Химия, казалось, длилась целую вечность. Из-за туч показалось солнце, то, которое совсем не грело, и Лиза решила, что вместо конспектирования формул и определений, будет лучше просто пялиться в окно.
Её соседка по парте тоже не отставала — будучи хорошисткой и просто весёлой девушкой, сейчас она просто развалилась на столе, занимая большую его часть. Но Лизе это совсем не мешало любоваться осенним Петербургом за окном.
Сзади постоянно слышались голоса: хриплые, подавленные, прокуренные. Особенно выделялись тихие смешки Турбиной и равнодушный голос Трофимовой откуда-то с задних парт, где девушки перебрасывались записками и даже позволяли себя открыто разговаривать и шептаться посередине урока.
Учительница сделала им пару замечаний, из-за чего Света сразу же опускала глаза в пол, краснея, а Трофимова ещё сильнее стискивала зубы и с каменным лицом складывала руки на груди, откидываясь на спинку стула. Лизе казалось, что это две противоположности друг друга: всегда весёлая Дейдример, что даже в руках сигарет никогда не держала; девственная, без единой татуировки и шрама, кожа делала её карие глазки ещё выразительней и глубже, и, казалось, в них можно утонуть, так и не дождавшись спасательного круга. Пухлые щёчки всегда выделялись на её милом личике, и даже где-то проглядывались веснушки. После недавнего отпуска с родителями, можно было заметить, как кожа Светы приобрела цвет на несколько тонов темнее, а волосы немного смылись из голубого цвета. Своей белоснежной улыбкой она покоряла всех, без исключения, вселяла добро и мотивацию, пока на последней парте вяло отсиживала химию её лучшая подруга. Волосы Трофимовой были длинными, доходили по поясницы, и красными, словно кровавый закат над океаном, который Лиза видела однажды, просиживая штаны на берегу вместе с отцом. Почти всегда, когда Алина выходила из здания школы, можно было увидеть у неё зажатую между белых зубов или длинных пальцев сигарету. Она почти всегда ходила грустная и угрюмая, но, как оказалось, была отличным собеседником и великолепным другом. На каждой части тела была какая-либо татуировка, будь это запястье, нога, рёбра, ключицы или же живот. Там же красовались и многочисленные шрамы. Что случилось с ней в жизни, что смогло сломить когда-то уверенную в себе девушку, превратив её в бездушный металл, социофобку, не способную идти на контакт с окружающими, никто не мог понять, но Лизе почему-то казалось, что она просто пытается привлечь к себе внимание. Неред эгоистично решила, что хуже, чем у неё самой, ни у кого уже быть не может, поэтому обесценила проблемы своей новой одноклассницы.
Алина томно подняла голову, оглядела класс и вдруг заострила внимание на новенькой. Её карие глаза вглядывались в каждую клеточку тела Елизаветы, пока Трофимова наивно полагала, что имя этой русоволосой особы, такое же, как и у неё самой. Неред почувствовала на себе чей-то проникновенный взгляд и посмотрела в сторону красноволосой. Та искренне улыбнулась, продолжая держать сложенные руки на груди, и отвела взгляд в сторону. Первый раз Лиза увидела, как Алина улыбнулась. Ей даже на минуту стало стыдно за свои мысли, ведь Трофимова не такая плохая, какой казалась пару минут назад в размышлениях, верно?
На душе даже как-то тепло и трепетно стало. Мысли кружили хоровод в русой голове, улыбка не сползала с лица, дыхание участилось. Такая мелочь, просто улыбка новой одноклассницы, смогла разжечь в Лизе огонь самоуверенности и даже некой радости из-за всего происходящего. Теперь она не сомневается в этом классе и ни секунды не жалеет, что оказалась здесь.
От размышлений её отвлекло пришедшее на телефон уведомление. Имя контакта заставило Лизу тихонько усмехнуться себе под нос, стараясь не привлекать внимание учительницы, объясняющей материал, а тепло стало разливаться по всему телу, пока глаза не прочли содержание данного сообщения. Резкое чувство обиды, пронизывающее тело девушки, словно игла, поселилось где-то глубоко в груди, такое саднящее, всепоглощающее, убийственное.
