История о чумных докторах, принцессе и красных жуках

      Мы ждали Надю, её родителей и старших сестёр ровно три дня. Всё это время было наполнено томительным ожиданием, предвкушением и приятной ностальгией о Пракре. Путешествие на родину семьи Сатринава было моим первым (и чуть ли не единственным), полным восторга и впечатлений. Девятилетняя я была слишком воодушевлена предстоящей поездкой и знакомством с семью принцессами. Братец такого энтузиазма не разделял, прекрасно понимая, что визит, в первую очередь, нёс политический характер, и ему, будущему королю, никак нельзя было допустить ребячества со своей стороны и внимательно слушать то, как отец вёл переговоры. По прибытию на место я даже не успела выйти из экипажа, как тут же меня окружили шесть девушек и под одобрительный хохот Насрин и Намара, а также тяжёлый вдох Нафизы, старшей из сестёр, повели на обзорную экскурсию по владениям. С Надей у нас была разница всего в три года, поэтому мы и сдружились сильнее. Младшая из принцесс была рада, что кто-то не обращался с ней, как с фарфоровой куклой, и давал возможность почувствовать себя ответственной и сильной, а мне было интересно познакомиться с обладательницей сиреневых волос, которая в свои двенадцать лет уже была начитана и обладала неким, располагавшим к ней, шармом.       Наша тесная дружба продолжалась долгих семь лет, пока Надя не решила покинуть родительский дом, чтобы наконец-то доказать и семье, и себе, что она — не беспомощная принцесса, с которой нужно сдувать пылинки. И вот, ровно через три года молчания, мы получили приглашение на свадьбу моей дорогой подруги и графа Люцио. Очень слабо верилось, что в свои двадцать два Надя не сильно отличалась от себя девятнадцатилетней, но надежда на то, что я вновь увижу всю ту же девушку, к которой я так привыкла, оставалась.       Я лениво прогуливалась по коридорам, пока проходящие мимо служанки с непониманием косились на меня. Для людей, которые не были просвещены в традиции рода Гамерен, было дикостью то, что все члены семьи были обязаны носить чёрные одеяния. Исключением являлись лишь свадьбы, где разрешалось надевать тёмные оттенки синего, фиолетового, красного и зеленого. Такой порядок вещей сложился столетия назад, когда наши предки отвоёвывали земли, принадлежавшие им по праву. Тысячи людей погибли во время военных действий, чтобы истинный король взошёл на престол и освободил свой народ от установившейся в стране деспотии. С тех пор, без исключения все потомки рода Гамерен обязаны носить чёрные одеяния в честь траура по погибшим в той кровопролитной войне гражданам.       Как бы это иронично не звучало, здесь, среди светлых легких тканей, в своих траурных одеяниях я чувствовала себя белой вороной. И подобное внимание, о котором говорилось ранее, мне не совсем нравилось, поэтому я пыталась уйти в себя, когда прогуливалась по коридорам дворца. Иногда подобное поведение заводило меня в незнакомые коридоры, и я терялась. Однако у дворца была замечательная особенность: все окна в коридорах вели либо на передний двор, либо в сад. Таким образом, имея подобные ориентиры, очень легко было вернуться в центральные коридоры.       Продолжая свой променад, я пришла ко входу во дворец. Слуги метались туда-сюда, не обращая никакого внимания на меня. Ради интереса я решила взглянуть в окно, которое было рядом с дверью и выходило на парадное крыльцо. Там я увидела того, из-за кого пришлось сделать глубокий, обреченный вздох. Там, то и дело поправляя белокурые волосы, стояла причина всех моих проблем в этом месте. Граф Люцио, надевший всё самое лучшее сразу, ожидал прибытия своей будущей графини и её семьи. От разглядывания мужчины меня отвлекло то, что что-то опалило дыханием руку и… О боги, лизнуло её? Опустив взгляд вниз, я увидела ком мягкой белой шерсти, что ластился ко мне. Это была Мерседес — одна из любимых питомцев Люцио. Я потрепала её за ухом, что собаке явно принесло удовольствие.       — Хорошая девочка, — улыбнулась я и вновь взглянула в окно, чтобы обнаружить, что графа там нет.       Я почувствовала прикосновение рук к своим плечам. Холод металла даже сквозь одежду заставил поёжиться. Меня нагло вели на крыльцо без моего согласия. Придя туда, я заметила, что экипажи уже приближались ко двору. В животе появилось непонятное чувство, будто в нём начали порхать бабочки, и даже наличие чужих ладоней на плечах не портило долгожданный момент предстоящей встречи. Вот лошади остановили своё движение, извозчик подбежал к дверце, чтобы открыть её. И вышла Она. Статная, высокая и божественно красивая. Принцесса Пракры. Будущая графиня Везувии. Моя дорогая подруга. Надя Сатринава.

