парень тоже не горит желанием получать потом от Намджуна по первое число. — Тогда едем на кольцо. — Отлично. Чимин нетерпеливо газует первым и срывается с места. А Хосок мельком замечает новый вид его улыбки, глубоко цепляющий и распаляющий. Улыбка, пронизанная азартом и долгожданным соперничеством. *** Машины мчатся, не уступая друг другу и миллиметра уже третий круг. Особенно весело Чимину становится на виражах, где он может видеть сосредоточенное выражение на лице друга и громко смеяться, вжимая педаль газа в пол. Они нарушили сразу несколько правил, парни даже не в форме и без шлемов. Но они настолько забылись на треке и друг с другом, что уже все равно. Намджун стоит на одном из этажей трибун и внимательно смотрит за гонщиками, кривит губы в усмешке. Кто бы что ни говорил, а такого запала и такого огня на дне зрачков Хосока он раньше не видел. Этот юнец, Пак Чимин, что-то сделал, волшебным образом повлияв на волю и стремление к высотам подопечного Намджуна. И мужчина рад такому раскладу. Что бы между этими двумя парнями ни было, раз это дает такие хорошие результаты, то пусть. Хосок часто рассказывал ему о друге по имени Пак Чимин, но проницательности Киму не занимать, и он с самого начала раскусил, что что-то в этой их дружбе не чисто. И либо Хосок влюблен, как подросток, просто по уши, либо у них это взаимно, третьего варианта не было. Не может быть дружба такой… сладкой и близкой. И пусть Хосок прячет флирт, говоря, что это привычная манера общения и что он так со всеми, а Чимин скрывается за «чел»/«бро», якобы уважением и восхищением перед старшим, их глаза говорят об обратном. Намджун хмыкнул, заглядываясь на очередной их вираж, и отчего-то гонка показалась донельзя близкой и интимной, словно романтический танец. Только для двоих. Менеджер набрал на телефоне номер и спустя несколько коротких гудков проговорил коротко и ясно: — Я нашел для тебя двоих гонщиков, Сокджин. *** — Это было потрясно! — запыхавшись, будто это он на своих двоих бежал несколько кругов, воскликнул Чимин, вылетев из машины и даже дверь не захлопнув. — Ву-ху-у-у-у! — прокричал он вновь и залился смехом, стукнув кулаком о кулак Хосока. — Лучше секса! — поржал Чон, тоже отчего-то запыхавшийся и все еще на адреналине. — Намного лучше секса, — кивнул в ответ Чимин, соглашаясь с другом, и сел на капот своей тачки. А Хосок умолк, долго смотря на него, слушая радостный смех. Они даже не помнили, кто первый сейчас пересек финишную черту. — У нас еще весь день впереди... — Да! Давай еще погоняем! — восторженно хлопнул в ладоши Чимин и подскочил, не замечая этого взгляда со стороны друга, становясь прямо напротив него. — Хорошо, неугомонный, — усмехнулся парень. Чимин с уже серьезным лицом сказал: — Просто слишком долго этого ждал. Хосок хотел было что-то ответить младшему, но тут парень заметил идущего к ним — как всегда одетого с иголочки — Намджуна. Менеджер шел ровным и широким шагом к гонщикам, пересекая трассу, и, приветливо кивнув Чимину, отозвал Хосока в сторонку. — Идем, поговорить надо. Хосок инстинктивно спрятал голову в плечи: не нравится ему все это. Но Чимин другу ободряюще улыбнулся. — Я тебя подожду. Хосок проследовал за своим менеджером и встал так, чтобы видеть Чимина. Парень лихорадочно думал, стоит ли ему извиняться перед мужчиной, но он вроде не провинился, но так... на всякий случай можно... в принципе. — Хосок, у меня хорошие новости. Гонщик облегченно выдохнул. — Один мой близкий друг организовывает благотворительный заезд. Там будут большие шишки из мира автоспорта. Трасса пока мне не известна, как и вид гонок, но сам факт! Хосок, раскрыв в удивлении рот, слушал мужчину, понимая, к чему тот клонит. — Проедешь хорошо, покажешь себя, удивишь зрителей — и тебя может заметить кто-то из лиги. Не будет больше нужды выступать за клуб, тебе откроются новые горизонты, Хосок, — Намджун по-дружески положил руку ему на плечо и немного встряхнул, приводя в чувство. — Ты же всегда этого хотел! Чон и не знает, что ответить. Ему