«даня сыр лук или котлета кашин, 12:10»
сегодня не смогу, много дел :))
за тобой приедет даша
не зарыковская
Лиза вскинула брови от удивления — что ещё за Даша?
«лайза солнышко, 12:11»
камон даня
неужели твоя работа важнее меня.........
это во-первых
«даня сыр лук или котлета кашин, 12:11»
я тебя слушаю, моя юная леди
продолжай
«лайза солнышко, 12:11»
че за даша
как я узнаю
«даня сыр лук или котлета кашин, 12:12»
волосы серые, вся в татухах, пирсинга овердохера
дашей милк звать
жди меня, вечером буду дома!
«лайза солнышко, 12:12»
ага, размечтался
ща прям пошла ждать тебя
«даня сыр лук или котлета кашин, 12:12»
я думал, мы с тобой женаты, а ты вот так поступаешь : (
Неред усмехнулась, вспоминая их давнюю шутку про замужество и то, как девушка ухахатывалась с неё, хватаясь за живот и сворачиваясь на диване клубком, пока Кашин пытался изобразить ещё хоть что-то смешное, сам чуть ли не давясь смехом. По телу снова пробежала приятная дрожь.
«лайза солнышко, 12:12»
жду короче блин.......
чмошник муженёк
«даня сыр лук или котлета кашин, 12:13»
и я тебя люблю.........
Долгожданный звонок на перемену вибил русоволосую из колеи, она не сразу поняла, что наконец-то свободна и может пойти в столовую, так как была очень голодна, не успев позавтракать утром.
Каплан вскочила с места, игнорируя учительницу, которая, кажется, в тот момент только начала диктовать домашнее задание. Блондинка быстро покидала в чёрный рюкзак все свои вещи, что находились в тот момент на столе, достала свой смартфон из заднего кармана портфеля и села обратно за парту.
— Каплан, — злобно выкинула учительница, имени которой, Елизавета, к сожалению, не вспомнила, — на следующем уроке первой к доске пойдёшь отвечать. — Лицо блондинки искривилось в ужасе.
— Блин, блин, блин…— Взволнованно повторяла та шёпотом, стараясь не вызвать к себе ещё больше внимания со стороны ненавистной преследовательницы. Внутри сердце ёкнуло, а ноги подкосились, хоть девушка и сидела на стуле. — Если я лоханусь, то мама меня убьёт.
— Неужели, — Неред замялась, стараясь вспомнить имя химички, но так и не сделав этого, продолжила диалог с одноклассницей, игнорируя крики остальных учеников и грозный голос той самой учительницы, — она настолько строго оценивает?
— Да, блин! — скорее со страхом, чем со злобой, огрызнулась блондинка. — Не видать мне нормальной оценки, я в химии вообще не шарю, — та опустила голову и уткнулась лицом в парту.
Неред тяжело вздохнула и, услышав злобное «урок закончен, все свободны», встала из-за стола и стала сгребать все книги в свой рюкзак и выжидательно осматривать Дарью. Блондинка одарила учительницу злобным взглядом, повесила сумку на левое плечо и вслед за Лизой покинула ненавистный кабинет.
— Дальше что? — загадочно протянула русая, останавливаясь посередине коридора, намекая на расписание.
Даша также притормозила, строя недовольную гримасу, пока сзади послышался голос одноклассников:
— Физра, мои девочки, а потом геометрия, кстати! — с сочувствием произнёс Поперечный, театрально вытирая несуществующую слезу с лица.
Каплан заскулила, осознавая, как же сильно ненавидит этот урок, а Неред в который раз тяжело вздохнула, поправляя лямки рюкзака на хрупких плечах.
— Да ну её, — стал отнекиваться только что подключившийся к диалогу Джарахов, встав позади остальных, — кто со мной прогуливать физру?
Поперечный стянул кепку Эльдара ему на лицо, вызвав у девушек нервные хихиканья, а после с равнодушием обратился к другу:
— Ты забыл, что было в том году?
Данная фраза унесла Дарью, Данилу и Эльдара куда-то в затворки воспоминаний, пока Лиза лишь нахмурилась и не решалась спросить о том, что случилось. К ребятам неожиданно подскочила Мидлер и, пытаясь имитировать голос их физрука, что-то задорно прокричала, потрепав Неред по голове. Последние два урока обещали быть весёлыми.