***

      Ещё два дня приготовления к свадьбе шли полным ходом. К моему счастью, Люцио оставил меня в покое и крутился вокруг будущей жены, пытаясь угодить ей. Надя полностью была погружена в предсвадебные хлопоты, а мой дорогой брат наоборот окружил меня своим, иногда назойливым, вниманием. Также оставшиеся пять сестёр (не считая Нафизы) иногда посвящали своё время мне, вспоминая детство.       В ночь перед свадьбой мне не спалось, будто бы я и есть сама невеста. Необъяснимое чувство тревоги больно сжимало сердце. Я открыла дверь на балкон, впуская во внутрь свежий ночной воздух. Весенняя прохлада заставляла расслабиться. Я вышла на балкон и села на постеленный там матрас, закиданный разноцветными подушками. Прикрыв глаза, запрокинула голову назад и глубоко вздохнула, медленно опускаясь на подушки. Вновь открыв глаза, я увидела чистое звездное небо, изучать которое обожала с самого детства, то и дело без разрешения утаскивая из дворцовой библиотеки различные карты и справочники по астрономии.       Заинтересовавшись, который час, я потянулась к карманным часам, которые висели на цепочке у меня на шее, и узнала, что вот уже было двадцать минут, как закончился март, и апрель вступил в свои права. Убаюкиваемая пением ночных птиц, погрузилась в царство Морфея прямо среди мягких подушек на балконе.

***

      В ту ночь Надя долго не могла уснуть. Проворочавшись в кровати добрых три часа, она поняла, что дальше так продолжаться не могло, и идеальным решением её проблемы была ночная прогулка по саду. Быстро переодевшись, девушка покинула свою комнату и вышла на тропинку, которая дальше скрывалась за густыми кустарниками. Прошло всего каких-то пятнадцать минут её блуждания среди экзотических растений, как Надя вышла к фонтану, самому центру сада.       — Прекрати прятаться за деревьями. Я знаю, что ты здесь. — твёрдо произнесла Сатринава и обернулась.       Николас вышел из тени деревьев и низко поклонился.       — Миледи.       Надя подняла руку и покачала головой. Девушка прекрасно понимала, что они — не чужие люди, и лишняя манерность была ей ни к чему.       — Ты ведь уже знаешь, что я пришёл просить тебя об услуге? — тихо произнёс парень, подходя ближе.       Принцесса была осведомлена старшим из детей, что, как только наследники престола покинули свою страну, тут же разразилась война. Надя знала Николаса долгих семь лет и, прекрасно умея читать людей, как открытые книги, понимала, что он не может сидеть в стороне.       — Тебе нечего остерегаться. Я позабочусь о ней. Ради тебя и ради её самой. — Сатринава взглянула на парня и ободряюще улыбнулась.       — Благодарю, графиня.       Молчание повисло в воздухе, и эта тишина нарушалась лишь редкими вскриками ночных птиц и плачем цикад.       Оба понимали, что Николас никогда не вернётся.

***

      Николас уверенным шагом ступал по сонным коридорам дворца. Принц направлялся в комнату сестры, держа в руке средних размеров коробку. Будучи уверенным, что девушка ещё не спит, он постучал в дверь. Однако ответа не последовало.       — Мария? — произнёс он.       Но вновь ответом было молчание. Николас медленно открыл дверь и заглянул в комнату. Кровать пустовала, тем не менее дверь балкона была открыта. Парень поставил коробку на трюмо и прошёл в лоджию.       Я приоткрыла глаза и заворочалась среди подушек. На улице в ночной рубашке было ужасно холодно. Я поёжилась и уткнулась лицом в мягкую ткань.       — Маша… — тяжело вздохнул брат и присел рядом. — Что же с тобой делать?       Голос Николаса ненадолго вернул меня в реальность и я повернулась к нему.       — Привет. — я слабо улыбнулась. — Давно здесь?       Я села и слегка отодвинулась, чтобы дать ему больше пространства.       — Если заболеешь, прикажу, чтобы тебя никто не лечил. — попытался сделать серьёзный тон он, но тут же улыбка озарила его лицо.       Я подсела ближе и взъерошила его чёрное каре. Николас засмеялся и прижал меня к себе. Одна рука легла мне на спину, другая взяла под коленями, и вот я в воздухе.       — Ну–ка, миледи, пройдём в опочивальню, дабы Вы не простудились.       Николас зашёл в комнату и закрыл дверь на балкон ногой. Он аккуратно опустил меня на кровать и присел рядом на пол.       — Коля… — тяжело вздохнула я и посмотрела на брата. Уловив его заинтересованный взгляд, я продолжила. — Он снова мне снился…       — Кто? — Николас нахмурил брови.       — Рогатый Бог… — тихо произнесла я, боясь реакции брата.       Николас долго молчал. Пару минут он просто смотрел в стену, затем повернулся ко мне и взял руку. Я стеснялась своих рук и всегда прятала их под перчатками, поэтому попыталась выдернуть кисть из хватки брата.       — Оно больше не растёт? — спросил Николас, нежно проводя пальцами по тёмно–фиолетовой, повреждённой чёрной магией коже.       Я отрицательно покачала головой. Неожиданно послышалось громкое копошение, и я подпрыгнула. Николас взглянул на коробку и, улыбнувшись, встал.       — У меня для тебя подарок, сестрица.       Коля протянул мне синюю коробку, перевязанную лентой. Внутри что-то снова начало своё движение, и я приподняла бровь, взглянув на брата. Тот кивнул, разрешая мне открыть подарок. Я потянула за ленту и открыла крышку. Внутри сидел чёрный комок шерсти с длинными ушками. Животное повернуло мордочку в мою сторону и с интересом уставилось на меня красными глазами. Не почувствовав опасности комок запрыгал по дну коробки в мою сторону.       — Это сумеречный кролик. Его спасли от браконьеров, но не могли отпустить в естественную среду, так как он рос в неволе. Я его выкупил. — сказал Николас и погладил кролика по ушкам. — Как назовёшь его?       Я взяла животное в руки, и кролик прижался ко мне, утыкаясь мордочкой в грудь.       — Илон.