***
— Дань, — робко окликнула его Елизавета, когда парень уже собирался скрыться за дверью квартиры, — можно хотя бы страницу ВКонтакте создать? Кашин ещё пару секунд постоял, отвёл свой пламенный взгляд в окно, где заходило солнце, освещая предметы интерьера в их квартире своими последними, за сегодняшний день, лучами, и снова посмотрел на Неред. Её лицо блестело, глаза горели грустью, одиночество поглощало её изнутри. Растянутая домашняя футболка слегка оголяла её острые ключицы, а тонкие руки беспорядочно болтались вдоль пышных бёдер. — Когда я приду, тогда и поговорим на эту тему, — строго ответил он, наконец покидая квартиру. Снова умчался по каким-то неотложным делам.***
Ночной мрак сгущался, понемногу рядел. Небо расчистилось от туч, и тогда стали видны звёзды. Они мерцали, переливались, пока время шло к полуночи, но Кашина всё ещё не было дома. Лиза уже начала волноваться, звонить ему, писать, но он не отвечал на сообщения и, как назло, не брал трубку. Она от переживаний закусила нижнюю губу и просто стала ждать. Ночное небо переливалось звёздами и звало девушку за собой. Она несмело открыла окно и стала любоваться ночным Питером: миллионы маленьких огней, мерцающих где-то вдали, редко проежавшие машины, пустые улочки, которые днём бывают просто переполнены людьми, и старые питерские дома, ещё больше накаляющие атмосферу. Девушка робко села на подоконник, стараясь издать как можно меньше посторонних звуков и не нарушать собственную идиллию ночного Петербурга, и свесила ноги вниз. Под ней находилось ещё восемь этажей, но сама эта мысль куда-то улетучилась из её головы, и Лиза будто бы перестала бояться. Бояться всего, что её окружает. Она продолжала любоваться городом, тёмной ночью и небом, усыпанным звёздами, пока её ножки обдувал лёгкий осенний ветерок. Листья кружились в воздухе и словно танцевали немой вальс, холодок пробежал по телу девушки, но та не спешила ложиться обратно под одеяло в свою кровать. Она вглядывалась в каждую деталь, каждую мелочь и каждое движение, постепенно собирая из всего этого одну единую огромную и красивейшую картину. За спиной послышался скрип, но Лиза не стала зацикливать на этом внимание, списывая всё на сквозняк. Она бы и дальше продолжила разглядывать город, но тут же услышала хриплый голос: — Отойди от окна, пожалуйста. Неред замерла. — Лиза, слезай. Она резко повернулась и разглядела силуэт Дани, что несмело стоял в проходе и держался за ручку двери. — Это не то, что ты подумал, — она начала оправдываться, спешно слезла с подоконника и закрыла окно. Его лицо блестело грустью, а рыжая чёлка спадала на лицо. Он опустил голову, что-то пробормотал под нос, пока девушка виновато улыбнулась и сжала губы. — Я всё понимаю, — наконец тихо произносит он, — тебе тяжело. — Ты правда всё не так понял! — воскликнула Лиза, жестикулируя руками, — Я просто смотрела на звёзды. Я…— она запнулась, опуская голову вниз и сжимая руки в кулаки, — Я не собиралась прыгать. Кашин посмотрел на неё, зажмурился, хрипло, словно простудился, и очень недоверчиво произнёс: — Давай ты лучше сегодня поспишь у меня?***
В комнате у Дани не было окон, и единственными источниками света тут были большая люстра, висящая в центре потолка, и настольная лампа, что использовалась при работе с компьютером. Первое, что бросилось девушке в глаза, — тот самый компьютер. Он был огромным, монитор светился, из-за чего при этом свете можно было разглядеть пастельное бельё и часть мрачной комнаты. — Imac Pro за миллион рублей, моя хорошая, — улыбнулся Кашин, наблюдая за тем, как Лиза с нескрываемым восторгом пялится на компьютер. Она усмехается и пытается разглядеть остальную часть спальни, что не была подсвечена монитором. Здесь было не очень уютно, если сравнивать с комнатой девушки, но всё равно приятно находиться. Бордовые обои с переливом в нежно-розовый порадовали Лизу. Огромный рабочий стол, кучу проводов, синтезатор, гирлянду под столом, что изредка светилась красным и жёлтым цветами, железные полочки с кучей разных мелочей и огромный деревянный шкаф с одеждой девушка смогла разглядеть, пока Даня включил настольную лампу. — Ложись, тебе завтра в школу рано вставать, — с горечью произнёс он, и Лиза поняла, что он, возможно, даже обижен на неё теперь. Она прекрасно понимала, что подорвала его доверие, и