***
В спортивном зале было достаточно холодно, и Лиза натянула на себя красное худи, которое совсем недавно взяла из Даниного гардероба. А он даже рассмеялся.
Крики физрука эхом отбивались от стен помещения, и тут же зал наполнился ещё одним классом. Насколько Неред помнит, это был 9 «В». Даня Поперечный подсел к девушке на скамью и начал что-то бурно рассказывать, заставляя ту смеяться до боли в животе, а после к ним присоединилась и Ника Водвуд, и втроём ребята на полном серьёзе рассуждали о смысле жизни, о смерти и о своих целях.
Каждый раз, когда к Неред обращались «Алина», внутри будто что-то вздрагивало: просыпалась саднящая и жгучая боль в груди. Она медленно проходилась по нервам, оттягивая тех, как струнки, из-за чего Лиза постоянно дёргалась и боролась с желанием заплакать, а после со всей силы мяла хрупкое сердце, будто кошка игралась с клубком ниток.
За окном было пасмурно, тучи скапливались на небе, и вот-вот Лиза ожидала увидеть дождь. Но пока этого не происходило, она мысленно отключилась от рассуждений с одноклассниками и стала наблюдать за каждым присутствующим в этом зале: Света Турбина развалилась на коленях Трофимовой, и они снова о чём-то болтали, прожигая время урока физкультуры; Дима Ларин одиноко сидел в углу спортивного зала и регулярно поправлял круглые очки, спадавшие с носа; она следила за плавными движениями Даши Каплан, играющей в волейбол с девочками из девятого класса; за тем, как Шпагина хихикала, когда вновь пропускала мяч, а Мидлер старалась его подхватить. Она буквально отключилась от окружающего её мира, пока не услышала грозный зов мужчины:
— Кашина!
Это совсем выбило её из колеи, она шмыгнула носом и обратила внимание на человека, издающего столь громкий крик. Это был учитель физкультуры.
— Быстро на поле, у вас со Шпагиной замена!
Русая быстро поняла, что влипла по самое «не хочу», ведь спортом никогда не занималась и, в общем-то, не интересовалась. В прошлой школе просидела все уроки физкультуры на лавке где-то в стороне или же пряталась от ненавистной учительницы в туалете. Но глаза нового тренера горели яростью: он был готов вышвырнуть девушку на поле, лишь бы она, наконец, встала со скамьи.
Пересилив себя и покинув свою компанию, Лиза лишь нервно переглянулась с Каплан и встала на место Насти. Дарья к тому времени уже заняла свою позицию и пыталась отдышаться, жадно поглощая воду из железной бутылки.
Звучит свисток, оповещающий всех о начале игры, а у Неред даже ноги подкосились. Водвуд лишь губами прошептала: «Ты сможешь», вселяя дозу мотивации в русую, и она уже была настроена на игру.
Перед глазами лишь зал, тренер и сетка, отделяющая её команду от соперниц. Ещё раз звучит оглушающий всех свисток, и Лиза даже не успевает среагировать: мяч летит прямо в неё.
Резкая боль пронзила лицо, сражая девушку наповал, в глазах помутнело от сильного удара, а лёгкие будто отказались дышать. Её руки тут же по инерции схватились за место удара (за нос), пока она от боли стиснула зубы и зажмурила изумрудные глазки.
— Кашина! — раздаётся где-то позади, но разум тут же затуманивается, а мозг начинает всё отрицать.
Тонкие ножки подкашиваются, тело пробивает озноб. Лиза падает на деревянный пол, выкрашенный в зелёный цвет для имитации футбольного поля. Спиной и затылком она чувствует тупую боль, что пронзила её резко и грубо, и тысячи мелких мурашек, покрывающих бледную кожу. Горячие слёзы стекают по её щеках, а из носа сочится алая кровь.
***
В белую дверь со скоростью света влетает татуированная девушка, тут же подбегая к столу Данилы.
— У Лизы скоро уроки закончатся, — напоминает ему она, и парень смотрит на золотые наручные часы — и правда. Время бежит незаметно, но у рыжего ещё полно дел. Он отвлекается от беседы с Онешко и пристально смотрит на Дашу.
— Вызывай такси.
