Ограничение скорости

Чимин получает свое расписание только к вечеру, потому что долго тупит и не сразу догадывается, что оно, скорее всего, у членов его клуба. Пак отхватывает в придачу нагоняй от менеджера, который уже выглядит вяло, как вареный овощ, из-за жары, и в итоге долго перед старшими товарищами извиняется. Гонщики из его клуба только добродушно посмеиваются и лезут с расспросами о том, кто достал Чимину пропуск в здание для клуба, который организовал этот лагерь. Чимин лишь отнекивается и говорит, что всего-навсего встретил своего хорошего друга и хочет побыть с ним, но обязательно будет заглядывать сюда и тренироваться со своими. В расписании мало что понятно, поэтому Чимин решает спросить об этом Хосока. Парень все еще думает над тем, что друг сказал ему днем. Предложение, несомненно, заманчивое, но Чимин все еще сомневается в собственных силах, что бы Хосок ему ни говорил. Пак уныло вздохнул и решил прогуляться. Он брел мимо палаток, вслушивался в смех и громкие разговоры людей. Слышал даже несколько фраз на другом языке и заинтересованно пытался найти источник этих слов. В лагерь этим летом приехало около пятнадцати крупных клубов. Кругом множество интересных людей, столько возможностей с кем-то подружиться и заиметь новые выгодные связи. Для того и создан этот лагерь. Чтобы развивать мир автоспорта. И Чимин волнительно вдыхает эту атмосферу, наполняясь ей, пропитываясь, и думает, что в раю. В его собственном, своеобразном раю. И большего, казалось, не нужно. Чимин никогда не стремился на Олимп. Хосок же на это смотрел немного иначе. Это его мечта — быть чемпионом. Его мечта, не Чимина. И это вовсе не плохо, ведь Хосок тянется к вершинам, потом и кровью отвоевывая свое место, это похвально. Пак же более приземлен. Он живет гонками, как и Хосок, но хочет заниматься этим для себя, участвуя в заездах с клубами, в фестивалях, в подобных лагерях, обучаться у таких, как Чон Хосок, и передавать и собственный опыт младшему поколению. *** Чимин вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Хосок лежал на кровати, закинув ногу за ногу, и втыкал в телефон, листая новостную ленту. Он выглядел расслабленным и по-домашнему уютным в широкой кремовой футболке и спортивных штанах. Хосок поднял глаза на вошедшего и коротко улыбнулся. — Привет, нашел расписание? — Да, — вздохнул Чимин. — Но разобраться в нем не могу. Хосок отложил телефон и сел, протянув к Чимину руку. Младший отдал ему листок и плюхнулся рядом, запоздало замечая, что друг, вообще-то, валялся на его кровати. — Хм. Узнаю эту схему, — скривил губы в усмешке старший, — не все сразу понимают. Короче. Вот расписание на эту неделю. Завтра заезд всех желающих на кольцевой гонке. Их будут проводить всю неделю, поэтому все покатаются. Чимин обрадовался. Он хоть и любил больше ралли, но начинать неделю с кольцевой даже приятнее. Ехать по аккуратной трассе, привыкать к бешеному ритму лагеря и вливаться в поток гонщиков просто потрясно. И то, что они с Хосоком уже обкатали кольцо, только в плюс. Чон же обожал кольцевые гонки и просто млел, когда в них участвовал. У всех вкусы разные, но его всегда манили громогласные трибуны, свет прожекторов, ровный асфальт, пропитанный запахом паленых шин, виражи, вспышки камер, подобранная команда и голос штурмана в наушнике, а после победы — награждение с традиционным шампанским. Вот это мечта — и парень к ней стремится. Чимин заметил, что Хосок тоже обрадовался кольцевой гонке, и даже был уверен, что старший найдет возможность поучаствовать в ней несколько раз за день. — Мы поедем в одном заезде или в разных? — спросил Чимин, даже не зная, что хотел услышать. — Что за глупый вопрос? Конечно вместе запишемся, еще и самые первые, — Хосок дальше читал по списку: — Следующая неделя сплошные ралли и все на разных трассах. Тут уже просиял Чимин. — Но кольцо будет свободно для тренировок в любом случае, — прочитал Хосок примечания. — Ну и так далее. Пока написано, что