хотела всё исправить. — Дань, я правда не собиралась прыгать, послушай. Парень томно оглядел её, сжал узкие губы и прикрыл ментоловые глаза, что сейчас неприятно щипали из-за усталости. — Ложись, — повторил тот, из-за чего уже Лизе пришлось стиснуть зубы, сжать пухлые губки и лечь в холодную постель, укрываясь пышным одеялом и наблюдая за дальнейшими действиями Данилы. Он скинул с себя чёрную олимпийку, зачесал рукой чёлку, дабы та не лезла в глаза, и сел за рабочий стол в большое кожаное кресло, начиная рыться в компьютере и что-то там искать. В течение получаса он ни разу не оторвался от монитора, а девушка не сомкнула и глаз, наблюдая за его тёмным силуэтом, что изредка зевал и шёпотом бурчал себе под нос матюки. В один момент он резко прекратил что-то печатать, пару секунд посидел смирно, а после повернулся взглянуть на девушку. Она немедленно сомкнула тёмно-зелёные глазки, притворяясь спящей. Её сердцебиение раздавалось по всей комнате глухими ударами, а дыхание было глубоким и неровным. Несмотря на это, Данила всё же поверил, что та уснула, и без капельки какого-либо угрызения начал тупо пялиться на Неред. На её пшеничные волосы, что обычно аккуратно причёсаны, а сейчас небрежно раскинулись на подушке; на её острый носик с тонким и еле заметным на нём шрамом; на тонкие бледные ручонки с длинными пальцами и всегда аккуратно подстриженными ногтями. Сейчас он и не пытался скрывать свою улыбку, вглядываясь в каждую важную мелочь и деталь на её теле, в каждую родинку на девственной белой коже. Его сердце вдруг стало бешено колотиться, в ногах почувствовалась приятная боль. Он откинулся назад на спинку стула и прикрыл уставшие глаза: его щёки и губы горели. Спустя пару минут, Даня всё же встал, достал необходимые ему вещи из шкафа и скрылся за дверью комнаты, как можно тише закрывая её за собой. Лиза выдохнула, меняя позу на кровати и сворачиваясь в комочек, укуталась одеялом как можно плотнее и закрыла глаза. Время близилось к часу ночи, а ей вставать в семь утра. Через некоторое время вернулся Даня. Его рыжие волосы были мокрыми, капли воды стекали с отдельных прядей. Он встряхнул головой и направился к кровати. Аккуратно, стараясь как можно тише поднять шуршащее одеяло, он медленно забирается под него, а голубые глаза сами закрываются от усталости и зрительных нагрузок. Русоволосая поворачивается к Дане лицом и ехидно улыбается, всем видом показывая, что не спала всё это время. Он распахивает глаза и хмурится. — Какого хрена, солнце? — ласково произносит Кашин, стараясь не уснуть прямо сейчас. — А сам какого не спишь? — Работа, солнышко, работа, — раздосадовано поясняет ей парень и закрывает уставшие глаза, попутно зевая, — я не спал больше суток. Она понимающе кивает и невесомо целует его куда-то в висок, проявляя тем самым лишь заботу и сочувствие. В груди Кашина всё защемило, а сердце уже начало буйствовать, глаза забегали от неожиданности, но организм немедленно требовал сна, из-за чего парень смог лишь улыбнуться и снова сомкнуть тяжёлые веки. Неред легла на бок, повернувшись спиной к Даниле, а через какое-то время почувствовала на талии тёплые руки, обвивающие её тело, и чужое сопение в шею, что так умиротворяло её состояние.***
Будильник зазвонил в пять утра. Даня, как ошпаренный, поднялся на локтях и потянулся за своим смартфоном, что лежал на прикроватной тумбочке с той стороны, где спала Лиза. От громкого звона девушка открыла свои красные глаза и украдкой взглянула на Даню. Её веки сами начали закрываться, требуя больше сна, но та не поддавалась. Вместо этого, она начала разглядывать парня, но его лицо не выражало никаких эмоций: помятый вид, опухшие и красные глаза, забитый нос и нахмуренные брови. Наконец он выключил надоедливый будильник и от злости и усталости сжал свободную от телефона руку, только вот не учёл, что находилась она на талии девушки, и та взвизгнула от неожиданности. — Извини, — виновато произнёс Кашин, полностью высвобождая Лизу из своих объятий, пока девушка покраснела от смущения. — Который час? — сонно пролепетала Неред, укутываясь в пышное одеяло и прикрывая сонные глазки. — Пять, — раздражённо произнёс Данила в ответ, — тебе ещё рано вставать, так что спи давай. Он встал с кровати, сразу же пересаживаясь в кресло и залипая перед экраном компьютера. Через несколько минут, Кашин встаёт голыми ногами на холодный паркет, что скрипит в некоторых местах, и направляется на выход из спальни, но тут его останавливает голос Лизы: — Стой. Ты куда? — На работу, — усмехается он, когда вновь слышит это уже противное для него слово, — нужно сделать дубликаты документов и отвезти их Руслану. Заеду за тобой в восемь и отвезу в школу, теперь ложись спать. Лиза выдыхает, раздосадованный и протяжный стон срывается с её пухлых губ, и она за пару секунд решается. — Можно с тобой? Тебе же будет скучно одному.***