хочется и кричать, и куда-нибудь спрятаться одновременно. Настолько большой спектр эмоций сейчас проходит сквозь парня. — Я даже не знаю, что… — Достаточно простого «спасибо, Джун, ты лучший менеджер в мире, и я чертовски сильно тебя люблю, поэтому буду отдавать тебе лично в руки весь свой гонорар». Хосок посмеялся, привлекая удивленный взгляд Чимина, но младший тут же отвернулся и, подняв крышку капота, наклонился, чтобы что-то там проверить и не обращать внимания на старших. Подслушивать, вообще-то, неприлично. — Спасибо, спасибо огромное, Джун! Это такой шанс! — Это огромный шанс, — поправил его Ким. — И знаешь, что?.. Твой милый друг тоже приглашен как участник этого самого заезда. Хосок чуть ли не запищал, бросившись на шею Намджуну и, чуть не сбив его очки, которые мужчина порой носил вместо линз, сдавив в медвежьих объятиях. — Я тебя просто обожаю, чел! — Пусти, — пропыхтел старший. Он привык к любвеобильности и гиперактивности своего подопечного и даже рад был их теплым взаимоотношениям, но иногда Хосок со своими резкими движениями был опасен. — Когда это будет? — После лагеря. Я буду держать тебя в курсе, взносы покроет клуб, им я тоже сообщу. Мой товарищ объяснит детали немного позже, он говорит, что… — Намджун перевел взгляд на Хосока и нахмурился, заметив, что тот отвлекся. — Ты меня вообще слушаешь? Хосок? — мужчина повернулся и так же, как и Чон, глянул на Чимина, который копался под капотом, что-то ласково и увлеченно мурлыча своему автомобилю, повиливая бедрами, обтянутыми черными джинсами. — Куда ты смотришь? — укоризненно спросил менеджер чисто для справки, ибо только тупой не поймет куда смотрит Хосок. — Бампер у Чимина хорош… Намджун изогнул бровь, усмехнувшись. Хосок внезапно вздрогнул, поняв, что только что сморозил, словно очнулся от наваждения и поспешил исправиться: — То есть у машины Чимина! — Ага… Ну, иди и скажи ему это. — Что? О бампере?.. — Нет, тормоз, об участии в гонке. Придурок, блин. Менеджер проворчал что-то неясно, но Хосок и так его уже не слушал, а затем направился к выходу, махнув Чимину на прощание. Хосок повернулся к нему и, чуть смутившись, запоздало крикнул: — Спасибо огромное, Джун! — Да-да, — отмахнулся старший, покачав головой. *** Чимин лежал на капоте машины и смотрел в голубое-голубое небо, время близилось к вечеру, но солнце стояло все еще достаточно высоко. Однако парня не слепило, потому что небесное светило закрывала голова Хосока, который сидел рядом. — Я даже не знаю, это очень серьезное мероприятие… Мне не хватает опыта для подобного уровня гонки. — Чимин, да ты гоняешь, как боженька. Мы просто обязаны поучаствовать вдвоем, ты хоть представляешь, каким потрясным будет тогда конец этого лета? Ты, я, вместе гоним на своих крошках по новой необкатанной трассе, оставляя соперников глотать пыль позади. Кто-то из нас пересекает финишную черту и все! Впереди только мировые чемпионаты! Хосок все так красочно расписывал, что Пак начал улыбаться. Однако кое-что его все же смущало. — Ты всегда мечтал о подобном уровне, и ты действительно можешь его достичь, Хосок. Но я… Мне достаточно было жить все эти годы с мыслью, что я буду гонять вместе с тобой по бездорожью без ограничения в скорости и во времени, просто лететь, ощущая крылья за собственной спиной. Я люблю гонки, это мое и твое, но дружба мне дороже. Ты, Хосок, для меня дороже… Чон посмотрел вниз на лицо Чимина, склонился ближе, вглядываясь в карие глаза. Младший правда дорожит их дружбой. Дружбой. Только старой и доброй дружбой — Хосок понял и зарубил себе на носу. Вроде он никогда ни на что и не надеялся, вроде привык жить, пряча сильные эмоции от других, но отчего же так больно кольнуло в груди. Хосок поймал себя на мысли, что прямо сейчас очень хочет поцеловать Чимина, и прежде, чем это желание стало больше, чем простой мыслью, отвел взгляд. — Давай вернемся к этому разговору позже. Пока что лагерь. Пока что лето. И мы с тобой, наконец, вместе! — Да, — улыбнулся Чимин, прикрыв в блаженстве глаза, — это верно...