расписание дальше может варьироваться из-за погоды. — Если будет ралли в дождь, да еще и на грунте, то я просто… — Чимин раскинул руки в стороны и довольный упал на кровать, чуть ли не простонав. Хосок тихонько посмеялся. — Помешанный. Это звучит, как твоя лучшая эротическая фантазия. — Ха-ха, — саркастично перекривлял его младший, не переставая улыбаться. Уже завтра они смогут посоревноваться с другими гонщиками. — Кто тут еще помешанный!? — Мы оба, — Хосок улыбнулся Чимину в ответ, а у того внизу живота от взгляда такого все в узел скрутилось. — Надо позвонить Намджуну. Кое-что прояснить, — старший задумчиво отвел глаза, поджимая губы. — Ага… Хосок поднялся и вышел из комнаты, на ходу набирая менеджера. Чимин вздохнул и перекатился на живот, вытягиваясь поперек кровати в полный рост. Внезапно взгляд его упал на открытую дверцу полки Хосока, и он увидел там какие-то странные таблетки в маленьких пластиковых контейнерах. Когда Хосок вернулся в комнату, Чимин уже с интересом рассматривал упаковку, хмурясь. — Копаешься в моих вещах? — спросил Хосок каким-то бесцветным голосом. Младший вздрогнул и неловко выронил таблетки на пол, но тут же, спохватившись, поднял их. — Прости, — стушевался Пак, когда его друг опустился рядом и взял из его рук маленький контейнер, касаясь самыми кончиками пальцев кожи Чимина. — Не извиняйся… — Можно спросить?.. Зачем они тебе? Хосок вздохнул и коротко улыбнулся. — Ты не помнишь? Чимин виновато покачал головой. — Мои родители часто уезжали, когда я был маленьким, надолго уезжали. Иногда я мог не видеть их целый год. — Да, это я знаю. Ты тогда жил у нас постоянно. Хосок кивнул. — Из-за страхов и неуравновешенной детской психики, я в конечном итоге перестал засыпать в одиночку, а твоя мама могла меня уложить лишь после снотворного. Я мог терять сознание, клевать носом, но заснуть не мог без таблеток. Чимин поднял на Хосока глаза. Этого он точно не помнил и не знал никогда, что друг так страдал. — Стоило закрыть глаза — и мне всякое мерещилось. А как ты докажешь маленькому ребенку, что все это неправда? — Хосок хмыкнул, повертев таблетки в руке. — Моя мама знала об этом и много плакала, но ничего поделать не могла. Но знаешь, все прекратилось, как только я заснул с тобой, и с тех пор твоя мама разрешала нам спать вместе. С тобой я спокойно засыпал сам, без каких-либо таблеток. И вот уже пять лет, как я вернулся к снотворному. Они уже почти не действуют на мой организм... привык. — Но это же опасно, — Чимин положил руку другу на плечо, чуть сжав пальцы. — Если ты в ужасном состоянии сядешь за руль… Хосок лишь беспомощно пожал плечами, неопределенно хмыкнув. Конечно же он все это знал. — Я давно так хорошо не спал, как этой ночью… Чимин замер. Они ведь и правда спали сегодня вместе, в обнимку. Хосок же сдвинул кровати. — Ты поэтому меня позвал жить сюда?.. — Нет! — встрепенувшись, покачал головой Хосок. — О своей проблеме я думал в последнюю очередь. Просто хотел проводить с тобой больше времени, это вышло спонтанно. Предательский румянец осел на щеках. Ничего ведь такого нет, чтобы спать на одной кровати, они ведь друг другу не чужие. Только вот собственные чувства мешают Чимину не реагировать на все это так ярко. Хосок мягко усмехнулся и под воздействием то ли какой-то мысли, то ли какой-то эмоции наклонился вперед, медленно двинувшись с затуманенным взглядом. Наблюдая за тем, как расширяются карие глаза Чимина, как приоткрываются его пухлые розовые губы и сбивается вмиг дыхание, как он замирает, будто боится. Хосок тоже останавливается в сантиметре от губ младшего вместе с болезненный ударом своего сердца о грудную клетку. Парень поджал губы, отвел виноватый взгляд от таких манящих и желанных черт. Хосок, вздохнув, наклонился и вместе с Чимином повалится на покрывало, придавливая его своим весом и утыкаясь куда-то в грудь младшего, пряча просто сгорающее сейчас от смущения лицо. — Прости, не знаю, что это на меня нашло, — еле