Петербург только начинал оживляться, когда на трассе вновь появился чёрный автомобиль с затонированными окнами. Первые лучики солнца освещали дорогу, дома, а на автобусных остановках и рядом со входом в метро уже начали скапливаться люди. Санкт-Петербург медленно просыпался и уже совсем скоро будет готов дарить людям свою красоту снова. — Ты всегда так работаешь? — не отворачиваясь от окна с пейзажами города, спросила Неред. — Как «так»? — Даня украдкой взглянул на девушку, вопросительно изогнув брови, а после снова продолжил смотреть вперёд, не отвлекаясь от дороги. Вдруг он резко куда-то повернул, Лиза качнулась в кресле, а тот усмехнулся. — Ну, спишь по три-четыре часа, ездишь постоянно куда-то, — смущённо произнесла девушка, заправляя русую прядь волос, что выбилась из основной массы, за ушко, — как мой отец. — ещё тише добавила она. — М-да, — запнулся Кашин, не желая больше продолжать этот диалог, ведь, как он сам заметил, воспоминания о прошлой жизни, об отце сильно ранят хрупкую Неред и буквально загоняют её в тупик собственных мыслей. Её бледное личико снова опустилось вниз, глаза были заняты разглядыванием кроссовок, которые ей на шестнадцатилетие подарил отец, а руки нервно мяли край огромной футболки с неоновым рисунком и яркой надписью «LITTLE BIG». Кашин, заметив это, своим мелодичным голосом попыталась разбавить обстановку, завести непринуждённый диалог, но девушка не была настроена на пустую болтовню. Она уткнулась в окно и стала разглядывать пейзажи такого красивого города, пока автомобиль не остановился на парковке рядом с огромным офисным зданием. Даня первый вышел из машины и хлопнул дверью, пока Лиза пыталась справиться с надоедливым ремнём безопасности, что никак не хотел расстёгиваться. Эта девушка была создана, казалось, из самых лёгких материалов, которые только есть на планете: её бледные ручонки были даже не в силах справиться с ремнём в автомобиле, когда у той плохое настроение, а волосы, казалось, пахли сиренью и адской болью. Покалывание в области грудкой клетки не давало Дане покоя: его бушующее сердце рвалось наружу. Бабочки в животе так и не унимались, заставляя парня то улыбаться, то скручиваться и ворчать от раздражения. Любовь, как он считал, ничто иное, как обычное чувство, которое скоро должно пройти. Как и радость, печаль, гнев. Только вот любовь у него не проходила. Его до жути бесили бабочки в животе, когда Лиза снова касалась его своими руками; его раздражало то, что он мялся, мог бросить все свои неотложные дела из-за «какой-то там девчонки», что коллеги и друзья подкалывали его за это, называли тряпкой. Что он стал прислушиваться к её мнению и доверять кому-то также, как доверяет себе. Что перестал ненавидеть всех людей на планете лишь потому, что Лиза Неред просила его быть добрее. Его бесило даже то, что теперь в его квартире, в его холодной и всегда пустой квартире, теперь воцарился уют, спокойствие и тепло. Что он приходит домой и видит, как Лиза играет в приставку, что на кухне пахнет свечками из икеи, а в ванной — её шампунем. Что везде теперь висят гирлянды, стало меньше пыли. Что помимо себя, он может услышать топот ещё чьих-то ножек, скрип дверей и старого паркета. Он ненавидел такое чувство как любовь, но в то же время восхищался им, воспевал его, чувствовал себя счастливым и несчастным одновременно. У него вдруг появилась муза, желание делать что-то не только по-своему. Когда Лиза вышла из автомобиля, Даня закрыл его, услышав характерный звук включенной сигнализации и протянул руку девушке. Та несмело положила свою ладошку в татуированную руку парня и криво улыбнулась, побрела вслед за рыжим, пока тот шёл впереди, сжимал маленькую ручонку всё сильнее, прибывал в восторге и был не в состоянии скрывать счастливую улыбку на веснушчатом лице.***