Милк послушно достаёт смартфон из кармана чёрных шорт.
— Отвезёшь её домой, — устало произносит Даня, зевая в ладонь, — потом я приеду, и можешь быть свободна.
Девушка кивает и не отрывает взгляд от экрана телефона. Юлик сжимает в руках документы и тяжело вздыхает, выжидая, когда снова сможет продолжить диалог с Кашиным.
— На чём мы остановились? — сладостно протягивает Даня, откидываясь на спинку кожаного кресла и закрываясь руками от дневного света.
— Горячие точки, Кашин, — Юлик хмурится. Ему явно нужно выспаться. Как и самому Дане.
Рыжий отводит взгляд ментоловых глаз в окно, где хмурятся тучи, и где солнечные лучи не способны пробиваться сквозь препятствие в виде облаков. На душе становится гадко и противно. Птицы взмывают вверх, а парень чувствует к этим птицам такую ненависть, будто они причинили ему страшное зло. И, господи, он ощущает в груди такое саднящее чувство досады, что аж пальцы начинают трястись.
Раздаётся звонок. Рыжий подскакивает с места от неожиданности, хватает в руку свой звонящий телефон и трясущимися пальцами пытается нажать на зелёную кнопку для принятия вызова, пока экран пестрил фотографией и именем контакта «лайза солнышко».
— Привет, — тихо произносит она, разрывая тишину. Её голос дрожит, а руки не слушаются, и Даня слышит сбивчивый шёпот, а после глубокий вдох, — тут такое дело…
— Какое? — раздражённо процедил сквозь стиснутые зубы парень, постукивая пальцем о стол и стараясь сдержать своё волнение и непонятно откуда взявшуюся панику.
— У нас сейчас физкультура была, и что-то чуть-чуть пошло не так…
Её хрупкий голосок становился всё тише с каждой секундой, Даня слышал чей-то шёпот, тихие смешки и чужие разговоры, пока его больное сердце сжалось в груди.
— Что случилось? — настойчиво разорвал он тишину, стиснув зубы и ловя на себе озабоченные взгляды Дарьи и Онешко, присутствующих в кабинете.
— Кажется, — замялась она, и Кашин чувствовал, как страх пробрал его до костей, отчего парень даже вздрогнул, — мне разбили нос.
Наступила гробовая тишина. Рыжий словно язык проглотил. Он сидел с приоткрытым от удивления ртом и не мог произнести ни слова, лишь жадно поглощая воздух. В кабинете становилось душно. Голоса за его дверью казались всё громче и громче, пока и вовсе не оглушили его. В ушах стоял непонятный звон, а всё тело пробивала немая дрожь каждый раз, когда стучало его сердце.
— Я сейчас приеду.
***
В этой школе было светло и уютно, если сравнивать её с бывшей школой Данилы. Он жил где-то на окраине Казани всё детство и одиннадцать лет проучился в невероятно старой и дряхлой школе, где учителя и одноклассники вдалбливали тебя в дерьмо и говорили, что ты ничего не добьёшься. Где ты каждый день встречаешь наркоманов за углом и здороваешься с ними, где в тебе холоднокровно убивали личность, стирали её в порошок, а потом занюхивали на переменке. Ностальгия, да, Даня?
Он проходит дальше по светлому коридору, волоча за собой Дашу Милк, что уже запыхалась и старалась отдышаться.
— Курить меньше надо, — злобно подмечает Кашин и ускоряет шаг.
Его слегка потёртые вансы шаркают об пол, яркие носки выделяются из общего образа, а чёрное пальто, делающее из Кашина настоящего бизнесмена или же какого-нибудь состоятельного человека, легко развивалось в воздухе, словно танцуя немой вальс. Чёрная шёлковая рубашка добавляла Дане серьёзности, а массивные золотые часы на запястье поблёскивали из-за света ламп. В общем, он выглядел как настоящий бизнесмен, пока за ним медленно плелась полностью татуированная девушка с серыми волосами, огромнейшими тоннелями в ушах, пирсингом и в ярком жёлтом платьице чуть выше колен, пока на узких её плечах болталась джинсовка.
— Ты как? — громко восклицает Даня, как только в его поле зрение попадается Лиза, держащаяся за окровавленный нос.