слышно пробурчал он, поворачивает голову, вслушиваясь в бешеное сердцебиение Чимина и даже немного удивляясь, что так напугал его дурацкой выходкой. Держать себя в руках все тяжелее, и Хосок уже жалеет, что поселил Чимина с собой в одной комнате, что по глупости сдвинул кровати, что при любой возможности засматривался на его лицо и тело, что готов был сутками слушать, как тот говорит, рассказывает обо всем, что было с ним за эти долбанные пять лет, жалел, что просто лежит сейчас на нем, переплетая ноги и слушая родное сердце, дыхание, не имея возможности сделать и сказать нечто большее... — Ничего… Чимин в шоке и прострации, но говорит он со спокойной нежностью в голосе и негласно позволяет Хосоку просто все, лишь бы решился, лишь бы это не оказалось просто фантазией, которую подкидывали оголодавшие до чужого тепла мозг и тело, конкретно до тепла Хосока. Потому что эти пять лет он невыносимо скучал, а сейчас, кажется, скучает по нему в миллион раз сильнее и чувства это описать и заткнуть не может. Он хочет касаний, хочет разговоров, хочет восполнить потраченное время. Поэтому позволяет Хосоку мучить себя и изводить, хоть тот и не знает о его чувствах. Чимин зарывается рукой в его темные волосы, немного подергивая за пряди, как в детстве, другой рукой берет ладонь Хосока и чувствует, как старший медленно и несмело переплетает их пальцы. Сердце тут же болезненно замирает, скручивает живот, Чимин вслушивается в размеренное дыхание Хосока и понимает, что тот, кажется, заснул. *** Они снова просыпаются помятые, снова в повседневной одежде и в обнимку друг с другом. Первым открывает глаза Хосок и морщится от яркого солнца, что причудливо играет в светлых волосах младшего, красиво и ослепляюще. Он начинает ворочаться, и Чимин просыпается, морщит нос и нехотя открывает глаза, сталкиваясь с глазами старшего. — Как спалось? — хриплым и заспанным голосом спросил младший, проурчав и разогнав тем самым по телу Хосока будоражащие мурашки. — Хорошо… Хосок так никогда с собой не боролся, как в эту минуту. Хотелось всего и сразу. Прикоснуться к нему и прижаться ближе — сильнее всего. Это желание изнывало внутри, скребясь в грудную клетку. Чимин потянулся — его футболка задралась, и Хосок чуть не заскулил: он хотел коснуться его теплой после сна кожи, провести ладонью вверх по плоскому животу до груди. Парень больно прикусил губу, чтобы отвлечься, и перевернулся на спину, молясь, чтобы не встал ненароком. — Мы опаздываем на запись, — совершенно спокойно сообщил Чимин, посмотрев на будильник через плечо старшего. Хосок, для которого кольцевые гонки были больным местом, вмиг изменился в лице и подскочил с кровати, позабыв про свое наваждение, выразившееся в желаниях эротического и вовсе не дружеского характера, бросился к шкафу с одеждой, где висели их гоночные костюмы. *** После регистрации, на которую парни еле успели и теперь стояли в хвосте ряда гонщиков, воцарилось какое-то напряжение. Гонка на двадцать кругов, ничего сложного, кроме, разве что, большого количества участников. Парни гоняли пока только вдвоем, а дружеский заезд в первый день был на трассе для ралли, так что не считается, но это ничего — Чимин освоится. С непривычки даже интереснее. Трибуны уже занимали ребята с лагеря, все были возбуждены и очень шумели. Особенно те гонщики, которым выпала честь открывать летние гонки. Чимин и Хосок были в их числе. Чон поправил свою куртку и протер стекло шлема, внимательно и придирчиво оглядывая. Он весело отсалютовал Намджуну, что стоял на полупустой трибуне у самой линии старта и финиша, и, окинув взглядом свою машину, глянул чуть вперед. Желтый автомобиль молчаливо стоял в правом ряду через две машины от Хосока. Чимин по привычке обходил машину и копался в капоте, а после проверял транспорт и сзади, низко наклоняясь, чтобы все ближе разглядеть. Пак понимал, что всем этим перед гонкой уже занимались механики из его команды, но таким образом он расслаблялся. Сегодня