— Сколько у тебя сегодня уроков? — даже не взглянув на девушку, мимолётно спросил Кашин, делая большой глоток латте из картонного стаканчика с нарисованной эмблемой какого-то кафе, в которое Даня заскочил по дороге в школу. — Семь, — с саднящей и жгучей досадой проговорила она в ответ и, уже без каких-либо колебаний, свободно и спокойно расстегнула ремень безопасности. — Я посмотрю по времени, может быть тебя Даша сегодня заберёт, — Даня зевнул, его красные глаза слипались, а голос сел. — Опять работа? — раздражённо процедила Неред, стиснув зубы. Ей не нравилось то, что Даня из-за своей дурацкой «работы» губит здоровье не только других людей (хотя это его основной заработок), но и своё: не высыпается, портит зрение, запускает своё состояние из-за загруженности, сам пробует наркотики и не редко. Тем более, если работает с ними каждый день, то почему бы и нет? Он также, как и все, может придти в какой-нибудь бар, напиться там и накидаться. Чаще всего это случается в единичные для рыжего выходные, но как только в его квартире и жизни появилась Лиза, такие события стали происходить реже, но всё же не прекратились. — Я везу Руслану чек и заказ, — поясняет ей Даня и снова зевает, — а потом еду домой спать. Так что не знаю, когда вообще проснусь и смогу заниматься жизнедеятельностью. Лиза кивает, но всё же что-то заставляет её усомниться в достоверности сказанных Кашиным слов, и она хитро щурится, глядя прямо в его глаза. — Ты лжёшь, — тихо, но уверенно проговаривает она, замечая на его лице нотки волнения и печали. — Ладно, хорошо, солнышко, — сдаётся тот и снова делает глоток латте, — я везу Руслану чек и заказ, еду в офис, забираю документы, печатаю договор, заезжаю в пекарню, покупаю тебе пирожок с яблоком и корицей, который ты просила вчера вечером, приезжаю домой и только тогда ложусь спать. Даня смеётся, а Лиза не понимает, почему же ему так смешно. Его планы кажутся девушке какими-то нереальными, какими-то ужасающими, скучными и бестолковыми. Она не понимает, как он живёт без обычного восьмичасового сна или же хотя бы привычных для Лизы шести часов сна в сутки, а глаза нервно бегают из стороны в сторону, осматривая салон дорогого автомобиля. — Я хочу, чтобы ты отдохнул, правда. Давай ты поспишь сегодня хотя бы часиков до восьми? — Неред похлопала глазками, смущённо улыбаясь, ведь впервые стала замечать за собой проявление заботы и каких-либо чувств к, о боже, самому Дане Кашину. — Не получится, — досадно процедил он и так тонко, так медленно, словно боясь спугнуть девушку своими словами. Так и есть. — Почему? — В шесть я должен буду заехать, — запнулся Даня, облокачиваясь на сиденье и закидывая голову вверх, — почему я вообще отчитываюсь перед тобой? Снова его охватил гнев. Он не смог сдержать свои бушующие чувства и как маленький школьник стал отчитываться перед Лизой. Как будто она что-то вообще значит для него. А вообще-то — да. — Так, короче, я ссать хотела на твои дела и твою работу, завтра устраиваю тебе законный выходной, только попробуй как-то улизнуть. Я полагаю, хотя бы раз в тысячу лет ты-то сможешь отдохнуть без каких-либо обязательств? — Не знаю, — Даня и злится, и улыбается, ему хорошо и плохо одновременно. Неужели Лиза так печётся о его состоянии? Ой, да он же просто растаял. Любовь — та ещё штука. Посмотрите, что она сделала с Кашиным. Русая вышла из машины, предварительно попрощавшись с Даней, и медленно побрела в сторону учебного заведения, где ей предстоял ещё один приятный день в приятной компании. Рыжий взялся обеими руками за руль и просто стал наблюдать за предметом своего воздыхания — обычной девчонкой со спутанными волосами и изумрудными глазами, что младше его на целых семь лет.Я увидел тебя где-то на солнце,
Лучики тёплого света играли на её бледном личике, подчёркивая смущённую улыбку и подсвечивая зелёные глазки.Заметил, как ты улыбалась.
Она шла туда, где были слышны сплетни на перемене из туалета, где бегали первоклассники, и хмурыми лицами светили учителя. Она там, где слышен шёпот опавших листьев, шум ручейков и колыхание зелёной травы. Она там, где нет равенства и сострадания, где завистливый смех её одноклассников и осуждающие взгляды.Я видел, там кто-то смеётся.
Даня резко ударил по педали газа, и автомобиль тронулся с места.Какая жалость.