Нелюбимый

Бесшумно вскочив на кровать и нависнув над крепко спящим мужем, демон легко касается его макушки, собирая рассыпавшиеся по кровати алые пряди волос жнеца, пропуская их сквозь пальцы, словно шелк. Странно, но даже это не разбудило прежде чутко спавшего Сатклиффа; а может, он просто притворяется, что спит? Желая удостовериться в этом, Себастьян нежно целует ключицы аловолосого, плавно спускается к уже затвердевшим соскам и, покусывая их, наблюдает за реакцией еле уловимо вздрогнувшего Грелля. Однако упрямый жнец ни в какую не подает признаков пробуждения даже после того, как демон в открытую накрывает своей ладонью уже колом стоящий член мужа. Ах, так? В таком случае Себастьяну придется резко изменить тактику. Что бы он, сильнейший демон, опускался до уровня этого своенравного жнеца, буквально упрашивая его своими ласками, вымаливая ответ? Ну уж нет, Себастьян Микаэлис, конечно, и раньше сталкивался с неотзывчивыми любовниками и холодными любовницами, но всячески ублажать ровно лежащее под собой бревно, коим в тот момент являлся его новоиспеченный супруг, ему категорически не понравилось. Значит, попробуем по-другому. Усевшись на Сатклиффа верхом, Себастьян, уже особо не церемонясь, грубо хватает запястья уже окончательно проснувшегося жнеца и привязывает их к изголовью кровати... прядями длиннейших красных волос. — С-Себастьянчик?.. — с совершенно ошеломленным видом подает голос Грелль, заикаясь. — Да, дорогой? — коварно мурлычет Себастьян в ответ, так же невозмутимо продолжая крепко затягивать руки супруга двойными узлами. — Что ты делаешь? Отпусти и слезь с меня! — видимо, почувствовав неладное, истерично всхлипывает Сатклифф, жалея, что поздно спохватился: кто знает, что теперь у демона на уме? — Ну, Грелль, ты же сам этого хотел, почему же сейчас пытаешься сопротивляться? — ухмыляется Себастьян, умело пресекая любую попытку жнеца вырваться из пут собственных волос. — Смирись и расслабься. Иначе будет больно. Убедившись, что запястья Сатклиффа довольно крепко зафиксированы, демон одним ловким движением хватает с прикроватной тумбочки мужа его лосьон для тела и пару черных шелковых лент, которыми обычно Грелль подвязывал волосы, когда хозяйничал на кухне. — А теперь, милый, раздвинь пошире ножки и, прошу тебя, не смотри на меня так, будто я маньяк какой-то, — ровным голосом попросил Микаэлис, и, так и не дождавшись ответа от изумленного жнеца, сам коленом раздвинул его бедра и пристроился между ними. Настолько беззащитным оторопевший Грелль себя еще не чувствовал: он немного подергал узлы, затянувшие его запястья, и охнул от боли - Себастьян все продумал. Ведь теперь стоит Сатклиффу дернуться, как путы на запястьях порвутся, и его чудесные волосы, служившие этими самыми путами, пострадают куда сильнее. Это заставило жнеца лежать смирно; впрочем, желание вырваться и убежать с каждой секундой становилось все слабее, а внезапно вновь подкатившее возбуждение охватило с новой силой. А Себастьян тем временем, вылив приличное количество липкого прохладного лосьона на ладонь, принялся медленно, дразняще смазывать и растягивать попку жнеца, извивающегося под ним от желания. В спальне неожиданно остро запахло гранатами, и демон поморщился от резкого аромата лосьона. — Фу, как ты вообще регулярно пользуешься этой вонючей дрянью и не теряешь обоняния? — Да это же "Вальмонт Триффит", лимитированная коллекция! Ты просто ничего не понимаешь в красоте, невежда! — обиженно огрызнулся Грелль, открыв помутневшие от возбуждения желтые глаза. Он тут же пожалел о столь дерзком ответе, потому что в следующий миг Себастьян приподнялся и шлепнул по его губам своим немаленьких размеров стоящим членом, пачкая солоноватой смазкой подбородок Сатклиффа. — Согласен. Раз ты у нас много понимаешь, тогда просто открой рот и не смей кусаться, иначе все твои замечательные зубы ты будешь носить с собой в самом модном и гламурном мешочке со стразиками. Грелль было хотел ответить очередной колкостью, но внезапно супруг схватил его за шею и довольно грубо втолкнул член прямо ему в глотку, не обращая никакого внимания на то, что Сатклифф едва не задохнулся. Жнецу все-таки удалось немного расслабить горло, и твердая головка, хорошо увлажненная слюной, стала входить гораздо мягче, упираясь в нёбо и плавно скользя туда-сюда. Себастьян застонал и отнял мокрый, поблескивающий член так же неожиданно, вернувшись на место между ног жнеца, и, закинув изящные лодыжки того себе на плечи, демон приставил окаменевшую головку к пылающему отверстию и легко толкнулся вперед. ...Жнец бы закричал, только крик его все равно бы потонул в шуме его собственной крови, бешено стучащей в висках. Поэтому он только протяжно застонал, когда Себастьян поймал нужный темп и угол проникновения и начал трахать его так, как безумно нравилось уже им обоим. Инстинктивно подаваясь вперед, навстречу супругу, Грелль выкрикивал его имя, мечась под ним на скомканных простынях и на своей собственной растоптанной гордости. Когда же демон, сильно впившись ногтями одной руки в белоснежную кожу бедер любовника, другой рукой заскользил по члену обессиленного Сатклиффа, тот, не в силах сдерживаться больше, выдохнул и начал бурно кончать, брызгая спермой себе на грудь. Себастьян несколькими финальными, особенно глубокими толчками, наконец, поставил точку, кончив прямо в супруга и навалившись сверху совершенно удовлетворенным. Счастливо и глупо улыбавшийся Грелль обнял бы своего демона, не будь он все еще связанным, о чем он, отдышавшись, поспешил незамедлительно сообщить возлюбленному. — Нет, не отвяжу. — Себастьян! Тот промолчал в ответ, слизнув сперму с груди любовника и неожиданно мягко поцеловавшего его. Впервые прямо в губы. — Обещаешь впредь не доставать меня, когда я занят или устал? — лицо дворецкого посерьезнело; он все еще не вышел из тела Грелля и, по-видимому, не собирался этого делать. — Обещаю... — И не будешь больше пытаться накормить меня своей стряпней? — от этого вопроса приунывший жнец немного опешил, но сразу нашелся с ответом. — Такого вовек не повторится, клянусь, Себастьянчик, только отпусти, — захныкал Грелль, ведь его затекшие запястья начали нестерпимо ныть и причинять существенную боль. Добившись своего, демон победно ухмыльнулся и неторопливо развязал путы, удерживающие супруга. Жнец хотел было отнять руки от рук Микаэлиса, но тот неожиданно нежно прижал их к губам. — Прости. После этой фразы, удивившей Грелля наиболее сильно за всю прошедшую ночь, Себастьян легко поднял мужа на руки и усадил на колени, лицом к себе. Тот сразу же прильнул всем телом к демону, с каким-то странным благоговением обняв его. ...Уснули они оба почти сразу, так и не размкнув объятия; на смятых простынях Себастьян запутался в волосах супруга, словно в своих собственных чувствах к нему, а на ключицах того жарко горели поцелуи демона, опаляющие нежную белую кожу. « — Я люблю тебя.»