гонка рассчитана на двадцать кругов, каждый по пять километров. Это не крупные соревнования, поэтому никто не хочет изматывать гонщиков или автомобилям вредить. Участников было тридцать два. Чимин стоял на девятой позиции правой колонны, а Хосок — на двенадцатой позиции левой колонны. Дополнительный круг, чтобы распределить гонщиков не проводили, а расставили всех по списку с регистрации. — Твой зад в этой форме смотрится просто потрясно, — Хосок засмеялся прямо над его ухом, пытаясь сбросить напряжение и хоть немного отвлечь Чимина, потому что тот явно сильно нервничал перед гонкой. — Извращенец, — Чимин хохотнул и оттолкнул Хосока, повернувшись к нему лицом и отобрав все поводы для этих дурацких и пошлых подколов. — Прости, комплименты — не лучшая моя сторона. — Да, ты прав. Будь добр, оставь их для мотоциклисток. Чимин не мог понять, как его другу удается быть таким двуликим. Еще вчера вечером он был слишком искренним, доверчивым и уязвленным, а сейчас вновь отшучивается и липнет ко всем со своей этой дурацкой привычкой «флиртуй со всем, что движется, а что не движется — двигай и флиртуй». Хосок сильный духом, и, несмотря на все трудности, он будет продолжать улыбаться. Это еще одна причина, по которой Чимин им восхищался. — Педики… — неосторожно бросил гонщик, что стоял правее от машины Чимина, и парни перевели на него взгляды. — Слышу звук, не знаю откуда, — пренебрежительно фыркнул Чимин, насупившись. Как же его бесит подобный тип людей, способный лишь что-то вякать себе под нос. Хосок заметил, как напряглись плечи друга, и встрял в разгорающуюся перепалку, усмехаясь: — Брось, Чимин, не обращай внимания, — легонько пихнул его Чон, заставляя посмотреть на себя, и кивнул в сторону нахала, подмигнув уже своему другу: — Лучше угадай, кого сегодня отдерут во все дыры во время гонки. Гонщик, который позволил себе столь резкое высказывание в сторону соперников, нахмурился, гневно скривив лицо, и скрылся в салоне своего автомобиля под звонкий смех Чимина. А Хосоку, кроме его искреннего смеха, больше ничего и не надо. — Удачи, Чимин. Пак солнечно улыбнулся — злость как рукой сняло— слегка прищурился. — И тебе. — Ты же знаешь, кто победит, да? — с наигранным недоверием глянул в ответ старший, — все эта считалочка... Чимин пожал плечами, но ничего ему не ответил. — Это кто-то из нас двоих? — Я тебе ничего не скажу. Конечно Чимин знает, кто победит. *** Скорость, шум колес, рев мотора, гром с трибун. Хосок чувствует все это и вливается в экстаз. Неспроста он говорил, что гнать без ограничения скорости по трассе лучше секса. То, как ты сжимаешь пальцы на руле, глядя, как сменяются цвета светофора впереди и рычат автомобили, словно кошки, готовые к прыжку за добычей, — лучшая прелюдия. Вжимать педаль газа в пол, вдыхать запах бензина, слышать эхо мотора и соприкосновение шин с асфальтом, чувствовать их трение и легкую вибрацию, разгоняющую адреналин по телу во время очередного обгона соперника или поворота и дрифта на вираже, — круче, чем сам процесс. А то, когда твой автомобиль на максимуме скорости пересекает финишную черту первым под взрывающиеся овации и ослепляющие софиты, — высшая и крайняя точка экстаза с последующей негой, растекающейся по мышцам. Ни одна девушка, партнерша, с которой был когда-либо Хосок, не могла доставить ему удовольствия большего, чем гоночная трасса и его автомобиль. Но с недавних пор в его жизни все-таки появился человек, который оттяпал себе приличную часть его сердца и поселился внутри Хосока, ощущая себя вполне комфортно. И что было самым приятным — этот человек идеально сочетался со второй страстью парня, с гонками. Почему со второй, спросите вы? Да потому что Пак Чимин одной своей улыбкой проложил себе путь, и теперь именно он, несмотря ни на что, будет для Чон Хосока на первом месте. И это пугало парня, но в то же время дарило настолько нежную эйфорию, что сомнений не оставалось больше, и Хосок был уверен: так все и должно быть.